Annotation 25 страница

Бункер 17
Джульетта проснулась на полу. Ее тряс какой-то бородатый мужчина. Соло. Она вырубилась в его комнате, возле стола. — Мы дошли, — сообщил он и улыбнулся, показав желтые зубы. Так хорошо он еще никогда не выглядел. Он был более живым и бодрым. Зато Джульетте казалось, что она умерла. Умерла. — Который час? — спросила она. — И какой день? Джульетта попыталась сесть. Каждый мускул в ее теле словно разорвали пополам, отделили от кости и оставили болтаться под кожей. Соло подошел к компьютеру и включил монитор. — Другие выбирают комнаты, а затем пойдут на верхние фермы. — Он повернулся к ней. Джульетта потерла виски. — К нам пришли другие, — угрюмо проговорил он, как будто это было новостью. Джульетта кивнула. Сейчас она могла думать лишь об одном. К ней вернулись сны — о Лукасе, обо всех ее друзьях в тюремных камерах, о комнате, где для каждого из них готовят комбинезоны, и никого не волнует, станут ли они чистить линзы. Это будет массовое убийство, урок для тех, кто останется. Она подумала о грудах тел возле этого, семнадцатого, бункера. Нетрудно было представить, что произойдет дальше. — Пятница, — сообщил Соло, посмотрев на монитор. — Или ночь с четверга на пятницу, смотря как тебе нравится. Два часа ночи. — Он почесал бороду. — А кажется, что мы проспали дольше. — Какой день был вчера? — она тряхнула головой. Нет, глупость получается. — Какой был день, когда я погружалась? С компрессором? — Голова у нее еще не работала как следует. Соло взглянул на нее так, словно к нему пришла та же мысль. — Погружалась ты в четверг. Завтра уже наступило. — Он почесал голову. — Давай считать сначала… — Некогда. — Джульетта застонала и попробовала встать. Соло подбежал к ней и, подхватив под мышки, помог подняться. — В лабораторию. Он кивнул. Джульетта видела, что Соло очень устал, лишь вполовину меньше, чем она, но все равно готов ради нее на что угодно. Ей стало грустно, что кто-то настолько ей предан. Она прошла первой по узкому коридорчику. Подъем по лесенке вызвал боль во всем теле. Джульетта выползла на пол серверной, Соло поднялся следом и помог ей встать. В лабораторию они отправились вместе. — Мне нужна вся термолента, что у нас есть, — на ходу инструктировала его Джульетта. Пробираясь между серверами, она пошатнулась и наткнулась на один из них. — Но лента должна быть на желтых катушках, сделанная в отделе снабжения. Ни в коем случае не на красных. Соло кивнул. — Хорошая лента. Как та, что мы использовали для компрессора. — Правильно. Они вышли из серверной и побрели по коридору. Джульетта услышала за поворотом топот детских ног и восторженные крики. Это были странные звуки, вроде голосов призраков. Но одновременно они казались и совершенно нормальными. В семнадцатый бункер вернулось что-то нормальное. В лаборатории она сразу поручила Соло заняться лентой. Он выкладывал длинные полосы на рабочем столе так, чтобы края перекрывались, а потом горелкой сплавлял и герметизировал стыки. — Края должны перекрываться не меньше чем на дюйм, — сказала Джульетта, заметив, что Соло экономит ленту. Тот кивнул. Джульетта бросила взгляд на свою койку, но разлеживаться было некогда. Она выбрала самый маленький комбинезон из имевшихся, в воротник которого едва пролезла ее голова. Джульетта помнила, с каким трудом протиснулась в семнадцатый бункер, и снова испытывать подобное ей совершенно не хотелось. — У меня не хватит времени сделать новый переключатель для этого комбинезона, так что я отправлюсь без рации. Она прошлась по всему комбинезону, деталь за деталью отделяя части, созданные, чтобы быстро выходить из строя, и отыскивая улучшенную версию каждой в запасах, награбленных в отделе снабжения. Кое-что придется загерметизировать сверху хорошей лентой. Комбинезон будет смотреться не таким аккуратным, как тот, что помог изготовить Уокер, но все равно он окажется гораздо лучше того, который получит Лукас. Джульетта извлекла все детали, над которыми неделями ломала голову, восхищаясь инженерными ухищрениями, потребовавшимися, чтобы сделать детали слабее, чем они выглядели. Достав прокладку из кучки того, в чем она сомневалась, Джульетта проверила ее, сжав ногтями. Прокладка легко расщепилась. Она стала искать другую. — Ты надолго? — спросил Соло, шумно разматывая очередную полосу ленты. — Уходишь на день? На неделю? Джульетта оторвала взгляд от рабочего стола и посмотрела на Соло. Ей не хотелось говорить, что она может погибнуть. Эту мрачную мысль она оставила при себе. — Мы придумаем, как прийти за тобой. Но сперва я должна попытаться спасти кое-кого. Ответ прозвучал фальшиво. Ей хотелось сказать, что она, возможно, уходит навсегда. — С помощью этого? — Соло пошуршал одеялом из термоленты. Джульетта кивнула. — Двери в мой дом никогда не открываются. Кроме тех случаев, когда кого-то отправляют на очистку. Соло кивнул: — Здесь было так же — в те времена, когда все сошли с ума. Джульетта удивленно присмотрелась к нему и увидела, что он улыбается. Соло пошутил. Она рассмеялась, хотя ей и не очень-то хотелось, и вдруг поняла, что от смеха ей полегчало. — У нас есть часов шесть или семь, пока те двери не откроются. А когда они откроются, я должна уже быть там. — И что дальше? Соло погасил горелку и осмотрел плоды своего труда. Потом взглянул на Джульетту. — Дальше я хочу посмотреть, как они объяснят, что я жива. Думаю… — Она заменила уплотнение и перевернула комбинезон, чтобы заняться другим рукавом. — Я думаю, что мои друзья сражаются по одну сторону баррикады, а те, кто послал меня сюда, — по другую. Все остальные, а это большинство, пока наблюдают. Они слишком напутаны, чтобы принять чью-то сторону, что, по сути, означает: их можно не брать в расчет. Она помолчала, извлекая маленьким экстрактором уплотнение между рукавом и перчаткой. Отбросив некачественную деталь, Джульетта потянулась за ее надежным аналогом. — И ты думаешь, что спасение твоего друга все изменит? Джульетта оторвалась от работы и посмотрела на Соло, который уже почти закончил укладывать и сваривать ленту. — Спасение друга — лишь спасение друга. Но я думаю, что, когда все те, кто еще не принял решение, увидят, что чистильщик вернулся домой, это подтолкнет их встать на правильную сторону. А при такой поддержке оружие и сражения теряют смысл. Соло кивнул и стал складывать одеяло, хотя Джульетта его и не просила. Подобная инициатива и понимание того, что следует делать дальше, наполнили Джульетту надеждой. Возможно, ему нужны были эти дети. Те, о ком он станет заботиться. Ей показалось, что за последнее время он уже повзрослел лет на десять. — Я вернусь за тобой и остальными, — пообещала Джульетта. Соло наклонил голову и некоторое время смотрел на нее, переполненный эмоциями. Подошел к своему рабочему столу, положил на него аккуратно сложенное одеяло, дважды похлопал по нему. В бороде у него блеснула улыбка, а потом он отвернулся и поскреб щеку, как будто там что-то чесалось. «В этом он все еще подросток, — поняла Джульетта. — Он все еще стыдится плакать».
На протяжении последних четырех часов жизни Лукаса в семнадцатом бункере занимались перетаскиванием тяжелого снаряжения на третий этаж. Дети тоже помогали, но Джульетта велела им останавливаться на этаж ниже — ее беспокоил воздух наверху. Соло уже во второй раз за пару дней помог ей облачиться в комбинезон. Он мрачно уставился на Джульетту: — Не передумаешь? Уверена? Джульетта кивнула и взяла одеяло из термопленки. Этажом ниже слышался голос Риксона, усмирявшего кого-то из мальчишек. — Постарайся не волноваться, — сказала она. — Что будет, то будет. Но попробовать я должна. Соло нахмурился, почесал подбородок, кивнул: — Ты привыкла жить среди своих. Там ты, наверное, в любом случае была счастливее. Джульетта сжала его руку толстой перчаткой: — Я не стала бы несчастной и здесь. Но я стала бы несчастной, зная, что позволила ему выйти, даже не попытавшись что-либо сделать. — А я только начал привыкать к тому, что ты рядом. Он отвернулся, нагнулся и поднял ее шлем. Джульетта проверила перчатки, убедилась, что все надежно подогнано, и посмотрела вверх. Подъем к выходу в комбинезоне станет убийственным испытанием. А потом еще надо будет пройти по останкам людей в офисе шерифа и выбраться через дверь шлюза. Джульетта взяла шлем. Несмотря на решимость, предстоящее ее пугало. — Спасибо за все. Она чувствовала, что не просто прощается. Джульетта знала, что добровольно делает именно то, чего хотел Бернард несколько недель назад. Ее очистка была отложена, но сейчас Джульетта возвращалась к ней. Соло кивнул и зашел сзади, чтобы проверить комбинезон на спине. Постучал по липучке, подергал воротник. — Все хорошо, — сообщил он дрогнувшим голосом. — Береги себя, Соло. — Джульетта похлопала его по плечу. Она решила не надевать шлем, пока не поднимется еще на этаж, чтобы сэкономить запас воздуха. — Джимми, — отозвался он. — Я решил, что теперь меня снова будут звать Джимми. Он улыбнулся Джульетте. Печально покачал головой, но улыбнулся. — Я больше не буду один, — сказал он. 80

Джульетта прошла через двери шлюза и поднялась по пандусу, не обращая внимания на лежащих вокруг мертвецов, а лишь сосредоточиваясь на каждом шаге. Самая тяжелая часть пути осталась позади. Теперь ее ждало лишь открытое пространство и разбросанные останки чистильщиков, — жаль, что она не может представить, что это валуны. Отыскать дорогу оказалось легко. Джульетта просто развернулась спиной к обломкам города на горизонте и направилась в противоположную от них сторону. Когда она выбирала себе путь, вид попадавшихся время от времени мертвецов наполнял ее большей печалью, чем в прошлый раз, и казался более трагичным, потому что она какое-то время прожила в их доме. Джульетта старалась их не тревожить и проходила мимо с серьезностью, которой они заслуживали, сожалея, что ничем не способна им помочь, а может лишь пожалеть. Через какое-то время тела перестали попадаться, и она осталась наедине с ландшафтом. Когда Джульетта поднималась на изъеденный ветрами холм, шелест мелкой пыли по шлему показался ей странно знакомым и на удивление успокаивающим. Это и был мир, в котором она жила, в котором все они жили. Сквозь прозрачный шлем она видела его со всей возможной ясностью. Серые тучи гневно нависали над землей, пыльные ленты хлестали склоны, уносясь вдаль. Зазубренные валуны выглядели так, как будто их оторвали от скал — возможно, теми же машинами, что насыпали эти холмы. Дойдя до вершины, Джульетта остановилась и огляделась. Ветер здесь был яростным, а ее тело — незащищенным. Широко расставив ноги, она посмотрела вниз на котловину перед собой, в центре которой виднелась плоская крыша ее дома. Ее наполнили восторг и страх. Низкое солнце едва выбралось из-за далеких холмов, и башенка с камерами находилась в тени. Значит, в бункере еще была ночь. Она успеет. Но перед тем как начать спускаться, Джульетта с изумлением уставилась на виднеющиеся вдали углубления, тянущиеся к горизонту. Их расположение было равномерным, в точности как на схеме у Соло под серверной. Пятьдесят штук. И она вдруг необыкновенно ясно поняла, что рядом как-то по-своему живет множество других людей. Живых людей. Что бункеров больше, чем она знала. И люди в этих бункерах не подозревают про остальные, они встают по утрам на работу, их дети ходят в школу. Кого-то, может быть, посылают на очистку. Она огляделась, гадая — а вдруг кто-то еще вышел именно сейчас в похожем комбинезоне, но полный совершенно иных страхов? Если она сумеет их окликнуть, она это сделает. Если сможет помахать замаскированным сенсорам, то помашет. С вершины холма мир вдруг обрел иной масштаб. На ее жизни несколько недель назад поставили крест, она должна была закончиться — если не на склоне этого холма перед ее домом, то наверняка в затопленных глубинах семнадцатого бункера. Однако она не закончилась таким образом. Возможно, она прервется здесь, сегодня утром, вместе с жизнью Лукаса. Если ее догадка окажется неверной, они вместе сгорят в шлюзе. Или же лягут в расселине на этом холме и умрут вместе. Как пара, чье родство сформировалось во время отчаянных разговоров, затягивавшихся до поздней ночи. Как две переплетенные души, накрепко связанные тем, о чем они никогда не говорили и в чем друг другу не признавались. Джульетта когда-то пообещала себе никогда больше не любить тайно, вообще никогда не любить. Но на сей раз ей почему-то оказалось тяжелее: ей пришлось держать свои чувства в секрете даже от него. Даже от себя. Возможно, это говорила близость смерти, неумолимого жнеца, что обрушивал сейчас на ее прозрачный шлем песок и токсины. Имеет ли значение то, что она увидела, насколько широк и полон мир? Ее бункер, наверное, выживет. Другие бункеры — возможно, тоже. Ее ударил мощный порыв ветра, едва не вырвав сложенное одеяло. Джульетта взяла себя в руки, набралась решимости и начала гораздо более легкий спуск к дому. Она сошла с вершины холма и укрылась от резкого ядовитого ветра. Миновала расщелину, где сходились два холма, и спустилась по ней к печально лежащей паре, ставшей вехой на ее роковом, отчаянном и утомительном пути домой.
К пандусу она подошла слишком рано. Никого снаружи не было, а солнце все еще пряталось за холмами. Торопливо спускаясь по склону, Джульетта размышляла над тем, что подумают в бункере, если увидят через наружные камеры, как она приближается к входу. У основания пандуса она встала поблизости от тяжелой стальной двери и принялась ждать. Проверила термоизоляционное одеяло, прокрутила в голове предстоящую процедуру. Она обдумала все мыслимые сценарии еще во время подъема к выходу из семнадцатого бункера и во время перехода к восемнадцатому. «У меня все получится», — твердила она. Механика тут надежная. Никто не пережил очистку только потому, что чистильщикам не помогали: они не могли прихватить с собой инструменты или дополнительные ресурсы. Но у нее они есть. Ей показалось, что время замерло — как на ее хрупких и драгоценных часах, когда она забывала их завести. Джульетта стала гадать — не отменили ли очистку и не умрет ли она в одиночестве? «Так будет даже лучше», — решила она. Глубоко вдохнув, она пожалела, что не запасла больше воздуха, чтобы хватило на обратный путь — на всякий случай. Но тогда ее слишком тревожило, что очистка состоится, чтобы задуматься над возможностью ее отмены. После долгого ожидания с напряженными нервами и колотящимся сердцем она вдруг услышала изнутри звук — металлический скрежет шестерен. Джульетта напряглась, по рукам пробежали мурашки, горло сжалось. Началось. Она переминалась с ноги на ногу, дожидаясь скрипа массивной двери, готовой выпустить беднягу Лукаса. Джульетта развернула часть одеяла и ждала. Все произойдет очень быстро. Она знала. Но она будет контролировать ситуацию. Никто не сможет выйти и остановить ее. С жутким скрежетом дверь в восемнадцатый бункер приоткрылась, и на Джульетту с шипением обрушился поток аргона. Она ринулась вперед. Ее поглотил туман. Она слепо пробивалась, выставив перед собой руку. Прижатое к груди одеяло громко хлопало. Она ожидала наткнуться на Лукаса, думала, что ей придется бороться с изумленным и испуганным человеком, готовилась повалить его на пол, плотно закутать одеялом… но никого не встретила в дверях. Никто не пытался выбраться наружу, избежать грядущего огненного чистилища. Джульетта едва не упала, ввалившись в шлюз: тело ожидало сопротивления, подобно ноге над верхней ступенью темной лестницы, а обнаружило вместо него пустоту. Когда аргоновый туман рассеялся, а дверь начала со скрежетом закрываться, Джульетту на мгновение посетила надежда, крохотная фантазия, что никакой очистки не было. И что дверь просто открыли для нее, приглашая обратно. Может, кто-то увидел ее на склоне холма и не упустил шанса, простил ее — и теперь все будет хорошо… Но как только она смогла разглядеть шлюз, то увидела, что это не так. В центре шлюза стоял на коленях человек в комбинезоне чистильщика, положив руки на бедра и повернувшись к внутренней двери. Лукас. Джульетта бросилась к нему в тот момент, когда в помещении расцвело огненное кольцо, а форсунки выплюнули пламя, отражающееся от листов блестящего пластика. За спиной с глухим стуком захлопнулась дверь, заперев их внутри. Джульетта встряхнула одеяло, расправила его и обошла человека, чтобы тот смог ее увидеть и понял, что не одинок. Даже комбинезон не мог скрыть его потрясения. Лукас вздрогнул, его руки испуганно взметнулись. Языки пламени начали удлиняться. Джульетта кивнула, зная, что он видит ее лицо сквозь щиток шлема, хотя она его лица разглядеть не могла. Плавным движением, которое она мысленно отрабатывала тысячи раз, она расправила одеяло над его головой и быстро опустилась на колени рядом, накрывая и себя тоже. Под одеялом было темно. Температура снаружи повышалась. Джульетта попыталась крикнуть Лукасу, что все будет хорошо, но голос прозвучал глухо внутри шлема. Она извивалась, подтыкая края одеяла под колени и ноги, пока накрепко их не прижала. Протянув руку, Джульетта попробовала подоткнуть материал и под Лукаса, чтобы его спина была полностью защищена. Кажется, Лукас понял, что она делает. Его руки в перчатках опустились на ее руки и остались там. Теперь она ощутила, насколько он неподвижен, насколько спокоен. Ей даже не верилось, что он собирался ждать, что предпочел сгореть, но не выйти на очистку. Она не могла вспомнить, чтобы кто-либо когда-либо делал подобный выбор. И это тревожило ее, когда они, обнявшись, лежали в темноте, а вокруг становилось все жарче. Пламя уже лизало термопленку, а раскаленные потоки воздуха били в одеяло с такой силой, что его удары ощущались даже сквозь комбинезон. Температура подскочила, по лбу и губам Джульетты заструился пот, хотя на ее комбинезоне была улучшенная защита. «Одеяло не поможет, — поняла Джульетта. — Лукас в своем комбинезоне под ним не выживет». Она боялась только за него, даже когда начала ощущать жар на своей коже. Ее паника словно передалась Лукасу — или же он сильнее ощущал ожоги. Прижатые к ней руки задрожали. А потом Джульетта буквально ощутила, как он сошел с ума, или передумал, или начал гореть. Что-то произошло. Лукас оттолкнул ее. Яркий свет проник под защитный купол: Лукас начал выползать из-под одеяла. Джульетта завопила, призывая его остановиться. Вылезла следом, хватая его то за руку, то за ногу, то за ботинок, но Лукас лягался, бил ее кулаками, отчаянно стараясь освободиться. С головы Джульетты упало одеяло, и свет едва не ослепил ее. Она ощутила невыносимый жар, услышала, как потрескивает ее шлем, как морщится и оплавляется. Она уже не могла ни разглядеть, ни почувствовать Лукаса, а лишь видела ослепительный свет и ощущала жгучий жар, опаляющий в тех местах, где ткань комбинезона касалась кожи. Джульетта завопила от боли и рывком натянула одеяло на голову, закрывая пластик. А пламя все бушевало. Она не могла коснуться Лукаса. Не могла увидеть. И уже не сможет его отыскать. Тысячи ожогов вздулись по всему телу, подобно тысячам ножей, терзающих плоть. Джульетта сидела в одиночестве под тонкой защитной пленкой, готовой вот-вот вспыхнуть и рыдала. Тело ее содрогалось от всхлипываний и гнева, она проклинала огонь, боль, бункер и весь мир. Через какое-то время у нее закончились слезы, а в горелках иссяк газ. Раскаленный воздух стал просто жарким, и Джульетта смогла без опаски сбросить дымящееся одеяло. Кожа у нее горела, как в огне. Ожоги покрывали ее тело везде, где оно касалось внутренней поверхности комбинезона. Джульетта поискала взглядом Лукаса — и обнаружила его рядом. Он лежал напротив двери. Комбинезон обуглился и шелушился в тех немногих местах, где ткань уцелела. Шлем был на месте, что избавило ее от ужасного зрелища обгоревшего лица, но он расплавился и смялся намного сильнее, чем ее собственный. Джульетта подползла ближе, сознавая, что дверь за ее спиной открывается, что за ней уже идут, что все кончено. У нее ничего не вышло. Джульетта всхлипнула, увидев части тела Лукаса, обнажившиеся в тех местах, где прогорели комбинезон и нижнее белье. Вот его черная обугленная рука. Вот его живот, странно раздутый. Его кисти, такие маленькие, тонкие и сгоревшие до… Нет. Она не поняла. Джульетта зарыдала снова. Обхватила шлем руками в дымящихся перчатках и потрясенно завопила, переполненная смесью гнева и блаженного облегчения. Перед ней лежал не мертвый Лукас. Перед ней лежал человек, не стоивший ни единой ее слезинки. 81

Бункер 18
Сознание, подобно внезапным приступам боли от ожогов, возвращалось и снова пропадало. Джульетта помнила поток тумана, топот ног вокруг нее, лежащей на боку в раскаленной печи шлюза. Она смотрела, как все больше искажался мир вокруг нее, когда плавящийся пластик шлема все ближе подступал к лицу. В поле зрения появилась яркая серебряная звезда, стала перемещаться, замерла над куполом шлема. Питер Биллингс смотрел на нее сквозь шлем, тряс ее обожженные плечи, кричал толпящимся вокруг людям, чтобы они помогли. Они подняли ее и вынесли из дымящегося шлюза. По их лицам тек пот. Расплавленный комбинезон срезали с ее тела. Джульетта проплыла через свой прежний кабинет подобно призраку. Она лежала на спине, внизу поскрипывали колесики каталки, она ехала мимо рядов стальных прутьев и пустой койки в пустой камере. Потом ее долго несли кругами. Вниз. …Она проснулась от попискивания — это звучал ритм ее сердца из аппаратуры, следящей за состоянием. Рядом находился мужчина, одетый как ее отец. Он первый заметил, что она пришла в себя. Его брови приподнялись, затем он улыбнулся и кивнул кому-то вне поля зрения Джульетты. А потом она увидела Лукаса. Его лицо — такое знакомое, такое странное — расплывалось у нее перед глазами. Он держал ее за руки. Она поняла, что он держит ее уже давно, что он сидит здесь давно. Он плакал и смеялся, гладил ее по щеке. Джульетте захотелось узнать, что его так рассмешило. И что так опечалило. Но Лукас лишь покачал головой, и Джульетта погрузилась обратно в сон.
Проблема заключалась не в сильных ожогах, а в том, что они были по всему телу. Дни выздоровления она провела, то проваливаясь в туман от болеутоляющих уколов, то выныривая из него. Всякий раз, когда Джульетта видела Лукаса, она извинялась. Все вокруг нее суетились. Приходил Питер. Из «глубины» ей присылали множество записок, но навещать ее было запрещено. К ней никто не мог войти, кроме мужчины, одетого как ее отец, и женщины, похожей на ее мать.
Как только Джульетте перестали колоть болеутоляющие, голова у нее быстро прояснилась. Джульетта очнулась после беспамятства, которое она ощущала как глубокий сон, после недель кошмаров, в которых она тонула и сгорала, оказывалась снаружи или в десятках других бункеров. Лекарства облегчали боль, но и затуманивали сознание. Джульетта была не против потерпеть неприятные ощущения в теле, получив взамен ясность мышления. Такой выбор казался ей очевидным. — Привет. Она повернула голову и увидела Лукаса. А уходил ли он вообще? Когда он подался вперед и взял ее за руку, с его груди упало одеяло. Он улыбнулся: — Ты выглядишь лучше. Джульетта облизнула губы. Во рту было сухо. — Где я? — В лазарете на тридцать третьем. Ты только не волнуйся. Принести тебе чего-нибудь? Она покачала головой. Как приятно было ощущать, что ты опять способен двигаться, отвечать на вопросы. Джульетта попыталась сжать его руку. — У меня все болит, — пробормотала она. Лукас рассмеялся. — Еще бы, — в его голосе послышалось облегчение. Она моргнула и посмотрела на него: — На тридцать третьем есть лазарет? Его слова дошли до нее не сразу. Лукас серьезно кивнул: — Извини, но он лучший в бункере. И тут мы смогли обеспечить тебе безопасность. Но забудь об этом. Отдыхай. Схожу приведу медсестру. Он встал. С его коленей свалилась толстая книга и упала в кресло, зарывшись в одеяло и подушки. — Как думаешь, ты сможешь что-нибудь съесть? Джульетта кивнула и повернулась лицом к потолку и яркому свету. К ней все возвращалось, и воспоминания пробивались одно за другим, подобно пробегающему по коже зуду.
Она целыми днями читала присланные записки и плакала. Лукас сидел рядом, подбирая листки, которые сыпались на пол, как бумажные самолетики, запущенные с лестничной площадки. Он извинялся снова и снова, бормоча, что это он их рассыпал. Джульетта перечитала их по десятку раз, стараясь не перепутать, кого уже нет в живых, а кто все еще подписывает свои послания собственноручно. Она не могла поверить в ужасную новость о гибели Нокса. Некоторые вещи и люди казались ей незыблемыми, наподобие большой лестницы. Джульетта оплакала и его, и Марка, она отчаянно захотела увидеться с Ширли, но ей сказали, что сейчас это невозможно. Когда гасили свет, ее навещали призраки. Джульетта просыпалась с коркой засохших слез на глазах и на мокрой подушке. Лукас гладил ее лоб и говорил, что все будет хорошо.
Питер приходил часто. Джульетта благодарила его снова и снова. Если бы не он, ничего бы не изменилось. Именно Питер сделал выбор. Лукас рассказал, как его вели наверх на очистку, как они услышали ее голос в рации Питера. Питер рискнул и все выслушал. Потом заговорил с Лукасом. Тот произнес запретные слова — ему было уже нечего терять. По рации доносились рапорты о том, что люди в механическом сдаются. Но Бернард все равно приговорил их к смерти. А Питеру требовалось принять решение. Кто он: закон в последней инстанции или должник тех, кто сделал его шерифом? Поступает ли он правильно или делает то, что от него ожидают? Второе казалось более простым, но Питер Биллингс был хорошим человеком. Лукас так и сказал ему тогда, на лестнице. Он сказал, что здесь их свела судьба и из того, как они поступят дальше, станет ясно, кто есть кто. И еще он сказал Питеру, что Бернард убил человека. И что у него есть доказательства. А сам Лукас ничего не сделал, чтобы заслужить такое. И Питер подумал, что все охранники из Ай-Ти сейчас в сотне этажей отсюда. А наверху только один пистолет. И только один закон. Его закон. 82

Несколько недель спустя Бункер 18
Трое сидели за столом для совещаний. Джульетта поправила марлевую повязку на руке, прикрывая выпуклые шрамы заживающего ожога. Она надела очень просторный комбинезон, чтобы ей было комфортно, но кожа все равно чесалась в тех местах, где касалась ткани. Джульетта сидела в плюшевом кресле на колесиках и нетерпеливо перекатывалась взад-вперед, отталкиваясь пальцами ног. Ей хотелось уйти, но Лукасу и Питеру нужно было кое-что с ней обсудить. Они привели ее так близко к выходу, так близко к большой лестнице, только чтобы усадить в этой комнате. Чтобы уединиться, как они сказали. Выражения их лиц заставляли ее нервничать. Некоторое время все молчали. Питер воспользовался паузой, чтобы послать техника за водой, но, когда принесли графин и наполнили стаканы, никто не стал пить. Лукас и Питер обменялись взволнованными взглядами. Джульетту стало утомлять ожидание. — Так в чем дело? — спросила она. — Я могу идти? У меня такое ощущение, что вы уже несколько дней откладываете этот разговор. — Она взглянула на часы, покачала рукой, чтобы сдвинуть браслет с повязки на запястье и разглядеть крохотный циферблат. Затем посмотрела через стол на Лукаса и невольно рассмеялась, увидев его встревоженное лицо. — Вы что, пытаетесь запереть меня здесь навсегда? Потому что я сказала всем внизу, что встречусь с ними вечером? Лукас повернулся к Питеру. — Давайте, парни, выкладывайте. Что вас беспокоит? Доктор сказал, что мне уже можно прогуляться вниз, а вам я пообещала, что свяжусь с Маршем и Хэнком, если возникнут проблемы. Я и так уже опаздываю, поэтому мне пора выходить. — Ладно, — сказал Лукас и вздохнул. Похоже, он перестал надеяться на то, что разговор начнет Питер. — Прошло уже недели две… — А из-за вас они мне показались месяцами. — Она покрутила колесико завода на часах, и старинный механизм затикал, словно никогда не останавливался. — Дело в том… — Лукас кашлянул в кулак, — что мы не могли передать тебе все записки. — Он виновато нахмурился. У Джульетты дрогнуло сердце. Она подалась вперед, ожидая продолжения. Значит, печальный список пополнится новыми именами… Лукас поднял руки. — Это не то, о чем ты подумала, — быстро добавил он, увидев тревогу на ее лице. — Господи, извини, это совсем другое… — Хорошие новости, — подтвердил Питер. — Записки с поздравлениями. Лукас ответил ему взглядом, подсказавшим Джульетте, что у нее на этот счет может сложиться другое мнение. — Словом… это новости. Лукас посмотрел на нее через стол. Он сложил руки перед собой на поцарапанной столешнице, совсем как она. Было так просто передвинуть руки на несколько сантиметров навстречу друг другу, переплести пальцы. Это казалось таким естественным после нескольких недель, когда они были вместе. Но ведь так ведут себя в больницах, верно? Джульетта погрузилась в свои мысли, пока Лукас и Питер что-то говорили о выборах. — Погодите. Что? Она моргнула и оторвала взгляд от своих ладоней — слова мужчин дошли до ее сознания. — Так совпало по времени, — пояснил Лукас. — Все только и говорили о тебе, — добавил Питер. — Повтори-ка. Что ты сказал? Лукас глубоко вдохнул: — Бернард шел на выборы единственным кандидатом. Когда мы послали его на очистку, выборы отменили. Но когда распространилась новость о твоем необыкновенном возвращении, люди все равно стали приходить и голосовать… — Много людей, — подтвердил Питер. Лукас кивнул: — Явка была поразительной. Более половины избирателей. — Да, но… меня — и мэром? — Джульетта рассмеялась и обвела взглядом поцарапанный стол — пустой, если не считать нетронутых стаканов с водой. — Мне надо что-то подписать? Как-то официально отказаться от этой чепухи? Мужчины переглянулись. — В том-то все и дело, — сказал Питер. Лукас покачал головой: — Я ведь тебе говорил… — Мы надеялись, что ты согласишься. — Я? Стать мэром? — Джульетта скрестила руки на груди и откинулась на спинку кресла, поморщившись от боли, потом рассмеялась. — Да вы, наверное, шутите. Я в этом совершенно не разбираюсь… — А тебе и не надо, — заметил Питер, подавшись вперед. — У тебя будет офис, станешь пожимать людям руки, подписывать бумаги, поднимать всем настроение… Лукас коснулся его руки и покачал головой. Джульетта ощутила, как по коже пробежала волна жара, отчего ее раны и шрамы еще больше зачесались. — Суть вот в чем, — пояснил Лукас, когда Питер откинулся в кресле. — Ты нам нужна. Наверху образовался вакуум власти. Питер занимает свою должность дольше кого угодно, а ты сама знаешь, что назначили его не так уж и давно. Джульетта молча слушала. — Помнишь наши разговоры по ночам? И как ты мне рассказывала, что сейчас делается в другом бункере? Ты хотя бы понимаешь, насколько близко мы подошли к подобному? Джульетта прикусила губу, взяла стакан с водой и долго пила. Затем посмотрела на Лукаса поверх стакана, ожидая, когда он продолжит. — У нас есть шанс, Джулс. Шанс избежать краха. Вернуть все к… Джульетта поставила стакан и подняла руку, останавливая Лукаса. — Если сможем это сделать, — спокойно ответила она, переводя взгляд с одного выжидающего лица на другое, — и если мы это сделаем, то сделаем по-моему. Питер нахмурился. — Больше никакой лжи, — заявила она. — Дадим правде шанс. Лукас нервно рассмеялся. Питер покачал головой. — А теперь послушайте меня. Это не безумие. И я не в первый раз об этом думаю. Черт побери, мне целыми неделями было нечего делать, кроме как думать. — Какой правде? — уточнил Питер. — Знаю, о чем вы. Что нам нужны ложь, страх… Питер кивнул. — Но разве можем мы изобрести нечто более страшное, чем то, что уже есть? — Она показала наверх и подождала, пока сказанное до них дойдет. — Когда эти бункеры были построены, идея заключалась в том, что мы будем вместе. Вместе, но по отдельности, не подозревая друг о друге, чтобы мы не смогли заразить других, если кто-то из нас заболеет. Но я не хочу играть за эту команду. Я с ними не согласна. Я отказываюсь. Лукас наклонил голову: — Да, но… — Значит, теперь мы против них. И не против людей в бункерах, работающих изо дня в день и ничего не знающих, а против тех, кто наверху и кто знает. Восемнадцатый бункер станет другим. Полным знаний, имеющим цели. Подумайте об этом. Вместо того чтобы манипулировать людьми, почему бы не дать им права? Пусть знают, против чего мы выступаем. И пусть это направляет нашу коллективную волю. Лукас приподнял брови. Питер пригладил волосы. — Подумайте, парни. — Джульетта отодвинулась от стола. — Не торопясь. Я хочу повидаться с семьей и друзьями. Но я или с вами, или буду работать против вас. И буду распространять правду, так или иначе. Она улыбнулась Лукасу. Это был вызов, и он понял, что Джульетта не шутит. Питер встал и поднял руки, сдаваясь. — Можем мы хотя бы договориться о том, чтобы не делать чего-либо необдуманного, пока не встретимся снова? Джульетта скрестила руки и наклонила голову. — Хорошо, — отозвался Питер, облегченно выдыхая и опуская ладони. Она повернулась к Лукасу. Тот внимательно смотрел на нее, сжав губы, и она поняла, что он знает. Существовал только один путь, чтобы идти дальше, и этот путь его очень пугал. Питер открыл дверь и посмотрел на Лукаса. — Можешь нас оставить на минутку? — попросил Лукас, поднявшись и подойдя к двери. Питер кивнул. Он повернулся и пожал Джульетте руку, когда она в миллионный раз его поблагодарила. Поправил слегка покосившуюся звезду на груди и вышел из комнаты для совещаний. Лукас отошел от окна, схватил Джульетту за руку и потянул к двери. — Ты что, шутишь? — спросила она. — Ты всерьез думал, что я просто согласилась бы на эту работу и… Лукас толкнул дверь, закрывая ее. Джульетта недоуменно посмотрела на него, но тут его руки аккуратно обвили ее талию, не касаясь ран. — Ты была права, — прошептал он. Прильнув, он опустил голову на ее плечо. — Я схитрил. Я не хочу, чтобы ты уходила. Его дыхание согревало шею. Джульетта расслабилась. Она забыла, что хотела сказать в ответ. Обвила руками его спину, положила ладонь на шею. — Все хорошо, — ответила она, с облегчением услышав, что он наконец-то это признал. И она ощущала, как он дрожит, слышала его прерывистое дыхание. — Все хорошо, — вновь прошептала она, прижимаясь щекой к его щеке, пытаясь его успокоить. — Я ведь не ухожу навсегда… Лукас слегка отпрянул, чтобы посмотреть на нее. Она видела, как он вглядывается в ее лицо, а в его глазах набухают слезы. Его тело снова начало трястись — Джульетта ощущала дрожь в его руках и спине. А потом, когда Лукас прижал ее и поцеловал, она поняла, что трясло его не от страха или паники. Это было волнение. Она всхлипнула, отдавшись поцелую, и голова у нее закружилась даже сильнее, чем от лекарств, которые ей недавно кололи. Она перестала чувствовать боль в тех местах, где руки Лукаса прижимались к ее спине. Джульетта уже не могла вспомнить, когда в последний раз чьи-то губы касались ее губ. Поцелуй закончился слишком быстро. Лукас шагнул назад, взял ее за руки, нервно взглянул на окно. — Это все… э-э… — Это было приятно, — сказала она, сжимая его руки. — Нам, наверное, следовало бы… — Он кивнул в сторону двери. Джульетта улыбнулась. — Да, наверное. Он проводил ее через вестибюль Ай-Ти на лестничную площадку. Там уже ждал техник с ее рюкзаком. Джульетта заметила, что Лукас нашил на лямки мягкие подкладки, беспокоясь о ее ранах. — Ты уверена, что тебе не нужен провожатый? — Сама справлюсь, — ответила Джульетта, убирая прядки волос за уши, и поудобнее пристроила рюкзак на спине. — Увидимся через неделю или около того. — Ты можешь говорить со мной по рации. Джульетта рассмеялась: — Знаю. Она взяла его руку и сжала на мгновение, затем повернулась к большой лестнице. Кто-то из проходящих кивнул ей. Она не была уверена, что знает этого человека, но кивнула в ответ. Другие головы тоже повернулись в ее сторону. Джульетта прошла мимо людей и взялась за изогнутую стальную полосу, которая вилась через центр всего бункера. Подняв ногу на первую ступень, Джульетта начала путешествие, слишком долгое, чтобы можно было предсказать его исход… — Эй! Ее окликнул Лукас. Он пробежал через площадку, недоуменно хмуря брови. — Я думал, ты идешь вниз, повидаться с друзьями. Джульетта улыбнулась. Мимо прошел носильщик, согнувшись под тяжестью груза. Она подумала о том, сколько близких ей людей недавно ушли, не попрощавшись. — Сперва семья. — Она посмотрела вверх, вдоль огромной шахты в центре гудящего жизнью бункера, и поставила ногу на следующую ступеньку. — Первым делом мне надо повидаться с отцом. Эпилог

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 21 22 23 242526 Следующая ⇒