Книга третья 5 страница

Питер Марлоу схватил котелок капеллана и, обнаружив там яйцо, разбил его на лице Дринкуотера, затолкав яичную скорлупу ему в рот. Дринкуотер потерял сознание.

Питер Марлоу плеснул на него водой из миски, и он пришел в себя.

– Благослови вас Бог, Марлоу, – прошептал он. – Благослови вас за то, что вы наставили меня на путь праведный. – Он опустился на колени рядом с койкой. – О, Боже, прости твоего недостойного грешника. Прости мне мои грехи...

* * *

Сейчас, в это Солнечное воскресенье, Питер Марлоу слушал, как Дринкуотер закончил проповедь. Блоджера давно уже забрали в палату номер шесть, но приложил ли к этому руку Дринкуотер, Питер Марлоу доказать не мог. Откуда‑ то Дринкуотер по‑ прежнему получал много яиц.

Желудок Питера Марлоу подсказал, что подошло время обеда.

Когда он дошел до своей хижины, раздраженные пленные уже стояли с котелками в руках. Сегодня дополнительного пайка не ожидалось. Завтра, по слухам, его тоже не будет. Эварт уже узнал на кухне. Все как обычно. Это тоже неплохо. Но почему, черт возьми, им бы не поторопиться?!

Грей сидел на краю койки.

– Ну, Марлоу, – сказал он, – сегодня вы едите вместе с нами? Какая приятная неожиданность!

– Да, Грей, я по‑ прежнему ем здесь. Почему бы вам не пойти и не поиграть в полицейских и воров? Знаете, как это делается, прицепитесь к кому‑ нибудь, кто не сможет дать сдачи.

– Не надейтесь, старина. У меня более серьезные игры.

– Удачи вам. – Питер Марлоу приготовил котелки. Через проход от него Браф, дающий советы игрокам в бридж, подмигнул.

– Копы! – прошептал он. – Все они одинаковые.

– Это верно.

Он подошел к Питеру Марлоу.

– Слышал, у вас новый приятель.

– Верно, – Питер Марлоу насторожился.

– Мы в свободной стране. Иногда приходится рисковать, но не нужно забывать, что риск‑ то существует.

–?

– Да. Иногда новые друзья выходят из‑ под контроля.

– Это может произойти в любой стране.

– Может быть, – ухмыльнулся Браф, – нужно старым солдатам собраться и потрепаться. Вы не против?

– С удовольствием. Давайте завтра? После завтрака? – непроизвольно он повторил интонацию Кинга. Но он не стал поправляться. Он улыбнулся, и Браф улыбнулся ему в ответ.

– Эй, жратву принесли! – крикнул Эварт.

– Славу Богу, – простонал Фил. – Может, сговоримся, Питер? Твой рис на мою похлебку?

– Попытайся!

– Стоит попытаться!

Питер Марлоу вышел на улицу и встал в очередь за едой. Рис раздавал Рейлинс. «Хорошо, – подумал он, – сегодня не о чем беспокоиться».

Рейлинс был лысым человеком средних лет. Он работал помощником управляющего в банке Сингапура и, как и Эварт, был приписан к малайскому полку. В мирное время это формирование стоило того, чтобы быть к нему приписанным. Бесконечные вечеринки, крикет, поло. Чтобы иметь вес в обществе, мужчина должен был быть приписан к полку. Рейлинс также приглядывал за полковыми столовыми деньгами, кроме того, организовывал банкеты. Когда ему вручили винтовку и сказали, что отправляют на войну, приказав, чтобы его взвод занял позицию за дамбой и стрелял в японцев, он посмотрел на полковника и рассмеялся. Его работа – бухгалтерские книги. Но это не помогло. Пришлось взять двадцать человек, таких же необученных, как и он, и отправиться к месту назначения. Во время марша от его двадцати людей неожиданно осталось только трое. Тринадцать были убиты на месте из засады. Четверо ранены. Они лежали посреди дороги, истошно крича. У одного оторвало руку, и он тупо таращился на культю, собирая кровь одной рукой, пытаясь влить ее обратно. Другой все время смеялся, смеялся, пока заталкивал свои кишки в разорванный живот.

Рейлинс тупо смотрел, как на дорогу выехал стреляющий японский танк. Потом танк уехал, и те четверо превратились просто в пятна на асфальте. Он оглядел троих, оставшихся в живых, одним из них был Эварт. Они тоже смотрели на него. Потом они в ужасе бежали, бежали, бежали в джунгли. Они заблудились. Потом он остался один, один посреди кошмарной ночи, полной пиявок и таинственных звуков. Его спас от безумия малайский ребенок, который нашел его бормочущего что‑ то, и привел в деревню. Он прокрался в дом, где собирались остатки армии; На следующий день японцы расстреляли двоих из каждой десятки. Его и еще нескольких человек держали в этом доме. Потом посадили на грузовик и отправили в лагерь, где он оказался среди своих. Но он никогда не забывал своего друга Чарльза, того самого, чьи внутренности вывалило наружу.

Мозг Рейлинса большую часть времени находился в тумане. Хоть убей, он не мог взять в толк, почему не сидит в банке, подсчитывая цифры, понятные, аккуратные цифры, и почему находится в лагере. Но и в лагере он преуспел. Рейлинс мог совершенно точно разделить неизвестное количество риса на нужное количество порций.

– А... Питер, – сказал Рейлинс, накладывая ему его порцию риса. – Вы ведь знали Чарльза, не так ли?

– Да, отличный парень, – Питер Марлоу не знал Чарльза. Никто из них не знал его.

– Как вы думаете, он смог их затолкать обратно? – спросил Рейлинс.

– О да, конечно, – Питер Марлоу забрал еду, и Рейлинс повернулся к следующему человеку в очереди.

– А, капеллан Гровер, тепло‑ сегодня, правда? Вы ведь знали Чарльза, не так ли?

– Да, – сказал капеллан, взгляд которого был прикован к его порции риса. – Я уверен, он бы справился, Рейлинс.

– Хорошо, хорошо. Приятно слышать это. Неважно себя чувствуешь, когда находишь свои внутренности снаружи, вот так, как у Чарльза.

Мысли Рейлинса перенесли его в прохладный, прохладный банк и к его жене, которую он увидит сегодня вечером, когда вернется из банка в их маленькое аккуратное бунгало около ипподрома. «Дайте‑ ка припомнить, ведь у нас сегодня на обед барашек, – подумал он. – Баранина! И замечательное холодное пиво. Потом я поиграю с Пенелопой, а жена посидит с шитьем на веранде».

– А, – сказал он, с радостью узнавая Эварта. – Не хочешь ли заглянуть сегодня вечерком на обед, Эварт, старина? Может, придешь с женой?

Эварт буркнул что‑ то сквозь стиснутые зубы. Взял рис, похлебку и отошел.

– Успокойся, Эварт, – предупредил его Питер Марлоу.

– Сам успокойся! Откуда тебе знать, что я чувствую при этом? Клянусь Богом, как‑ нибудь я его убью.

– Не волнуйся...

– Не волнуйся! Они убиты. Его жена и ребенок. Я видел их убитыми. А как моя жена и двое детей? Где они, а? Где? Где‑ нибудь тоже лежат убитые. Должно быть, умерли, ведь прошло столько времени. Умерли.

– Они в лагере для гражданских лиц...

– Откуда тебе это знать. Господи? Ты не знаешь, я не знаю, а этот лагерь всего лишь в пяти милях отсюда. Они мертвы! О, Бот мой, – Эварт сел и заплакал, выплескивая рис и похлебку на землю. Питер Марлоу собрал рис и листья из похлебки и сложил их в котелок Эварта.

– На следующей неделе тебе разрешат написать письмо. Или, быть может, разрешат посещение. Комендант лагеря всегда запрашивает список детей и женщин. Не волнуйся, они в безопасности.

Питер Марлоу оставил его причитать над едой, забрал свой рис и пошел к бунгало.

– Привет, приятель, – сказал Ларкин. – Вы были у Мака?

– Да. Он выглядит прекрасно. Даже начал пререкаться по поводу своего возраста.

– Будет неплохо увидеть старину Мака. – Ларкин пошарил под своим тюфяком и вытащил запасной котелок. – У меня сюрприз! – Он открыл котелок и показал двухдюймовый квадратик какого‑ то коричневого вещества, напоминающего замазку.

– Клянусь всеми святыми! Это же блачанг! Где, черт возьми, вы взяли это?

– Стибрил, конечно.

– Вы гений, полковник. Смешно, но я не чувствую его запаха. – Питер Марлоу наклонился и отщипнул крошечный кусочек блачанга. – Этого нам хватит на пару недель.

Блачанг был местным деликатесом, который готовился очень просто. В нужное время года надо отправиться на берег моря и сетью вылавливать крошечных морских моллюсков, кишащих в прибое. Затем надо сложить их в яму, обложенную морскими водорослями, потом закрыть яму морскими водорослями и забыть о ней на два месяца.

Открывая яму, вы обнаруживаете, что улов превратился в разлагающуюся массу, вонь от которой сбивает вас с ног и может уничтожить обоняние на неделю. Задержав дыхание, вы достаете массу и жарите ее. При этом необходимо находиться с наветренной стороны, иначе можно задохнуться. Когда варево остынет, надо резать его на части. Стоит деликатес очень дорого. До войны – по десять центов за брикет. Сейчас, наверно, десять долларов за крохотный ломтик. Почему это деликатес? А потому, что это чистый протеин. Крошечный кусочек придает вкус целой миске с рисом. Конечно, от этого блюда легко можно подцепить дизентерию. Но, если оно правильно выдержано, приготовлено и не засижено мухами, тогда все в порядке.

Но Питер Марлоу никогда не задавал вопросов.

Он просто сказал: «Полковник, вы гений» – и добавил ложечку в свой рис, наслаждаясь едой.

– Отнесем кусочек Маку?

– Отличная мысль. Но он наверняка начнет жаловаться, что приготовлено не так, как надо.

– Старина Мак станет жаловаться даже, если блачанг само совершенство... – Ларкин остановился. – Эй, Джонни, – окликнул он высокого мужчину, проходящего мимо с тощей дворняжкой на веревке. – Хотите немного блачанга, приятель?

– Еще спрашивает!

Они положили ему кусочек на банановый лист, поговорили о погоде и спросили о собаке. Джон Хокинс любил свою собаку больше всего на свете. Он делился с ней едой – собака ела поразительные вещи – и спал с ней на одной койке. Ровер был надежным другом. Заставлял человека чувствовать себя цивилизованным.

– Хотите партию в бридж сегодня вечером? Я приведу четвертого партнера, – сказал Хокинс.

– Не могу сегодня, – сказал Питер Марлоу, отгоняя мух.

– Я могу позвать Гордона из соседней хижины, – предложил Ларкин.

– Отлично. После обеда?

– Хорошо, увидимся.

– Спасибо за блачанг, – поблагодарил Хокинс и ушел с радостно тявкающим Ровером.

– Где, черт побери, он достает еду, чтобы хватало ему и его динго, будь я проклят, – сказал Ларкин, – и не дает ему попасть в котелок какого‑ нибудь идиота.

Питер Марлоу тщательно перемешивал рис с блачангом. Он очень хотел поделиться с Ларкином секретом своего сегодняшнего ночного путешествия. Но понимал, это слишком опасно.

Глава 14

Выбраться из лагеря оказалось до смешного просто. Стремительный бросок к неосвещенной части колючей проволоки, потом без труда через нее – и бегом в джунгли. Когда они остановились перевести дух, Питеру Марлоу очень захотелось снова оказаться в лагере и поговорить с Маком, Ларкином или даже с Греем.

«Все это время, – твердил он себе, – я мечтал вырваться оттуда, а теперь, когда я здесь, напуган до смерти».

Было странно – находиться вне лагеря и смотреть на него со стороны. С того места, где они стояли, была видна часть лагеря. Хижина американцев находилась в сотне ярдов. Туда‑ сюда сновали люди. Хокинс прогуливался со своей собакой. Корейский охранник брел через лагерь. В некоторых хижинах свет был выключен, вечерняя проверка давно закончилась. Тем не менее лагерь мучила бессонница. Так было всегда.

– Ну пошли, Питер, – прошептал Кинг и первым двинулся в джунгли.

План был хорош. Пока что. Когда Питер Марлоу пришел к американцам, Кинг уже был готов.

– Чтобы хорошо сделать дело; надо хорошо подготовиться, – сказал он, показывая ему пару смазанных японских ботинок – резиновые подошвы и мягкая нескрипучая кожа, и «выходную пару» – черные китайские брюки и короткую блузу.

В их тайну был посвящен только Дино. Он связал два узла и тайком припрятал их в том месте, откуда они должны были бежать. Потом он вернулся, и, когда путь был свободен, Питер Марлоу и Кинг небрежно вышли, сказав, что идут играть в бридж с Ларкином и другим австралийцем. Пришлось прождать тревожных полчаса, прежде чем они смогли спуститься в кювет рядом с колючей проволокой, переодеться и обмазать грязью лица и руки. Прошла еще четверть часа, прежде чем они смогли незаметно добежать до ограды. Как только они выбрались за проволоку, Дино собрал их одежду.

Джунгли ночью. Зловещие. Но Питер Марлоу чувствовал себя как дома. Все было как на Яве, похоже на окрестности его деревни, поэтому он немного успокоился.

Кинг держал направление безошибочно. Он проделал этот путь уже пять раз. Шел он настороженно. Им предстояло пройти мимо одного охранника. У этого охранника не было постоянного маршрута обхода, во время дежурства он просто бродил в этом месте. Но Кинг знал, что в большинстве случаев охранник находил где‑ нибудь поляну и заваливался спать.

Казалось, каждая сгнившая палка или лист поднимут тревогу, а каждая качающаяся ветка задержит их. Они вышли на тропинку. Охранник остался позади. Дорога шла к морю. А потом в деревню.

Они пересекли тропинку и начали двигаться по кругу. Над тяжелым пологом листвы в безоблачном небе застыл полумесяц. Вполне достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Свобода. Нет вокруг проволоки и нет людей. Наконец‑ то можно побыть одному. И неожиданный кошмар навалился на Питера Марлоу.

– В чем дело, Питер? – прошептал Кинг, почувствовав его тревогу.

– Ничего... Это просто – ну, быть на свободе – это такое потрясение.

– Вы привыкнете к этому. – Кинг посмотрел на часы. – Идти еще примерно милю. Мы опережаем наш график, поэтому лучше подождать.

Он нашел разросшуюся перекрученную виноградную лозу среди поваленных деревьев и прислонился к ней.

– Передохнем здесь.

Они ждали и слушали джунгли. Сверчки, лягушки, неожиданное щебетание. Внезапная тишина. Шуршание какого‑ то животного.

– Хорошо бы покурить.

– Я – за.

– Однако не здесь. – Кинг не терял бдительности и все время прислушивался к джунглям. Однако мозг работал, он обдумывал подробности предстоящей сделки. «Да, – сказал он себе, – план хорош».

Затем посмотрел на часы. Минутная стрелка двигалась медленно. Но это давало время еще раз все продумать. Чем больше времени тратишь на обдумывание плана сделки, тем лучше все проходит. Никаких ошибок, и прибыль больше. Слава Богу, что на свете есть прибыль. Парень, который придумал бизнес, был настоящим гением. Покупать дешево, а продавать дорого. Напряги мозги. Используй случай, и деньги хлынут рекой. А с деньгами все возможно. Но слаще всего остального – власть.

" Когда я выберусь отсюда, – думал Кинг, – хочу стать миллионером. Заработаю столько денег, что Форт‑ Нокс будет казаться детской копилкой. Я создам организацию. В организацию буду входить парни преданные, но ограниченные. Мозги всегда можно купить. А когда ты знаешь цену парню, всегда можешь использовать его или пренебречь им, как ты хочешь. Вот что заставляет Землю вертеться. Существуют избранные и толпа. Я принадлежу к избранным. И им останусь.

Больше никто не будет мерзко обращаться со мной или гонять из города в город. Это в прошлом. Тогда я был ребенком. Привязан к отцу, привязан к человеку, который работал официантом, продавал бензин, доставлял телефонные книги, перевозил старье или выпрашивал подаяние, чтобы купить бутылку. Потом уборка мусора. Никогда это не повторится. Теперь другие будут убирать за мной мусор.

Все, что мне надо, – это деньги".

«Все люди созданы равными... с определенными неотъемлемыми правами».

«Слава Господу за то, что он создал Америку, – сказал Кинг себе в миллионный раз. – Слава Господу, что я родился в Америке».

– Это страна, благословенная Богом, – сказал он обращаясь к самому себе.

– Что?

– Штаты.

– Почему?

– Единственное место в мире, где можно все купить, где есть возможность все осуществить. Это важно, плохо если вы, Питер, не понимаете этого. Хотя понимают это очень немногие. Но если вы поймете и захотите работать – ну, тогда перед вами, черт побери, открываются такие возможности, что у вас волосы встанут дыбом. А если парень не хочет работать и ничего не умеет делать, тогда он ни к черту не годится, и никакой он, к черту, не американец, и...

– Слушайте! – предостерег его Питер Марлоу, сразу насторожившись.

Издалека донесся еле слышный звук приближающихся шагов.

– Это мужчина, – прошептал Питер Марлоу, скользнув под листву. – Туземец.

– Как вы, черт возьми, узнали?

– Он носит местные сандалии на деревянной подошве. Я бы сказал, это старик. Он шаркает ногами. Слышите, как он дышит.

Через минуту туземец появился из сумрака и равнодушно прошел мимо.

Это был старик, на плечах он нес убитую дикую свинью. Они проводили его взглядом, пока он не скрылся.

– Он заметил нас, – сказал встревоженный Питер Марлоу.

– Черта с два.

– Нет, я уверен, он заметил нас. Может быть, он решил, что это японский часовой, но я следил за его ногами. По ним всегда можно определить, засекли ли вас. Он сбился с шага.

– Быть может, на тропинке была яма или ветка.

Питер Марлоу покачал головой.

«Друг или враг? – лихорадочно соображал Кинг. – Если он из деревни, тогда все в порядке». Всей деревне было известно о вылазках Кинга. Ведь они получали долю от Чен Сена, его делового знакомца. «Я не узнал его, но это не удивительно, потому что в прошлый раз большинство туземцев были заняты ночной ловлей рыбы. Что же делать? »

– Подождем, потом разведаем. Если он настроен враждебно, то пойдет в деревню и известит старейшину. Тот даст нам сигнал убираться отсюда к чертовой матери.

– Вы считаете им можно доверять?

– Я доверяю, Питер. – Он пошел вперед. – Держитесь в двадцати ярдах позади меня.

Деревню они нашли без труда. «Что‑ то очень легко, подозрительно», – подумал Питер Марлоу. С возвышенного места они осмотрели ее. На веранде, сидя на корточках, курили несколько малайцев. То здесь, то там хрюкали свиньи. Деревню окружали кокосовые пальмы, а за ними фосфоресцировал прибой. Несколько лодок со свернутыми парусами, развешанные рыболовные сети. Никаких признаков опасности.

– Мне кажется, все в порядке, – прошептал Питер Марлоу. Кинг резко толкнул его локтем. На веранде хижины вождя стоял сам вождь и человек, которого они видели. Малайцы были увлечены разговором, потом тишину разорвал отдаленный смех, и человек спустился по ступенькам.

Они услышали, как он крикнул что‑ то. Через минуту прибежала какая‑ то женщина. Она сняла свинью у него с плеч, отнесла ее к углям костра и насадила на вертел. Скоро подошли другие малайцы, которые собрались вокруг костра, перешучиваясь и смеясь.

– Вот он! – воскликнул Кинг.

От берега шел высокий китаец. Позади него туземец убирал паруса на маленькой рыбацкой лодке. Китаец подошел к вождю, они обменялись тихими приветствиями и сели на корточки в ожидании.

– О'кей, – ухмыльнулся Кинг, – что ж, пошли.

Он встал и, держась в тени, осторожно двинулся, обходя площадь. С задней стороны хижины вождя на веранду, расположенную высоко от земли, вела лестница. Первым по ней поднялся Кинг, потом Питер Марлоу. Почти сразу же они услышали, как лестницу убрали.

– Табе, – улыбнулся Кинг, здороваясь с Чен Сеном и вождем, которого звали Сутра.

– Рад видеть тебя, туан, – сказал вождь, подбирая английские слова. – Ты есть хочешь? – Его улыбка обнажала зубы, испорченные бетелем.

– Спасибо. – Кинг протянул руку Чен Сену. – Как поживаете, Чен Сен?

– Моя хорошо... Ты видишь, я... – Чен Сен подыскивал слова и наконец нашел подходящее. – Вот, хорошее время может быть.

Кинг показал на Питера Марлоу.

– Ичи‑ бон, друг. Питер, скажите‑ ка им, вы сами знаете что, приветствия и всю эту муру. Давайте, работайте, приятель. – Он улыбнулся и вытащил пачку «Куа», пустив ее по кругу.

– Мой друг и я благодарим тебя за гостеприимство, – начал Питер Марлоу. – Мы ценим твое приглашение разделить с тобой ужин, хотя сейчас еды мало. Только змея в джунглях отказалась бы от твоего доброго приглашения.

Лица Чен Сена и вождя расплылись в широких улыбках.

– Вах‑ лах, – сказал Чен Сен. – Будет приятно говорить с моим другом Раджой, когда ты передашь все слова, рождающиеся в моем ничтожном рту. Я много раз хотел что‑ нибудь сказать, но ни я, ни мой добрый друг Сутра не могли подобрать нужных слов. Скажи Радже, что он поступил как мудрый и умный человек, найдя себе такого хорошего переводчика.

– Он говорит, что я хороший оратор, – довольный, сказал Питер Марлоу; он успокоился и почувствовал себя в безопасности. – И он рад, что может предложить вам классное барахло.

– Ради Бога, вернитесь к вашему благородному английскому. Эта ораторская мешанина делает вас похожим на болтливого бездельника.

– А я так прилежно брал уроки у Макса, – сказал удрученно Питер Марлоу.

– Не нужно это.

– Он также назвал вас Раджа! С этого момента это ваше прозвище. Я имею в виду с этого момента, здесь.

– Шутки в сторону, Питер!

– Как прикажете, земляк!

– Давайте, Питер, у нас не так много времени. Скажите, Чен Сену следующее. Относительно дела, которое я собираюсь...

– Еще нельзя говорить о бизнесе, старина, – сказал Питер Марлоу, потрясенный. – Вы всех обидите. Сначала нам надо выпить кофе, съесть что‑ нибудь, потом можно начинать.

– Переведите им прямо сейчас.

– Если я сделаю это, они очень обидятся. Очень. Я вам это точно говорю.

Кинг на минуту задумался. «Ну, – сказал он себе, – если ты купил мозги, глупо не использовать их. Да и у тебя нет предчувствия беды. Вот тот момент, когда находчивый бизнесмен либо выигрывает, либо проигрывает, когда интуиция берет верх над так называемыми умственными способностями». Но в этот раз его интуиция молчала, поэтому он просто кивнул.

– О'кей, пусть будет по‑ вашему.

Он дымил сигаретой, слушая, как Питер Марлоу говорит с ними. Кинг искоса рассматривал Чен Сена. Он был одет лучше, чем в прошлый раз. На пальце новый перстень, похоже, с сапфиром в пять карат. Аккуратное, чистое, выбритое лицо было загорелым, а волосы ухоженными. Да, дела у Чен Сена шли хорошо. Теперь старый Сутра. Вот у этого дела не очень хороши. Саронг на нем старый и подол обтрепан. Никаких украшений. В прошлый раз было золотое кольцо. Сейчас его нет, и отметина на том месте, где оно красовалось, сейчас почти незаметна. Значит, старик расстался с кольцом довольно давно.

Он слышал голоса тихо переговаривающихся женщин в другой части хижины, а снаружи лежала ночная тишина. Через незастекленное окно доносился запах жарящейся свинины. Это означало, что деревня действительно нуждалась в услугах Чен Сена. Через него они выходили со своей рыбой на черный рынок, ведь полагалось, чтобы деревня продавала рыбу непосредственно японцам. Свинья была подарком. А может, старик, который поймал свинью, устраивал праздник для своих друзей. Но толпа вокруг костра взволнованно ждала, почти также взволнованно, как и они. Конечно, они тоже голодны. Это означает, что дела в Сингапуре, должно быть, идут плохо. У деревни должны быть большие запасы еды, выпивки и всего прочего. Чен Сен не мог уж очень хорошо зарабатывать контрабандой, отвозя их рыбу на продажу. Может быть, японцы следят за ним. Может быть, жить ему на этом свете осталось недолго!

Возможно поэтому деревня сейчас нужна ему больше, чем он деревне. Вот он и выставляет напоказ и одежду, и драгоценности. Быть может. Сутра недоволен тем, как идут дела, и готов поменять Чен Сена на другого перекупщика.

– Эй, Питер, – сказал он. – Спроси‑ ка у Чен Сена, как идет торговля рыбой в Сингапуре.

Питер Марлоу перевел вопрос.

– Он говорит, что дела идут прекрасно. Еды не хватает, поэтому он может хорошо продавать товар на острове по самой высокой цене. Но он говорит, что японцы все туже затягивают гайки. С каждым днем торговать становится все труднее. А обходить законы о торговле все дороже и дороже.

Ага! Попался. Кинг ликовал. Итак, Чен приехал не только по моему делу! Здесь замешаны и рыба, и деревня. Что я могу выиграть на этом? Этот сукин сын Чен Сен переживает трудности с доставкой товара. Возможно, япошки перехватили несколько лодок и усилили контроль. Старый Сутра не дурак. Нет денег, нет сделки, и Чен Сен знает это. Не можешь торговать, не можешь вести дело, и старый Сутра продает товар другому человеку. Вот так‑ то, сэр. Поэтому Кинг понял, что может вести жесткий торг, и мысленно поднял начальную цену.

Потом принесли еду. Запеченный сладкий картофель, жареные баклажаны, молоко кокосового ореха, толстые ломти жирной жареной свинины. Бананы, папайя. Кинг отметил, что нет ни дорогостоящей капусты, ни баранины, ни сытной говядины, ни сладостей, которые так любили малайцы. Да, дела и вправду шли неважно.

Еду подавала сморщенная старуха, старшая жена вождя. Ей помогала Сулина, одна из дочерей. Красивая, нежная, гибкая, с матовой кожей. От нее хорошо пахло. Чистый саронг в их честь.

– Табе, Сэм, – подмигнул Кинг Сулине.

Девушка рассмеялась и застенчиво пыталась скрыть свое смущение.

– Сэм? – недоуменно спросил Питер Марлоу.

– Конечно, – сухо ответил Кинг. – Она напомнила мне моего брата.

– Брата? – удивленный Питер Марлоу уставился на Кинга.

– Шутка. У меня нет брата.

– Ну, а почему «Сэм»? – спросил Питер Марлоу после минутного раздумья.

– Старик не стал бы нас представлять друг другу, – сказал Кинг, не глядя на девушку, – поэтому я просто назвал ее так. Думаю, имя ей подходит.

Сутра понял, что они говорили что‑ то о его дочери. Он понял, что совершил ошибку, позволив ей появиться здесь. В другое время он, возможно, был бы рад, если бы один из туанов заметил ее и забрал бы к себе в бунгало. Она год‑ другой побыла бы его женой, а потом вернулась бы в деревню с достойным приданым, и ему было бы легко подыскать ей подходящего мужа. Вот так делалось прежде. Но сейчас любовь свелась к случайным свиданиям в кустах, а Сутра не желал этого для своей дочери, хотя ей уже пришло время стать женщиной.

Он наклонился вперед и предложил Питеру Марлоу отборный кусок свинины.

– Может быть, это возбудит твой аппетит?

– Благодарю тебя.

– Ты можешь идти, Сулина.

Питер Марлоу услышал нотку непреклонности в голосе старика и заметил тень огорчения на лице девушки. Но она низко поклонилась и ушла. Мужчинам осталась прислуживать старуха жена.

«Сулина, – подумал Питер Марлоу, чувствуя давно забытое желание. – Она не такая красивая, как Нья, но она того же возраста и хорошенькая. Вероятно, ей лет четырнадцать, и она уже созрела. Бог мой, и как созрела! »

– Тебе не нравится еда? – спросил Чен Сен, которого забавляло явное внимание Питера Марлоу к девушке. Может быть, из этого можно извлечь какую‑ то выгоду.

– Напротив. Она слишком хороша, ведь я отвык от хорошей еды, питаясь тем, чем нас кормят.

Питер Марлоу помнил, для соблюдения приличий яванцы говорят о женщинах только иносказательно. Он повернулся к Сутра.

– Давным‑ давно один мудрый гуру сказал, что существует много видов пищи. Одна для желудка, другая для глаз, а еще одна – для души. Сегодня вечером у меня была пища для желудка. А беседа с тобой и туаном Чен Сеном была пищей для души. Я пресыщен. Тем не менее мне и... нам всем... была предложена пища для глаз. Как мне отблагодарить тебя за твое гостеприимство?

Лицо Сутры сморщилось. Хорошо сказано. Поэтому он поклонился, отвечая на благодарность, и сказал просто:

– Это мудрые слова. Возможно, со временем глаза снова попросят пищи. Мы обсудим мудрость древних в другой раз.

– Почему вы выглядите таким самодовольным, Питер?

– Ничего подобного, просто доволен собой. Я сказал, что мы считаем девушку хорошенькой.

– Точно! Как куколка! Как насчет того, чтобы пригласить ее, когда мы будем пить кофе?

– Ради Бога, – Питер старался говорить спокойно. – Нельзя просто так взять и назначить свидание. Вам необходимо время, чтобы подготовить почву.

– Черт, это не по‑ американски. Ты встречаешь девчонку, она нравится тебе, ты нравишься ей, и ты укладываешь ее в постель.

– Вы действуете грубо.

– Возможно. Но у меня было полно девчонок.

Они рассмеялись, Чен Сен спросил, над чем они смеются, и Питер Марлоу перевел ему: «Нам надо открыть в деревне магазин и не утруждать себя возвращением в лагерь».

Когда выпили кофе, Чен Сен впервые заговорил о деле.

– Думаю, это большой риск выходить из лагеря ночью. Это еще рискованней, чем мой приход в деревню.

" Первый раунд за нами, – подумал Питер Марлоу. – Сейчас, в соответствии с обычаями Востока, Чен Сен оказался в невыгодном положении, он потерял лицо, когда сделал первый шаг. Питер Марлоу обратился к Кингу.

– Все в порядке, Раджа. Можете начинать. Пока мы делаем все как надо.

– Точно?

– Да. Что я должен ему сказать?

– Скажите, что я предлагаю большую сделку. Бриллиант. Четыре карата. В платине. Без изъянов. Голубой. Я хочу за него тридцать пять тысяч долларов. Пять тысяч английских малайских долларов, остальное в фальшивых японских бумажках.

Глаза Питера Марлоу расширились. Он сидел лицом к Кингу, поэтому его удивление осталось незамеченным для китайца. Но Сутра заметил все. Поскольку он не принимал участия в сделке, а просто получал процент как посредник, он откинулся назад и наслаждался борьбой соперников. Беспокоиться за Чен Сена не было причин. Сутра знал по своему опыту, что китаец умел торговаться не хуже других.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒