Джулия Гарвуд 28 страница

Она взяла с камина револьвер и быстро зарядила его. Хантер тем временем уже грозился пристрелить Каллагана.

– У тебя есть десять секунд, чтобы убраться отсюда, – приказал он. – И если я тебя снова увижу здесь, то убью.

– Никуда он не пойдет.

Тэйлор пришлось дважды повторить это, пока наконец мужчины не обратили на нее внимание.

– Что ты сказала? – Хантер был убежден, что не расслышал ее.

– Он не уйдет. – Тэйлор улыбнулась Хантеру. Но ей хотелось рассмеяться. У него был просто ошеломленный вид. – Он сказал мне, что все равно будет возвращаться.

Каллаган ударил ладонью по столу и рассмеялся. Но быстро перестал смеяться, когда Тэйлор навела на него револьвер.

– Вы хотите застрелить меня?

– Нет, – отвечала она. – Но вы не уйдете, пока я не скажу, что вам можно уходить.

Каллаган повернулся к Хантеру. На лице его было озабоченное выражение.

– Она что, ненормальная? Хантер кивнул:

– Наверное, да.

– Она перетрудилась, устала и не может здраво мыслить, – воскликнула Виктория. Голос ее звучал глухо из‑ за того, что она прижимала ко рту кусок ткани. – Тэйлор, ты в своем уме?

– Не знаю. – Тэйлор рассмеялась и посмотрела в сторону лестницы, – Дэниел Дэвид!

– Да, матушка?

– Знаешь, кого мы только что захватили в плен?

– Кого, матушка?

– Самого настоящего живого горца.

Выражение радости и восторга на лице Дэниела наполнили особым смыслом всю ее будущую работу.

– Хантер, тащи сюда корыто.

Каллаган был их воплотившейся мечтой.

Лукас отсутствовал целых три недели. Он приехал домой в пятницу поздно вечером. Хантер встретил его во дворе. И сразу понял: что‑ то не так. Бока лошади были в пене. Лукас не стал бы зря гнать своего скакуна.

– Где Тэйлор и остальные?

– Они в доме, – отвечал Хантер. – С ними все в порядке. Что случилось?

– Судья согласился. Со мной все подписанные документы.

Хантеру не надо было больше ничего объяснять насчет опекунства, потому что Лукас уже рассказывал ему о дяде Тэйлор, чтобы тот знал, что делать, если кто‑ нибудь явится сюда в поисках близнецов.

– Рад слышать, что все уладилось, – сказал Хантер, ожидая, что еще сообщит ему Лукас.

– Я выследил двух человек. Шел за ними от Роуз‑ вуда до Южного Устья. Это наемные стрелки. Они сделали остановку в Камероне и расспрашивали, как быстрее всего добраться до Редемпшена. Я поехал короткой дорогой и думаю, что им еще сутки добираться сюда.

– У нас вчера прошел дождь – это тоже должно их задержать, – вставил Хантер.

– Этот сукин сын послал вооруженных людей, чтобы забрать близняшек.

– Ты скажешь Тэйлор или думаешь, мы сами можем об этом позаботиться и не волновать ее?

Лукасу не хотелось волновать жену, но он понимал, что должен сообщить ей об этом.

– Ей надо быть настороже. Я скажу ей после ужина.

– Я считаю, нам надо сходить в город и поговорить с Фрэнком, – предложил Хантер.

– Я тоже так думаю, – согласился Лукас. Говоря это, он пристально смотрел в глубь двора, где только что заметил незнакомца, одетого в желтые кожаные штаны и куртку. Этот человек повернулся за угол и направился к входной двери. В сгущающихся сумерках и с такого далекого расстояния Лукас не мог толком рассмотреть его лицо. Но что‑ то в его облике показалось ему знакомым.

– Добрый вечер, – крикнул человек. Лукас сделал шаг назад.

– Каллаган, – прошептал он, с трудом веря своим глазам. И не спускал с него взгляда до тех пор, пока тот не исчез в доме. Причем Каллаган вел себя так, словно уже много раз входил в дом и выходил из него в течение дня.

Лукас еще раз произнес его имя. На этот раз он буквально прокричал его. Хантер рассмеялся:

– Что, не узнал, признавайся?

– Что это с ним приключилось, черт побери?

– С ним приключилась Тэйлор, – отвечал Хантер. – Я займусь твоей лошадью, а ты иди в дом.

Должно быть, Каллаган сообщил всем, что вернулся Лукас, потому что входная дверь неожиданно распахнулась и Тэйлор выбежала ему навстречу. За ней следом бежали дети. Сияющая Виктория стояла в дверях.

Тэйлор подождала, пока Лукас поздоровался с детьми, и только тогда подошла к нему.

– Вот ты и дома, – прошептала она. – Тебе удалось?..

Он кивнул. Потом привлек ее к себе и поцеловал так, что у нее перехватило дыхание. Но дети не отставали: они прыгали вокруг и наперебой продолжали что‑ то ему рассказывать. Лукас неохотно отстранился от Тэйлор, шепнул ей: «Потом» и повернулся к самой настырной из троих.

– Да, Джорджи?

– Знаешь что, папа?

– Нет, а что?

– У нас там есть дядя.

– Уже наслышан. – С этими словами он посмотрел на Тэйлор.

– Он нам каждый день на ночь рассказывает истории, – сообщил Дэниел. – О самых настоящих горцах. Там есть один, который живет совсем близко, и Каллаган говорит, что я могу с ним когда‑ нибудь познакомиться.

– Мама не хочет отпускать его. Она сама мне так сказала, – выпалила Элли.

Тэйлор повернулась и направилась к дому. Лукас схватил ее за руку и вернул на место.

– Это почему еще ты его не отпускаешь?

– Дэниел еще не выбрал себе имя, – объяснила Тэйлор. – А Каллаган спит на улице, Лукас. И он не причиняет никаких хлопот. Я прекрасно понимаю, почему ты его недолюбливаешь. Он сказал, что долгие годы был занозой у тебя в боку.

– Если он спит во дворе, то почему бы ему не смыться отсюда как‑ нибудь ночью? – спросил Лукас с явным раздражением в голосе. Но он и сам знал ответ на свой вопрос. Каллаган получал здесь горячую пищу и массу внимания.

– Мама сказала, что все равно выследит его и притащит обратно, если он уйдет до того, как я выберу себе имя, – вставил Дэниел.

– Ну и когда же это произойдет, сынок? – поинтересовался Лукас как можно мягче: не хотелось, чтобы Дэниел подумал, что он сердится на него.

– Скоро, – пообещала Тэйлор. Лукас крепко сжал зубы – как всегда, когда злился. – Он скоро уедет.

– Ужин готов.

Каллаган сообщил эту новость, высунувшись из дверей. Лукас взглянул на Хантера. Приятель быстро отвернулся, но не настолько быстро, чтобы от Лукаса ускользнула его улыбка.

– Пойдем в дом? – спросила Тэйлор.

Он нахмурился, видя ее нетерпение. Она вела себя так, словно с ними ужинал сам президент Соединенных Штатов.

Наконец Лукас дал затащить себя в дом. А когда вошел внутрь и закрыл за собой дверь, то мог поклясться, что слышал за спиной смех Хантера. Весь вечер ему удавалось сдерживаться. Он терпеливо слушал возмутительную историю, которую Каллаган рассказывал его жене и сыну, и перебил рассказчика только под конец.

– Это совсем не так было, – рявкнул он. – Если собираешься рассказывать, то говори, как оно было на самом деле.

Это резкое замечание не остановило Каллагана, и он продолжал рассказывать одну возмутительную историю за другой. Тэйлор никак не могла понять, чем так расстроен ее муж.

А вот Каллаган, похоже, понимал. И, когда начал рассказывать очередную байку с участием черного медведя, Лукас уже знал, к чему этот горец клонит. Он всплеснул руками и выскочил из дома.

Изумленная Тэйлор извинилась и вышла за ним следом. Лукас направлялся к ручью, и она нагнала его на полдороге.

– Он ведь вор, Тэйлор.

Он ответил на ее вопрос, прежде чем она успела его задать.

– Это, наверное, было раньше, когда он был помоложе. Он ничего не украдет у нас.

– Я что угодно могу снести, но, видит Бог, что мое, то и останется моим.

– Как и твой нож. Тот самый, который ты оставил на стоянке в Цинциннати, и потом рассказал мне о нем, чтобы я знала, что ты не отступишься от поисков малышек.

– Да, – согласился он. – Подойдите сюда, миссис Росс.

Она подошла и обняла его. Лукас прижался подбородком к ее макушке.

– Завтра сюда прибудут люди, – начал он. – Их прислал твой дядя.

Потом крепче обнял ее и объяснил, что они с Хантером собираются делать. И пообещал, что заставит этих людей уехать. Не упомянув, правда, что они вооружены.

С этого момента Тэйлор не спускала глаз с близнецов. И погода как будто подыгрывала ей в том, чтобы не выпускать девочек из дома. С утра и почти до самого вечера шел дождь.

Лукас вернулся домой на закате и сказал жене, что эти люди уехали и больше не вернутся.

В следующее воскресенье, когда она отправилась читать мужчинам газету, Фрэнк рассказал ей о происшедшем более подробно:

– Эти двое хорошо знали, кто такие Лукас и Хантер. И не собирались с ними тягаться. Они многое порассказали. Ваш дядя, похоже, обещал им приличное вознаграждение, если бы они вернули ему племянниц.

– У нас с Лукасом теперь есть официальное право на опекунство, – воинственно заявила Тэйлор.

Фрэнк поспешил успокоить ее:

– Мы это знаем. И никто из нас не будет сидеть сложа руки, если окажется, что кто‑ то еще разыскивает девочек. Не волнуйтесь, Тэйлор.

Ролли послушал их разговор, а потом отвел ее в сторону.

– У меня для вас маленький подарок, – прошептал он. – Я его только что закончил. – Тэйлор была уверена, что это колыбелька.

Через час Ролли вынес свой подарок из дома. Она ужасно благодарна ему, а засмеялась только от радости, заверила Тэйлор гиганта. Затем проводила его в дом и выбрала место для третьей качалки.

Она настаивала на том, чтобы заплатить ему. Но он, в свою очередь, настаивал, что это подарок. Кресла были расставлены полукругом у очага. Однако Ролли не торопился уходить. Девочек уложили спать после обеда, Виктория спорила о чем‑ то с Хантером, а Лукас повел сына на охоту.

Тэйлор предложила Ролли присесть на минутку. Он устроился в одном из кресел. Она протянула ему прохладительный напиток, но он отказался.

– Вы хотите меня попросить о чем‑ то? – подсказала она ему.

– Готовлюсь, – пробормотал он.

На то, чтобы сформулировать свою просьбу, у Ролли ушло больше двадцати минут. Они качались взад‑ вперед в своих креслах, пока она терпеливо ждала, а он волновался.

И вот наконец Ролли собрался с духом и выпалил заготовленные слова. Он хотел научиться читать.

Тэйлор была ошеломлена и приятно удивлена. А Ролли пребывал в ужасном смущении и волновался, как ребенок, что кто‑ нибудь узнает. А если кто‑ нибудь подденет его за то, что он, старый дурак, хочет поумнеть на старости лет, то ведь тогда ему придется убить подлеца, правда?

Она заверила его, что никто смеяться не станет, а когда он не поверил, пообещала, что сохранит их тайну. И никому не скажет, даже собственному мужу.

– Дэниелу тоже пора учиться читать, – заметила она. – Я могла бы сесть между вами двумя и…

Но Ролли не желал, чтобы кто‑ нибудь, даже семилетний ребенок, видел, как он мучается. И предложил, чтобы она занималась с сыном вечером, а с ним днем, когда он закрывает свою мастерскую на обед. Тэйлор согласилась и в свою очередь предложила заниматься между часом и двумя, когда малышки укладываются спать после обеда. В это время ей легче незаметно уйти из дома.

Их первый урок состоялся прямо на следующий день. Тэйлор сказала всем, что собирается размять ноги и пройтись до города, поговорить с Фрэнком. Ей не хотелось лгать, поэтому каждый день она входила в магазин, здоровалась и шла по проходу к задней двери. Через час по дороге домой она снова проходила через магазин. Фрэнк, должно быть, думал, что она спятила. Каждый раз она говорила одно и то же: что идет на короткую прогулку, потому что такая прекрасная погода; а он всегда так смотрел на нее, что Тэйлор понимала: она производит странное впечатление.

Учить Ролли было одно удовольствие, потому что он страстно хотел научиться и был к тому же совсем неглуп. Для Тэйлор эти уроки были и своеобразной возможностью отдохнуть, потому что только в эти минуты за весь день она могла просто присесть.

Ролли высоко ценил усилия, которые она прикладывала, чтобы научить его. А вот Лукас не ценил ничего из того, что она делала. Он, похоже, даже не замечал ее напряженного ежедневного графика. Ее муж все больше отдалялся от нее и уходил в себя. Тэйлор полагала, что он наконец начал понимать, какое бремя на себя взвалил. Она волновалась и беспокоилась и каждое утро, с огромным усилием выбираясь из постели, произносила молитву о терпении.

Каллаган готовился уходить. Он сообщил своим хозяевам, что слышит, как гора зовет его к себе, и что, хотя он и наслаждается гостеприимством Тэйлор, он уже достаточно наговорился и нагостился. Его снова потянуло на одиночество и уединение. Он говорил Дэниелу, что чувствует себя свободным и умиротворенным, когда стоит на вершине горы и смотрит сверху вниз на Божий рай.

Тэйлор сказал, что будет скучать по Каллагану, но понимает, что ему пора уходить. К тому же, подумала она про себя, он очень действует Лукасу на нервы. В самом деле, Лукасу были просто ненавистны истории, которые Каллаган рассказывал после ужина. Большинство из них были о человеке по имени Монтана. Лукас хмурился при одном упоминании этого имени и уходил из дома. Каждый раз, глядя на это, Каллаган хлопал себя по колену и громко смеялся.

Утомление начинало сказываться на Тэйлор. Она постоянно находилась в напряжении и волнении, и ей так надоело все время притворяться сильной, что иногда она боялась взорваться. Когда терпение ее подходило к концу, Тэйлор хватала ведро, говорила тому, кто мог ее слышать, что пошла за водой, и бежала в укромное место у ручья, чтобы выплакаться и снять напряжение. Иногда она ходила за водой по три раза в день.

Лукас, сам того не подозревая, толкал ее к критической черте. Каждый вечер, как бы выполняя какой‑ то ритуал, он повторял, что осенью они уедут. Тэйлор же понимала это только так: значит, она до сих пор не сумела убедить его, что у нее достаточно сил и выдержки, чтобы жить в глуши. И поэтому на следующий день прилагала еще больше усилий, работала немного дольше, и на следующий за этим, и еще потом и потом,..

Он исполнял свой ритуал, а она была одержима своей идеей. Она была полна решимости заставить его относиться к себе, как к настоящей жене. Хотела, чтобы он начал делиться с ней своими надеждами, мечтами, волнениями и чтобы рассказал ей о своем прошлом. Как она мечтала, чтобы Лукас поделился с ней воспоминаниями о своем прошлом, и одному Богу было известно, как она пыталась вызвать его на разговор. Но даже несмотря на то, что ее вопросы были совсем невинными, она получала на них лишь односложные ответы. Тэйлор чувствовала, что муж решил какую‑ то часть себя навсегда утаить от нее, но не могла понять почему.

Жизнь их протекала совсем не гладко. Тэйлор уже больше недели вела с близнецами войну характеров. Виктория уверяла, что у нее есть успехи. У самой Тэйлор такой уверенности не было. Когда Элли или Джорджи плохо вели себя, Тэйлор усаживала провинившуюся на ступеньку лестницы и не отпускала до тех пор, пока та не пообещает, что будет слушаться. Поначалу Джорджи не имела ничего против того, чтобы посидеть на ступеньке. Но дело было в том, что Тэйлор не обращала на наказанную никакого внимания. Она не разговаривала с ней и никому не разрешала разговаривать. Джорджи быстро поняла, что оставаться в стороне от основных событий совсем неинтересно. К пятнице наказание ей уже окончательно надоело, и она наконец перестала залезать на кухонный стол и не отбирала у сестрички ее еду.

Гораздо труднее дело обстояло с Элли. Казалось, ей нравится сидеть в одиночестве на ступеньке. А еще ей также очень нравилось плакать. Она верещала на редкость пронзительным голосом, и Тэйлор как‑ то раз поймала себя на том, что скрежещет зубами. Она делала вид, что не замечает девочку, притворялась, что эти пронзительные звуки совсем ее не волнуют. Но Элли оказалась намного более упрямой, чем сама Тэйлор. Если Тэйлор выходила на улицу, визг прекращался. Но как только она переступала порог, все начиналось сначала. Элли нужен был слушатель.

В субботу утром у Тэйлор созрел другой план. Она оставила Элли наверху и сказала ей, что она может плакать сколько угодно – все равно никто ее не услышит. Это была ложь, потому что у Элли был такой громкий голос, что даже лошади в стойле шарахались от него, но девочка поверила Тэйлор. И ее рыдания вскоре утратили былой пыл. Если не было того, кто мог бы увидеть или услышать ее, то борьба теряла всякий смысл и не стоила ее усилий.

Разумеется, не всегда близнецы вели себя как бесенята. Чаще они были милыми и прелестными девочками. После ванны вечером они обязательно уютно устраивались у Тэйлор на коленях и рассказывали обо всем, что произошло с ними за день. Казалось, они не помнили, что весь этот день она неотлучно была с ними. Она не скупилась на похвалы и проявление нежности, и ее искренне удивляло, с какой быстротой и легкостью девочки привыкали к жизни в этой глуши.

Дэниелу очень нравился их новый дом. Он бегал за Лукасом повсюду, как щенок, и ловил каждое его слово. И как бы ни был занят Лукас, он обязательно уделял сыну время и внимание.

Тэйлор лелеяла надежду, что муж в конце концов уделит и ей то время и внимание, о которых она так мечтала. Она уже просто не выдерживала больше своего напряженного графика, и в субботу днем у нее случился срыв. И по иронии судьбы последней каплей, которая прорвала плотину, оказался ее милый, невинный сын. Он сообщил ей имя, которое выбрал для себя.

Каллаган стоял рядом с Дэниелом, сомкнув руки за спиной и раскачиваясь взад‑ вперед. У него был какой‑ то злорадный вид. Тэйлор почувствовала себя заинтригованной. Этот горец любил подразнить, и ей стало интересно, какую новую игру он затевает. Она видела искорки в его глазах.

И вот Дэниел сделал свое заявление. Он хочет, чтобы его называли так, как все называют неистового и смелого горца, – Монтана.

Она поняла, почему мальчику хочется выбрать именно это имя, ведь она тоже слышала многочисленные волшебные рассказы Каллагана о доблестном и отважном горце. Эти сказки увлекли и ее, но все же она считала имя неподходящим. Он что, в самом деле хочет, чтобы его звали так, как называется их территория?

– Монтана – это имя, которым его называют только за глаза. Он сам терпеть не может это имя, матушка. Мне так сказал Каллаган.

Она кивнула и стала ждать, когда он назовет ей настоящее имя этого человека. От радостного волнения Дэниел начал запинаться. Она не торопила его. Для ребенка наступал важный момент в жизни.

Он глубоко вздохнул и распрямил плечи. И потом назвал ей свое новое имя. Его станут звать Лукас Майкл Росс. От неожиданности она села. Но сын, похоже, даже не заметил, как она расстроена и ошеломлена, потому что уже увлеченно рассказывал одну из своих любимых историй про Лукаса.

– Он вывел сорок переселенцев из каньона в самый разгар зимы, и индейцы их не тронули, потому что, потому что…

Каллаган с радостью досказал всю историю до конца, пока мальчик переводил дыхание:

– Они боятся и поэтому относятся с уважением. Ее сын кивнул головой:

– Меня нельзя назвать Монтаной, потому что каждый горец должен заслужить свою кличку. Каллагана называют Медведь, так ведь?

– Да, именно так, – подтвердил Каллаган.

– Ролли рассказал мне еще одну историю про отца, матушка. Он говорит, что отец может проложить путь…

– Сынок, мне кажется, твоя мама не хочет сейчас слушать никаких рассказов. Она, по‑ моему, немного ошарашена. Вы что же, ничего не знали, миссис Росс?

Она покачала головой. Каллаган громко рассмеялся. Но Тэйлор не обращала на него внимания. Она вспоминала толпу людей, окруживших ее мужа в бостонской гостинице. Как они хлопали его по плечу и протягивали руки, чтобы он пожал их. Она всегда думала, что их восторг связан с его участием в войне.

Всемогущий Боже на небеси, она вышла замуж за горца! И вся Америка знает, кто он такой. Все, кроме нее.

– Каллаган говорит, что можно запутаться, если называть нас обоих Лукасами, – продолжал ее сын. – Он предложил, чтобы, пока я расту, меня звали средним именем отца. Я теперь Майкл, матушка… если ты не возражаешь.

Она не хотела омрачать его радость и заставила себя улыбнуться:

– Что ж, пусть будет Майкл.

Каллаган удалился через несколько минут. Следом выбежал ее сын, чтобы всем сообщить свое новое имя. Вот только Лукас уже ушел на охоту. Ну ничего, он позже узнает, как с этой минуты должен величать сына.

Тэйлор долго не могла отойти от стола. Виктория с Хантером отвели малышек на ручей поплескаться в воде. Их не было больше часа, а когда они вернулись, Тэйлор все еще сидела за столом.

Виктория принялась готовить на ужин тушеное мясо и объявила, что еда будет готова через час. Она то и дело бросала в сторону Тэйлор взволнованные взгляды. У подруги раскраснелось лицо, и она дрожала.

– Дорогая, может быть, у тебя жар?

Тэйлор покачала головой и встала.

– Не жар, – прошептала она в ответ. – Ярость. – Надела свой передник, положила в карман револьвер и направилась к двери.

– Куда ты собралась? – крикнула ей вслед Виктория.

– Посмотрю, как там в огороде, – отвечала Тэйлор. – А потом, наверное, схожу в город. Мне надо немного побыть одной.

Ей казалось, что она говорит спокойно и рассудительно. Однако Виктории так не показалось.

– У тебя горло болит? Голос совсем сел.

Тэйлор ничего не ответила. Она закрывала за собой дверь, когда подруга спросила ее, надолго ли она уходит, ведь скоро ужин.

Тэйлор пообещала, что к тому времени вернется.

С револьвером в кармане она обошла вокруг огорода, пробормотала что‑ то насчет того, как кролики успели обгрызть побеги ее овощей. А про себя горько рыдала о своей несчастной, загубленной жизни.

Как только Лукас увидал ее, он понял, что с ней что‑ то не так. Она стояла на другом конце огорода, уставившись на него, и у нее было такое лицо, какого он прежде никогда у нее не видел. Она казалась побежденной.

Тэйлор дождалась, когда Лукас приблизится к ней футов на двадцать, и подняла руку, давая понять, чтобы он остановился.

– Все, хватит, я сдаюсь, – прокричала она. – Слышишь, Лукас? Я сдаюсь.

Он широко открыл глаза и быстро кивнул в ответ:

– Давно пора.

Его реакция только подлила масла в огонь.

– Ведь ты хотел, чтобы у меня ничего не получилось, да? И ты совсем не удивлен.

– Нет, не удивлен. Я смотрел, как ты загоняешь себя в гроб непосильной работой последние несколько недель, и вижу, до чего ты себя довела. – От тревоги за нее голос его сделался хрипловатым. – Ты похудела, и у тебя синяки под глазами. Слава Богу, ты одумалась, прежде чем доконала себя.

Ей захотелось закричать на него. И она не стала заглушать в себе этот порыв. К черту выдержку. Она приехала на границу, чтобы стать свободной, и, видит Бог, она ею будет.

– Ты хочешь сказать, мой тяжелый труд убедил тебя, что мне нельзя здесь оставаться?

– Тэйлор, ты кричишь на меня. – Он был изумлен таким ее поведением.

– Да! И не смей говорить мне, что я хрупкая, Лукас, иначе, клянусь Богом, я закричу тебя до смерти!

– Тебе здесь не место, – упорствовал Лукас, Он начинал сердиться в ответ на ее гнев. И чем дольше он смотрел на свою измотанную жену, тем в большую ярость приходил. Неужели она не может понять, что стала для него всем на свете? Если что‑ нибудь с ней случится, он просто не знает, что ему делать. У нее ведь есть свои обязанности, черт побери. Дети зависят от нее. Да и он тоже. Тэйлор пора подумать и позаботиться о себе, и он сделает все, что в его силах, чтобы это было так.

– Я и так уже слишком долго молчу, – заявил он. – Я увел тебя прямо с бала и всем святым клянусь, что ты снова окажешься там. Ты должна носить бриллианты и…

Тут она заставила его отвлечься от разговора. Она вытащила из кармана передника револьвер, развернулась и выстрелила. Пуля угодила в жирного кролика, и его отбросило назад к забору.

Тэйлор убрала револьвер и сложила на груди руки.

– С меня хватит. Я сдаюсь, – прокричала она снова. – Ты знаешь, что твой сын, наконец, выбрал себе имя? Он хочет, чтобы его звали Лукас Майкл Росс. Но нам надо называть его Майкл. Ну и что ты думаешь по этому поводу, Монтана?

Лукас сделал шаг в ее сторону. Она отступила назад.

– Здесь все преувеличено, – сказал он. – Не хочу даже и говорить об этом. Я не заслужил такого признания. Я просто неплохой следопыт, вот и все.

Он нарочно делает вид, будто не понимает, что именно она хочет сказать. Насторожился и явно желает, чтобы она прекратила этот разговор. Но она не собирается плясать под его дудку.

– Все в Америке знают, кто ты такой. Все, кроме твоей собственной жены.

Он не знал, что на это ответить. А Тэйлор чувствовала, что ее предали. Она понимала, что ей надо побыть одной и подумать, как жить дальше.

– Больше я не буду для тебя бременем, – заявила она. Подобрала подол юбки и решительно зашагала к тропинке, ведущей в город. – А теперь прости, мне надо идти.

– Иди‑ иди, – пробормотал он. – Но учти, Тэйлор. Я все равно тебя выслежу и притащу обратно. Что мое, то всегда будет моим.

Тэйлор резко остановилась. В его голосе слышались нотки паники, и это смутило ее. Она повернулась и посмотрела на него. И увидела в его лице страх. Она не могла понять, почему он так среагировал, но инстинктивно попыталась успокоить его:

– Я схожу в город. Через час вернусь.

И ему не удалось скрыть облегчения.

По дороге в город Тэйлор только и думала о том, как повел себя Лукас. Часть пути она бежала, а когда поняла, что делает что‑ то не то, замедлила шаг. Она все еще сердилась на этого упрямца и не могла собраться с мыслями. Ее план доказать ему, что у нее достанет выдержки и смекалки, чтобы жить в здешних краях, отрикошетил в ее сторону.

Он был самым настоящим, живым горцем. И если это не издевательство, тогда она просто понятия не имеет, что такое издевательство. Ведь он знал, как ее увлекали Дэниел Бун и Дэви Крокетт. Он слышал истории, которые она рассказывала их сыну. Черт побери, он прекрасно знал, как она относится к своим героям, и тем не менее даже не подумал сказать, что она замужем за одним из таких людей.

Она снова почувствовала злобу. Конечно, он ничего не сказал. Ведь тогда ему пришлось бы говорить о своем прошлом и, Боже упаси, поделиться с ней какими‑ то своими переживаниями.

В отчаянии Тэйлор вскинула руки вверх.

– Сдаюсь, – пробормотала она. А потом сразу разрыдалась. У нее была привычка проходить через магазин, и сейчас она сделала то же самое. И продолжала рыдать, идя по проходу к задней двери. По привычке помахала рукой Фрэнку и, пока не вышла на улицу, не осознала, как смешно, должно быть, выглядела.

Тэйлор пообещала вернуться через час, но потеряла счет времени. Она поднялась на гору прямо за чертой Редемпшена, и когда взошла на вершину, то посмотрела вниз на город, уперлась руками в бока и закричала, громко и раскрепощенно. Это так понравилось ей, что она закричала вновь. И перестала кричать, только когда у нее заболело горло.

Она понимала, что ведет себя как сумасшедшая. Но ей было все равно. Вокруг никого не было, и никто не мог увидеть или услышать ее. Потом Тэйлор подумала, что даже если бы кто‑ нибудь наблюдал за ней, это тоже не имело бы значения. Она свободная женщина. И если ей охота расстаться со своей выдержкой, именно это она и сделает.

Она облегченно вздохнула и села. Посидела, подумала о своем муже. Никак не могла отделаться от его странной реакции на ее заявление о том, что она уходит. Он, скорее всего, подумал, что она уходит от него навсегда. И хотя Тэйлор казалось, что это был слишком поспешный вывод для умного человека, ее все же смущало и завораживало, что она увидела в его глазах страх. Нет, она не ошиблась. В них были страх и паника.

Такая реакция никак не укладывалась у нее в голове. Неужели Лукас и в самом деле поверил, что она сможет уйти от него и от детей? Или он подумал, что она оставит детей ему, и поэтому так запаниковал? Тэйлор тряхнула головой: да нет, это невозможно. Лукас прекрасно знает, что она никогда не бросит детей. Но как он мог подумать, что она бросит его? Ведь она говорила ему, что любит. Или он считает, что это лишь временное наваждение?

Без сомнения, он на время утратил ясность мысли, а это совсем на него не похоже. Лукас всегда, при любых обстоятельствах, был разумным человеком. И потом, он повысил на нее голос. Но ведь Лукас никогда не кричал. Он никогда не позволял чувствам влиять на его самообладание.

Никогда прежде.

И из этого всего мог следовать только один вывод, и тогда все сразу становилось понятно.

Он любит ее.

Радость охватила Тэйлор. Она зарыдала и плакала минут десять, пока не почувствовала, что хватит. Тогда она заволновалась. Если он любит, то почему не сказал ей об этом?

Тэйлор утерла лицо краем юбки и поднялась на ноги. Ведь в любви все должно быть ясно, не так ли? Может быть, Лукас сам еще не до конца понял, что любит ее? Поскольку она ничего другого не могла придумать, такое объяснение показалось ей логичным.

Господи, ей надо набраться терпения. Она не знала, справится ли. Разумеется, в конце концов Лукас все поймет – Тэйлор только надеялась, что не состарится и не умрет раньше, чем истина дойдет до этого тупицы. Возможно, любовь к нему и сведет ее в могилу. Она улыбнулась своим мыслям.

Пора было идти домой. Она отряхнула листья, прилипшие к юбке, и начала спускаться с горы. И вдруг поймала себя на мысли: а что она делала в это время год назад? Вероятно, упивалась заметками миссис Ливингстон. Какая же она была тогда наивная! Миссис Ливингстон не знала ровным счетом ничего о семейной жизни в глуши. И совсем не обязательно отводить понедельник под стирку, а женщине вовсе не надо работать до упаду, чтобы доказать, на что она способна.

⇐ Предыдущая 20 21 22 23 24 25 26 272829 Следующая ⇒