ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

В субботу, во время наступления вечерних сумерек, липерцев отпустили с допроса.

Выходя из полицейского участка, Юсси не без удивления спросил Кайсу:

— Так вот это у вас и есть участок?

Кайса подтвердила это. И тогда липерцы сказали:

— Не довелось нам раньше даже и побывать на этой улице. А ведь мы частенько приезжали в Йоки. И все остальные улицы обшарили.

Кайса стала охать, что в тюрьму сажают невинных людей, в то время как вполне достаточно и виновных. Юсси захотелось совсем оправдаться перед Кайсой. И он снова с удивлением сказал ей:

— А ведь мы там не видели двух этих разбойников, о которых ты нам говорила… Хотя, вероятно, их уже отправили в настоящую тюрьму.

Кайса заторопилась домой, чтоб приготовить ужин. А Юсси и Антти погуляли по улицам и некоторое время посидели во дворе.

К их приходу на столе у Кайсы уже стоял кофе. Поросенка высвободили из мешка, и он поел каши с молоком.

И тогда Юсси начал вспоминать о случившемся. — Ну и вспыльчивый же был этот господин лейтенант! Ведь он рычал и мычал, как будто мы совершили страшное преступление.

— Злой был, дьявол! — сказал Антти. Юсси прихвастнул:

— Все-таки он притих, когда увидел, что я сворачиваю жгут из мешка, чтоб хлестнуть его в нужный момент.

Кайса хлопотала по хозяйству. Антти сказал:

— Немного он усмирил свой пыл, когда понял, что ему туго придется.

Теперь Юсси снова пустился врать, чтобы окончательно скрыть перед Кайсой их пребывание в камере. Он стал хвалить начальника участка:

— Вот этот был очень скромный и вежливый в обращении. Он сразу сказал, как только увидел нас: «Раз, говорит, вы известны как приличные люди и состоятельные хозяева, то вы можете пойти спать ко мне на кухню, чтоб не обременять своим присутствием вдову Макконена…» А кухня у него была очень теплая!

— Теплая кухня была, — отозвался Антти. Тут они оба взглянули на Кайсу, и Юсси продолжал:

— Вся семья его очень вежливо обошлась с нами. До самой ночи мы с ними беседовали. А их дети кормили простоквашей нашего поросенка. А нам самим тоже подали какую-то бурду с господского стола… Там у них было чего поесть! А жареная свинина была такая, что один жир в ладонь шириной.

— Прямо нас жуть взяла, до чего это была прекрасная еда, — сказал Антти. И тут оба они снова посмотрели на Кайсу и друг другу подмигнули.

Потом все сели за стол пить кофе. И тут дело пошло как по маслу, настолько оно уже внутренне созрело. Антти сказал:

— Да ты, Кайса, села бы рядом с Юсси. Кайса засмущалась. Сказала, отмахиваясь рукой:

— Полно тебе пустое говорить… Зачем это…

— Ну, чего ты отнекиваешься, Кайса? Садись сюда, только и делов, — одобрительно сказал Юсси и многозначительно посмотрел на нее. Кайса села рядом, однако сказала:

— Для такой немолодой женщины, как я, годилось бы и то местечко.

— Да ты не кривляйся зря! — пошутил Юсси и носком своего сапога дотронулся до ноги Кайсы. Кайса закудахтала, засмеялась. Юсси одобрительно бормотал:

— Ничего… смейся… Все отлично идет…

Кайса искоса взглянула на него и сказала:

— Кто бы мог думать, что у нас так получится… Прямо я рехнулась на старости лет.

Некоторое время весело молчали. Антти, у которого лицо расплылось в одну сплошную улыбку, спросил у Юсси:

— Да что ты меня своей ногой зацепляешь, разве тебе под столом не найти ногу Кайсы?

— Ее-то ногу я нашел, а эту вторую свою ногу я просто так вытягиваю, а то она у меня задеревенела без движения, — ответил Юсси, прихлебывая кофе. Антти сказал:

— Короче говоря, я вижу, что дело у вас идет без посторонней помощи, так что свои обязанности свата я теперь заканчиваю.

Юсси поставил чашку на стол и стал рассказывать:

— Вот, например, так же обернулась и женитьба Малинена. Его сват не успел еще с духом собраться, а уже все было решено. Малинен сел рядом со своей невестой и обнял ее за шею, вот совсем таким же манером, как я сейчас обниму Кайсу. Сват только и успел сказать: «Ну, вот и готова свадебная канитель».

Кайса все же стеснялась и посмеивалась. Юсси упрашивал ее:

— Да ты, Кайса, не ломайся так, не фокусничай… Вот мы с Ловиисой первое время тоже вот сиживали таким же манером. И она всегда улыбалась, вот точно так, как теперь ты улыбаешься.

— Не надо меня щекотать! — воскликнула Кайса, отодвигаясь.

На это Юсси сказал:

— Так ведь надо же как-нибудь весело пошутить, чтоб позабавить свою милочку… А то ведь через годик сердце не будет больше екать от всех этих любовных песен.

Юсси был на редкость шутлив и разговорчив. Это заметили все, и в том числе сам Юсси. Немного спустя разговор снова коснулся хозяйственных дел. Юсси спросил:

— Интересно, остались ли у вас те рукавицы из собачьего меха, которые Макконен купил у заместителя ленсмана?

Кайса ответила, что эти рукавицы сохранились у нее. Довольно долго говорили об этих рукавицах. И под конец разговора Юсси сказал:

— А у меня сохранилась старая бочка для воды. Кроме того, сохранилась кадка для теста и кровать — то, что покойная Ловииса принесла в приданое… Надо только на матрац сшить новый чехол… Вот если б удалось продать этот дом, то можно было бы хоть завтра собрать все твои манатки и махнуть в Липери.

Восторг был полный, когда Кайса сообщила, что кожевник Толванен сегодня утром заходил к ней поторговаться насчет дома.

Юсси воскликнул:

— Вот эти поездки в город! Всегда они приносят удачу тому человеку, который и живет прилично и путешествует не менее прилично.

Когда выпили кофе и ночь стала приближаться, Кайса пришла в отчаянье:

— Ах, Боже ты мой! Ведь целый день вас промучили на этом проклятом участке… А я даже в мясную лавку забыла сходить… Ведь надо было бы сварить вам суп из свежего мяса… Теперь-то уж поздно, лавка закрыта… А завтра праздник…

— А поросенок на что? — с ликованием воскликнул Юсси и тотчас добавил:

— Сегодня будем кушать жареного поросенка, а завтра будет у нас мясной суп. Ну-ка, Антти, бери нож, а я подержу поросенка.

Через полчаса мясо поросенка жарилось на плите, и вскоре оно было похоронено в животах трех счастливых людей.

За ужином говорили о продаже дома. Оказывается, кожевенник Толванен обещал принести деньги в среду. Стало быть, в четверг утром уже можно было ехать в Липери. Но вот разговор стал затихать. Антти сказал:

— Заморил меня поросенок. Тянет ко сну после ужина.

— Похоже на то, что и на меня поросенок действует — слипаются веки, — заметил Юсси.

Кайсе тоже хотелось спать. Она заявила:

— Да ведь и я зеваю. Вы оба ложитесь на мою кровать, а я прикорну на полу.

Юсси внес поправку в это предложение:

— Пожалуй, я тоже прилягу на пол около Кайсы, а Ихалайнен пусть дрыхнет в постели. Ведь он гость, а мы с Кайсой вроде как породнились.

Глаза стали смыкаться. Но тут вспомнили о Партанене. Юсси пожалел его. Уже почти засыпая, он сказал:

— А ведь Партанен в камере сидит…

Никто не ответил на это. Каждый думал о своем. И тишина ночи ничем не прерывалась. Антти думал о происшествиях этих дней и о грубости начальника участка и его заместителя. Отсюда мысли перекочевали к рассказу Юсси о ленсмане, который умел так крепко ругаться. И тут Антти сказал вслух:

— Значит, просто штаны свалились с того человека, на которого ленсман гаркнул?

— Свалились.

Других тем для разговора не имелось, и поэтому Юсси добавил:

— Упали с него штаны, а ведь это был не мальчик, а взрослый мужчина.

Этот рассказ о штанах позволил Кайсе вспомнить об одном обстоятельстве. Она воскликнула:

— Господи Боже мой… Прости меня, грешную… Ведь я совсем забыла сказать, что после Макконена остались прекрасные суконные брюки, которые он купил себе у знакомого приказчика!

Тут у Юсси вырвался громкий крик восторга:

— Видал, Ихалайнен! Я говорил тебе — разроем все узлы этой Кайсы и только тогда увидим все ее богатство!

Сначала портной Тахво Кенонен не особенно торопился в Липери, но когда он услышал о кончине Антти Ихалайнена, он заспешил к Анне-Лийсе, чтобы посвататься.

И вот он ввалился в избу Ихалайнена, где сидели продрогшие и горюющие женщины — Майя-Лийса Кананен и Анна-Лийса Ихалайнен.

Тахво небрежно швырнул свой мешок на скамейку и, вынув из кармана трубку, стал прочищать ее иголкой. При этом он сказал:

— Ну вот, Анна-Лийса, наконец ты избавилась от своего тяжкого креста — Ихалайнена! Надеюсь, что землю свою он не увез с собой… Надеюсь, он тебе ее оставил, Анна-Лийса, а?

— Весь свой мусор он оставил мне, — неохотно и с печалью в голосе ответила Анна-Лийса.

Жена кузнеца Майя-Лийса добавила:

— Если Анне-Лийсе плохо будет жить одной, тогда она найдет себе другого мужа. Немало таких найдется, которые захотят войти хозяином в этот дом.

Тахво Кенонену показалось, что Майя-Лийса слишком уж важничает за Анну-Лийсу. Он гордо вскинул свою голову и надменно произнес:

— Не знаю, как у вас, а в наших местах в каждом доме имеются прекрасные барышни-невесты. А вот женихов вовсе нет!

— Неужели в ваших краях такая большая нехватка в женихах? — с удивлением спросила Майя-Лийса.

— Да! Чертовская нехватка. Женихи из простых людей еще бывают, а вот высшего сорта женихов днем с огнем не найти… И особенно туго обстоит дело с портными, — добавил Тахво Кенонен.

Анна-Лийса воскликнула:

— Ах, значит, так мало портных?

— Их совсем почти не осталось среди женихов. Еще недавно Пирхонен умолял меня жениться на его дочери, но я ответил ему: «Нет, говорю, Тахво Кенонен спешит в Липери…» А девка его ничего себе, здоровая и высокая, как телеграфный столб… И дом их безбожно богат!

— Это вы говорите о Хейкки Пирхонене? — переспросила Анна-Лийса, в глазах которой Тахво стал приобретать некоторую цену.

— Да, о нем, — ответил Тахво и продолжал:

— Конечно, Хейкки мог бы найти жениха для своей дочери среди хлеборобов, но ведь нынче земледелие — невыгодное дело. А вот когда человек помахивает иглой, вот тут-то и падают в кошелек кое-какие гроши. В особенности если шить брюки и сюртуки для господ заказчиков.

— Значит, вы, Кенонен, уже и господам шьете? — спросила Майя-Лийса.

— Уже и господам шью… Чуть не во всех приходах я сшил попам церковные брюки. Тут один проповедник как услышал о Тахво Кенонене, так сразу послал за мной и велел мне шить штаны. И в этих моих штанах он произнес такую великолепную проповедь, что ему потом целую волость предоставили для его проповедей… Насчет штанов я здорово знаменит! Все эти земледельцы рядом со мной ни черта не стоят. Один мой знакомый приказчик из мануфактурного магазина всегда приглашает меня в карты с ним играть. А на этих землеробов он прямо чихает, когда их видит.

— Значит, вы барином стали? — с удивлением спросила Майя-Лийса.

Теперь женщины получили некоторое представление о жизни Тахво Кенонена, а также о том, какой он желанный жених в каждом доме.

Наконец Тахво Кенонен сердито спросил:

— Что же вы, Анна-Лийса, не ставите кофе для вашего гостя? Или, быть может, ваш Ихалайнен не имел этого добра?

— Кофе у нас есть, да только в доме нет ни одной спички, чтоб разжечь печку. Как раз за спичками пошел Ихалайнен, — ответила Анна-Лийса.

Тахво Кенонен воскликнул не без злорадства:

— Ну и жди его спичек! Он не вернулся бы к тебе, даже если б остался в живых. Когда я его встретил, он во всю глотку крикнул мне, что едет в Америку, где и женится на молодой.

— Так и сказал Ихалайнен? — спросила Анна-Лийса. И когда Тахво подтвердил это сообщение, она осталась безмолвной.

И тут воцарилось общее молчание. Анне-Лийсе раскрылось все коварство Антти. Она запылала гневом к такому недостойному супругу. Она сказала гордо:

— Еще такая образина смеет говорить, что женится на молоденькой. А у самого нос, как картошка!

Портного порадовали эти слова. С чувством собственного достоинства он воскликнул, имея в виду себя:

— Ты можешь вполне рассчитывать на Тахво Кенонена!.. Тахво Кенонен согласен быть твоей опорой, если на то пошло… Нате спички! Ставьте ваш кофейник на огонь.

О, в какой восторг пришли женщины! Майя-Лийса тотчас скинула со своих плеч полушубок и принялась хозяйничать. Лучины были уже приготовлены, они только ждали спичек. И вот вскоре пламя заполыхало в очаге, и закоптевший кофейник стал напевать свою песенку.

Анна-Лийса весело болтала:

— А ведь и верно, Тахво Кенонен стал моей опорой. Мы тут мерзли с ней в холодной избе, и никто не пожалел нас, никто не одолжил нам спичек, а вот Тахво Кенонен пришел и спички нам принес.

Кофе поставили на стол. Сахар был заранее наколот. И вот стали пить этот долгожданный напиток. Майя-Лийса почувствовала такую благодарность к портному, что готова была тотчас предоставить ему место хозяина в этом доме, куда он так вовремя подоспел со своей помощью.

Майя-Лийса вспомнила, что портной был в молодости без ума от Анны-Лийсы, да она и сама не совсем-таки шла против течения. Впрочем, когда она вышла замуж за Ихалайнена, она про портного говорила так: «Кенонен согласен был взять меня замуж, да только я этого ни за что не хотела».

Все это было известно Майе-Лийсе. И вот, размякнув от кофе, она решила стать свахой, тем более, что она знала, как трудно Анне-Лийсе вести свое хозяйство одной. И поэтому она сказала:

— А зачем вам, Кенонен, искать невесту в чужих краях? Приехали в Липери, вот тут и женитесь.

Кенонен смекнул, в чем тут дело. Он сразу ухватился за эти слова и задумчиво сказал:

— Настоящему портному и здесь бы, конечно, хватило работы. А если и случится в этом нехватка, всегда можно будет съездить в Йоки, чтоб там взять заказ у господ.

Тахво Кенонен воодушевился и с похвалой отозвался о господах:

— Ведь этим богатым парням требуется не одна пара штанов в год. А заплаток на штанах эти парни вовсе не переносят. Им подавай только новые штаны и из нового сукна.

— И в Липери найдется хорошее местечко для вас… Найдется такой дом, где родственники жены не будут донимать, — неожиданно сказала Майя-Лийса, наполняя чашки.

Кенонен вытер ладонью рот и деловито спросил:

— Сколько коров держал Ихалайнен?

— Мы тут кормили больше десятка коров… Да еще имеется бык и несколько телок, — ответила Анна-Лийса, поставив второй кофейник на огонь.

Майя-Лийса добавила:

— В этом доме хватит и другого разного барахла для одного мужчины.

Портной сидел в независимой позе и небрежно покачивал своей ногой. Потом он неожиданно спросил:

— А что, Ихалайнен получил триста марок, те, что он дал в долг Пийранену?

— Нет, он еще не получил… Теперь получим с процентами, — последовал утешительный ответ Анны-Лийсы.

Трудно полностью описать ход этого сватовства, тем более, что оценка и учет всего имущества Ихалайнена происходили посредством самых различных и даже косвенных вопросов.

Но задача была бы еще трудней — описать усилия Майи-Лийсы, какие она приложила для того, чтобы довести дело до победного результата. Она не переставала нахваливать то одного участника дела, то другого.

За этим занятием пролетело у них полдня.

Но Анна-Лийса все еще пребывала в нерешительности. Под конец Тахво Кенонен сказал напрямик:

— По-моему, больше никаких препятствий не имеется. Но только тебе, Анна-Лийса, следует знать, что Тахво Кенонен не зароется здесь, в этом глухом местечке Мурто… Нет, не зароюсь я здесь, леший меня побери! Городскую или сельскую жизнь я признаю, но жить в лесу я не намерен. Тут у вас, в ближайшем селе, я видел, пустует дом Пунийна. Сейчас я сбегаю и поговорю с хозяином этого дома. Я найму этот дом и приколочу к дверям вывеску портного. Все пожитки мы перевезем на телегах. Коров пошлем в Йоки на скотобойню. И сами переедем в село так, что только треск пойдет.

Сначала Анна-Лийса принимала весь разговор за шутку. Но тут она увидела, что Кенонен стал командовать. Он отдал приказание жене кузнеца, Майе-Лийсе:

— Ну-ка, тетушка, помоги Анне-Лийсе сложить в корзину все эти миски и кастрюльки. Да только клади в корзину побольше сена, чтоб нам не перекокать посуду… Эти молочные кадушки и бидоны кладите в большую бочку… Да только прежде из бочки вылейте к черту это лошадиное пойло… Или, погодите, я сам его вылью перед уходом… Сейчас я запрягу вашего мерина и махну в село… Привезу оттуда Анне-Лийсе свадебный подарок… Куплю-там в лавке кружева, чтоб обшить подол рубашки…

Портной стал запрягать мерина, но тут Анна-Лийса стала его удерживать. Она сказала:

— Слушай, Кенонен! Погоди… Не спеши так и не делай такую сумятицу.

Тахво Кенонен ответил ей:

— Дело не улучшится, если его затягивать… А ну-ка, жевка кузнеца, вытаскивай кровати прямо во двор… Складывай их сюда в одну кучу… Сейчас я найму перевозчиков, чтоб они мигом забрали всю эту дрянь.

Анна-Лийса растерялась и не нашлась, что возразить. Тахво Кенонен сел в таратайку.

Анна-Лийса, сбитая с толку, сказала:

— Погоди… А если он вернется?

— Или ты думаешь, что он из пекла вернется? — воскликнул Тахво Кенонен. — Ну, давайте тащите кровати на двор. Да ошпарьте их кипятком, чтобы выкинуть вон всех этих клопов и тараканов. И чтоб все было готово к моему приезду!

Сказав это, Тахво Кенонен погнал лошадь рысью.

— Да что он, силой, что ли, меня увезет? — простонала Анна-Лийса, глядя ему вслед.

Лошадь неслась уже во всю прыть, когда Кенонен, обернувшись, крикнул:

— Переедем в село и тогда огласим помолвку… И там обвенчаемся.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 13 14 151617 18 Следующая ⇒