Джеки Коллинз 8 страница

– Откуда ты взялась? – спросил он.

– Дядя Джек! А вы как сюда попали?

– Сам не знаю. Важнее другое – как сюда попала ты?

– Без понятия. – Она пожала плечами. – Решила, что это – неплохая идея! – Она хихикнула. – Это Эдди. Я тебе о нем рассказывала. Я пою с его группой.

Джек обменялся официальным рукопожатием с темноволосым парнем и должным образом представил им обоим Клариссу.

Хелен не могла не восхититься дядей. Она слышала о его романе со знаменитой актрисой, но никогда с ней не встречалась.

Кларисса, со своей стороны, пришла от девочки в восторг.

– Значит, ты Хевен, – сказала она, оглядывая ее. – Надо же, какое редкое имя.

– Угу. Я самая.

– Мне нравится твоя прическа.

– Спасибо.

– И плащ.

– Отхватила в этом шикарном местечке на Мелроузе.

– Как‑ нибудь свози меня туда.

– Я? Вас?

Кларисса кивнула.

– Если найдешь время, поболтаемся с тобой по магазинам, а потом я приглашу тебя на ленч.

– Ого! Чего‑ чего, а времени…

– Силвер знает, что ты должна приехать? – перебил ее Джек.

– Надо думать, знает. Меня Нора пригласила.

Джек нахмурился. Интересно, зачем Норе это понадобилось? Едва ли Силвер сгорала от желания увидеть дочь – тем более здесь. Она всю жизнь Хевен не замечала – с чего бы ей вдруг приспичило? Или одумалась по поводу дня рождения? Чего в жизни не бывает!

– Мы уходим, – сказал он. – Надеюсь, ты приятно проведешь время… хотя мне кажется, что тут ты будешь не вполне в своей тарелке.

Хевен потянула его за рукав пиджака.

– Дядя Джек. У Эдди машина сломалась по ту сторону каньона. Как нам вернуться в Вэлли?

Несносная девчонка! Но все равно он ее любит.

– Это что, моя проблема?

Она хихикнула.

– Теперь да.

На дядю Джека можно рассчитывать – это она знала точно. Увы, про мать такое не скажешь.

Сунув руку в карман, он достал несколько купюр. Отделив две бумажки по пятьдесят долларов, сказал:

– Когда будешь готова уехать, попроси Нору вызвать такси. – Он взглянул на часы. – Только не загуливайся. Комендантский час у тебя ведь до двенадцати?

– Угу.

– Не нарушай.

– Ни за что.

– А если приведешь волосы в порядок, мы тебя как‑ нибудь возьмем пообедать.

– В порядок – это как? – спросила она невинным голоском.

Он нежно погладил ее по щеке.

– Знаю, тебе трудно понять, что это такое. Но я все равно люблю тебя, малыш. – Он кивнул Эдди и коротко распорядился:

– Присматривай за ней, не то придется иметь дело со мной.

– Так точно, сэр! – гаркнул Эдди и стал по стойке «смирно».

– Клевый, да? – сказала Хевен, глядя Джеку вслед. – И она вроде ничего. Не выпендривается, не тычет в нос своим величием. Как считаешь?

Но Эдди ее не слышал. Глаза у него полезли на лоб. Он перенесся в мир звезд и дрожал от наслаждения.

– Ну, как тебе моя племянница? – спросил Джек, оберегающим жестом кладя руку на плечо Клариссе и направляясь к парадным дверям.

– По‑ моему, это заброшенная родителями девочка.

– Да, ей нужна мать, – согласился Джек с жесткими интонациями в голосе. – Но она никогда ее не получит. Силвер живет только для себя.

– Может, ей и нельзя иначе, – предположила Кларисса. – Она создала свой образ и должна все время за ним следить. – Ну, – восхитился он, – для актрисы ты невероятно умна!

Он передал билетик за парковку человеку из обслуги, и тот кинулся пригонять машину.

– Сию минуту, мистер Питон.

– И грубиян же вы, мистер Питон, – с издевкой произнесла Кларисса.

Он внимательно всмотрелся в ее чуть вытянутое и бледное лицо, прищуренные глаза.

– Если не возражаете, мадам Браунинг, я отвезу вас домой и покажу, какой я грубиян.

Она кивнула, предвкушая удовольствие.

Парковщики уже не ждали новых гостей. Наоборот, они вовсю подгоняли машины для отъезжающих, как вдруг подкатил Антонио со своей свитой.

– Что это, все уже снимаются? – вскричал Антонио, выскакивая из машины и хлопая в ладоши.

– Нет, сэр, – ответил человек с калифорнийским загаром. – Только некоторые.

– Кого я вижу! – Антонио заметил Джека и Клариссу.

Те отпустили друг друга и приветствовали знаменитого фотографа. Он, как всегда, явился в окружении каких‑ то эксцентричных чудаков, вывалившихся за ним из машины. Среди них оказалась шикарная девушка, Джек явно ее где‑ то видел. Сейчас он даже встрепенулся и тут же пожалел об этом, потому что от Клариссы не могло укрыться ничто.

Девушка была высокая и стройная, глаза смотрели прямо и открыто, в ней улавливалась чувственность, медного цвета волосы были уложены в какое‑ то диковинное сооружение. Ее глаза лишь на секунду пересеклись с его внимательным взглядом и скользнули дальше, словно его здесь и не было. К такому невниманию Джек не привык.

– Ваша машина, мистер Питон, – объявил парковщик, придерживая дверцу.

– Божественная встреча! – вздохнул Антонио. – Ах, какой сюрприз!

Джек залез в свой «Феррари», завел двигатель и рванул машину с места, чуть быстрее, чем требовалось. Кларисса положила руку ему на бедро.

– Домой, – сказала она с легким холодком в голосе. – И выбрось эту дешевку из головы. Жеребец года – это больше не твое амплуа. Помнишь? Как же хорошо она его знала.

– Поехали отсюда, – сказал Мэннон.

– Как хочешь, – послушно откликнулась Мелани‑ Шанна, ей хотелось как можно скорее остаться с ним наедине и сообщить радостную новость.

Мэннон насмотрелся на свою бывшую жену в безумной толпе – с него довольно. Ему так хотелось заполучить ее назад! Видеть ее в окружении типов вроде Чака Нельсона он просто не мог.

Он решил – первым делом с утра позвонит своему адвокату, пусть тот подготовит контракт о единовременной выплате Мелани‑ Шанне в связи с расторжением брака. Тут надо поступить по справедливости; Мелани‑ Шанна – милая девочка, но не для него. Действовать нужно сразу, не откладывая, даже если это здорово скажется на размере его счета в банке. Зато все свое внимание он сосредоточит на Уитни – на том, как ее вернуть.

Первой Хевен увидела Нора. По крайней мере, она решила, что это Хевен – кто еще мог заявиться в таком виде? Она поспешила к ней, почти потеряв дар речи, что с Норой случалось крайне редко.

– Я тебя еле узнала.

С нахальной улыбкой Хевен крутнулась перед Норой, и длинный плащ прокрутился за ней.

– Я ни на кого не похожа! – гордо заявила она. – И Эдди.

Эдди кивнул, рыская по комнате голодными глазами.

– Да, это заметно, – сухо заметила Нора. Она не видела Хевен больше года. Девочка изменилась, что и говорить. Силвер будет в ужасе.

– У нас с Эдди своя группа, – доверительно сообщила Хевен. – Он играет на гитаре. Я пою и все для нас сочиняю. С нами еще двое ребят – ударник и вторая гитара. Если бы предупредили меня заранее, мы могли бы здесь что‑ нибудь сыграть.

– Обстановка не самая подходящая, – быстро сказала Нора. – А ты видела твою… ты видела Силвер?

– Не‑ а. – Хевен провела рукой по своим торчащим патлам – проверить, все ли пики стоят по стойке «смирно».

– Идем, я тебя к ней отведу, – вызвалась Нора. Она знала – сделать это надо, а других добровольцев не предвидится.

– Годится, – беззаботно согласилась Хевен. – Пошли, Эдди.

Они проследовали за Норой через всю комнату и оказались в обтянутом тентом внутреннем дворике – там, за столом человек из десяти, главенствовала Силвер. Она рассказывала какую‑ то шутку, и сидевшие слушали с напряженным вниманием, ожидая развязки.

– Я не узнаю Элвиса, – заключила Силвер, едва сдерживая смех. – Но вижу, что в середине – Уилли Нельсон!

Весь стол покатился со смеху.

Нора воспользовалась возможностью привлечь ее внимание.

– Смотри, кто пришел, – шепнула она.

Силвер изящно повернулась, готовая встретить еще одного энергетического магната или коллегу по звездному небосклону. Увидев, что это Хевен, она заметно побледнела.

– Боже правый! – воскликнула она. – Что ты с собой сделала? У тебя кошмарный вид!

Только Нора заметила вспышку боли, мелькнувшую на лице девочки. Но тут же на нем возникло выражение непокорного упрямства, янтарные глаза стали тверже, и Хевен парировала:

– Ха, мамуля, ничего не меняется. Ты все такая же старомодная.

Силвер это не понравилось. Она поднялась из‑ за стола, чтобы гости не слышали остальных реплик, и сказала негромко:

– А ты, как я понимаю, все такая же необузданная.

– Наверное, дорогая мамуля, это семейная черта, – нашлась дерзкая Хевен.

– Не надо меня так называть, – прошипела Силвер и метнула взгляд на Нору: я же тебе говорила!

Нора пожала плечами.

– Идемте, ребята, – сказала она. – Я вас подкормлю. Но Эдди был не из тех, кто подчинялся чужой воле с первого слова. Он простер руку в направлении Силвер и с благоговейным придыханием объявил:

– Мисс Андерсон, я в восторге от вашей работы, вы – лучшая из лучших.

Для Хевен это была новость, и она метнула на Эдди презрительный взгляд. Эдди. Ее Эдди. Человек, которому можно довериться. Друг. А с сегодняшнего дня – еще и любовник! И ведет себя, как рядовой очумелый фанат. И перед кем поклоняется – перед ее матерью! Она едва не задохнулась от гнева.

Эдди стоял с дурацкой размазанной ухмылкой на лице, а Силвер одарила его королевским рукопожатием и даже выдавила из себя очаровательную улыбку.

– Не город, а фуфло, – пробурчала себе под нос Хевен и уже собралась отойти.

– По‑ моему, ты забыла поздравить маму с днем рождения, – негромко, но веско напомнила Нора.

– Ой, конечно… с днем рождения, мамуля!

И она дунула к бару, оставив Эдди одного – с кем связалась!

У знакомого молодого актера Хауэрд купил небольшой пергаминовый пакетик – якобы первоклассного перуанского кокаина. Студийный источник Хауэрда (придурковатая дамочка из производственного отдела) нельзя было назвать надежным – иногда эта чокнутая вообще не появлялась, – поэтому «солидное предложение» актера он решил принять. Бедняга Хауэрд – знал бы он, что актер только что купил этот пакетик у одного из барменов вдвое дешевле! Сделка была совершена по возможности незаметно, под пальмой возле бассейна.

– Это я не для себя, – объяснил он актеру, которому было в высшей степени плевать. – Для приятеля.

Когда у него был припрятан кокаин, он чувствовал себя уверенней. Настолько, что решил: а почему бы не нюхнуть прямо сейчас, прямо здесь – слегка взбодриться?

Найдя пустую туалетную кабинку в раздевалке бассейна, он высыпал на ладонь порцию белого порошка. Не сказать, что ему так уж требовалось подзаправиться, просто хотелось проверить новый источник, убедиться, что товар – высший сорт.

– Водка‑ мартини, – сказала Хевен бармену. Она не представляла себе, что такое водка‑ мартини, но такой выбор, как ей казалось, говорил о ее изысканном вкусе.

Рокки с легким прищуром оглядел ее. Пожалуй, на клиентку потянет. Помимо кокаина, у него были и другие привлекательные штучки. Готовя ей напиток, он пробурчал:

– Можете еще кое‑ чем здесь разжиться, если есть капуста.

– Что есть?

– Капуста. Денежки.

Хевен едва не захихикала. Силвер обставилась всевозможными барьерами и кордонами, а в результате торговец травкой заправляет ее баром!

– Я сейчас не в настроении, – высокомерно сказала она. И тут же вспомнила о деньгах, которые ей дал дядя Джек. А что? Доехать на такси до Вэлли – на сотню никак не потянет.

– Я передумала. Самокруточки есть?

– Сколько?

Она неопределенно пожала плечами:

– Штуки три или четыре.

– С виду рок‑ звезда, а покупаете, как малое дитя. Она залезла локтями на стойку бара.

– Я правда похожа на рок‑ звезду? – спросила она взволнованно.

Рокки, изображая из себя Сталлоне, заверил:

– Еще как, мадам.

Она посмотрела на него внимательнее. Среднего роста, мускулистый, глаза как бы полуприкрыты, забавный нос с горбинкой, черные длинноватые волосы, эдакая волна. Конечно, он уже в годах, самое малое тридцать. Ну и что? Эдди ведет себя, как последний козел. Влез в кружок обожателей Силвер… она бросила короткий взгляд в другой конец комнаты – он все еще внимал с разинутым ртом каждому дурацкому слову ее мамаши.

– Спасибо, – сказала она. – Я и вправду певица, только послушать мои записи некому.

– Бедненькая, – сочувственно протянул Рокки. Последнее время его тянуло к молоденьким. А эта – чистый криминал. Не будь он сейчас повязан, он бы ее зацапал не отходя от кассы.

– У меня есть друг в мире звукозаписи, – добавил он, решив приберечь ее для следующего раза.

– Честно? – с надеждой в голосе спросила она.

– Ну, само собой, еще как честно. Хороший мой кореш. Может, я договорюсь с ним, и он… послушает ваши записи.

Ее янтарные глаза сверкнули.

– Честно?

– Что смогу, все сделаю.

Он многообещающе подмигнул.

– Два бренди, – потребовал толстяк во взятом напрокат смокинге.

– Несу, – добродушно отозвался Рокки. Он нацарапал свой телефон на бумажной салфетке и подтолкнул в ее сторону. – Позвоните. Может, я стану вашим менеджером. Я из тех, с кем не пропадешь.

Она взяла салфетку и сунула в карман. Вполне возможно, очередное трепло. Болтунами были почти все, с кем ее успела свести жизнь.

Антонио и его дружки сновали вокруг Джейд, не выпуская из своего заколдованного круга.

– Ты, сага, новое лицо в городе, – предупредил Антонио. – Так что мы будем тебя защищать.

– Ладно тебе. – Она рассмеялась. – Нашли кого защищать. Я ведь из Нью‑ Йорка, забыли?

– Здесь полно красивых женщин, но тебе, bellissima, просто нет равных.

Джейд не смогла сдержать улыбку. Ох уж этот льстец Антонио! Сделать некоторые свои снимки ему удалось именно благодаря лести.

– Ладно, будь по‑ вашему. Вижу, что из окружения мне не вырваться. – Она притворно вздохнула. – Но тогда предоставьте мне краткий комментарий обо всем и обо всех. Для начала – кто это?

И она указала на Хевен, которая с демонстративно гордым видом потягивала возле бара водку‑ мартини.

– И правда – кто это? – удивился Антонио. – Еще одно новое лицо и тоже пока никем не обнаруженное.

– Она здесь как белая ворона, – заметила Джейд. Она уже успела обратить внимание на то, что дамы в подавляющем большинстве были одеты в безукоризненные туалеты от дорогих портных.

– Верно, – согласился Антонио. – И такая молодая. Хозе! – Он щелкнул пальцами, подавая знак художнику‑ гримеру с тщательно заведенным внутрь коком и восточным разрезом глаз. – Приведи сюда эту молодую даму. У нее интересный стиль. Может быть, я ее сфотографирую.

Хозе помчался исполнять команду. Джейд улыбнулась.

– Все еще подбираешь бродячих собачек.

– Да, – согласился Антонио, – и что? В этом есть своя прелесть.

Джейд окинула, взглядом затянутый тентом внутренний дворик. Ужин закончился, и теперь гости лихо отплясывали между столиками под резкие звуки диско. Антонио верховодил за своим столиком и продолжал представлять гостей, скачущих мимо в бешеном танце. По поводу любого у него была наготове какая‑ то сплетня. «Эта колется». «Это двоеженец». «Эта снимается в порнофильмах». «Этот – представляешь! – любит только двух женщин».

– Хватит! – Джейд решительно вскинула руку. – Наслушалась.

– Почему? – Такое отсутствие интереса Антонио искренне удивило. – Я говорю, как есть.

– Не хочу про это знать.

– Надо знать, сага, раз ты теперь здесь живешь, – сказал он обиженно.

– Да почему?

– Почему… она еще спрашивает…

Он умолк, потому что Хозе подвел к их столику Хевен.

Да, в этой девушке действительно было что‑ то необычное. Очень хорошенькая. И совсем еще девочка. Она так и светилась, так и пульсировала молодостью.

Силвер уже устала от приема. К счастью, гости и сами начинали расползаться. Вот и прекрасно. А Нору, черт бы ее драл, надо просто задушить. Что она себе думала, эта дура? Что Силвер придет в восторг, завидев братца Джека? А уж о Хевен и говорить нечего. Еще и заявилась позже всех, тоже мне, рок‑ звезда.

Сколько сил она положила на то, чтобы удержать свое звание: Силвер Андерсон – Суперзвезда. И сегодняшний вечер должен был стать ее триумфом, коронацией. И кто все испортил? Родная дочь и родной брат. От одного их вида у нее упало настроение. И чего ради Нора вообще их приглашала? Что она рассчитывала приобрести?

Поппи Соломен похлопала ее по плечу – попрощаться.

– Надо как‑ нибудь встретиться за ленчем, – с энтузиазмом воскликнула она.

– У меня на такие ленчи нет времени, – отбрила ее Силвер. Потом, вспомнив, что Поппи замужем за Хауэрдом Соломеном, а Хауэрд как‑ никак глава «Орфея», она добавила: – Поужинать, пожалуй, можно. – Ведь теперь она снова звезда, почему бы не вернуться и на большой экран?

– Я устрою в вашу честь ужин, – пообещала Поппи.

– Буду очень рада. – Силвер вдруг прониклась теплом к пухленькой блондинке с бело‑ розовой кожей. Они разговаривали едва ли не впервые в жизни, но обе понимали, какие преимущества несет в себе ужин в честь Силвер Андерсон.

– Моя секретарша позвонит вашей, – предложила Поппи, хорошо осведомленная в тонкостях голливудского протокола.

– Чудно, – согласилась Силвер с должным изяществом – и перешла к следующему гостю, покидающему прием.

У Уэса ломило спину. Он смотрел на загостившихся гуляк и думал: скорее бы вас унесло отсюда к чертовой матери! Сам он устал и пресытился, при этом был совершенно в здравом уме и трезвой памяти, зато Рокки нанюхался и напился до почти полного беспамятства.

Иметь дело с таким другом было просто опасно, Рокки мог вляпаться по самые уши, а составить ему компанию у Уэса не было ни малейшего желания. Одно дело – по мелочи приторговать кокаином, но когда этот паразит Рокки понял, что от клиентов нет отбоя, он куда‑ то позвонил и послал Уэса к воротам принять новую порцию товара. На белом длинном лимузине подрулил какой‑ то чернокожий пижон, одетый с иголочки – он собирался присоединиться к всеобщему веселью.

– Не выйдет, – охладил его пыл Уэс. – Вход по специальным приглашениям.

– Тебе же ничего не стоит меня провести, – попытался тот уговорить Уэса. – И тебе кое‑ что обломится. Вкусненькое. А я эту дамочку Силвер обож‑ жжж‑ аю. Шика‑ ааа‑ рная дамочка.

– Извини, – проявил решительность Уэс, принял товар и быстро пошел к дому, пока охранник у ворот ничего не заподозрил.

Рокки уже тогда был на бровях и почти полностью переключился на побочную деятельность, а Уэс только успевал крутиться – сюда «Маргариту», туда дайкири с мороженой клубникой. Ну и свинья же этот Рокки! Знай себе молотит денежки, а всю работу спихнул на него. Скотина! Разве так обращаются с друзьями, которые из лучших побуждений согласились помочь? Нашел себе лакея!

Уэсу совсем не нравилось готовить напитки для богатых кобелей в смокингах и их дам – если считать это определение верным. У большинства этих женщин губы крепко сомкнуты, а что это значит? Любой, кто мало‑ мальски разбирается в женском поле, скажет: это значит, что и другие губы, которые пониже, тоже сомкнуты. Такие только и ждут, чтобы их трахнули, – мужьям не до них, у мужей свои сделки века, им куда приятней кайф от наркотиков; когда им обслуживать своих благоверных старушек? А подруга, как правило, не старая, да и не леди тоже.

Уэс в таких вещах разбирался. Не в одном баре поработал, всякого наслушался.

Работать в баре клуба – это совсем другой коленкор. Там он сам себе хозяин. Там он человек с авторитетом, даже с властью. А бармен на приеме – это просто служка. Наемный работник. Поди сюда, подай то.

Нет, решил Уэс, хватит таких одолжений. Мальчик на побегушках – это не для него.

– Ну и вот, – продолжала Хевен. – Эдди, значит, сколотил группу, а я для них сочиняю и пою. У нас не группа, а блеск – просто закачаешься!

– А как она называется? – спросила Джейд.

– «Крысы», – вступил в разговор Эдди. Он был на седьмом небе от счастья. Мало того, что он познакомился с Силвер Андерсон, сейчас он сидел и запросто разговаривал с этой потрясной моделью, которую то и дело гоняют по ящику в самой сексуальной рекламе года! Охренеть можно! А что Хевен на него дуется – фигня! Это же надо – попасть в такой бульон!

– «Крысы»! – повторила Джейд, поежившись.

– Это не bene, дорогая, – перебил Антонио, не обращая внимания на Эдди и обращаясь к Хевен. – Вам надо название, чтобы людям нравилось. Они его запомнят.

– «Хевен и ее друзья», – предложила Джейд.

– Нет! Нет! Нет! Придумал! – воскликнул Антонио. – Хевен – это значит «небеса»? Вот название – «Небесные тела». То, что надо! Оно. У Антонио есть чутье.

– Ну, не знаю… – Хевен склонила головку набок, наслаждаясь всеобщим вниманием.

– А я как же? – снова встрял Эдди. – Нет, работать в группе «Небесные тела» – это меня не устраивает. Это что же, будто мы все покойники? Нет, мы – «Крысы». И названия менять не будем. Еще никто не жаловался.

Антонио элегантно отмахнулся от него наманикюренной рукой.

– Сегодня день перемен, – объявил он. – Я, Антонио, решил помочь этой юной даме добиться успеха. – Он благосклонно улыбнулся Хевен. – Как ее мама, она станет большой звездой.

– Ой, но вы даже не слышали, как я пою, – запротестовала Хевен, в восторге от такого неожиданного поворота событий и в то же время слегка испуганная: вдруг она не оправдает ожиданий этого смешного человечка?

– Это и не требуется, – сказал Антонио с улыбкой Чеширского Кота. – Когда Антонио решает кого‑ то фотографировать, этот кто‑ то становится звездой – и точка, у Антонио нюх на талант!

Кухня Владимира была почти полностью приведена в порядок. Китайские повара уехали, оставалось лишь несколько официантов и двое барменов, они обслуживали гостей, никак не желавших уезжать, хотя мадам Силвер удалилась к себе по меньшей мере полчаса назад.

Владимир знал, что должен приглядывать за официантами и барменами. Конец любого приема – время опасное. Именно тогда загадочным образом исчезают бутылки со спиртным, блоки сигарет и разная утварь из бара. Владимир лично проверял всех, выходивших через заднюю дверь. Официанту, отдаленно напоминавшему Роба Лоува, он уделил особое внимание. Он подал ему сигнал, и тот откликнулся.

– Может, выпьем перед сном у меня? – забросил удочку Владимир.

– Конечно, – согласился парень.

– Отлишно, отлишно. – Владимир затрепетал от возбуждения. Он с самого начала вечера положил глаз на этого парня. – Иди шерез двор к гаражу. Там меня подожди.

Улыбнувшись улыбкой победителя и приложив палец к губам, он подтолкнул парня в нужном направлении.

Силвер Андерсон дала четкое указание: «На моей территории – никаких развлечений». Но его квартира над гаражом – это ведь не ее территория?

– Эй, шеф. – На кухню с сияющей улыбкой вошел Уэс. – Я снимаюсь.

Владимир окинул его орлиным взором. Никакой контрабанды при нем, как будто, не было.

Уэс вышел через заднюю дверь. Эти педики, что заправляют в домах богатых, не могут отличить дырку в земле от дырки в своей заднице. Этот русский решил проверить его, потому что прием закончился, но Уэс еще в начале пронес у него под носом ящик с бухлом, а тот и бровью не повел. Безмозглая публика!

И у Рокки с мозгами совсем туго. Возвращаясь от ворот с новой порцией кокаина, Уэс ухитрился с ходу продать несколько порций, а Рокки ни хрена не заметил. Может, и заметит, когда утром очухается, – а может и нет. Перебор – дело вредное, можно проспать весь свой бизнес.

Забравшись в свою машину, он с облегчением вздохнул. Тяжелый выдался денек. Притомился он. Ничего, зато завтра – воскресенье. Отоспимся.

Наутро после приема:

Силвер Андерсон пошевелилась примерно в полдень, поправила голубую маску, закрывавшую глаза и уши, и вновь погрузилась в приятные сны о себе самой.

Джек Питон был на ногах уже в семь, двенадцать раз проплыл усыпанный листьями бассейн Клариссы, потом поехал к себе в отель и занялся разработкой идей для предстоящей серии своих шоу.

Кларисса Браунинг дождалась, когда утихнет гул двигателя его машины, потом поднялась и провела день в одиночестве, пытаясь проникнуться новой ролью. Она любила оставаться наедине с собой.

Хауэрд Соломен проснулся с тяжелой головой. Самочувствие – хуже некуда. Принял порцию кокаина. В наказание себе отыграл в теннис три сета с самцом‑ кинозвездой, еще одним руководителем студии и молодой администраторшей, с которой все они хотели переспать.

Поппи Соломен покрыла лицо живительными кремами, подверглась тщательному массажу со стороны садистки с нежным голосом и жестокими руками, а остаток дня провела, сплетничая по телефону.

Джейд Джонсон поднялась в десять. Оделась так, чтобы как следует пропотеть. Пошла в кафетерий, позавтракала сливовым соком с булочкой, купила газет и журналов и провела день в одиночестве.

Мэннон Кейбл выбрался из постели в восемь. В восемь пятнадцать позвонил адвокату и имел с ним долгую беседу о том, как избавиться от Мелани‑ Шанны.

Мелани‑ Шанна Кейбл выбралась из постели в девять, прибыла в кухню, где Мэннон разговаривал по телефону, и объявила ему, что беременна.

Остаток дня прошел в бесконечных разговорах.

Уитни Валентайн Кейбл проснулась на водяном матрасе Чака Нельсона в его доме на побережье в Малибу. Они предались любви – по этой части он был большой мастер. Потом они умудрились довольно плотно позавтракать, а позже плавали в океане и лениво загорали.

Уэс Мани проснулся от телефонного звонка в одиннадцать часов. «Сгинь, рассыпься», – пробормотал он в трубку, понятия не имея, кто там. Оказалось, что женщина. Естественно. И что они в нем находят такого неотразимого?

Пришлось разрешить ей приехать. Она не замедлила явиться. Он горько об этом жалел, потому что был совершенно не в форме, а она рассчитывала минимум на три оргазма.

Они расстались не самым лучшим образом, и он прямиком вернулся ко сну.

Хевен весь день провела в мечтах: каким потрясным туалетом она ошарашит великого Антонио, когда он пригласит ее на обещанную фотосъемку.

Владимир рано утром выпроводил молодого официанта и целый день пребывал в муках по поводу этой последней победы. Как можно быть таким неразборчивым в связях, когда по улицам шляется кошмарная болезнь?

Позже, одевшись в красное, он выехал в Санта‑ Монику и привез домой добычу – шестнадцатилетнего парня, сбежавшего от родителей, который вытворял нечто неописуемое своим королевским языком.

Силвер Андерсон хватил бы удар, узнай она, что творится над ее гаражом.

Но судьба ее пощадила.

Так прошло еще одно тягучее воскресенье.

ГДЕ‑ ТО НА СРЕДНЕМ ЗАПАДЕ…

КОГДА‑ ТО В СЕМИДЕСЯТЫЕ…

С назойливой похотью отца девочка мирилась почти два года. После первого нападения она научилась держаться от него как можно дальше, а когда мама вернулась из больницы, подкараулить ее отцу было не так просто.

И все же ему это удавалось. Ей было страшно, больно. Но он все равно хватал ее и брал силой.

Ей было стыдно об этом кому‑ то рассказать, потому что она считала: видно, я сама виновата, дала ему повод; она улиткой забилась в раковину, ни с кем не хотелось дружить, не хотелось встречаться с одноклассниками. Школу она вообще по возможности старалась обходить стороной. В лесу у нее было свое укрытие: большой дуб с дуплом, куда можно было забраться. Она сидела там часами, свернувшись калачиком, обхватив руками колени, а в голове бродили беспорядочные мысли.

Маму она любила. И не хотела причинять ей боль.

А отца ненавидела. И с радостью бы его убила.

Незадолго до пятнадцатилетия у нее начались месячные. Кровь повергла ее в смятение. Так было в тот первый вечер, когда отец взгромоздился на нее и вонзил свое орудие. И вот опять – кровь. Дурная кровь. У нее отняли чистоту – вот что эта кровь означает.

Когда об этом узнал отец, он пьяно пробормотал: «Надо поостеречься». Только обрюхатить тебя не хватало. Этого нельзя».

Но он не поостерегся, и вскоре она с ужасом поняла: у нее растет живот! В ней шевелится ребенок!

К кому обратиться, что делать, – она не знала. Мама снова хворала и лежала в больнице. Отец нашел себе подругу и привел ее в дом. У этой большой женщины были громадные обвислые груди и гортанный смех.

Девочка, съежившись, лежала в постели и слушала звуки их распутной любви.

Скоро мама умерла, и эта женщина перебралась к ним жить. В первую же ночь, в три часа, они вдвоем пришли к ней. Набравшихся и осовевших, их потянуло на развлечения.

На глазах у женщины отец сорвал с дочери одеяло, а потом и тонкую ночную рубашку, обнажив ее молодое тело.

Девочка стала кричать, но отец заглушил ее вопли, зажав рот ладонью. Хрюкнув, он упал на нее и придавил к кровати, вторгся в нее грубо, яростно, а женщина подначивала и подбадривала его.

К горлу девочки подкатила тошнота. Она попыталась спихнуть с себя тяжелое тело, со стонами умоляя отца: не надо! Казалось, он раздавит ее, она вот‑ вот испустит дух. Тело разрывалось от боли.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒