Борис фон Шмерцек 8 страница

Странный взгляд мертвеца вызвал у Эммета дрожь. Мысль, что у сына Нельсона больше нет отца, ужалила в самое сердце. С тех пор как он вступил в орден меча и розы, он пережил немало горя и ужасов, однако никак не мог к этому привыкнуть.

Он быстро закрыл мертвецу неподвижно смотревшие в пустоту глаза и поклялся, что не позволит убийцам и похитителям уйти безнаказанными. И только он хотел подняться, как на него упал яркий луч карманного фонаря. В тот же момент раздался пронзительный крик.

Из хижин сразу выскочили люди, начали что-то взволнованно говорить друг другу и бурно жестикулировать. Со всех сторон они сбегались к державшей карманный фонарь и продолжавшей кричать молоденькой девушке. Сельские жители что-то настойчиво пытались ей втолковать, все одновременно, как казалось. Девушка то пронзительно кричала, то жалобно плакала, показывая при этом на Эммета и мертвеца.

Эммет понял, что девушка, как и все остальные, приняла его за убийцу, склонившегося над жертвой. Он хотел что-нибудь сказать, объяснить, почему посреди ночи он стоял на коленях рядом с Нельсоном, однако вспомнил, что мясник был единственным человеком в деревне, говорившим на английском языке. Никто бы его не понял.

Эммет смотрел на разъяренные лица. Люди в толпе распаляли сами себя. Все кричали, перебивая друг друга, и хотя Эммет не понимал ни слова, он догадывался, что в его адрес неслись проклятия и угрозы. Еще немного, и разгневанная толпа набросится на него. В такой ярости люди способны на все.

Эммет бросился прочь. С оравой горланящих преследователей он понесся мимо хижин к границе деревни. Перескочил через деревянную ограду, пересек пастбище с козами и наконец достиг свободной саванны. Даже не думая о диких животных, он бросился в заросли высокой, в рост человека травы и густого кустарника.

Большинство деревенских жителей вскоре прекратили преследование. Только несколько самых настойчивых прочесывали территорию еще некоторое время, но, благодаря тому что действовали они крайне бессистемно, Эммет смог без труда от них улизнуть.

Через полчаса он достиг своего автомобиля, проскользнул внутрь, тихо закрыл дверцу и повернул ключ в замке зажигания. Затем, не включая фар, поехал по ухабистой дороге прочь.

Эммет тихо постучал в деревянную дверь. Когда никто не открыл — что в середине ночи не было удивительным, — он постучал громче.

«Открывай! — подумал он. — Иначе я перебужу всю деревню! »

Наконец в двери появилась щель, и перед ним возник сильно заспанный Фазиль Мгали.

— Мне нужна ваша помощь! — с настойчивостью сказал Эммет. — Могу я войти? Это важно!

Мгали потер рукой лицо, стараясь прогнать дремоту, отошел в сторону и впустил Эммета в дом.

— Вы были в Вад-Хашаби? — спросил он. Шаркая ногами, он направился к кухонному столу и уселся.

— Только что оттуда, — сказал Эммет. — Сегодня ночью из деревни снова похитили людей.

Он рассказал, что произошло.

— Тогда яхта шейха Ассада не долго задержится в Акике, — заметил Мгали. — Вероятно, она уже здесь.

Он встал, вытащил из ящика бинокль и погасил свет, встал у кухонного окна и принялся изучать море.

— Кажется, я вижу яхту, — сказал он и протянул Эммету бинокль.

Эммет стал напряженно вглядываться в темноту. Вскоре он обнаружил маленькое светлое пятно, отчетливо выделявшееся на фоне черной поверхности моря.

— Парни, должно быть, чувствуют себя в полной безопасности, — пробормотал он. — Едут со светом, как будто это увеселительная прогулка.

Эммет некоторое время наблюдал за светлой точкой. Приближаясь с юго-востока, яхта шла все медленнее и наконец остановилась.

Эммет отвел от глаз бинокль и заметил:

— Они стоят на якоре.

Мгали кивнул.

— Они ждут людей с нефтеперерабатывающего завода, — сказал он.

— Вы имеете в виду инженеров?

— Да.

Эммет посмотрел на море. Яхта лежала на удалении добрых полутора километров от берега. Он задумался, доставлены ли уже на борт похищенные из Вад-Хашаби. Имелась только одна возможность узнать это.

— Мистер Мгали, — сказал он, — есть у кого-нибудь в Акике акваланг?

Тарику Абду было пятнадцать лет. Так же как отец и дед, он был рыбаком, но одно знал совершенно точно — что не собирается всю свою жизнь оставаться бедным рыбаком. Он хотел большего.

Часто по ночам он лежал бодрствующим в кровати и воображал, как однажды повернется спиной к родному гнезду и отправится в большой город, возможно даже за границу. В любом случае — как можно дальше отсюда. Проблема была только одна: чтобы исчезнуть, ему не хватало сбережений.

Через открытые окна он услышал тихие голоса, заглушаемые однообразным шумом моря. Было странно, что посреди ночи на улице находились люди. Движимый любопытством юноша встал, решив посмотреть, что случилось.

В тусклом свете уличного фонаря Тарик наблюдал, как Фазиль Мгали вместе с неизвестным белым мужчиной крались переулками. Мгали был странным парнем, которого в деревне недолюбливали, но то, что поздней ночью он играл в гида, было необычно даже для него.

Мужчины прошли немного и остановились перед домом Карима Д’уда. Фазиль постучал несколько раз, прежде чем дверь открылась. Затем последовал краткий обмен фразами, которых Тарику не удалось расслышать. Зато он видел, как Д’уд исчез в доме и тотчас вернулся с аквалангом и мешком из парусины. Все вместе он подал незнакомцу в обмен на несколько банкнот. Затем Д’уд снова закрыл дверь, и Фазиль Мгали вместе с незнакомцем направился обратно к своему дому.

Тарика охватило любопытство. Наконец в этой скучной дыре что-то происходит! Недолго думая, он натянул куртку и вылез из окна, чтобы начать преследование.

Его усердие было вознаграждено. Спрятавшись за кустарником, он наблюдал, как мужчины вошли в дом Мгали. Когда они снова вышли, на чужаке был надет неопреновый костюм. Ремнями он закрепил акваланг на спине. В руке держал маску и ласты. Плечом к плечу с Фазилем Мгали он зашагал в направлении берега, где надел на ноги ласты, протер маску и натянул ее на голову. Затем, после того как тихо перебросился несколькими фразами с рыбаком, он вставил мундштук дыхательного аппарата в рот и зашлепал по воде.

Тарику не понадобилось долго думать, чтобы разгадать намерения чужака. В море он разглядел контуры яхты — по меньшей мере в три раза длиннее катера его отца. Яхта шейха Ассада. Другие лодки такого размера в Акик не забредали.

Вопрос был только один: зачем незнакомец решил нырять в том месте? И как с этим связан Фазиль Мгали?

Тарик решил подождать еще немного и понаблюдать. Спать он и без того не мог. А будет он завтра усталым на рыбалке или нет, не играло никакой роли.

Но уже через десять минут он стал думать по-другому. Мгали уже давно вернулся к себе домой, а аквалангиста вода, кажется, поглотила. Тарик начал скучать, почти так же сильно, как на рыбалке. Если вскоре ничего не произойдет, он снова устроится в кровати и станет размышлять над тем, как ему убежать из Акика.

Его внимание привлекло гудение мотора. Шум шел не с востока, с моря, а с севера. Тарик повернул голову и на прибрежной возвышенности увидел включенные фары медленно приближающегося к деревне автомобиля. Должно быть, машина везла инженеров шейха Ассада к набережной. По непонятной Тарику причине инженеров обычно забирали ночью.

Тарик подумал, не принадлежит ли аквалангист к людям шейха Ассада, но сам в это не поверил. Он решил, что скорее Фазиль Мгали с незнакомцем что-то замышляют. В прошлом Мгали не раз отрицательно отзывался о шейхе Ассаде и его нефтеперерабатывающем заводе.

Тарик сразу почувствовал важность своего наблюдения. Люди Ассада наверняка им заинтересуются. И весьма возможно, что он получит за это небольшое вознаграждение. В любом случае стоило попытаться.

Ритмично работая ластами, Эммет Уолш приближался к яхте. Вода вокруг была черной как смоль. Он не имел ни малейшего понятия о том, какая здесь глубина, да и совершенно не хотел знать.

Несколько раз он выныривал, чтобы удостовериться, что не сбился с курса. Затем вновь погружался, чтобы продолжить путь сквозь водяную мглу.

Наконец сквозь воду он заметил светлое мерцание яхты.

Чтобы действовать наверняка и не дать себя обнаружить, Эммет погрузился на несколько метров глубже. И только убедившись, что находится непосредственно под яхтой, стал медленно всплывать.

Еще не достигнув поверхности, он услышал, как над ним что-то шлепнулось о воду. Он посмотрел вверх и разглядел у кормы темный U-образный силуэт. Сразу же раздалось звучное гудение, и темная тень пришла в движение. Вероятно, шлюпка, которая забирала инженеров Ассада из Акика.

Теперь Эммет парил почти у самой поверхности воды, так что мог различать расплывчатые мужские фигуры на борту яхты. Он подождал, пока мужчины не исчезнут из поля зрения, и вынырнул на поверхность вплотную к корпусу яхты.

На корме теперь никого не было. Эммет воспользовался случаем, чтобы выскользнуть из воды. Так как снаряжение аквалангиста могло только помешать на яхте, он, недолго думая, привязал его к одному из канатов и бросил за борт, оставив только неопреновый костюм.

Поднявшись по ступенькам в хвостовой части, он попал на верхнюю палубу. На белом спасательном круге было написано название яхты: «Харматтан». Сквозь стеклянные двери надстройки он разглядел элегантный, обшитый деревянными панелями салон, где трое одетых во все белое мужчин играли в карты.

Согнувшись, Эммет прошмыгнул на правый борт. Там он увидел охранника, который стоял впереди у поручней и курил сигарету. С плеча его свисал на ремне «узи». Так как мужчина явно не собирался покидать пост, Эммет попытал счастья на левом борту. Здесь и в самом деле не было часового.

Чтобы карточные игроки его не обнаружили, Эммет на четвереньках прополз под окнами салона. На полпути к носовой части он увидел лестницу. Справа алюминиевые ступеньки вели на крышу, где радиолокационная башня выставила в ночное небо множество антенн и флагшток. На мягком ветру развевался вымпел с красным осьминогом.

Слева лестница вела вниз. Эммет бесшумно по ней спустился и оказался перед дверью, ведущей в трюм. К сожалению, она была заперта.

Тарик Абду сидел на причале и ждал прибытия лимузина, возившего инженеров шейха Ассада. Но еще прежде, чем машина достигла маленькой деревенской гавани, Тарик заметил лодку, с гудевшим мотором приближавшуюся к пристани.

Пока лодка причаливала, подъехал лимузин, и инженеры с нефтеперерабатывающего завода вышли наружу. Одетые во все черное, они держались довольно скованно. У каждого в руке был чемодан. Одного из них, «песочного человека», Тарик узнал сразу. Настоящего его имени никто в деревне не знал. Тарик считал, что в группе он самый главный.

За лимузином следовал грузовой автомобиль, старая пятитонка с крытой платформой, которую вначале Тарик не заметил. Водитель вышел, и мужчины принялись сгружать какие-то большие ящики.

Тарик собрался с духом и приблизился к ним. Один из инженеров, мужчина с лысиной, говорил на его языке. Выслушав историю, он подозвал жестом «песочного человека» и, как Тарик понял, пересказал ему новости. Во всяком случае, лицо «песочного человека» потемнело, и хотя он ничего не сказал, но показался Тарику опаснее отца, когда тот громко орал. Что-то в нем напоминало Тарику ядовитую змею. «Песочный человек» ничего не говорил, но от него исходила угроза. Кажется, сейчас был неподходящий момент спрашивать о награде. С другой стороны, Тарику были необходимы деньги. Так что он собрал все свое мужество и обратился к лысому, хотя его и одолевали недобрые предчувствия.

Эммет Уолш раздумывал, не стоит ли попытаться открыть замок водолазным ножом, но его останавливала мысль о том, что проделать это бесшумно ему наверняка не удастся. Если он откроет эту дверь, то неизбежно привлечет к себе внимание часового, пусть даже тот и находился на другом борту яхты.

Эммет решил, что лучше поискать другой путь внутрь яхты. Для него сейчас было важно как можно дольше оставаться незамеченным.

Он снова осторожно прокрался по лестнице наверх и дальше в направлении носовой части. Попытался по пути заглянуть в некоторые окна, но обнаружил либо непроглядную темноту, либо задернутые занавески. Обдумывая, что делать дальше, он бросил взгляд в сторону гавани Акика. В сумеречном свете фонаря несколько людей перетаскивали ящики из грузового автомобиля в лодку. Посреди спящей деревни эта суета выглядела весьма странно. Он спросил себя, что же там происходило.

Какой-то шум заставил его прижаться к стене и замереть. Затем послышался дребезжащий голос. Эммет осторожно заглянул за угол и увидел охранника, держащего у рта рацию.

— Les bo& #224; tes sont & #224; bord, [9] — раздался жестяной голос. — Mais il y a un vi…eur sur l’Har…tan. [10]

Вторая фраза была неразборчивой, но из первой Эммет понял: ящики на борту. Без сомнения, радиограмма шла из гавани.

— R& #233; p& #232; te, s’il te pla& #238; t, [11] — сказал охранник.

Пожалуйста, повтори. Очевидно, он вообще не разобрал слова радиограммы.

— Il у a un visiteur sur l’Harmattan, cretin! [12] — на этот раз ясно и отчетливо прокаркал голос на другом конце линии.

На «Харматтане» — посетитель!

Эммет понял: его обнаружили! Необходимо как можно скорее исчезнуть отсюда.

Согнувшись, он проскользнул на левый борт, в то время как охранник на правом борту поднял тревогу. Мгновенно на палубе зажглись все огни, и Эммета со всех сторон залило ярким светом. Когда его глаза привыкли к неожиданному освещению, он увидел трех игроков в карты, поспешно выскочивших наружу, все трое были вооружены. Эммет понял, что теперь у него нет никакого шанса добраться до снаряжения.

Один из мужчин заметил его. Он прокричал что-то другому, направил оружие на Эммета и выстрелил. Эммет ощутил, как пуля просвистела мимо уха. Он нервно огляделся, но поблизости не было никакой ниши, где можно было бы схорониться. А до лестницы оставалось более десяти метров.

Он перемахнул через поручни, упал вперед ногами в воду, и снова его укрыла темнота. Не выныривая, он поплыл прочь. Где-то над собой он слышал, как пули ударяются о воду.

Он задерживал воздух так долго, как только мог, но вскоре легкие стали гореть. Тогда он подплыл к поверхности и быстро глотнул воздуха. И снова погрузился в воду.

Где-то заработал мотор. Эммет не мог локализовать шум. Но при следующем глотке воздуха он увидел, что трое мужчин в надувной лодке устроили на него охоту. Один управлял подвесным мотором, двое других, сидевшие слева и справа на надувных краях лодки, направляли ружья с глушителями на поверхность моря. Они еще не успели обнаружить Эммета. Но прожектор «Харматтана» беспрерывно скользил по водяной поверхности.

Эммет снова нырнул. Соленая вода жгла глаза, но он через силу держал их открытыми. На некотором расстоянии яхта сверкала, как рождественская елка, но надувной лодки нигде не было видно.

Еще несколько сильных гребков, и ему снова пришлось вынырнуть за глотком воздуха, на этот раз большим. Когда Эммет всплыл на поверхность, его голова неожиданно оказалась в середине луча прожектора. Кто-то что-то прокричал. Надувная лодка повернула и внезапно с устрашающей скоростью понеслась на Эммета. Одновременно оба стрелка вскинули винтовки. Правда, Эммет не слышал выстрелов, но увидел вспышку пламени из дула огнестрельного оружия, и вокруг головы брызнула дюжина фонтанчиков.

И прежде чем он снова успел нырнуть, его плечо вдруг пронзила сильная боль. Рана горела, как в огне, но он понимал, что, если хочет пережить эту ночь, должен, не обращая на нее внимания, собрать все силы и постараться уплыть. Он глотнул как можно больше воздуха, стиснул зубы и нырнул. Где-то над ним надувная лодка описывала круги.

«Они будут искать меня, пока не найдут, — подумал Эммет. — Или не посчитают убитым».

Ему пришла в голову одна мысль. Импульсивно следуя инстинкту, толкающему его искать спасения в бегстве, он пытался как можно быстрее и дальше уплыть от яхты. Теперь он понял, что действовать нужно в точности наоборот. Его снаряжение привязано к канату, свисавшему с кормы «Харматтана». Если Эммету удастся добраться туда, он получит шанс ускользнуть от преследователей.

Он подождал, когда надувная лодка отойдет подальше, чтобы последний раз глотнуть воздуха. Затем нырнул и поплыл обратно к «Харматтану». Снизу яхта производила устрашающее впечатление: огромный, обтекаемой формы корпус напоминал акулу. Эммет нырнул к корме и сразу нашел то, что искал. Торопливо схватил губами мундштук кислородного баллона, чтобы несколько раз глубоко вдохнуть воздух. И несмотря на раненую руку, почувствовал себя лучше.

Прямо в воде он надел снаряжение. Надул немного воздуха между стеклами и резиной маски и натянул ее на лицо. И теперь наконец почувствовал, что ему удастся справиться с ситуацией.

Он бросил взгляд на кровоточащую рану, сразу подумал об акулах и о том, стоит ли тотчас пускаться в обратный путь к побережью. Но понял, что поднимающиеся на поверхность воздушные пузырьки могут его выдать, и решил выждать у корпуса «Харматтана» до тех пор, пока мужчины не прекратят его искать.

Через полчаса все закончилось. С глубины трех метров Эммет наблюдал, как надувную лодку снова затащили на борт. Шлюпку, которая тем временем вернулась из гавани, тоже с помощью лебедки подняли из воды. Прошло еще немного времени, корабельные дизели заработали, и яхта пришла в движение.

Эммет вынырнул. Его кислородный баллон почти опустел. Он снял маску и выплюнул мундштук. Когда он обернулся, чтобы взглянуть на яхту, то увидел, как мужчины вынули из ящиков в шлюпке несколько казавшихся безжизненными фигур и перенесли их в трюм.

Свежий бриз волновал морскую гладь. Эммет медленно поплыл назад к побережью.

В то же время в Центре Бриггса.

Санта-Барбара, Калифорния

Доктор Томас Бриггс, стоя в своем офисе у панорамного окна, наслаждался закатом. Руководимый им институт находился примерно в ста пятидесяти километрах от Лос-Анджелеса. Расположенный за границами Санта-Барбары, он был окружен пологими прибрежными холмами Калифорнии. Отсюда сверху открывался удивительно красивый вид.

Хотя в течение дня было прохладно и стоял туман, вечер обещал быть прекрасным. С Тихого океана дул легкий ветерок, заходящее солнце отражалось в волнах. Несколько парусных лодок лавировали у побережья, и на пляже собрались серфингисты с досками. Когда-то Бриггс тоже занимался серфингом, но те времена давно прошли. После развода для него существовал лишь институт.

Центр Бриггса — санаторий для пациентов с поражениями органов и синдромом общего одряхления организма располагался в современном здании с плоской крышей. На видовых открытках, разложенных в регистратуре, постройка выглядела словно огромное бунгало. Центр располагал более чем шестьюдесятью больничными палатами с ультрасовременным операционным залом, штатом врачей, включавшим в себя тридцать специалистов. Кроме того, здесь трудились санитары, медсестры и повар высшей категории. Потому что в Центр Бриггса прибывали только те пациенты, которые могли себе это позволить. И запросы у них были немалые.

Кроме ухода за больными в Центре Бриггса занимались еще одной, не менее важной задачей — исследованиями. В боковом флигеле группа ученых сутки напролет проводила эксперименты. Они занимались разработкой новых методов лечения внутренних органов и, прежде всего, поиском химической основы опыта — «молекул памяти». Скотофобин, вызывающий страх перед темнотой, был только одним из открытых ими препаратов. В настоящее время группа под руководством доктора Бриггса уже выделила более четырехсот других, более полезных «молекул памяти». В своем докладе в УКЛА Бриггс ни словом об этом не обмолвился, потому что исследованиям было еще далеко до окончания и он не хотел раньше времени выкладывать карты на стол. Все-таки существовали и другие, конкурирующие лаборатории, работавшие над такой же проблемой. Но он надеялся, что в течение следующих лет добьется потрясающего успеха. С мышами он уже достиг многого, хирургическим путем удаляя им крохотные частички мозга. Вызванные таким образом поведенческие и моторные нарушения в организме удалось, по крайней мере частично, уравновесить экстрактами мозга здоровых мышей. Бриггс был убежден, что благодаря его исследованиям в недалеком будущем станет возможно подобным образом лечить и людей. Вероятно, он уже скоро сможет помочь пациентам после апоплексического удара или страдающим болезнью Альцгеймера, не в последнюю очередь также старым людям с ослабевшей памятью. Перед ним открывалось целое море возможностей.

Писк, раздавшийся из компьютера, оторвал Бриггса от его мыслей. Он вернулся к письменному столу и увидел возникший на мониторе значок, оповещавший, что пришло новое электронное письмо — от его старого друга доктора Амадея Гольдмана. Бриггс уселся в черное кожаное кресло, открыл сообщение.

Гольдман писал:

Мой дорогой друг, после последней неудачи теперь наши исследования продвигаются на удивление хорошо. Недавно проведенные тесты, все как один, имели положительный результат. Конечно, кое в чем еще требуется доработка, но в медицине это не редкость. Мы готовы приступить ко второй очереди опытов, с каким-либо добровольцем. Мне только что сообщили, что донорский материал уже находится на пути сюда. Поэтому лечению твоего пациента Б. теперь больше ничто не мешает. Дай мне знать, когда нам рассчитывать на его прибытие.

А. Г.

Бриггс откинулся в кресле и закинул руки за голову. Он с трудом верил прочитанному. Неужели Гольдман на самом деле так быстро продвинулся вперед? Бриггсу понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться и осмыслить важность этого сообщения. Нет никаких сомнений, что благодаря этому проекту мир изменится коренным образом. Большинство людей будут продолжать вести вполне нормальную жизнь здоровых людей, а немногие избранные возвысятся почти до статуса бога.

Мысль о том, что он сможет создавать богов или по крайней мере полубогов и даже сам, возможно, станет таким, переполняла Бриггса гордостью и напряженным ожиданием. Он чувствовал себя ребенком перед мешком рождественских подарков. Еще немного, и исполнится самая большая мечта человечества.

Он поспешно вышел в коридор. Врач-ассистент и пациент в инвалидной коляске приветствовали его. Он рассеянно кивнул в ответ, едва ли их заметив. Перед комнатой номер тридцать два остановился и постучал.

— Здесь что, никогда не будет покоя? — послышался изнутри каркающий голос. — С таким же успехом я мог бы оставаться в Вашингтоне!

Бриггс улыбнулся и вошел.

— Я слышал, сегодня вам уже легче, — сказал он.

— Что граничит с чудом, так как здесь невозможно отдохнуть. Это не больница, а какой-то проходной двор!

Мужчина в кровати выглядел слабым и похудевшим, однако в старческом теле все еще жил ясный рассудок. Уэйн Блумфилд, восьмидесяти лет, решал кроссворды в «Нью-Йорк таймс» быстрее любого другого пациента Центра Бриггса, возможно даже быстрее любого жителя Санта-Барбары. Он был ярким примером сохранившего живой ум старика. Тем больше его злило физическое разрушение организма. Бриггс был уверен, что грубый тон Уэйна Блумфилда не в последнюю очередь стоило приписать его недовольству состоянием здоровья.

— Ну же, не стойте понапрасну, Бриггс! — прокаркал Блумфилд. — Это нервирует меня. Возьмите стул и расскажите мне, зачем вы меня потревожили.

Он сделал нервное движение рукой, и Бриггс сел к нему на кровать.

— У меня хорошие новости для вас, сенатор, — сказал врач.

Уэйн Блумфилд, правда, давно уже не был сенатором, но он настаивал, чтобы к нему так обращались.

— Несколько минут назад я получил сообщение.

— От «Алькора»?

Фирма «Алькор» находилась в Финиксе и специализировалась на временном замораживании и консервации трупов в жидком азоте. Прибегнувшие к их услугам надеялись снова пробудиться к жизни в далеком будущем — когда прогресс в медицине сможет подарить им еще много счастливых лет. За замораживание всего тела «Алькор» требовал сто двадцать тысяч долларов. Если заинтересованное лицо довольствовалось консервацией головы, это обходилось ему всего лишь в пятьдесят тысяч долларов. Ввиду преклонного возраста и плохого состояния здоровья Уэйн Блумфилд распорядился внести себя в список очередников «Алькора».

— От «Алькора» никаких сообщений, — сказал Бриггс.

— Тогда еще раз справьтесь у них! — прикрикнул на него Блумфилд. — Скажите им, что я тороплюсь. Я хочу иметь готовый договор до того, как сыграю в ящик!

— Вы знаете мое мнение об «Алькоре», — ответил Бриггс; в течение последних недель он уже неоднократно говорил на эту тему с Блумфилдом. — Тело, которое чрезмерно долго хранится при минус двухстах по Цельсию, после размораживания больше не функционирует. Это полностью исключено, так как при таких температурах ДНК разрушается. А без безупречной ДНК не может функционировать ни одна клетка тела. «Алькор» спекулирует на надеждах, которые неисполнимы.

— То, что кажется невозможным сегодня, уже через пятьдесят лет в медицине может стать обычным делом! — рассерженно огрызнулся Блумфилд.

— Вы сами знаете, что цепляетесь за соломинку, сенатор.

— Даже если и так! Когда я приехал сюда, вы сами сказали, что мне осталось, самое большее, несколько месяцев. Но я не хочу быть погребенным, как все другие, в темной дыре, забытый всем миром. Понимаете, Бриггс? Возможно, есть люди, для которых смерть — это освобождение. Для меня — нет! Я хочу жить! Я еще не готов к уходу. Поэтому для меня нет никакой альтернативы «Алькору».

Бриггс серьезно посмотрел на него.

— Я думаю, что вы ошибаетесь, — сказал он.

Было приятно вновь ощутить твердую землю под ногами. Эммет Уолш стянул с плеч тяжелый кислородный баллон и сел на скалистый берег, чтобы немного отдышаться. Он окинул взглядом поверхность моря. Где-то очень далеко на воде чуть проступало красноватое мерцание занимающегося дня. Но яхты сейчас нигде не было видно.

Эммет почувствовал полное изнеможение. Этой ночью у него не было ни минуты отдыха. Кроме того, он чувствовал себя разочарованным: за прошедшие два часа он упустил сразу две возможности схватить похитителей людей — один раз в Вад-Хашаби, а другой — на «Харматтане». Плачевный итог.

Руку дергало. На месте, где его настигла пуля, в неопрене зияла обтрепанная дыра. Эммет расстегнул застежку-молнию, стянул костюм с плеча и более внимательно осмотрел рану. С облегчением установил, что пуля прошла по касательной.

Он поднялся, взял кислородный баллон и отправился к дому Фазиля Мгали, стоявшему несколько в стороне от Акика. Впереди было темно, даже деревенских домов не видно. Почти мирная картина.

Перед домом Эммет освободился от снаряжения — кислородного баллона, маски, пояса со свинцом, ласт, трубки от акваланга, а также от измерительных приборов глубины, давления и температуры воды. Чтобы обсохнуть, он снял неопреновый костюм. Одетый только в шорты, он подошел ко входу и постучал. Дверь была лишь притворена.

Эммет тихо проскользнул в дом. Внутри было темно, хоть глаз выколи.

— Фазиль, вы дома? — прошептал Эммет.

Ему никто не ответил.

Он ощупал стену, нашел наконец выключатель и еще прежде, чем глаза привыкли к свету, испугался: обеденный стол лежал на боку, все стулья были раскиданы. Кухонная ниша слева выглядела так, будто там резвилась стая обезьян, — всюду пивные бутылки и разбитая посуда. И посреди хаоса на полу лежало неподвижное тело Фазиля Мгали с ножом в спине. Эммет опустился рядом на колени, но, прежде чем положить руку на сонную артерию, понял, что ничем больше не сможет ему помочь.

В гостиной лежал труп юноши. Большое красное пятно расплылось на белой спортивной куртке. Угасшие глаза пристально смотрели в потолок.

Казалось, что оба мужчины поссорились и погибли в драке. Но картина выглядела несколько искусственной. Хаос был слишком хорошо организован. Кроме того, зачем молодому парню посреди ночи затевать ссору с Фазилем Мгали? В этом не было никакого смысла. Эммет был уверен, что Мгали убили из-за того, что тот ему помогал. И юноша был либо убийцей и погиб при исполнении задания, либо — что Эммет считал более вероятным — слишком любопытным свидетелем, которого заставили замолчать.

Эммет вздохнул. Эта ночь потребовала слишком много жертв. Нельсон Мгобогамбеле, Фазиль Мгали, юноша в гостиной. Живы ли еще похищенные из Вад-Хашаби люди, он не знал. Он мог только надеяться.

Эммет погасил свет, взял карманный фонарь, стоявший на комоде рядом со входом, и направился в ванную. Там он нашел свою одежду, оставленную перед погружением в воду. Он оделся и вышел наружу. Утренняя заря, занимавшаяся над морем, стала ярче, но Эммету теперь было не до красот рассвета. Погруженный в мысли, он обошел спящую деревню и вернулся к машине.

Во время всей поездки из Акика в Порт-Судан события этой ночи не выходили у него из головы. Он спрашивал себя, что скрывалось за всеми этими преступлениями, похищениями и убийствами, и не находил ответа.

В отеле его одолела усталость. Он вошел в номер, повесил на дверь табличку «Просьба не беспокоить» и почти сразу заснул. Когда он проснулся, было уже начало первого.

Из фойе гостиницы Эммет позвонил в Исфахан и оставил для Лары сообщение на автоответчике. Эммет сказал, что нашел след, который, возможно, приведет к Энтони Нангале или по крайней мере к его похитителям. Он добавил, что собирается покинуть Порт-Судан, и попросил Лару о встрече в аэропорту Джидда в Саудовской Аравии.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒