ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА 34 страница

– Вы вначале его не закрываете; вы его открываете так, чтобы туда прошла другая пена; обволакивает ваше горло углеродным волокном, чтобы его не перекрывало при высоких ускорениях. Потом вы его закроете, укрепляющая пена заполняет ваш рот, а другая порция пены делает то же самое с вашим носом; дышать вы сможете нормально, но вот говорить – тут вы правы – не сможете. Вы должны будете думать словами – горловая подвокализация вам поможет. Откройте рот, пожалуйста.

– Мне это не нравится. Все это какое‑ то… насильственное. Вы можете понять, что с моим прошлым меня это не может не беспокоить.

– И снова мои извинения. Мы всегда можем от этого отказаться, но тогда мы не сможем маневрировать с той резвостью, которая может понадобиться, чтобы вы и я остались живы. Потенциально это означает смерть или дискомфорт. Смерть или травма. Или я бросаю вас в модуле и…

– Да делайте уже это! – чуть не закричала она. – Я всегда смогу посоветоваться с юристом, – пробормотала она.

Теплая пена заполнила ей рот. Она почувствовала, как от пены – или чего‑ то, где‑ то – немеют ее рот, горло; она не задыхалась, не чувствовала, куда именно проникает пена.

– Молодец, – сказал корабль. – А теперь, Ледедже, закройте рот. Никакой дерготни. Наши преследователи дают нам время на принятие решения, но времени у нас достаточно. Гммм. Наконец‑ то какая‑ то идентификация. ДжФКФ. Сюрприз.

Она закрыла рот, ощущая языком теплую пену. Что‑ то начало щекотать у нее в носу, потом и это ощущение исчезло.

«Порядок! – беззаботно объявил корабль. Голос его зазвучал прямо у нее в голове. – Вот теперь вы в полной готовности. Попытайтесь транслировать, а не говорить».

«Кааа эооо? От чеерр».

«„Как это? “ Вы пережимаете с подвокализацией. Вы просто делайте это. Не думайте».

«Ну, так как это? »

«Идеально. Ну, видите, как легко. Вот теперь мы можем начать себя вести, как настоящий боевой корабль! »

«Здорово».

«Все будет хорошо».

«Что сейчас происходит? »

Изображение, которое она получала, стало изменяться. Черная снежинка метнулась в сторону, потом снова медленно вернулась в центр. Потом она метнулась в другую сторону и снова медленно вернулась в центр. Пока что Ледедже ничего не чувствовала. Если корабль и совершал какие‑ то крутые маневры, то он предпринимал меры, чтобы ускорение физически на ней никак не сказывалось. Пока все шло идеально гладко. Она подозревала, что это обманчивая ситуация.

«Я своими скромными способностями корабля класса „Палач“ пытаюсь оторваться от них, – ответил ей корабль. – Немного энергичнее, чем это мог бы настоящий „Палач“, но это все еще должно выглядеть правдоподобно – большинство этих старых кораблей подверглись серьезной модернизации. Им должно казаться, что я пытаюсь от них убежать. Увеличиваю тягу импульсных установок и делаю серию резких поворотов».

Ледедже поймала себя на том, что хватается за что‑ то руками, хотя и совершенно не понимает за что. Изображение черной снежинки исчезло. Потом она увидела ее где‑ то сбоку, и снежинка начала медленно возвращаться в центр, потом мигнула, исчезла и оказалась в другом углу поля ее зрения. Она по‑ прежнему ничего не чувствовала. Еще одно мигание/исчезновение/появление в другом месте, потом еще одно. В промежутках между миганиями она на несколько секунд теряла снежинку из вида.

«Как наши дела? » – спросила она.

«Мы успешно делаем вид, что теряем голову, – ответил корабль. – Им кажется, что мы включаем все возможности, чтобы оторваться от них. Но безрезультатно, конечно. Разово увеличиваю тягу импульсных установок до максимума и готовлюсь выполнить резкий форсаж основного двигателя. Это приведет к незначительному ухудшению его параметров, но это допустимо, если позволяет выбраться из трудного положения, и в настоящее время, думаю, это наш оптимальный ход. Или, по меньшей мере, похоже, что это наш оптимальный ход. Пошел! Пошел! »

«Могу ли я считать, что вам все это доставляет удовольствие? »

«Абсо‑ блин‑ лютно. Смотрите».

Черная снежинка со множеством конечностей исчезла полностью. Ее нигде не было видно.

«Ну и куда эта херовина пропала? » – услышала собственное бормотание Ледедже.

«Она здесь», – ответил корабль. Часть пространства, которая, как она понимала, находилась непосредственно за ней и одновременно на периферии странного линзообразного изображения, подсветилась, и ее обвел зеленоватый кружок, в котором она снова увидела снежинку, уменьшившуюся в размерах и продолжающуюся уменьшаться.

«Извините, – транслировала она. – Не хотела вас отвлекать».

«Вы и не отвлекли, – транслировал корабль. – В настоящий момент я общаюсь с вами посредством костюма. Все процессинговые мощности самого корабля заняты маневрированием, созданием тактических имитаций и управлением полями. Не говоря уже о том, что они поддерживают видимость „Палача“. Это вспомогательная функция. Отвлечение невозможно. Спрашивайте что угодно».

Зеленый кружочек поблек, черная снежинка снова стала увеличиваться в размерах и скользить вдоль поля зрения к центру.

«Похоже, дела идут неважно».

«Ага, попался, факер», – сказал корабль.

«Попался? Вы его обстреляли? »

«Ха! Нет. Я его идентифицировал. Это класс „Глубочайшие Сожаления“. Называется он, возможно, „Кровавая баня“. Известно, что он обитает в этих краях, хотя и не точно в этом месте. Все это само по себе интересно. Что он тут делает? »

«Вы его можете уничтожить? » – спросила она. Черная снежинка продолжала увеличиваться в размерах. Судя по всему, возвращалась в прежнее место.

«О да, – не без хвастовства проговорил корабль. – Я категорически превосхожу этого факера в вооружении, в бронезащите и скорости. Однако остается вопрос, сколько своих маленьких друзей он привел с собой. „Глубочайшие Сожаления“ – это гордость флота, высшее достижение, такие корабли у ДжФКФ можно пересчитать по пальцам. Сам по себе он бы сюда не поперся. Свидетельствует о том, что и флот блудит где‑ то здесь поблизости. Что затеяли эти факеры? Что они пронюхали? »

«О чем? »

«О вспышке гоп‑ материи и этом кораблестроительном энтузиазме, проявленном некоторыми частями Диска, – ответил корабль. – Это ведь главная местная новость, разве нет? »

«Наверно».

«Ага! Сканеру корабля класса „Палач“ при внешне рутинном поиске удалось найти скопление других кораблей, – сообщил корабль. – Да всем этим маленьким трахарям просто на экране не уместиться. Если их военные корабли и дальше будут появляться в таком же количестве, то мне предстоит серьезная драчка. Вот черт, меньше всего хотелось бы».

«Нам грозит опасность? »

«Ммм, в некоторой степени. И не буду делать вид, что нет, – сказал корабль. – Тот факт, что здесь присутствует такой серьезный корабль, как один из „Глубочайших Сожалений“, наводит на размышления. Как и то, что они решились идти на конфронтацию с кораблем класса „Палач“ при всей его уязвимости. Да, „Палач“ – старая рухлядь, но все же достаточно серьезное оружие, чтобы ДжФКФ в обычной ситуации стал задираться. Я не знаю, что тут происходит, но их поведение выходит за рамки обыденного. В поле имитации такое развитие событий предполагает приближение к критической фазе».

«Это вы сейчас произнесли какие‑ то неизвестные мне ругательства? »

«Типа того. Означает, что кто‑ то здесь приближается к точке невозврата, поставив все на карту. Это предполагает некоторое изменение правил».

«В хорошую сторону? »

«А вы как думаете? »

«Я думаю – в плохую».

«Правильно думаете».

«Что теперь? »

«Пора кончать играть с ними в игры».

«Вы собираетесь атаковать? »

«Что? Нет! Вы что, такая уж кровожадная? Нет. Мы выведем вас из опасной зоны, сбросив частично маску скромного „Палача“, и оторвемся от них на такое расстояние, когда они будут не в состоянии видеть, что я делаю. Тогда я отправлю вас в пункт назначения в шаттле… а может быть, даже и не шаттле, а в одном из моих компонентных катеров с учетом того мусорного потенциала, который, похоже, находится в этом объеме в настоящее время. Вы отправитесь на Сичульт, чтобы побеседовать с мистером Вепперсом, а я поошиваюсь здесь, чтобы образумить ДжФКФ, – надеюсь, только в метафорическом смысле, – а потом займусь этой вспышкой гоп‑ материи, какой бы масштаб это конкретное осложнение ни приобрело в последнее время».

«Вы уверены, что можете расстаться с этим „катером“? »

«Да, я… опа, привет; они снова меня окликают, говорят: либо разворачивайся, либо – бла‑ бла‑ бла. Так что выбора не осталось».

Она увидела, как изображение вокруг нее моргнуло и стало разворачиваться, потом все звезды словно изменили цвет, те, что впереди, засияли синим, те, что сзади, – красным.

«Пока, ребята…» – начал говорить корабль, но тут все потемнело.

Потемнело? – подумала она. Потемнело?

Она успела транслировать: «Корабль? », но тут раздался голос корабля:

«Приношу извинения».

Изображение снова появилось. На этот раз на нем оказалось много нового: перед ними плыли десятки пронумерованных крохотных ярко‑ зеленых форм с тянущимися за ними цветастыми линиями и уходящими вперед разноцветными. Концентрические круги различных пастельных оттенков с непонятными ей символами, словно прицельные рамки, накладывались на каждую из крохотных зеленых форм, которые быстро обрастали плавающими вокруг иконками, собирающимися, как колода карт; она вгляделась в одну из них, и та разложилась на странички с текстом, диаграммами и объемными двигающимися изображениями, от которых у нее зарябило в глазах. Она отвернулась и теперь стала смотреть на картинку в целом; тысяча крохотных цветастых светящихся мушек, выпущенных в черную пустоту собора.

«Что случилось? » – спросила она.

«Агрессивные действия. Похоже, эти сукины действия хотят настоящую войнушку, – сказал корабль. – Будь мы кораблем класса „Палач“, от нас бы и мокрого места не осталось. Ну, суки. Пора мне дать им надлежащий ответ, деточка. Я должен приготовиться к атаке. Извините, но, наверно, будет больно».

«Что? »

«Это называется „полный шлепок“. Это не вредно. Означает, что вы все еще живы, а я – функционирую. И не волнуйтесь, вспомогательная программа мониторит вашу нервную систему, если будет по‑ настоящему больно, она примет меры. Ну, давайте, приступаем! Время не ждет! Скажите, когда будете готовы».

«Адский хер. Хорошо. Я готова. Типа я…»

И тут она словно получила удар по всему телу, словно по всем его частям одновременно. Удар, казалось, был нанесен с одной стороны – справа, – но ощущение было такое, словно его ощутила каждая ее частичка. Особой боли она не почувствовала, – боль распределилась по всей поверхности, – но незамеченным это событие определенно не прошло.

«Как мы поживаем? » – спросил корабль, когда все тело Ледедже сотряс еще один жуткий удар – на этот раз слева.

«Поживаем прекрасно».

«Вот и умница».

«Я…» – начала было говорить она.

«А теперь держитесь крепче».

Еще один сокрушительный шлепок по всему ее телу. Она вроде бы потеряла сознание, потом пришла в себя. Голова у нее шла кругом. Она обвела взглядом все эти сотни плавающих вокруг нее хорошеньких маленьких символов в пастельных венчиках.

«Все еще с нами? »

«Вроде бы, – транслировала она. – Мне кажется… боль в легких. Такое возможно? »

«Понятия не имею. В любом варианте пока идет калибровка программы. Хуже этого уже не будет».

«Они в нас попали? »

«Да что вы! Нет, конечно. Мы просто выходили из зоны действия их сканеров. Эти кретины нас потеряли. Они понятия не имеют, где мы теперь».

«Это хорошо».

«А это значит, то, что с ними сейчас случится, оно словно возникнет ниоткуда. Смотрите, как говорят, и наслаждайтесь…»

И тут же что‑ то приподняло и бросило ее – она кувырком полетела в эту картинку, словно корабль всей своей мощью вцепился в ее глазные яблоки, потащил и швырнул в этот безумный хаос невероятных цветов, ошеломительной скорости и бесконечно мелких подробностей, которые были миром его сумбурно неохватного восприятия. Она почувствовала ужас и закричала бы, если бы не ощущение, что в легких не осталось воздуха.

К счастью, мгновенно вся это невыразимая сложность уменьшилась, усеклась, изображение сфокусировалось, словно специально для нее; изображение сосредоточилось на одном из маленьких зеленых символов; концентрические круги вокруг него завертелись, задергались в разные стороны, символы мерцали и изменялись с такой скоростью, что она не успевала следить за ними. Потом два кольца засветились и поменялись местами, то, которое стало внутренним, казалось, снова замигало, но теперь ярко; она почувствовала, как ее веки словно сжимаются, виртуальные зрачки закрываются. Мерцание ослабло, оставив после себя крохотные зеленые зернышки там, где перед этим была сложная форма. Все это заняло менее секунды.

Она попыталась проследить за рассеивающимся дождем зеленых звездочек, но тут изображение крутануло ее и снова швырнуло назад, показывая еще одну крохотную зеленую форму. Кольца вокруг нее сомкнулись в новую конфигурацию; вспышка – и эта форма исчезла в зеленом фейерверке искр. Ее выдернули из созерцания того, на что она смотрела, чтобы она смогла осознать: она видит уничтожение ракет, снарядов или еще чего‑ то в этом роде. И каждый раз не было мгновения неподвижности – ее выдергивали из одного крупного плана, чтобы тут же швырнуть к другому, с каждой новой целью звездный ландшафт вокруг нее бешено вращался.

После пятого или шестого просмотра (крупный план – мерцание – вспышка) рассеивающееся облако еще более крохотных зеленых частичек (таких маленьких, что она поражалась собственной способности видеть их, понимая, что если бы смотрела на экран собственными глазами, то ничего такого не увидела бы) начало отползать в стороны от некоторых маленьких рваных зеленых форм. У них тоже были линии сзади и спереди, и их сопровождали аккуратно собранные иконки с цифрами, иллюстрациями и описаниями. Линии мигали, покрывались дымкой, замирали, утолщались по мере того, как становились то темными, то светлыми, но светились синим светом.

Векторы, неожиданно для себя самой подумала она, когда ее в очередной раз швырнуло к одной из зеленых форм покрупнее – настолько близко, что она увидела: перед ней корабль. Так, значит, «Выход за пределы общепринятых нравственных ограничений» брал на мушку и уничтожал не ракеты – корабли. Ракетами были еще более мелкие зеленые формы. Концентрические ореолы вокруг каждой из целей показывали выбор оружия.

Вокруг каждой из ракет появились ореолы, словно многие сотни ожерелий из световых бусинок. Они мигнули одновременно, потом ореолы исчезли, не осталось даже обломков. План стал менее крупным, зеленая форма, обозначающая корабль, казалось, помедлила в неуверенности, остановилась, а ореолы вокруг нее мигали, замирали и вспыхивали. Она внезапно испытала желание отвернуться, но перед ней возникла новая цель – ее выхватили с прежнего места и снова швырнули к экрану, чтобы она увидела, как другой корабль замер в прицельных кругах. Потом еще один, потом еще, потом еще. Потом два одновременно. Ощущение было такое, будто ее лобные доли разрываются на части.

«Адский род», – услышала она собственный голос.

«Вам нравится? – спросил корабль. – Самое мое любимое смотрите через мгновение».

«Что такое – самое любимое? » – спросила она, когда появился следующий обреченный корабль, застыл на месте, был пойман прицелом.

«Ха! Вы что думаете, то, что видите, происходит в реальном времени? » – весело спросил корабль.

«Так это запись? » – проговорила – почти провизжала – она, когда следующий крохотный зеленый корабль взорвался, превращаясь в нечто похожее на мельчайшую, уносимую ветром зеленую пыль. Изображение мгновенно потемнело, прежде чем зашвырнуть ее в какое‑ то новое место, – и ее взгляд сфокусировался на новой обездвиженной цели.

«Вы видите замедленные повторы, – сказал корабль. – Смотрите внимательно, Лед».

Эта зеленая цель казалась крупнее и сложнее, чем предыдущие. Кольца вокруг нее были больше, жирнее, ярче, хотя и меньше числом. Корабль, казалось, начал изменяться, снова принял очертания черной снежинки с множеством конечностей. Потом от него отделились какие‑ то части, поплыли в стороны, расцветая зеленым сиянием. Все вместе это заполнило поле ее зрения ослепительным фейерверком.

«Они пока еще думают, что я поражаю их с большим опозданием», – пробормотал корабль.

Фиолетовый ореол, которого до этого момента она не воспринимала, сомкнулся вокруг объекта в центре. Ореол вспыхнул. Когда он поблек, корабль все еще оставался на месте, но теперь он сам приобрел фиолетовый оттенок. Потом фиолетовые ореолы появились вокруг разлетающихся осколков и каждой микроскопической части этого дымчатого вещества, таких малых, что зеленая дымка исчезла, а на ее месте возникла чуть более блеклая фиолетовая.

Все мигало, кроме центральной цели. Дымка исчезла. Теперь дымку образовывали измельченные осколки, мигавшие фиолетовым и светло‑ зеленым светом и рассеивающиеся. Они заполняли поле ее зрения – великолепные, мерцающие. В некотором роде это был красивейший фейерверк, какие ей доводилось видеть. Зрелище стало подходить к концу, когда фиолетовый корабль в центре засветился еще ярче, за несколько секунд – гораздо медленнее, чем все, что она видела прежде, – изменив отчетливое, но не зрелищное сияние на вспышку, расколовшую небо. Когда вспышка погасла, повсюду появилось гораздо больше, чем раньше, фиолетово‑ зеленоватых мерцающих осколков, все они разлетались медленно, тускнели, темнели, исчезали из виду, оставляя после себя лишь умирающие звездочки – спокойные, слабые, крохотные, далекие и казавшиеся неизменными после метущегося, беспорядочного хаоса мерцающих образов, которые до этого момента приковывали ее, завораживали, ошарашивали.

Она почувствовала, что испустила глубокий вздох.

Потом – странным, даже пугающим образом – перед ней появился Демейзен, развалившийся в чем‑ то, похожем на пилотское кресло рядом с ней, но почему‑ то он сидел прямо перед ней на звездном поле. Сверху на него падал мягкий свет, ноги были погружены во что‑ то невидимое, руки сцеплены на шее.

Он повернулся к ней, кивнул.

«Ну вот, детка, – сказал он. – Вы только что были свидетелем одного из самых крупных военных столкновений современности. Хотя оно – пусть и прискорбно, но, с другой стороны, чарующе – и закончилось при явном преимуществе одной из сторон. У меня есть сильное подозрение, что они не дали полной свободы тактических действий Разумам своих кораблей. – Демейзен покачал головой, нахмурился. – Любители. – Он пожал плечами. – Ну что ж, надеюсь, что это не станет началом полномасштабной войны между Культурой и нашей слишком многое возомнившей о себе составной цивилизацией, – пусть погибнет эта мыслишка, – но они стреляли первыми и явно рассчитывая, что этот выстрел будет смертельным, так что у меня были все права безжалостно прикончить всех до одного этих недоумков, одержимых желанием нажимать на спусковой крючок. – Он вздохнул. – Хотя я несомненно предвижу неизбежное расследование и меня немного беспокоит возможность нахлобучки за то, что я проявил чрезмерное усердие. – Он вздохнул еще раз – теперь веселее. – Ничего не поделаешь. Класс „Ненавидец“. У нас такая репутация – мы защитники. Черт меня побери – вот увидите, как остальные будут мне завидовать. – Он помолчал. – Что? »

«В этих кораблях были люди? » – спросила она.

«Военный флот ДжФКФ? Определенно были. Они умирали мгновенно. Но и при этом они так или иначе имели невральные кружева и их мыслеразумы были перегнаны куда полагается, так что абсолютно чуждые мне угрызения совести не возникнут и не будут меня мучить, как, кажется, начинают мучить вас, маленький человечек. Это же военный персонал, детка. Поступив в военный флот, они отдавали себе отчет, что это чревато неприятностями. Ну а то, что эти бедолаги не знали, что будут иметь неприятности от меня, это уже их проблема. Это война, куколка, тут справедливость исключается».

Вдвойне нереальное видение аватары, парящей в пространстве, отвернулось, словно удовлетворенно оглядывая почти невидимо малые осколки, плавающие вокруг него.

«Будет урок этим сукиным детям».

Ледедже подождала немного, но он продолжал оглядывать пространство вокруг, явно игнорируя или напрочь забыв ее.

«Блин! Я тут прижмурил целый флот, – услышала она его тихий голос. – Одним пальцем. Ну, эскадрилью. Как минимум. Ах, до чего же я хорош, строганый звездец. »

«Я думаю, что я теперь, пожалуй, полетела бы на Сичульт, если нет возражений», – сказала она аватаре.

«Конечно, – ответил Демейзен, поворачиваясь к ней с нейтральным выражением. – Там этот человек, которого вы хотите убить».

Вепперсу пришлось соскользнуть по устланному ковром полу в коридоре за дверями – идти по нему было невозможно, верхолет стоял почти вертикально. Первым он увидел Джаскена, который, распахнув еще одну помятую дверь, пытался вскарабкаться к нему. За спиной Джаскена горел тускловатый свет, раздавались крики и стоны. По наклоненному коридору, вырываясь из дверей за Джаскеном, гулял ветерок.

– Господин Вепперс! Как вы – живы? – спросил Джаскен, узнав в сумерках Вепперса.

– Жив. И ничего не сломано. Я думаю, какой‑ то сукин сын пытался подорвать меня ядерным зарядом. Ты видел этот огненный шар?

– Пилоты, кажется, мертвы. В кабину мне не пробраться. Там дверь открывается наружу. Есть мертвые. Есть раненые. – Он махнул рукой, на которой прежде был ложный гипс. – Я подумал, что, может быть, нужно…

– Помощь к нам направляется?

– Пока не знаю, господин Вепперс. Где‑ то здесь в салоне есть особопрочный узел связи. Два оставшихся зея проверяют аварийный запас.

– Два? Оставшихся? – сказал Вепперс, глядя на Джаскена. Ведь на борту был четверо этих охранников‑ клонов. Может быть, они отказались от полета в последний момент?

– Два зея погибли при падении, господин Вепперс, – сказал Джаскен.

– Черт, – проговорил Вепперс. Ну, зеев всегда можно вырастить еще, подумал он, хотя на их подготовку уходит какое‑ то время. – Кто еще?

– Плер. И Херрит. У Астлее сломана нога. Сульбазгхи без сознания.

Они спустились в пассажирский салон. Здесь горело аварийное освещение да сквозь иллюминаторы и открытую аварийную дверь попадал дневной свет. Вепперсу показалось, что тут стоял зловонный запах. Слышались стоны и рыдания. К счастью, подробности при таком освещении были не видны. Он хотел как можно скорее выбраться отсюда.

– Господин Вепперс, – сказал зей, пробираясь к ним сквозь хаос наклоненных сидений и разбросанных повсюду личных вещей. В руках у него был передатчик. – Мы счастливы, что вы живы, – сказал он. Из раны у него в голове обильно сочилась кровь, одна рука неестественно висела.

– Да, спасибо, – сказал Вепперс, видя, как зей протягивает передатчик Джаскену. – Можешь идти, – кивнул он огромному зею. Тот поклонился, повернулся и стал с трудом пробираться по сиденьям.

Вепперс придвинул рот к уху Джаскена, пока тот приводил в действие передатчик.

– Что бы ни прибыло первым – будь хоть верхолет скорой помощи, – мы с тобой улетаем на нем вдвоем. Ясно?

– Господин Вепперс? – сказал Джаскен, мигая.

– Позаботься, чтобы было достаточно транспортов и вывезли всех, но мы улетаем на первом, что появится. Только мы, ты понял?

– Да, господин Вепперс.

– И где твои окулинзы? Они нам могут понадобиться.

– Они сломались.

Вепперс покачал головой.

– Какой‑ то сукин сын хочет меня прикончить, Джаскен. Пусть они думают, что я мертв. Пусть считают, что им удалось задуманное. Ясно?

– Да, господин Вепперс. – Джаскен тряхнул головой, словно чтобы прогнать туман. – Сказать остальным, чтобы они говорили, будто вы погибли?

– Нет, пусть говорят, что я жив. Ранен, вышел без царапинки, пропал без вести, нахожусь в коме – чем больше версий, тем лучше. Суть в том, что я нигде не появляюсь, никто меня не видит. Все будут считать, что это сплошное вранье. Они будут думать, что я мертв. А может, что и ты. Мы с тобой должны спрятаться, Джаскен. Ты когда‑ нибудь делал это в детстве? Прятался? Я прятался. И часто. У меня это здорово получалось. – Вепперс похлопал своего охранника по плечу, не замечая, что тот при этом скорчился от боли. – Акции начнут падать, но с этим ничего не поделаешь. – Он кивнул на передатчик. – Вызывай. А потом найди мне летный костюм или еще что‑ нибудь для маскировки.

ГЛАВА 25

Ауппи Унстрил было ужасно жарко. Но в конечном счете холод должен был победить – он будет просачиваться к ней отовсюду сквозь корпус «Прижмуривателя», проникать туда, где она лежала в центре аппарата, откуда уходило внутреннее тепло, излучалось в космос. Она замерзнет последней. Она была маленькой косточкой, семечком в середине фрукта… нет, скорее его мягкой сердцевиной, мякотью.

Но со временем она затвердеет. Когда замерзнет.

А пока она умирала. Может быть, от удушения, а может – от перегрева.

Последнее, что они слышали от «Гилозоиста»: он был атакован и выведен из строя. Он едва успел покинуть Пропускной Объект Контакта, отчалил от него километров на десять, когда был атакован каким‑ то новейшим оружием при поддержке высокотехнологичного разрывателя полей. Двигатели его были выведены из строя, генераторы полей разбиты, часть экипажа погибла; корабль сообщил, что отходит назад к Пропускному Объекту.

Судя по всему, имели место одновременные атаки на несколько объектов, и ДжФКФ тоже сообщил об атаке на их корабли; один из их ИМК на другой стороне Диска был уничтожен, другие корабли повреждены и, по меньшей мере, временно выведены из строя.

Ауппи и «Прижмуриватель» обследовали одну из фабрикарий, – хотели выяснить, не ведется ли там строительство корабля, – когда началась атака. Они демонстративно не обращали внимания на происходящую рядом вспышку гоп‑ материи, хотя занимали идеальную позицию для атаки, хотя вспышка казалась довольно серьезной. Их тактика оказалась ошибочной. «Прижмуриватель» не был мини‑ кораблем общего назначения – он представлял собой скроенный наспех боевой корабль. Очень умело и даже изящно скроенный, но тем не менее скроенный наспех – целеустремленно, без всяких излишеств. Оставить оружие в состоянии боевой готовности, когда в нескольких минутах полета бушевала вспышка гоп‑ материи, – это оказалось ошибочной ошибочной ошибочной тактикой.

Но выборочная проверка фабрикарий на предмет изготовления незаконных кораблей была важнее, это признавала даже Ауппи. Она хотела проникнуть на «Прижмуривателе» внутрь пробитой фабрикарии, чтобы внимательнее рассмотреть корабль, случайно ими обнаруженный, хотя они уже имели показания, что это довольно серьезное и в то же время простое оружие; они пришли к выводу, что входить в фабрикарию будет опасно; фабрикария, пусть и с дырой в корпусе, продолжала усердно работать, завершая создание корабля, машины внутри ходили туда‑ сюда на своих линиях и тросах, но даже если бы они не двигались, «Прижмуривателю» пришлось бы виртуозно маневрировать, чтобы пробраться внутрь. А поскольку машины метались от стен к центру, проникновение внутрь было бы равносильно самоубийству.

Поэтому она проигнорировала пугающе привлекательный странный новый корабль, проигнорировала и новую вспышку инфекции гоп‑ материи и занялась тем, что, по их согласованному мнению, было сейчас важнее всего: выборочной проверкой фабрикарий на достаточно большом протяжении Диска с использованием ограниченных сканирующих возможностей их маленького импровизированного боевого корабля. Это оказалось проще, чем они предполагали, потому что у всех проверяемых ими фабрикарий был одинаково тонкий наружный корпус. Там, где должна была быть толстая корка плотного исходного материала, оставалась тонкая наружная оболочка на опорных балках, потом сам корпус, а дальше – напряженная деятельность и нечто крупное, медленно увеличивающееся в размерах в центре. Несколько других крохотных кораблей Культуры успели провести выборочную проверку нескольких фабрикарий.

А потом они подверглись атаке.

Она просматривала собственные результаты – так, похоже, еще один корабль строится в этой фабрикарии, – когда услышала треск в общем канале связи, которым пользовались все: голос корабля «Гилозоист» – быстрый, усеченный, сжатый, в полном аварийном режиме – сообщил, что корабль был атакован, выведен из строя… должен вернуться на Пропускной Объект.

Разговоры в сети смолкли, воцарилось полное молчание. Потом начался гвалт, все кричали без разбору: «Что за херня? /Что он там сказал? /Это что – учения? /Этого не может быть…», а потом перекрывающий все другие голоса раздался крик Ланьяреса:

– Внимание! Я получаю!..

А потом тишина, иногда нарушаемая восклицанием кого‑ нибудь из них, всех их.

– Что?.. – успела проговорить она, но тут «Прижмуриватель» вокруг нее погрузился в тишину.

– Внимание: атака Эффекто… – сообщил ей корабль, видимо, с какого‑ то зарезервированного вторичного субстрата. У маленького корабля было четыре других аварийных процессинговых уровня под ядром искусственного интеллекта, но даже им требовались средства для связи с ней через ее костюм, а эти средства были уязвимы – не выдерживали воздействия эффектора, а потому когда все потемнело, погрузилось в тишину и застыло, это произошло очень и очень быстро.

⇐ Предыдущая 30 31 32 33 343536 37 38 39 Следующая ⇒