Джулия Гарвуд 23 страница

– Как же ему стало известно о Джорджи и Элли? – спросила Виктория. – Вы ведь надеялись – он не узнает, что их отец умер, да?

– Он хорошо подготовился, – сказала Тэйлор шепотом. Она была охвачена такой паникой, что руки у нее тряслись, и она никак не могла остановить дрожь. – Мадам назвала близнецов в своем завещании. Деньги, которые она оставила для Джорджи и Элли, составляют значительную сумму. Как их опекун, Малькольм, должно быть, полагает, что сможет контролировать их наследство. О Боже, я же полный профан в судебных вопросах. Неужели местные власти помогут ему забрать у меня девочек? У американских судов существует какое‑ нибудь соглашение с английскими?

– Нам придется это разузнать, – сказать Виктория. – Как только мы приедем в Редемпшен. Я могу быть готова ехать через пятнадцать минут.

Через полчаса они выписались из гостиницы. Тэйлор оставила Хантеру записку, купила на вокзале билеты, и через какой‑ нибудь час они уже сидели в поезде, ехавшем в сторону Территории Монтана.

Хантер провел день, прочесывая город в поисках подходящего жилья. Он вернулся в гостиницу лишь поздно вечером, и ему сразу передали записку от Тэйлор. Хантеру пришлось дважды прочитать ее, прежде чем он смог в нее поверить. Эта дурища благодарила его за доброту, объясняла, что заплатила за его номер, и заканчивала свое послание тем, что приглашала его прийти к ним поужинать, как только они с Викторией и детьми устроятся в их новом доме в Редемлшене.

Он подумал, что она сошла с ума. Упаковал свои вещи, состоящие из одной сумки, оставил у администратора записку для Лукаса, когда тот вернется, а потом бегом пустился на вокзал в надежде сесть на следующий поезд.

Настроение у него было хуже некуда. Тэйлор и ее болезненная подружка – обе ненормальные. О чем они только думают? Нет, точно обе спятили! Но, закончив мысленно бичевать их за этот безумный план, он переключился на настоящего виновника. Росс. Видит Бог, их дружбе тоже есть предел. А погоня за двумя ненормальными женщинами уже переходит все границы. Лукас теперь его должник. И если эту рыжую еще раз вырвет на Хантера, то ему, возможно, придется Лукаса пристрелить, чтобы свести счеты.

К тому времени как Хантер сел на полночный поезд, он довел себя до бешенства. И пришел к выводу, что ему в первую очередь не надо было никогда заводить дружбу с Лукасом. И если бы ему пришлось пройти все снова, то он уж наверняка ни за что на свете не стал бы красть этот дурацкий, бесполезный, тупой охотничий нож.

Путешествие в Редемпшен заняло у Тэйлор и ее команды полных восемь недель. Поездом они добрались до Су‑ Сити, штат Айова. Там пробыли два дня, чтобы дети могли побегать и поиграть, а Тэйлор – сделать некоторые покупки, о которых вспомнила в последнюю минуту. Первым в ее списке был большой фургон. Здесь было из чего выбрать, и эта покупка не заняла у нее много времени. А вот на то, чтобы подобрать четырех сильных лошадей, времени потребовалось больше. Она долго думала и никак не могла решиться. Цену за них просили невероятную. Но Тэйлор понимала, что если оставит покупку до Форт‑ Бентона, то цена и вовсе подскочит до небес.

Хантер нагнал их, как раз когда они садились на речной пароход под названием «Миднайт Блю». Тэйлор выбрала именно это большое, просторное судно, потому что оно перевозило как пассажиров, так и грузы. Плата за каюту была непомерной и составляла сто двадцать пять долларов, что она с удовольствием сообщила Хантеру, когда он попытался уговорить ее повернуть обратно.

К тому времени как Тэйлор завершила рассказ о своих планах растить детей в Редемпшене, у Хантера довольно сильно дергалась щека. Ему наплевать, сколько денег она потратила, заявил он. И вообще предложил, чтобы она выкинула все свои денежки. Потому что они ей просто не понадобятся, когда Лукас догонит их. И, сверкнув глазами, пояснил, что мертвым женщинам деньги не нужны.

Но на Тэйлор его тактика запугивания не произвела никакого впечатления.

– Если желаете, можете помогать нам, а не хотите – уезжайте, – заявила она в ответ. – Что касается нас, мы с радостью разделим ваше общество, – добавила она самым вежливым тоном. – Не так ли, Виктория?

Ее подруга только фыркнула. Лицо Хантера начало наливаться кровью. Тогда Виктория решительно подошла к нему, сложила руки на своей заметно располневшей талии и сказала:

– Так или иначе, но мы едем в Редемпшен.

Про себя Тэйлор молилась, чтобы Хантер остался с ними. Им бы очень понадобились его сила, помощь и защита. Она толкнула Викторию в бок, чтобы та перестала испепелять его взглядом.

Но Виктория не собиралась отступаться.

– Да, мы будем рады, если вы присоединитесь к нам. Но…

– Но вы все равно поедете, я правильно понимаю? – бросил Хантер. Она кивнула. Хантер всегда безошибочно чувствовал, когда терпит поражение. Он вскинул руки от отчаяния и пошел добывать себе каюту.

Поздно вечером, когда Тэйлор с детьми уже легли спать, Виктория поднялась на палубу подышать свежим воздухом. Каюта Хантера находилась как раз напротив ее каюты. Услышав, как сначала открылась, а потом закрылась дверь, он пошел вслед за ней. Ему хотелось быть уверенным, что с ней не произойдет никакой неприятности. Она очень привлекательная женщина, и на нее наверняка станут обращать внимание. За двадцать пять долларов кто угодно мог оказаться на пароходе, при условии, что будет спать на палубе и запасется пропитанием. Всякие подонки, переезжающие из города в город, наверняка сочтут Викторию лакомым кусочком для себя. А она леди до мозга костей и поэтому не сможет дать отпор какому‑ нибудь наглому пьянице. И обязательно попадет в беду. Потом, она подруга Тэйлор, а это уже само по себе означает, что у нее тоже нет ни капли здравого смысла, и, стало быть, пока Лукас не догонит их, присматривать за ней – его обязанность.

Виктория стояла, облокотившись о перила, и смотрела на звезды. На другом конце палубы сидели двое мужчин, курили сигары и любовались Викторией. Казалось, она этого не замечает. Неожиданно один из них поднялся со своего места и сделал шаг в ее сторону. Но тут Хантер двинулся ему наперерез и встал в середине между Викторией и ее глазеющими почитателями. Мужчина поспешно вернулся на прежнее место.

Хантер не мог осуждать этих типов за то, что они смотрели на Викторию. Сегодня вечером она была необычайно хороша. И к тому же распустила локоны, вытащив из них все заколки и шпильки. Она была прекрасна. Хантеру пришлось напомнить себе, что он ее вообще‑ то недолюбливает. Но ничего из этого не получалось. Ему все равно хотелось пропустить сквозь пальцы ее густые огненные кудри.

– Вам не следует подниматься на палубу одной, Виктория. – Он нарочно заговорил страшным голосом, чтобы напугать и отрезвить ее.

В ответ прозвучало мечтательное:

– Вы видели когда‑ нибудь столько звезд, мистер Хантер?

– Да. – Он с трудом сдержал улыбку. – Когда вы решили не бояться меня?

– Когда поняла, что вы и сами меня побаиваетесь, – отвечала она, не поднимая глаз.

Он оперся на перила и посмотрел в небо.

– Вы все не правильно поняли, леди. Я вас ни одной минуты не боялся.

Виктория и не собиралась с ним спорить. Эта ночь была слишком хороша, чтобы портить ее спорами и препирательством.

– Капитан говорит, что мы будем делать сто миль в день, – проговорила она, задумчиво глядя в темноту.

– Каждое утро нам придется делать остановку, чтобы брать на борт дрова для растопки котла. Судя по размерам судна, полагаю, нам понадобится от двадцати пяти до тридцати кордов < Корд – мера дров, равна 3, 63 кубометра. – Прим. Ред. > в день.

– А мы сможем сходить на берег, чтобы размять ноги, пока грузят дрова?

– Да, – сказал он. – Когда родится ваш ребенок?

От этого вопроса глаза ее расширились. Значит, мистер Хантер заметил ее растущий живот.

– В сентябре.

В течение следующих пяти минут ни один из них не сказал ни слова. Но это не было неловкое молчание. Хантер передвинулся и встал так, что своей рукой касался ее руки. Она не отстранилась.

– А перед смертью ваш муж знал, что вы беременны?

– Да.

– Вы представляете себе трудности, которые вас ждут? Ведь рожать в глуши – тяжелый труд, Виктория. Найти медицинскую помощь невозможно, если она вдруг понадобится. Вы будете сами по себе, и если возникнут осложнения, то никто вокруг ничего не сможет с ними поделать.

– Вы что, специально хотите меня испугать? – спросила она.

– Просто еще можно повернуть назад. Я хочу убедить вас, что в городе вам будет намного легче.

Он говорил так, словно и впрямь был неравнодушен к ней. У Виктории появилось чувство вины за то, что она обманула его насчет мужа. Хантер – хороший, честный человек. С ее стороны нехорошо обманывать его. Она ведь сама видела, как он помогал мистеру Россу разыскивать детей.

Она солгала потому, что не хотела, чтобы он плохо о ней думал. И от этого чувство вины только больше обострилось. Виктория не могла разобраться в своем отношении к Хантеру. Его мнение значило для нее больше, чем она сама того хотела. Ее влекло к нему, и она думала, что это происходит потому, что он такой сильный. Сама Виктория всегда была не уверена в себе. А он был командиром по натуре, даже слегка пугал ее этим. У него такие темные глаза и тяжелый, задумчивый взгляд. И длинные волосы – почти до плеч, такие черные, как мех пантеры. Он напоминает ей великолепную кошку, потому что двигается с такой же грацией.

– Мистер Росс говорил, что ваша бабушка – индианка.

– Да.

– Интересно…

– Что?

– Все индейцы такие же красивые, как вы?

Она покраснела, как только эти слова сорвались у нее с языка. И почувствовала себя невоспитанной дурой. Ведь она – незамужняя беременная женщина. Ей пора уже понимать, что нельзя вести себя, как школьница.

– Я не должна была вам этого говорить. Это очень прямолинейно с моей стороны. Но я ничего дурного не имела в виду. И вы, должно быть, привыкли, что женщины делают вам комплименты…

– Ваш муж был красив?

Хантер не понимал, почему ему так интересен мужчина, за которым она была замужем. Зато понимал, что ему не следует задавать вопросы о нем. Виктория же еще в трауре, а он пристает к ней, вызывая болезненные воспоминания.

– Нет, он не был красив, – отвечала она. – Но Вильям говорит, что любовь слепа.

– Он так сказал? – Хантер сделал поспешный вывод, что Вильям – ее покойный муж. – Я не уверен, что это так.

– Разумеется, так. Вильям так и написал.

Он пожал плечами.

Тогда она задала ему вопрос:

– А вам не безразлично, что думают о вас другие люди?

– Безразлично.

– А мне – нет, – призналась она. – Иногда. – И потом, мне важно мнение только некоторых людей. – И поэтому я им лгу подумала она про себя. И тяжело вздохнула. Она вдруг пожалела о том, что сказала Хантеру, будто была замужем.

– Моя огромная вина одерживает верх над моим хорошим намерением, – прошептала она, повторяя одну из своих любимых шекспировских цитат.

– Что вы сказали?

Она повторила цитату, а потом добавила:

– Это слова Вильяма, а не мои.

Хантер решил, что этот ее муж был, наверное, каким‑ нибудь мудреным ученым. И жили они вместе, скорее всего, недолго. Ведь ей еще совсем немного лет. Но ясно, что она сильно любила его. Иначе почему запомнила все, что этот англичанин когда‑ то ей говорил?

– То, что на вас траур, не будет иметь большого значения. Мужчины все равно будут добиваться вашего расположения, – предупредил он. – Драться будут между собой, чтобы добиться вашей руки.

– Я никогда не выйду замуж.

– Вы хотите сказать, что никогда снова не выйдете замуж?

– Да, именно так, – быстро поправилась она. – Снова.

Виктория говорила с большим рвением. Хантеру захотелось поспорить с ней. То, что она так страстно любила одного мужчину, вовсе не означает, что она не может полюбить вновь.

– Там, куда мы едем, женщины – большая редкость. Да и вообще люди, черт побери, большая редкость. Вам станет одиноко. Держу пари, что через год вы выйдете замуж. Вот помяните мои слова.

Она фыркнула, что было не очень элегантно. И перевела разговор на другое:

– Так, значит, в Редемпшене не очень много женщин? – Есть, но они не живут в самом городе, – ответил Хантер. – Вот в двух днях езды оттуда есть две.

Судя по его виду, было не похоже, что он шутит с ней.

– Только две?

– Мамаша Броули и ее сестра, Элис Броули. Им обеим уже под шестьдесят.

– А как насчет поселенцев – владельцев участков?

– А что насчет поселенцев?

Виктория тяжело вздохнула. Ее собеседник становился колким. Она не могла понять, что вызвало перемену в его настроении. Он был так обходителен – в течение нескольких минут. А теперь опять помрачнел.

– Боюсь, вы там можете умереть.

– Может, и умру, – согласилась она. – Но разве это имеет для вас какое‑ нибудь значение?

– Не имеет.

Она выпрямилась и отошла от перил.

– Я сильная женщина, мистер Хантер. Это, возможно, разочарует вас.

И, оставив его стоять у перил, ушла в свою каюту.

Дни и ночи протекали по одинаковому руслу. Каждое утро «Миднайт Блю» делал остановку, чтобы взять на борт дневной запас дров. Как правило, капитану удавалось закупить нужное количество кордов у семей торговцев, которые заранее рубили и укладывали дрова. В другие дни помочь нарубить их и перенести на судно просили пассажиров‑ мужчин.

Детям разрешалось сойти на берег и поиграть неподалеку. Но через несколько дней Хантер положил конец этим развлечениям. Объяснение, которое он дал Тэйлор, состояло всего из одного слова: змеи, Она немедленно отвела малышей обратно на корабль.

Хантеру хватало забот с обеими женщинами. Обе, на свою беду, были уж очень хороши. Они привлекали к себе мужское внимание с той же неизбежностью, как собака привлекает блох. К счастью, Тэйлор ко времени ужина просто валилась с ног от усталости. Она ложилась спать одновременно с детьми. А вот с Викторией было труднее. По ночам ее охватывала тревога, и она любила выйти на палубу, Хантер всегда шел за ней, и всегда их беседы заканчивались спором. И всегда она возвращалась в свою каюту обиженной и раздраженной. Но его это вполне устраивало. Он получал свою дозу умных мыслей, которые высказывал ей ее Вильям. Этот человек казался ему надутым ослом. Хантеру всегда был безразличен цветистый способ изъясняться. Если хочешь что‑ то сказать, так прямо и говори.

В понедельник ранним солнечным утром Хантер сообщил капитану, что завтра в это время они сойдут с парохода. Потом он пошел сказать Тэйлор, чтобы она упаковала и подготовила вещи.

– Но ведь мы еще даже не приблизились к Форт‑ Бентону, – возразила она.

Хантер молчал секунду‑ другую, пока не сообразил, что она не шутит с ним. Тогда он пришел в ярость:

– Значит, вы планировали ехать аж до Форт‑ Бентона на пароходе, а потом фургоном до Редемпшена?

Тэйлор бросилась к своему чемодану, вытащила карту и помахала ею перед лицом у Хантера.

– По моей карте мы должны ехать до Форт‑ Бентона, а потом возвращаться.

Он выхватил карту у нее из рук. Тот, кто это нарисовал, был, должно быть, совершенно пьян. Вдоль всей Миссури было множество фортов, но здесь был обозначен только один из них.

– Значит, вы собирались проделать обратный путь длиной в сотню миль?

– Нет, конечно, но я думала… Вы хотите сказать, что мы можем найти более короткий путь?

Хантер круто развернулся и направился к двери. Он знал, что если задержится еще хотя бы на минуту, то начнет кричать на нее. Эта женщина даже не знала, куда направляется.

– Готовьтесь, – пробормотал он, подходя к двери. На следующее утро, пока Тэйлор присматривала за детьми, команда «Миднайт Блю» сгружала на берег их лошадей, фургон, сундуки, корзины и чемоданы. Хантер пересчитал поклажу и решил, что им потребуется еще один фургон. Сам нашел подходящий и распределил вес между двумя фургонами. Он остался не очень доволен лошадьми, которых выбрала Тэйлор, но после того как увидел, что можно купить здесь, решил, что им следует оставить то, что у них имеется. Хотя для их поклажи им бы больше подошли буйволы. Путешествие до Редемпшена в фургоне заняло у них больше недели. Природа вокруг была потрясающая. Все сверкало и переливалось розовыми, красными, пурпурными, оранжевыми и белыми цветами, разбросанными по роскошному зеленому ковру. Вся эта красота буквально захлестнула Тэйлор. Каждый день после обеда она собирала различные цветы и растения, которых прежде никогда не видела, и за ужином Хантер сообщал ей их названия. Среди них были индейские кисточки, арника, белые обезьяньи цветочки и еще много других, чьих названий он не знал и называл их обычными дикими цветами.

Но в этой местности не было ничего обычного. Это был калейдоскоп красок. У Тэйлор было чувство, что она попала в Божий рай. С каждым новым поворотом дороги взору открывалось нечто новое и прекрасное. Иногда впечатления так переполняли ее, что слезы наворачивались ей на глаза и она начинала говорить шепотом.

Детей же завораживали животные, которых они время от времени встречали по дороге. Они рассмеялись, увидев оленя, потому что у него были такие смешные огромные уши. Джорджи погналась за белохвостой оленихой, Дэниел хвастал, что почти дотронулся до ее олененка.

Воздух тоже действовал на Тэйлор. Он был такой чистый и легкий, что у нее кружилась голова. Она чувствовала небывалое умиротворение. И хотя еще не бывала в Редемпшене, она уже называла его домом. Были, разумеется, и кое‑ какие неприятные моменты. В первый день Тэйлор надела белые перчатки, чтобы защитить руки, но все равно стерла пальцы вожжами. На следующее утро она надела старые рабочие рукавицы Хантера. Они были очень большого размера, коричневого цвета и совсем неприглядные на вид. И очень ей понравились.

Дэвид вел себя замечательно и ни на что не жаловался до тех пор, пока Тэйлор не пересадила Джорджи в фургон к Хантеру, чтобы она прокатилась с ним утром. Элли же хотела сидеть рядом с Тэйлор и по очереди с ней держать вожжи. Мальчик не мог разорваться надвое и быть с обеими сестричками одновременно и закатил по этому поводу такую истерику, что впору было зааплодировать. Это проявление характера поразило Тэйлор. В ярости на нее за то, что она не захотела менять своих планов, он ударил босой ногой по колесу и так громко закричал от боли, что мог испугать и медведя‑ гризли. Тэйлор посадила его к себе на колени и старалась успокоить, а Виктория тем временем вытаскивала у него из ноги занозу. Но Дэниел не желал успокаиваться. Он требовал, чтобы все было только так, как он того хочет. Кончилось тем, что он уселся в углу фургона Тэйлор и целый час ни с кем не разговаривал.

Втайне Тэйлор была очень довольна поведением Дэниела. Она видела, что ему сейчас спокойно и уютно, потому что он позволил себе немного расслабиться. Он наконец перестал притворяться идеальным джентльменом и превращался в обыкновенного ребенка, и мог быть таким же противным, как и любой другой семилетний мальчишка. Тэйлор чувствовала себя совершенно счастливой.

Через два дня пути Джорджи уже постоянно ехала в фургоне Хантера. И лишь на четвертый день он понял, как это было неосмотрительно с его стороны. Девочка усаживалась рядом с ним на сиденье с куклой на коленях и начинала без умолку болтать, как только фургон трогался с места, и вплоть до того момента, как они делали остановку на обед. К этому времени у него зрело желание заткнуть ей рот каким‑ нибудь кляпом. После обеда Джорджи пересаживалась в фургон к Тэйлор и долго спала вместе с сестрой.

Виктории и Тэйлор очень нравились вечера, потому что вечером они чувствовали, что стали еще на один день ближе к желанной цели. Они вместе готовили ужин на костре, который разжигал для них Хантер. Готовили обе скверно и поэтому ограничивались самыми простыми блюдами. Каждый вечер Тэйлор пекла на сковороде лепешки, и они были не так уж плохи, если их намазать клубничным джемом. Виктория жарила рыбу, которую ловил и чистил для нее Хантер. Как правило, это была форель – необычайно вкусная, хотя всякий раз подгорелая. Иногда к этому добавлялись какие‑ то другие блюда, несложные в приготовлении. Кроме того, в рацион входили яблоки из запасов, которые взяли с собой.

Дэниел и Джорджи съедали все, что Тэйлор клала на их тарелки. Элли же была ужасно привередливой. Она требовала, чтобы вся еда на ее тарелке лежала отдельно и не соприкасалась. Если лепешки случайно оказывались слишком близко от рыбы, эта двухгодовалая барышня не притрагивалась ни к тому, ни к другому. К яблокам она тоже предъявляла особые требования. Тэйлор приходилось чистить каждое яблочко, удалять сердцевину и разрезать его на четыре части – именно так, как она сделала в первый раз, когда давала Элли яблоко. И Боже сохрани, если вдруг пальчики девочки делались липкими. Обычно покладистая и спокойная, она становилась невыносимой, пока ей не отмывали и не вытирали руки.

У каждого из них были свои особенности поведения и привычки. Виктория испытывала огромный прилив сил сразу после захода солнца. Дэниел все еще настаивал на том, чтобы спать в обнимку со своими башмаками, а Джорджи говорила и говорила до тех пор, пока не засыпала. Собственным голосом она себя убаюкивала.

На Хантера каждый вечер нападала сварливость. Он постоянно ощущал необходимость напоминать Тэйлор и Виктории, что еще не поздно повернуть назад. А когда они не соглашались, выходил из себя.

К концу дня Тэйлор мучили сильные боли. Плечи и спина у нее как будто горели. А тут еще Хантер со своими высказываниями о том, какая она глупая. И накануне прибытия в Редемпшен Тэйлор взорвалась. Она сказала ему, что прекрасно понимает, что состарилась не меньше чем на двадцать лет, что знает, как ужасно выглядит, и что все у нее болит – от макушки до кончиков пальцев на ногах. И ничего она не может поделать со своим внешним видом и со своей болью. Но зато знает, что можно предпринять по поводу его поведения, и если он не перестанет напоминать ей, что она сумасшедшая, то ей, возможно, придется это ему доказать на деле.

Тэйлор была так расстроена, что не подумала, чем бы конкретно его припугнуть. Да он бы ей в любом случае не поверил. Она резко повернулась и направилась к фургону. У нее так все болело, что хотелось плакать, но она не позволила себе подобной роскоши, потому что это отняло бы у нее слишком много сил.

Скорее всего, Хантер понял, что был с ней чересчур суров, ибо на следующее утро не стал расталкивать ее на заре. Они с Викторией проспали до начала десятого, а разбудил их смех Джорджи. Виктория осталась в фургоне, чтобы умыться и одеться, а Тэйлор накинула пеньюар и пошла искать детей. Найти их было совсем нетрудно. Она шла на звук голоса Джорджи.

Хантер взял всю троицу с собой на речку. Он сидел на берегу, положив рядом винтовку, и наблюдал за детьми. Дэниел только что надел носки и штаны, а теперь силился натянуть башмаки.

– Всегда переворачивай башмаки вверх тормашками и хорошенько тряси, прежде чем надевать на себя утром, – посоветовал Хантер.

– Зачем это? – поинтересовался мальчик.

– Ночью туда могла заползти какая‑ нибудь гадость.

Тэйлор, нагнув голову, проскользнула под веткой и подошла ближе. Когда она увидела девочек, глаза у нее широко распахнулись. Они обе были совершенно голые и мокрые с ног до головы. Элли сидела в воде и расчесывала своей кукле шевелюру, а Джорджи прыгала рядом с ней так, что брызги летели во все стороны.

Вода была прозрачной, как воздух. Хантер выбрал такое местечко, где глубина воды не составляла больше пары дюймов. Дальше вдоль лесистого берега река становилась намного глубже.

Девочки не производили впечатления озябших, и Тэйлор решила, что вода, должно быть, не очень холодная. Ей вдруг ужасно захотелось присоединиться к ним. Она давно мечтала вымыть голову и пахнуть душистым мылом, а не лошадьми и старой кожей.

Элли первой заметила ее под деревьями.

– Мама! – крикнула она. – Я мою ребенка!

Тэйлор улыбнулась и шагнула вперед.

– Вижу, – крикнула она в ответ.

– Доброе утро, матушка. Тэйлор повернулась к сыну:

– Доброе утро, Дэниел. Ты хорошо сегодня спал?

– Я сегодня буду Дэвидом, – сообщил он ей. – По‑ моему, я хорошо спал. Во всяком случае, я не просыпался.

Сбросив на ходу туфли, Тэйлор направилась к воде. Подошла, но не остановилась, а продолжала идти, к огромному удовольствию детей. Хантер удивился не меньше их. Он рассмеялся, и Джорджи моментально передразнила его.

А когда Тэйлор уселась в воду прямо в рубашке и пеньюаре, то тут даже Дэвид улыбнулся.

В то время к ним подошла Виктория, которой стало любопытно, по какому поводу суматоха. Она взглянула на Тэйлор и тоже весело рассмеялась.

Пока Тэйлор играла с дочками, Виктория сходила в лагерь и принесла мыло и полотенца. Она вымыла голову Элли, а Тэйлор искупала Джорджи. Дэвид заявил, что уже сам помыл себе голову. Сейчас он был полностью погружен в чистку своей обуви.

Вымыв близнецов до скрипа, Тэйлор усадила эту парочку на полотенце рядом с Хантером, а сама пошла за ближайший поворот реки – туда, где вода поглубже. Там разделась и как следует вымылась. Виктория же все это время стояла на берегу с револьвером Тэйлор в руке, и только когда Тэйлор уже вымыла голову и стала одеваться, она призналась, что не знала, как стрелять из этого оружия. Тэйлор пообещала научить ее, как только они устроятся в их новом доме.

Вслед за Тэйлор помылась и Виктория. Дэвид пришел проверить, как идут дела у женщин. Это Хантер послал его разузнать, сколько они еще провозятся. В ответ Виктория крикнула так, чтобы и Хантер услышал, что пусть ее не торопят.

Тэйлор села на одеяло, положила револьвер на колени и стала вытирать волосы. Внезапно она заметила в зарослях на дальнем берегу какое‑ то движение, но не могла понять, чем оно вызвано. Виктория же не обращала никакого внимания на то, что происходит вокруг, и наслаждалась купанием. Она намылила голову, а теперь споласкивала ее. Дэвиду это надоело, и он вернулся в компанию своих сестричек.

Кусты снова зашевелились. Тэйлор прищурила глаза от яркого солнечного света, но все равно ничего не увидела. Она решила, что это ветер шевелит листву. А потом она увидела глаза. Желтые. А потом показалось и туловище. Это была какая‑ то кошка, несомненно, самая большая, какую ей когда‑ либо доводилось видеть.

В одном из своих любимых романов она прочитала, что представители семейства кошачьих никогда не заходят в воду, потому что боятся ее. Эта кошка явно была не в курсе, что ей следует бояться. Тэйлор медленно поднялась на ноги и прицелилась. Животное снова двинулось вперед. Похоже, оно готовилось к прыжку. Тэйлор открыла рот, чтобы предупредить Викторию. Но тут рот ей накрыла чья‑ то рука.

– Ни звука и не шевелиться.

Это тихим шепотом скомандовал Хантер прямо у нее над ухом. Тэйлор замерла. Даже не кивнула, чтобы показать, что слышала его. Она догадалась, почему он так взволнован. Если Виктория вдруг встанет из воды, то окажется как раз в середине между кошкой и винтовкой Хантера.

Ни Тэйлор, ни Хантер больше не смотрели на Виктория. Их внимание было приковано к чудовищной кошке. Тем временем Виктория еще раз лениво нырнула, перевернулась под водой на спину, чтобы волосы не закрывали ей лицо, когда она всплывет, и встала из воды. Повернувшись лицом к Тэйлор, она было улыбнулась, но заметила Хантера, охнула и поспешно закрыла руками грудь.

Неожиданно она поняла, что они смотрят на берег за ее спиной. Хантер держал винтовку наготове и щурился в прицел. Виктории стало страшно. Боясь обернуться, она в панике взглянула на Тэйлор. Одними губами подруга проговорила:

– Вниз.

У Виктории подкосились ноги, и она снова опустилась в воду.

Кошка выгнулась дугой и в прыжке поднялась высоко в воздух. Хантер выстрелил дважды с коротким перерывом, хотя было ясно, что он уложил кошку первым выстрелом. Она упала в воду, разметав брызги во все стороны, всего в нескольких футах от Виктории.

Виктория стремительно выскочила из воды и не отрываясь смотрела, как зверь медленно погружается на дно. Потом она пронзительно завизжала и без чувств повалилась назад. Хантер выудил ее из воды. Виктория бормотала что‑ то невнятное и плакала. Очутившись на руках у Хантера, она обхватила его за шею и вцепилась в него мертвой хваткой. Тэйлор закутала подругу в полотенце – из соображений скромности.

Дети прибежали посмотреть, что произошло, Тэйлор отвела их обратно к фургонам. Виктория уже рыдала в голос, и Тэйлор подумала, что ей надо было бы остаться одной, чтобы справиться Со своими эмоциями. Конечно, это было страшное переживание. Тэйлор заметила, что и у нее самой дрожали руки, когда она переодевалась и убирала револьвер в карман передника. Близнецы смотрела на нее широко открытыми глазами и молчали, пока она объясняла, что произошло. Джорджи пожелала пойти и посмотреть на кошку. Но Тэйлор категорически запретила ей это делать. Она одела девочек, причесала их и зашнуровала им туфельки, и тут Элли издала истошный вопль. Она только сейчас заметила, что пропала ее кукла.

Нервы у Тэйлор уже были на пределе, но она старалась сдерживаться изо всех сил. Посадила девочек рядом на сиденье, велела им не двигаться, а потом пошла обратно к реке. Сын предложил сходить туда вместо нее.

– Нет, ты оставайся здесь, Дэниел, – приказала она. – Я сразу вернусь. Элли, перестань сейчас же верещать. Я схожу и принесу твоего ребеночка.

– Сегодня я Дэвид – напомнил ей сын. – Ты что, забыла?

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 222324 25 26 27 Следующая ⇒