|
|||
9. В гостях
Хлеб по карточке на СЕГОДНЯ мы съели ПОЗАВЧЕРА, а хлеб на ЗАВТРА — ВЧЕРА. Дадут ли мне на ПОСЛЕЗАВТРА? В других магазинах и на завтра не дают. Нигде вперёд не дают, а здесь, в ларьке у пристани, на ПОСЛЕЗАВТРА. На левой ладони вчерашний номер очереди, а на правой — сегодняшний. Пишут на ладони чернильным карандашом, чтобы очередь не потерять. Всё сейчас по карточкам. Только на рынке продукты без карточек у спекулянтов, да где у нас такие деньги. На хлеб можно вещи менять, да нам менять нечего. Давно всё поменяли. — На послезавтра дают? — Если бы не давали, не стояли бы, — отвечают из очереди. — Везде стоят, — говорю. — Какой у тебя номер? Я показал. — Где ж ты такие номера видел? — Какие? — Большие. — Аа-а… значит, дают. Подошла моя очередь, и хлеб кончился. — Карточки не потерял? — беспокоится мама. Страшное дело — карточки потерять. На месяц хлеба не увидим, не то что на послезавтра. Не такой уж я растяпа, чтобы карточки терять. — Как-нибудь продержимся, — говорит мама, — а завтра нам хлеб дадут на ЗАВТРА. — А что мы будем есть сегодня? — Поедем в гости к тёте Сона, — сказала мама. Сона Ханум, мамина подруга, жила в Бильгя. В селении Бильгя у тёти Сона огород, свой виноград и разные фруктовые деревья. Много овощей, а лепёшки они пекут сами. Я наелся и подумал: как жалко, что человек не может один раз наесться, чтобы потом долго не хотелось. Сбегали к морю после обеда, но купаться не стали. У воды лежал мёртвый тюлень, раскрыв пасть. Зубы как у собаки. «Дяниз ит» зовут его здесь — «морская собака». Схватит за ногу морская собака, и не вылезешь. Мама часто приносила копчёную тюленину, и мы ее ели. Бывает же такое: ешь и не знаешь, что это морская собака. — Да, не всегда здесь спокойно, — сказала тётя Сона, — в шторм волны доходят до дома. Иногда огород заливают. Даже тюленя выбросило. Тётя Сона дала нам лепёшек и много зелени. Мы с мамой сытые, довольные, без конца благодарили, сели на хозяйскую арбу, сам хозяин взялся нас довезти до станции. Но Боба не сел. — Подарите мне бычка! — заорал он. Хозяйский бычок замычал в ответ. — Он просится ко мне, — закричал Боба, — отпустите его! Подарите мне его! Вы же видите, как он просится ко мне! — Ах, как некрасиво, — сказала мама, — как нехорошо! Как стыдно! Нас угощали, надавали нам подарков, я не знаю, куда деться от стыда за своего сына! — Ой, ой! — кричал Боба. — Дайте мне бычка! Я не поеду без бычка! Ни-ку-да я без него не поеду! Имейте в виду! О! О! Я для бабушки стараюсь! — Для какой бабушки? — удивилась мама. — У нас и бабушки-то нет. — Зачем ты говоришь, что у нас нет бабушки? — Боба вцепился в арбу. — Зачем ты так сказала? У всех есть бабушка! — Нет у него никакой бабушки, — сказала мама, — что с ним? — Не могут же тебе в самом деле отдать бычка, — сказал я, — пойми. — Не могут? — спросил он. — Почему не отдадут? — Потому что бычок им самим нужен, и он очень дорого стоит. — Сколько? — Что — сколько? — Сколько стоит? — Много. — Тогда барашка! Ой! Ой! О! Подарите бабушке барашка! Я никуда не поеду, пока не подарят! — Сажайте его, не обращайте внимания, дома я ему покажу, как устраивать истерики, сажай его, Сона Ханум, он мне надоел, — сказала мама. — Он ребёнок, — уговаривала тётя Сона, — он расстроен, пусть он успокоится, немного подождём. Не плачь, как же мы тебе дадим барашка, он у нас один. — Я для бабушки стараюсь! — вопил Боба. — Нет у нас никакой бабушки, — сказала мама, — откуда он взял? Что за бабушка? — Он очень расстроен, пусть, пусть отойдёт. — Тётя Сона его успокаивала, а он брыкался и отмахивался. Муж тёти Сона терпеливо сидел на арбе и ждал. Все ждали. — Один у вас барашек? — перестал орать Боба, но колеса арбы не отпускал. — Бедная моя бабушка! — У детей своя фантазия, — объяснила тётя Сона, — они так фантазируют, что ничего не поймёшь. — Он просто нахал, он меня выведет из терпения! — Ах, как жалко, что у вас один барашек, — всхлипывал Боба, — значит, бабушка останется без барашка… Ну, тогда дайте мне курицу, она будет для бабушки нести яички. Моя старенькая, бедненькая бабушка… — Не смей просить курицу! — закричала мама. — Как ты смеешь просить, и так мы не с пустыми руками уезжаем. — Но бабушке ведь ничего не дали? — Тащи его в арбу, Сона, бессовестный мальчишка! — закричала мама. — Придётся мне слезть самой и взяться за него. Спектакль на всё селение, сбежались все соседи, ай-яй-яй! — Ой-ёй-ёй! — взвыл Боба. — Аа-а! Ии-и! Мне бабушку жаль! Ой-ёй-ёй! Бабушка теперь умрёт! Она умрёт! — Он топал ногами, а руками по-прежнему держался за колесо. — Хватит! — Я соскочил с арбы. Стал отдирать его от колеса, но мне не удавалось. — Я тебе сейчас дам курицу! Ты у меня курицу получишь! — Оставь его, оставь, — повторяла тётя Сона, — не надо его тащить, не надо… — Нет, нет, надо, надо… сейчас… сейчас я отдеру его от колеса и всё будет в порядке… — Не обижайте его, — сказала тётя Сона, — зачем же… — Боба!!! — закричала мама. — Прекрати!!! И тогда с арбы соскочил хозяин и стал ловить курицу. — Помогите мне кто-нибудь! — кричал он, гоняясь за курицей. На помощь пришёл Боба. Они вместе гонялись за курицей и сталкивались друг с другом, а курица не давалась. В конце концов хозяин поймал курицу. — А она несёт яички? — спросил Боба. — Несёт, несёт, — сказал хозяин поспешно, как бы боясь, что Боба снова закатит истерику, — честное слово, несёт. — Бери, бери, — сказала тётя Сона. Боба схватил курицу в охапку, прижался к ней щекой и сказал: — Теперь моя бабушка будет довольна. — На здоровье твоей бабушке, — сказал хозяин, — дай бог сто лет твоей бабушке! — Ну что вы, что вы… — сказала мама, — курицу мы не можем взять… — Возьмите… соседи… неудобно… — испугался хозяин. — Отдай курицу! — сказала мама строго. — Нет, нет, — замахал руками хозяин, — ни за что… — Он боялся, что ему вернут курицу и всё начнётся сначала. — Ваш мальчик золотой… пусть кушает… он для бабушки… цып, цып, цып, золотой ребёнок… — Вы нам и так достаточно подарили, — сказала мама, — куда же ещё… нам неловко… — Ловко! — почти закричал хозяин. — Ловко! Золотой ребёнок, золотые гости! Поехали! — Видно, мы ему надоели. Тётя Сона нам помахала на прощанье. Телегу трясло. Боба всхлипывал. — Сейчас зачем ноешь? — спросил, оборачиваясь к нему, хозяин. — Бабушку вспомнил, — сказал Боба. — Курицу ведь ты ей везёшь? — Везу. — Чего тебе ещё надо? — Ничего. — Ну и не хнычь. Он замолк. В электричке Боба вытер слёзы и улыбнулся. — Он ещё улыбается! — возмутилась мама. — Такая некрасивая история, чудовищно! Позор, а он себе, представьте, улыбается! — Курочка нам будет нести яички, — сказал Боба, улыбаясь. — Прекрати улыбаться, — сказал я. — Буду улыбаться, — сказал Боба. — Но при чём здесь бабушка? — спросил я. — Где ты её выкопал? — Тебе можно, а мне нельзя? — сказал Боба. Я не понял, и он объяснил: — Ты выдумал дядю, а я бабушку. Проносилась Бильгя. — К тёте Сона мы никогда уже не поедем, — сказала мама, — потому что скверно ты у меня воспитан, Боба.
|
|||
|