Заключение

— Я вижу лишь серый осадок былого величия, обращённый в руины и пепел. Остров опал, подобно осенней листве, готовый скрыться под покровом первого снега. Хоринис обратился в кладбище цивилизации, поля погорели, а люди одичали и стали подобны скоту...

Немолодой маг, в темно-синей мантии подошел к перилам, посмотрел на берег, видя его очертания как прямую темную линию, нарушающую горизонт. Полы мантии мага украшали волнистые линии, обозначающие воду, но сам её оттенок чётко давал понять, что этот мужчина зашел довольно далеко в своём обучении, и стал верховным магистром воды.

Маг посмотрел на волны, ласкающие потемневшие от влаги бока корабля, и устало вздохнул: он помнил эти места благодаря долгим годам заключения, возможно, самому важному периоду в его жизни.

На палубу вышел худощавый мужчина, в воровском наряде — легкой кожаной куртке, таких же штанах, подпоясанных изящным ремнём, на котором крепились всевозможные ножички, предназначенные скорее для вскрытия замков и дверей, нежели для драки.

— Не грусти, Мердарион, отбрось свои мысли прочь, — попросил он мага.

Тот взглянул на небо и скрестил руки, пряча ладони в рукава.

— С острова веет магией, древней, такой, которой я ни разу еще не встречал. Она настолько стара, что происходит из самых основ мироздания. Там происходит что-то чудесное...

— Как можно называть чудесами нечто рождаемое через боль и страдания?

— Всё происходит через боль, всё идёт через страдания, мой дорогой Ларес. Надо лишь понимать, что боль бывает разная. Так рождение новой жизни происходит в сильных муках, но несёт в мир свет...

—... или новый мрак, — возразил Ларес.

— Мрак есть всегда, он не зависим ни от света, ни от жизни. Важно только то, что он несёт мир, везде должно быть равновесие — где смерть, там и жизнь, где боль там и радость, — маг на мгновение задержал взгляд на горизонте, устремляя свой взор далеко на юг.

— Что там? — узнал Ларес, проследив за его взглядом.

— На юге творятся вещи, который частично определяют происходящее здесь, и способны всё изменить. Я чувствую творение Аданоса, давно лишившееся своего бога, но обречённое исполнять его волю. Ведь оно является избранником бога равновесия, значит, обречено исполнять его волю.

— Мне казалось, что быть избранным, это честь...

Мердарион усмехнулся, он ещё раз посмотрел на черточку острова.

— Быть избранным это рок, ведь ты обязан исполнять чью-то волю, так как больше никто на это не способен. Вскоре будет совершен выбор, который определит очень многое, остаётся надеяться, что он будет верным... — маг замолчал, наблюдая, как в темноте загораются маленькие огоньки, и, касаясь воды, потухают.

— Тревога! — поднялся крик.

Десятки паладинов поднялись на палубу, готовые ринуться в бой: они ждали приказа своего командира.

Мердарион осмотрел воинов, он не жаждал вступать в бой, но выбора не было, равновесие нарушилось, что грозило ответным последствиям. Ведь ничто не остаётся без последствий, не проходит в тишине и беспамятстве, как не пройдёт и сегодняшний день...

Маг развёл руки, его лицо покрыли морщины, даруя понимание его возраста, и мир замёрз, почти сразу. Воду покрыла ледяная корка, а с неба посыпался град.

Паладины, один за другим, спрыгнули с корабля и побежали к острову по бесконечному ледяному полотну...

***

Здесь начиналась темнота — иначе и сказать нельзя. Позади слои илистой грязи, наполненные дохлой рыбой и корягами — впереди то же самое, только дополненное широким ущельем, пронзающим морское дно, напоминающим рану — в распоротом пузе огромного зверя, под названием земля.

Через ущелье был переброшен каменный штырь, будто намеренно положенный туда какими-то строителями. Но больше ничего не давало знать о присутствии здесь разумной жизни. Всё выглядело подобно пустыне, бурлящей от собственных соков, кипящих на солнце, вздымающих едкие испарения к небу и обжигающей кожу.

Пастух шел вперёд, с трудом заставляя себя передвигать ногами. Он устал, его тело изнывало от боли и жжения, а грязь под ногами хлюпала и тянулась, хватая его за ноги. Странные черви похожие на змей прорывали ходы в толстом слое ила, они утыкались юноше в ноги, неприятно царапали и уползали, то и дело, высовывая отростки на поверхность.

И не было конца этой пустыне, когда-то скрытой массами воды. Она шла от горизонта до горизонта, создавая впечатление, что ничего больше и нет вокруг кроме неё.

Пастух уже давно потерял из вида свой родной остров — Фешир. Он шел вперёд, полагаясь на интуицию и возможную удачу, которая пока что помогала избегать грязевых ям, подобных болоту, и неожиданных провалов, кишащих странными крабами и маленькими ящерами, похожих на тритонов, но немного больше и пестрее.

Юноша ступил на подобие моста, пересекающего ущелье, и быстрым шагом пересёк опасное место, поглядывая вниз — в, казалось бы, бесконечную пропасть, где струилась вода, уходя в земные недра.

По другую сторону пропасти картина несколько изменилась — перед глазами расстилалась долина, уходящая далеко вниз, она была заполнена какими-то зеленоватыми лужами. Всё время что-то шевелилось и подавало признаки жизни, этот вид вызывал рвотные позывы, заставляя сдерживать себя, и отрешаться от происходящего.

Пастух присмотрелся, вдалеке он заметил маленькую лодчонку, наполовину утонувшую в грязи, рядом с нею что-то сверкало, маня к себе, как в смертельную ловушку. Возможно, это и была цель пути — лодка помощника старосты, Окира, опустившаяся на дно в тот момент, когда вода ушла прочь с этих земель, по приказу загадочного существа — хранителя порядка. Это существо стояло неподалеку, юноша не мог рассмотреть его в деталях, он видел лишь высокую фигуру, но старался не обращать на него внимания. Пастух уже не в первый раз взглянул на стража и побежал под горку, устремляя к лодке...

***

Генерал Ли сел на край кровати, рукой стёр пот со лба, и попытался успокоить дрожь во всём теле. Ему приснился кошмар, какой он не помнил. Лишь чувство падения, которое до сих пор крутило комнату и вырывало пол из-под ног. Генерал поборол приступ тошноты, опёрся о спинку кровати и встал, тут же повиснув на тумбочке.

Шум привлёк внимание Диего. Старый охотник всё это время сидел у дверей. Он вошел в помещение, помог Ли подняться и уложил его обратно в кровать, несмотря на сопротивление со стороны генерала.

— Лежать, проклятый старикашка! — гаркнул охотник. Генерал взглянул на него с одобрением, замечая, что воспринимает Диего как равного, он слегка улыбнулся.

— Старый пройдоха, как ты смеешь обзывать меня стариком?! — в шутку возмутился генерал. Вскоре он посерьёзнел, схватился рукой за грудь и сморщился, подавляя сердечную боль, — Что произошло, где Робар?

Диего поджег свечу и сел на табуретку рядом с кроватью, положил ногу на ногу и громко свистнул.

— Ты пропустил очень много, Ли. Для начала стоит отметить, что у нас всё хорошо, все орки ушли на другую сторону хребта. Также хватает и неприятных вещей, к примеру Робар ушел искать пиратов в компании Горна, совсем без охраны...

— Горн сойдёт за дюжину воинов! — возразил генерал.

— Я разве спорю? Просто с этими пиратами нужно держать ухо в остро, один раз они уже устроили нам немаленькие неприятности, угнав корабль со всеми припасами и вооружением, — Диего обернулся, когда входная дверь отворилась, в комнату вошел Мильтен; он выглядел слегка взволнованным, — В чём дело, уже вернулся? — узнал у него охотник.

Маг уселся в широкое кресло, переводя дух. Он развёл руками, пытаясь объяснить всё языком жестов, но его не поняли.

— Эм... Робар отказался вернуться, он куда-то отправился с пиратами...

— Куда-то?! Он не сообщил?! — воскликнул Ли. Он попытался встать, но Диего прижал его к кровати.

—... он попросил меня разобраться в проблеме орков, дескать, я верховный маг и всё такое... — продолжал Мильтен.

— Пусти Диего! — Ли попытался выбраться из кровати, — Пусти, зараза! Мне надо срочно догнать короля!

— Мильтен, успокой его, пожалуйста.

Маг взмахнул рукой, вокруг генерала собрались зелёные магические всполохи.

— Это чего такое? — изумился Ли, — Эй, эй... не смей применять на мне маги... — не успев закончить мысль, генерал заснул, его лицо стало умиротворённым.

Мильтен встал, прошел вдоль стены, смотря куда-то в пол.

— Что ты планируешь делать? — узнал Диего.

— Отправлюсь в Хоринис и покажу им, насколько опасен огненный маг в ярости...

***

Лорд Хаген почувствовал, как ледяной ветер морозит кожу. Он отступил к общей толпе паладинов, стараясь отойти как можно дальше от орков. И сделал он это не зря. Небо почернело, воздух рассекли белые молнии, они заполнили пристань, пульсируя подобно артериям и венам. Орки зарычали, смотря в небо и слыша странный свист, который заставлял их нервничать с каждым мгновением всё больше и больше. А когда первый орк упал, пронзённый длинной сосулькой, с оледеневшего моря послышался крик — дружный боевой возглас, который вселял надежду в сердца и гнал воинов вперёд, на возможную смерть... И неотвратимую славу.

В тот момент, когда одноглазого орка, охраняющего пленных, пронзил ледяной шип, Хаген побежал вперёд, снял тяжелый топор с тела орка и бросился в самую гущу боя.

Орочьи орды хлынули из глубин города на берег, встречая неприятеля. С моря пришли сотни паладинов, с десятка кораблей, стоящих на якоре у берега.

Полилась кровь — не людская, а орочья, ведь орки всё ещё боялись убивать людей, следуя воле своего бога. Они не сразу начали бороться за жизнь, стали это делать лишь тогда, когда увидели и осознали что их меньше и они слабее.

Именно в этот момент королевская армия выступила в том виде, в каком шла на покорение Нордмара и Варанта — с магом за спиной и мечами наголо, без страха, без сомнения. Их защищала сама природа — ветер и вода, в которую вскоре вмешался огонь.

На горе появилась фигура огненного мага, это был Мильтен, в одиночку он пришел сокрушать вражеские орды, готовый погибнуть, но доказать что он верховный — лучший маг в Миртане, и он оправдал своё звание.

Мердарион, неспешно идущий к берегу, помахал Мильтену рукой, и вместе они устроили пекло и мороз — симбиоз, который не часто можно встретить в боях. Орки испугались, их шаманы были ничем на фоне великих магов — лишь жалкими самоучками, которые только и умеют, что бросаться угольками в доспехи опытных воинов.

Хоринис вновь принадлежал людям, как и должен принадлежать им от рождения, ведь этот остров — этот мир, сотворён руками людей, которые готовы пролить всю без остатка кровь для защиты своего дома...

***

Тем временем, небольшой отряд с Грегом и Робаром во главе, достиг нужного места. Перед королевскими очами предстала огромная арка, выбитая в сплошной скале и украшенная множеством неизвестных рун. К ней тянулся каменный мост, перекинутый через глубокий каньон, в котором ежесекундно кричал ветер, напоминая о своём существовании — о своём присутствии как о живом существе.

Робар подошел к мосту и посмотрел вниз: он не увидел дна, лишь черноту. Он не знал этих мест, они находились далеко за пределами долины, в горах. Король никогда здесь не был, не забирался по горным тропам так далеко, как это сделали пираты.

Навстречу Робару вышел мужчина — с короткой стрижкой «под ёршик», хмурым лицом и мешками под глазами, образовавшимися после многих бессонных ночей. Он носил одежду из крокодиловой кожи, что сразу напоминало об имени этого человека. Это был Аллигатор Джек, состарившийся и изменившийся, как и все остальные, как Грег, как Хаген, как, впрочем, и сам Робар.

— Ну, чего там, совсем дер-рьмово? — обратился к Джеку Грег.

Джек посмотрел на Горна, видя огромный топор у него за спиной, и невольно схватился за рукоятку меча.

— Орков снаружи нет, только если внутри. Я не стал заходить глубоко, побоялся быть замеченным.

— Погоди, — вмешался Робар в их разговор, — Грег, ты сказал, что здесь остальные пираты. Где все?!

Старый пират широко улыбнулся, изображая добродушие.

— Это все пир-раты, какие не подохли. Нас всего тр-рое...

Робар сжал руку в кулак и с размаха ударил Грега в живот. Пират согнулся пополам, застонал и упал на землю, корчась от боли. Аллигатор Джек посмотрел на своего капитана без сочувствия, скорее с некой ухмылкой и удовольствием.

— Ещё раз попробуешь меня обмануть, и удар будет смертельным, — сообщил Робар, — Я больше не стану полагаться на вашу помощь, мы с Горном справимся сами, а вы получите ровно те сокровища, которые останутся, после того как я возьму всё, что мне надо!

Грег встал — он всё ещё морщился от боли, его лицо сейчас выражало только страх и неприязнь к королю, впрочем, это оправдывалось их отношениями.

— Ну и дохни там, ублюдок! — выкрикнул Грег в лицо Робару, — Мы постоим здесь и подождём, пока ваши тр-рупы пор-режут на кусочки!

— Да хоть всю жизнь тут стой! Пошли, Горн, нас ждёт неплохая заваруха, — король пересёк каменный мост и подождал пока его друг пойдёт следом.

Громила искоса посмотрел на пиратов, плюнул на землю и догнал Робара, всё время как-то ехидно улыбаясь.

— Драка! Обожаю драки! — громко сказал Горн, обнажая топор.

Робар вынул меч из ножен, прокрутил им в воздухе и бросился вперёд, ожидая любых неприятностей которые могут свалиться ему на голову.

***

Пастух осторожно приблизился к лодке, нерешительно сделал несколько шагов в густой жиже, и погрузился в неё по пояс. Что-то мерзкое плавало в грязи, оно всё время касалось тела и заставляло передёргиваться от неприязни.

Лодка медленно погружалась в ил и вскоре должна была исчезнуть вовсе, потому юноша забрался на неё и принялся шарить в сумках, в поисках меча. Здесь было много вещей, предназначенных для продажи на Аргаане, но только одна из них была необходима — длинный свёрток, в котором находился черный меч. Он уже почти скрылся в грязи, оставив на поверхность только самый край материи.

Юноша потянул его на себя, ощущая, что за свёрток что-то держится. Грязь не сразу отпустила тело Окира, сначала вернула миру его руку с мечом, потом и голову. Но пастух не стал вытаскивать бедолагу наружу, он разжал его пальцы, высвобождая меч, и спрыгнул с лодки, стремясь поскорее убраться с топкого места.

Стоило выйти на удобное место, как рукоятка меча раскалилась, руку юноши обожгло, и он выронил меч в грязь. Что-то произошло, грязь почернела, она зашевелилась, призывая к поверхности маленьких черных пауков, они стали образовывать единую фигуру. Пастух отступил, видя, как перед ним вырастает из грязи темный рыцарь. Он взял меч в мутные руки и приблизился к юноше, желая убить его клинком в один сильный удар.

Но что-то вновь поменялось: земля задрожала, послышались шаги, и грязь стала наполняться водой, которая заполняла долину, каждое мгновение, всё больше и больше.

***

Робар осмотрел своды пещеры, испещренные синими кристаллами, озаряющими это место приятным взгляду голубым цветом. Всё это напомнило королю шахты Нордмара, где огромные жилы магической руды неустанно пульсировали, даруя чувство умиротворения и покоя.

В этой пещере, как и в шахтах, располагалась огромная печь, установленная у стены, в ней тлели красные угли, жар уходил через толстые трубы куда-то в недра скалы. Толстый слой желтого мха, скрывал пол, делая путь легким и даже приятным.

Вся эта идиллия заставляла поверить, что ты вошел в святилище светлых магов, новых, каких мир не видел раньше. Но два массивных орка, размером с пещерного тролля, перегораживали проход, скаля свои морды и выпячивая из-под губ острые клыки.

Король приготовил меч и пошел кругом, стараясь привлечь к себе внимание только одного орка, второго взял на себя Горн. Без церемоний и тактик громила бросился на этого гиганта, размахивая топором. Орк вынул из-за спины булаву и попытался поразить врага, но Горн отразил удар топором, поймал древко оружия и вырвал его из орочьих лап.

— Букашка! — крикнул громила и пнул орка в грудь. Тот завыл, поймал Горна за руку и повалил на землю. Воин не сдался. Он поднялся, пересиливая орка и схватил его за бурую шерсть, потащил к печи и ткнул мордой в угли.

Робар наблюдал за боем этих двух чудовищ, понимая, что его друг достаточно силён, чтобы справиться в одиночку. Он проследил за тем, как орк обвисает в руках Горна, продолжая гореть в печи.

Король рассмеялся, вспоминая свой недавний бой с подобным орком, но его веселью не суждено было продолжаться долго. Стена пещеры обвалилась, и из провала показалось огромное существо, непохожее ни на кого, из виданных Робаром ранее...

***

Ур-Шак изучил огромный провал в стене, на месте двери в его бывшую лабораторию. Черная сфера, некогда стоявшая посередине, была разбита на осколки, которые бессмысленной грудой валялись на каменном полу

— Началось, — шепнул орк, достал из кармана красный медальон и расколол его на две части.

В этот самый миг остров сотрясло, вода вокруг него вздыбилась и посыпалась на берег сильнейшим дождём. Если бы кто-то следил за чёрными сферами, то увидел бы, что они рассыпаются на части, освобождая остров Хоринис от магических пут. Магический барьер растаял, возвращая небу нормальный оттенок.

Далеко на юге в этот же момент страж порядка почувствовал сильнейшую магию, исходящую из знакомых ему земель. В одно мгновение он забыл, что привело его к маленькому островку под названием — Фешир, и устремил свой взор на север. Где творилось то, что требовало его присутствия.

***

Робар отступил, страшась новоявленного существа. Нечто схватило большого орка и порвало его на часть, не прилагая к этому никаких усилий. Король присмотрелся, пытаясь понять, что перед ним, но он не мог распознать существо, ведь включало оно в себя три вида — три народа.

Огромные его лапы напоминали человеческие ноги, мускулистые и толстые, но слишком большие для человека и покрытые угольно-черной чешуей. Спина существа изгибалась большим горбом, густо заросшим темными волосами, свисающими как плащ до земли, а лицо существа напоминало амфибию — продолговатую морду, с узкой пастью без губ, и множеством шипов на щеках. Венчали голову короткие роговые отростки, состоящие из маленьких чешуй, скреплённых между собой едва заметными иголками.

— Ещё одна мерзкая тварь?! — крикнул Горн, когда увидел существо. Он кинул свой топор в массивную фигуру, и существо не увернулось. Лезвие вошло в чешуи и застряло, казалось, не причиняя существу ни боли, ни неудобства.

Горн в один прыжок оказался рядом и ухватился за древко топора, но не смог вырвать его из толстой шкуры. Металл потихоньку растаял, уходя куда-то вглубь тела существа.

Робар увидел как огромная лапа, с тонкими, как спицы ногтями, устремилась к его другу. Король подбежал к существу, и вонзил клинок ему в грудь, надеясь попасть в сердце. Ничего не изменилось, существо замерло, посмотрело на Робара, но не напало. Королевский меч расплылся в серебристую жижу, и втянулся в рану, оставляя Робара безоружным.

— Хватит сражаться! — подал голос Ур-Шак, — Вы смеете оскорблять своими нападками мать всей земли? Не пытайтесь навредить Матери, ведь её невозможно убить, ибо она есть все вы, воплоти.

— Что это за тварь?! — яростно выкрикнул Робар, — Я не думал, что ты мог зайти так далеко и создать подобное!

Ур-Шак оскалился, с трудом сдерживая неприязнь.

— Когда десятилетие назад ко мне пришел человек, назвавший себя Инносом, я и предположить не мог, что всё это зайдёт так далеко. И сейчас я не верю, но он предложил дерзкий план... И всё это, — шаман указал на тела огромных орков, потом на амфибию, сползающую со стены, — часть этого плана, его детали. А мать, это его исход, и идеал. Идём со мной, король людей, тебе выпала честь стать неотъемлемой деталью сегодняшнего дня!

Робар посмотрел на существо и скривился, он осознал, что у него нет выбора, и король людей пошел вслед за Ур-Шаком, как послушная собачка идёт за своим хозяином. Горн остался в пещере, видя, что путь дальше для него закрыт.

Существо двинулось следом за королём, с трудом помещаясь в узкий тоннель. Робар шел медленно, стараясь не обгонять орка, который, неспешной походкой, двигался вперёд.

Вскоре в лицо ударил жар, стал слышен рёв пламени, и взору открылась обширная пещера, с озером лавы. Через него был переброшен каменный мост, и он трещал от жары, готовый в любую минуту обвалиться. В самом же центре этого озера, находилась круглая каменистая платформа, на которой располагались каменные плиты, напоминающие алтарь.

Робар не узнавал символов, которые были начертаны на плитах, он видел только что здесь семь панелей, на четырёх из которых были эти странные узоры. Одна панель по центру, в форме восьмиугольника, и шесть треугольных по сторонам. На каждую плиту мог бы поместиться целый тролль, настолько они были велики. Одну плиту уже закрывало обезглавленное тело Користо.

Ур-Шак подождал, пока Робар достигнет нужного места, посмотрел на мать и указал ей на центральную панель. Существо безропотно пошло вперёд и встало в центре. Плита под Матерью с громким скрежетом ушла под землю.

— Король людей, встань на ближний символ, — требовательно сказал шаман.

Робар не стал сопротивляться, ему почему-то казалось, что всё идёт в нужном направлении, двигаясь всё ближе к своему финалу — финалу всей истории.

Ур-Шак достал из кармана душу дракона-нежити, положил её на обезглавленное тело мага. Почти сразу на этом месте проступили очертания огромного зелёного дракона, состоящего из человеческих костей, два красных глаза устремили свой взор на Робара.

— Ждём последнего гостя, — шепнул дракон, и в тот же миг напротив него появилась непроницаемая зеркальная стена. Она не сразу отворилась, но вскоре через неё стала видна бесконечная, покрытая грязью пустыня, по которой шествовал страж порядка.

Робар прищурился, наблюдая, как к нему из портала движется огромная тварь, размером в несколько раз превосходящая дракона. Его широкая морда была абсолютно плоской, с узором в виде глаз и рта, а тело покрывали синие наросты, похожие на сталактиты, но мягкие и схожие текстурой с тканью.

Страж переступил портал, едва влезая на платформу, вошел в круг и встал на последнюю отмеченную панель. Она тут же ушла в землю, и в этот миг алтарь озарился ярким светом.

Робар увидел перед собой женскую фигуру, она смотрела на него с презрением, словно перед ним не человек и не король, а лишь букашка.

— Когда-то, пять артефактов были уничтожены, чтобы прогнать богов из мира, — заговорил дракон-нежить, — Но сейчас мы вернём их, чтобы создать новых богов, — Он сделал паузу, глядя на мать, которая из ужасного существа обратилась в приятную женщину, — Все мы были избраны своими богами, нести их слово и волю в этот мир. Но наши творцы ушли, навеки лишившись власти. Ныне мы обречены, тащить это бремя без чьего-либо приказа и надзора. Я Белиар!

Слова дракона эхом пронеслись по пещере, они устремились через портал на грязную пустошь, медленно заполняемую водой.

— Я Аданос! — сказал страж порядка, понимая, к чему всё идёт.

Робар упал на колени, он посмотрел на свои руки, полные крови убитых им людей, он видел все, что сотворил для мира, видел ненависть и боль в глазах тех, кого не смог защитить, и слова сами вырвались у него из уст.

— Я Иннос! — закричал король.

— А я ваша Мать — земля, ваша кровь, ваша плоть, ваша божественная сила, — сказала женщина.

Но что-то изменилось, свет стал тухнуть, распадаться. Робар вспомнил о друзьях, о своей жизни, о том, чего желал искоренить и чего хотел добиться.

— Не сопротивляйся! Ты заслужил этого больше, чем кто-либо другой! — закричал дракон, — Ты поборол меня, моего творца, и пошел против самих богов, выстояв и вернувшись в этот мир!

Робар понял, что зараза, терзающая его тело последние годы, отступила, ушла, испугавшись новоявленного бога мира — единственного человека кто был избран, был обречён стать этим богом. И король заплакал, его слёзы окропили сухой камень.

— Слёзы Инноса, истинно святы, — с горечью сказал Ур-Шак.

***

Пастух откатился в сторону, полностью извалявшись в грязи. Он поднялся на ноги и услышал слова, которые отдались в его сердце удивительным одобрением. Это были имена богов, давно потерянных для мира. И они вдохновили юношу, он поборол слабость и набросился на врага, оторвал его грязевые руки, и вернул себе черный меч.

— Дай меч! — раздался голос старика.

Пастух обернулся и увидел, что рядом с ним стоит некромант в фиолетовой мантии. Юноша послушно протянул клинок старику, и Ксардас ушел прочь — он спешил к огромному порталу, зияющему неподалёку.

***

Ур-Шак подошел к дракону-нежити.

— Мантия, что надета на теле Користо, станет первым артефактом богов, которые некогда назывались артефактами Аданоса. Камень в котором сокрыта твоя душа, — орк указал на темно-зелёную жемчужину, — станет амулетом Аданоса, — шаман посмотрел на Робара. — А ты помнишь что ещё ты уничтожил? — он подошел к королю, — Корона, которую ты возложил себе на чело, станет короной Аданоса, а два кольца, что ты носишь с собой, — Ур-Шак обратился к стражу, — станут кольцами Аданоса.

— И ничто не сможет разрушить эти древние чары, произошедшие из самых глубин мира, — продолжил за него дракон-нежить, — Ибо мать нельзя убить, а пока она жива, этот ритуал не разорвать...

Его речь оборвалась, когда через портал переступил Ксардас. Некромант с тоской взглянул на Робара, склонившего колени перед своими вечными врагами.

— Друг мой, ты не можешь носить имя бога, — заговорил некромант, — Ибо твоё собственное имя гораздо выше. Ты выше бога, потому ты смог избавить мир от страданий. Ты выше этого, выше власти. Боги забываются со временем, они становятся отпечатком суеверий, но твоё имя будет жить вечно, — Ксардас улыбнулся, видя понимание в глазах Робара. Он подошел к Матери и воткнул в неё черный меч.

Коготь Белиара прошел сквозь чешуйчатую шкуру и засел в теле существа. Мать схватилась за меч руками и попыталась выдернуть его из своего тела, но не смогла.

— Это подарок твоим слугам, от темного бога, — с насмешкой сказал Ксардас, — Этот меч нельзя уничтожить, и теперь он твой, страж порядка.

Ур-Шак посмотрел на некроманта, хотел применить заклинание, но не смог, тут же упав на землю замертво. Уходя в единственный заслуживающий его мир — в самое пекло. Создание Аданоса протянуло руку к Матери и схватило Коготь Белиара за рукоять.

— Спасибо, некромант, — шепнул страж порядка, и ушел обратно в портал. Его не волновала потерянная возможность стать богом, как и не волновало существо, навеки прикованное к мечу — Мать, которая способна создать богов, но ныне обречённая быть пленником морских глубин.

— Нет! Нет! Не может этого быть! Мой план был идеальным! — закричал дракон-нежить, и замолк навеки, когда его каменную душу рассёк напополам огромный орочий топор.

— Букашка, — шепнул Горн, держа левой рукой голову раздражающей его амфибии...

⇐ Предыдущая 1 2 345 Следующая ⇒