Мэри Стюарт 8 страница

– Вообще‑ то, – сказала она бархатным голосом, – вообще‑ то я – девушка Саймона, правда Саймон?

Кажется я подпрыгнула на фут. Саймон посмотрел на нее сверху через сигаретный дым.

– Правда? Восхищен, конечно. Но, в этом случае объясни, почему ты наняла для меня в Афинах машину?

Рука замерла и быстро отдернулась. Тонкое тело на кровати впервые повернулось естественно, движением совершенно не сексуальным.

Она полностью обалдела.

– О чем ты говоришь?

– О машине, которую ты наняла от моего имени сегодня утром и должна была подобрать в ресторане Александроса.

– А, это… Откуда ты знаешь?

– Дорогая Даниэль, наняла‑ то ты ее для меня, но не получила, естественно, они со мной связались. Не важно как. Скажи, почему.

Она отхлебнула глоток и пожала плечами.

– Хотела вернуться в Дельфы. Наняла автомобильчик. В Греции плюют на женщин, поэтому сказала твое имя.

– И что это – дело жизни и смерти?

– Ничего подобного я не говорила, что за мелодраматизм?

– А почему приехала не на ней?

Я подумала: потому, что идиотка Камилла Хэвен ее уже взяла. И зачем Саймон обостряет? Как‑ то мне совсем не хотелось ругаться с этой амазонкой. И она имеет все основания быть в бешенстве, раз пришлось ловить другую машину. Или придет в него раньше или позже…

– Шеф предложил джип, это удобнее.

Я сказала:

– Тогда я права, я вас узнала, вы обогнали меня у Фив и ехали по неправильной стороне дороги.

– Возможно, так интереснее.

Опять Саймон:

– Значит, ты приехала раньше Камиллы, где была?

Она ответила почти злобно:

– Какая разница? Болталась по окрестностям.

Я спросила:

– В Итеа?

Вот тут уже подпрыгнула она, даже пролила немного выпивки.

– О чем ты говоришь?

На лице Саймона промелькнуло удивление, но быстро скрылось за обычной маской безразличия. Кровь моя побежала быстрее – он заинтересован, это что‑ то значит.

– Я видела джип сегодня вечером в Итеа в оливковом лесу и только сейчас поняла, что это – тот же, там спереди, где обычно вешают иконы, болталась куколка из фольги, я ее заметила, когда вы меня обгоняли.

Она не пила. Сигаретный дым вуалью скрыл выражение ее глаз.

– И чего это ты так уверена? Разве не было темно?

– Было. Но мужчина с фонарем возился в моторе, а фольга сверкала. Потом в доме зажегся свет.

– Понятно… Да, это тот же джип. Я была там… с кое‑ каким знакомым. – Она все посматривала на Саймона, а художник глядел, как побитая собака. – Я много недель подряд ездила туда купаться, вот Нигель знает.

Мальчик ответил немедленно, будто она умоляла его об алиби:

– Конечно, знаю. А ты что, действительно была там, прежде чем подняться сюда?

Она вспыхнула ему в лицо узкой улыбкой.

– Угу. Я привезла Елене подарок из Афин, это моя подруга там, поэтому зашла к ней в дом. А ты, Камилла Хэвен, приехала в Итеа прежде, чем идти сюда?

Это звучало резко, как обвинение, поэтому я быстро ответила:

– Нет, я остановилась в отеле и поехала искать того, кто нанял машину.

Девушка так удивилась, что пришлось объяснять все сначала – как я была в кафе, и что со мной произошло, От этого она не стала менее подозрительной.

– А с какой стати ты отправилась искать Саймона туда?

– Да нет, он сам меня нашел достаточно быстро. Просто он ничего не знал про машину, поэтому мы искали другого Саймона, решили посмотреть на Симонидиса в Итеа.

– Он живет не в лесу!

– Нет, я пошла смотреть путь пилигримов.

– Какой еще путь?

Саймон сказал:

– А ты должна бы про него знать все…

– Почему?

– Девочка, да потому, что ты работала секретарем археолога.

– Любовницей, – поправила она автоматически.

Неожиданно заговорил художник:

– Пожалуйста, не надо так…

Она уже открыла рот, чтобы сказать что‑ то резкое, но передумала и подарила ему одну из своих медленных улыбок.

Я решила закончить эту тему, начала извиняться, но Даниэль, прищурившись в облаке дыма, сказала:

– Привезли, ну и оставьте ее себе. Вас никто об этом не просил, мне она не нужна, надеюсь, вы сможете за нее заплатить

Она повернулась и бросила окурок в сторону умывальника, он упал на пол.

– Кому платить? Вам? Странно, у вас так мало денег, а вы не отменили заказ и не получили уплаченное обратно. Не пригодилось бы разве? И вообще, чего это вы решили нанять машину, автобус дешевле. Квитанцию с адресом гаража, пожалуйста.

Она ответила мрачно:

– Завтра. Я ее куда‑ то засунула.

– Очень хорошо. Нигель, – попыталась улыбнуться я, – мне действительно пора, а то я не сумею попасть в постель до рассвета. Спасибо большое за угощение и за то, что разрешили посмотреть рисунки. Они прекрасны, честное слово, а последний – вообще шедевр. Спокойной ночи.

Саймон стоял. Когда я повернулась, чтобы уйти, он попытался двинуться вперед, но Даниэль вскочила с кровати быстрым извивом, который поднес ее очень близко к нему.

– Саймон, – когти вонзились в его рукав, – моя комната в самом дальнем конце, а душ сломался или засорился. Из чертовой штуки капает, и я не могу заснуть. Починишь?

– Не уверен, что я на это способен. В любом случае, я сейчас провожаю Камиллу домой, а потом…

Я сказала придушенно:

– Ни малейшей необходимости меня провожать, я прекрасно найду дорогу.

– А потом я должен вернуться и подобрать машину, мы оставили ее под горой.

Нигель открыл дверь, я обернулась на Саймона, на его руке висела Даниэль.

– Не стоит беспокоиться, за машину отвечаю я, как совершенно справедливо заметила Даниэль, – он встретился со мной веселыми глазами, я прикусила губу.

– Вы очень добры.

– Вовсе нет. В конце концов, машина нанята от моего имени, вроде как я за нее тоже отвечаю, не правда ли, Даниэль?

Она посмотрела на меня с ненавистью из‑ под ресниц и подняла к нему глаза. Не голос, мед.

– Не совсем. Но если ты так думаешь… Придешь починить душ позже, правда? Он меня совсем замучил.

– Не сегодня. Спокойной ночи. Спокойной ночи, Нигель, и большое спасибо. Увидимся позже.

Мы шли к отелю минут двенадцать по обрывам и ухабам, сосредоточились на том, чтобы не сломать ноги и молчали. Вдруг Саймон сказал:

– Камилла!

– Что?

– Прекрати!

– Хорошо, – засмеялась я.

– Не беспокойся о проклятой машине. Не хотел этого говорить перед… ну, в общем, наверху, но очень рад, что она у меня есть, и не надо больше об этом думать.

– Не позволю платить за мои ошибки, – сказала я очень твердо.

– Не будем спорить сейчас. Пора в кровать. Ты потратила массу сил, а завтра устанешь еще больше.

– Наверное, придется уезжать. Мест же в отеле не будет.

– Господи, забыл. Послушайте, а почему бы вам не перебраться в студию? вы же видели, там просто, но чисто и очень удобно. А теперь похоже, – он прищурился, – что у вас будет компаньонка.

– Подумаю, – сказала я без энтузиазма.

– Надеюсь, что вы согласитесь, пожалуйста, не уезжайте завтра. Я думал, вы поедете со мной. Так получилось…

– На Парнас со Стефаносом? Но это – абсурд. Это ваше глубоко личное дело. Просто потому, что я вломилась в ваши дела, вы не обязаны таскать меня с собой…

– Не обязан… Поехали?

– Конечно.

– Это будет долгое путешествие, на целый день. Если вас выселят из отеля, можно я позвоню в Афины и получу разрешение поселить вас в студии? Это – собственность университета, а вы же художник не больше, чем я.

– А Даниэль?

– Может, археологи считаются. Если она под моим именем нанимает машину, может, она селится в студию под именем своего шефа. Я позвоню в восемь тридцать. Спокойной ночи, Камилла. Спасибо.

– Спокойной ночи.

Когда он повернулся спиной, я не удержалась и сказала:

– Не забудьте починить душ.

– От сантехники меня тошнит, – сказал он мягко, – спокойной ночи.

На следующее утро я проснулась рано, так рано, что можно бы и лечь опять, но решила пойти и посмотреть на руины в одиночку, прежде чем начнутся приключения. Тут я и вспомнила, что не отправила письмо Элизабет, вытащила его и приделала постскриптум: «Кто сказал, что со мной никогда ничего не случается? Все началось вчера. Если выживу, напишу, и ты узнаешь, что потеряла. С любовью. Камилла».

Не было семи, но солнце уже разгорелось во всю. Я опустила письмо и полезла в гору по широким ступенькам среди белых стен. С каждой стены и крыши свисали виноград, герань и ноготки, приходилось уступать дорогу курам, осликам и женщинам в черном, которые улыбались и говорили: «Доброе утро».

Я вышла из деревни, поднялась по строящейся дороге между рабочими до места на горе чуть повыше студии и пошла по тропинке, но скоро села отдохнуть в тени скалы. Мое внимание привлекло движение. Я услышала быстрые шаги по площадке, потом появилась стройная светловолосая фигура с рюкзаком. Он не смотрел в мою сторону, а быстро шел к группе сосен над долиной. В семидесяти ярдах от меня у забора кладбища он зашел на тропинку и остановился, оглядываясь. Я только собралась окликнуть его, когда увидела, что он очень сосредоточен. Зашел в тень сосны, так что его стало очень плохо видно, наклонил голову, будто глядя под ноги, и стало ясно, что он к чему‑ то прислушивается. Ни звука. Было ясно, что куда бы Нигель ни шел, он не хотел, чтобы его преследовали, и, вспомнив о Даниэль, я подумала, что я его понимаю.

Неожиданно он повернулся, сошел с тропинки и отправился через сосны к древнему стадиону, от которого вела дорога к вершинам Парнаса[1]. Я дала ему минуту или две, а потом тоже тронулась в путь. Скоро я была у сосен. Не знаю, что меня заставило, но я зашла на кладбище. Почему‑ то у меня было ощущение, что это и мое личное дело. Открыла скрипучие ворота и пошла между камней. Когда нашла могилу, долго читала надпись, чтобы увериться, что это – та.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒