И летящий поезд

В январе наш класс начал работу над «городским проектом». Миссис Хейвер, наша учительница, поделила нас на группы по месту жительства, чтобы мы могли работать дома. В моей группе оказались Джимми Фарго и Шейла. Тема нам досталась «Транспорт». Рабочие встречи решили проводить у меня дома, потому что из нас троих только я был обладателем собственной комнаты. За несколько недель каждая группа должна была создать буклет и плакат и подготовить устный доклад.

В первый же день после школы мы купили жёлтый лист ватмана для плаката. Джимми хотел синий, но Шейла его отговорила.

— Жёлтый намного ярче. На нём будет всё хорошо видно. А синий слишком мрачный, — сказала она.

Шейла считает себя умнее меня и Джимми, вместе взятых, только потому, что она девочка! Она сразу сообщила, что будет главная по буклету, а мы с Джимми, так и быть, можем заняться плакатом. При одном условии — что мы сначала с ней посоветуемся и не начнём без её одобрения. Мы согласились, поскольку Шейла пообещала сделать десять из положенных двадцати страниц письменной работы, а нам с Джимми осталось по пять.

Купив ватман, мы отправились в библиотеку и взяли семь книжищ по транспорту. Мы хотели узнать всё о скорости, скоплениях транспортных средств и загрязнении окружающей среды. Договорились встречаться по вторникам и четвергам.

Первые встречи прошли так: в полчетвёртого мы собирались, перекусывали и полчаса играли с Плюхом. Шейла перестала дразнить нас вошами, когда Фадж потерял зубы, но всё равно было не очень-то приятно, что она у меня дома околачивается. Она постоянно ныла, что ей досталась худшая группа на свете. И что мы с Джимми вместо работы дурью маемся. А ведь мы приняли её только потому, что у нас не было выбора!

К половине шестого Шейлу и Джимми ждали дома к ужину, так что в пять мы начинали прибираться в комнате. Всё необходимое для проекта мы держали в коробке под кроватью: набор маркеров, клей, скотч, суперострые ножницы и упаковку серебряных блёсток.

Буклет Шейла приносила с собой, дома у меня не оставляла. Не доверяла нам! Ватман тоже помещался под кроватью. Библиотечные книги громоздились на столе. Почему мы всякий раз устраивали уборку? Потому что мама предупредила: оставим беспорядок — придется искать другое место для работы.

На третьей встрече группы я сообщил Джимми и Шейле, что нашёл решение проблем с городским транспортом в Нью-Йорке.

— Нужно избавиться от всего транспорта, — сказал я. — Никаких машин, автобусов и такси, всё запретить! Нам нужна монорельсовая подвесная железная дорога, которая охватит весь город.

— Это слишком дорого, — сказала Шейла. — Звучит здорово, но совершенно непрактично.

— Не согласен! — говорю. — Очень даже практично. Ни тебе пробок, ни выхлопных газов, и добираться до любого места гораздо быстрее и проще.

— Но это непрактично, Питер, — повторила Шейла. — Слишком дорого.

Я открыл одну из книг по транспорту и зачитал:

— «Монорельсовая система — надежда будущего». — И победно глянул на Шейлу.

— Но нельзя же писать доклад об одной только монорельсовой дороге, — сказала Шейла. — Этим двадцать страниц не заполнишь.

— Можно большими буквами писать, — предложил Джимми.

— Нет! — сказала Шейла. — Мне за этот проект нужна хорошая оценка. Питер, можешь написать свои пять страниц о монорельсовой дороге и о том, как она действует. Джимми, ты пиши о загрязнении окружающей среды. А я свои десять посвящу истории транспорта. — Шейла скрестила руки и улыбнулась.

— А можно я буду писать большими буквами? — спросил Джимми.

— Да хоть какими пиши, мне-то что, только пусть тогда под твоими пятью страницами стоит твоя подпись.

— Так нечестно! Это должен быть групповой проект. Почему это я должен подписывать свои пять страниц?

— Тогда НЕ ПИШИ БОЛЬШИМИ БУКВАМИ! — прогремела Шейла.

— Ладно, ладно… Напишу такими маленькими, что миссис Хейвер придётся читать под микроскопом.

— Очень смешно, — фыркнула Шейла.

— Слушайте, — говорю. — По-моему, всю работу надо написать одним почерком. Так будет по-честному. Иначе миссис Хейвер угадает, кто какую часть сделал, и это не будет групповым проектом.

— Ха, гениально, — сказал Джимми. — У кого из нас почерк красивее?

Мы оба посмотрели на Шейлу.

— У меня красивый, ровный почерк, — сказала Шейла. — Но если уж мне придётся переписывать то, что вы нацарапали, то уж будьте добры отдать мне свои страницы не позже следующего вторника, а то не успею. А вам пора бы уже браться за плакат.

Шейла разговаривала с нами, как учительница.

Мы с Джимми самостоятельно работали над плакатом. Спорили о разных видах транспортных средств. В общем, очень вдохновенно трудились. Мы поделили транспорт на воздушный, водный и наземный и придумали для каждого иллюстрацию. На самолёт приклеим серебряные блёстки, а подписи сделаем красным и синим маркерами. Половину букв мы сегодня уже написали. А также набросали эскиз корабля, самолёта и грузовика.

Шейла глянула и спросила:

— Это что, поезд?

— Нет, — говорю, — грузовик.

— Не похож чего-то.

— Будет похож, когда дорисуем, — сказал Джимми.

— Ну-ну, надеюсь, — ответила Шейла. — Потому что сейчас он смахивает на летящий поезд!

— Потому что под ним ещё ничего нет, — сказал Джимми.

— Да, — объяснил я. — Видишь, здесь будет дорога. А пока он и в самом деле как в космосе летит.

— И корабль тоже, — сказала Шейла.

— Нарисуем воду, — сказал я.

— И облаков вокруг самолёта надо, — сказала Шейла.

— Слушай! — не выдержал Джимми. — Тебе никогда не говорили, что ты слишком много командуешь? Плакат наш! А ты занимайся буклетом. Вспомни, ты же сама так говорила!

— Опять вы за своё, — поморщилась Шейла. — Вы забываете, что работа групповая. Мы должны работать вместе.

— Работать вместе не означает, что ты отдаёшь приказы, а мы исполняем.

«Точно! » — подумал я.

Шейла не ответила Джимми. Она собралась, взяла пальто и ушла.

— Надеюсь, она не вернётся, — сказал Джимми.

— Вернётся, куда она денется. Мы же её группа.

Джимми рассмеялся.

— Ага, одна большая счастливая семья.

Я запихнул плакат под кровать, попрощался с Джимми и отправился мыть руки перед ужином.

С тех пор как наша группа начала встречаться у меня, мама старалась нам не мешать. По вторникам отправляла Фаджа играть к Ральфу, а по четвергам — к Дженни. Сэм подхватил ветрянку, и к нему не пускали.

Я радовался, что на следующей неделе с нашими встречами после уроков будет покончено. Меня уже тошнило как от Шейлы, так и от транспорта. Кроме того, теперь, зная, что монорельсовая система — единственный способ спасти наш город от транспортных пробок, я злился, что ни мэр, ни другие чиновники ничего по этому поводу не предпринимают. Если уж я это знаю, то они-то чем думают?

Вернувшись на следующий день из школы, я, как всегда, отправился к себе проведать Плюха. Вхожу, а на кровати сидит Фадж.

— Почему ты в моей комнате? — спрашиваю.

Он улыбается.

— Тебе сюда нельзя. Это моя комната.

— Хочешь посмотлеть? — спросил Фадж.

— Что посмотреть?

— Хочешь посмотлеть?

— Да что? О чём ты говоришь?

Он спрыгнул на пол и полез под кровать. Выудил плакат. Протянул мне:

— Смотли! Класиво!

— Что ты натворил! — закричал я. — Что ты сделал с нашим плакатом?!!

Он был искалякан разноцветными маркерами. Он был испорчен! Погублен окончательно и бесповоротно! Не знаю, как я удержался, чтобы не прибить Фаджа на месте. Схватил плакат и бросился с ним на кухню — пусть и мама полюбуется.

— Вот, — сказал я. В горле у меня застрял ком. — Только погляди, что он сделал с моим плакатом. — Я чувствовал, слёзы подступают к глазам, сейчас польются. Ну и пусть. — Как ты ему позволила? Как? Неужели ты меня совсем не любишь?

Я швырнул плакат и убежал в свою комнату. Хлобыстнул дверью, скинул ботинок и шваркнул им о стену. Там, где он ударился, осталось чёрное пятно. Плевать!

Слышу — мама кричит, потом Фадж ревёт. Чуть погодя мама постучала в дверь:

— Питер, можно войти?

Не отвечаю.

Она вошла, села на кровать рядом со мной.

— Прости меня, — сказала она.

Молчу.

— Питер.

Не смотрю на неё.

Она тронула меня за руку:

— Питер… Послушай, пожалуйста.

— Разве ты не видишь, мам? Я даже домашнюю работу не могу сделать без того, чтобы он всё не испортил. Это нечестно! Лучше бы его не было. Вообще не было! Ненавижу его!

— Ты его не ненавидишь, — сказала мама. — Тебе кажется.

— Ну конечно. По правде ненавижу. Терпеть его не могу!

— Ты просто сердишься, — спокойно сказала мама. — И я тебя понимаю, есть за что. Фадж не имел права трогать твой плакат. Я его отшлёпала.

— Правда? — Фаджа ещё ни разу не шлёпали. Мои родители не верят в телесные наказания. — Ты его правда шлёпнула?

— Да, — сказала мама.

— Сильно?

— Дала разок по попе.

Я представил себе эту экзекуцию.

— Питер, — мама обняла меня за плечи. — Я тебе завтра куплю такой же лист ватмана. На самом деле виновата я. Не надо было пускать его к тебе в комнату.

— Вот почему мне нужен замок.

— Я против замков на дверях. Мы семья. Нечего друг от друга запираться.

— Будь у меня замок, Фадж не добрался бы до плаката!

— Этого больше не повторится, — пообещала мама.

Я бы с радостью ей поверил, но не смог. Мой братец, если его не связывать, при первом удобном случае снова ко мне ворвётся.

На следующий день, пока я был в школе, мама купила жёлтый ватман. Что было сложным, так это объяснить Джимми, почему придётся начинать всё сначала. Воспринял он это известие неплохо. Сказал, что на этот раз его грузовик не будет похож на летающий поезд. А я сказал, что сначала намечу буквы карандашом, чтобы надпись не сползала вниз.

Наша группа собралась после школы. Шейла ни словом не обмолвилась о прошлой встрече. А нам что, мы тоже промолчали. Я и Джимми трудились над плакатом, Шейла переписывала наши страницы в буклет. К понедельнику у нас будет готов устный доклад. Ха, а некоторые группы ещё даже не начали!

К пяти вечера мы покончили с плакатом, Шейла доделывала обложку буклета. Джимми подошёл к ней сзади и глянул через плечо. И вдруг завопил:

— Ты что же это натворила, Шейла?

Я вскочил с пола. Глянул на обложку. А что, довольно красиво получилось.

Сверху написано:

«ГОРОДСКОЙ ТРАНСПОРТ».

Ниже:

«Авторы — Шейла Табмэн, Питер Хэтчер и Джеймс Фарго».

А ещё ниже, маленькими буквами вот что:

«переписано мисс шейлой табмэн».

Теперь ясно, почему Джимми так разозлился.

— Не может быть! — проговорил я, хватаясь за голову.

— Как ты могла?!

Шейла молчала.

— Это нечестно, — говорю. — Мы же не поставили свои подписи на плакате!

— Но обложка уже готова, — сказала Шейла. — Вы что, не видите? У меня второй раз не напишутся такие ровные буквы. Получилось идеально!

— Ну уж нет! — закричал Джимми. — В таком виде мы буклет не сдадим. Скорей уж я его разорву, чем позволю тебе сдать! — Он схватил работу и сделал вид, что сейчас порвёт.

Шейла завопила:

— Не смей! Убью! Отдай буклет, Джимми Фарго!

Сейчас заревёт, клянусь. Я-то знал, что Джимми этого не сделает, да ей говорить не собирался.

— Питер! Скажи ему, чтоб отдал!

— А ты уберёшь эту дурацкую строчку?

— Не могу. Я всё испорчу.

— Тогда, думаю, лучше его порвать, — сказал я.

Шейла топнула ногой.

— Оооо, как же я вас ненавижу!

— Ты нас не ненавидишь, — сказал я. — Тебе кажется.

— Уж мне-то лучше знать! — крикнула Шейла.

— Ты просто сердишься, — сказал я, поневоле улыбаясь.

Шейла вскочила и попыталась отнять буклет, но Джимми поднял его над головой, а он намного выше Шейлы. У неё не было шансов.

Наконец она села и еле слышно проговорила:

— Сдаюсь. Вы победили. Я уберу своё имя.

— Обещаешь? — спросил Джимми.

— Обещаю.

Джимми положил буклет перед ней.

— Хорошо, — сказал он. — Начинай.

— Я не собираюсь всю обложку переделывать. Только нижнюю строчку зарисую.

Она взяла маркер и принялась за дело. Вскоре вместо слов «переписано мисс шейлой табмэн» внизу красовалась цепочка из шестнадцати цветочков.

— Вот, — сказала Шейла. — Поправила.

— Неплохо смотрится, — одобрил я.

— Без цветов смотрелось бы куда лучше, — скривился Джимми. — Но так хоть честно.

Вечером я показал маме с папой новый плакат. Им понравилось. Особенно сверкающий серебряными блёстками самолёт. Мама положила плакат на холодильник, чтобы до завтра с ним ничего не приключилось.

Теперь можно и отдохнуть. Буклет готов, плакат готов, и наша группа сдаст проект раньше срока. Я пошёл к себе в комнату. Фадж сидел на полу рядом с кроватью. Перед ним стояла коробка с нашими рабочими принадлежностями. Он разрисовал лицо цветными маркерами и стриг свои кудряшки суперострыми ножницами. А обрезки волос падали в стоявший перед ним аквариум Плюха!

— Смотли, — сказал он. — Фадж паликмахел.

Фаджевы волосы не навредили моему черепаху, хотя пришлось потрудиться, счищая их с панциря, перемывая аквариум и камни. Вид у Плюха был довольный.

На следующий день произошло два знаменательных события. Во-первых, мама повела Фаджа к настоящему парикмахеру. У него осталось порядком шевелюры на затылке, зато чёлку и макушку он обкромсал подчистую. Парикмахер сказал, что почти ничем не может помочь. Остаётся только ждать, что волосы отрастут. Мило, очень мило. Сначала зубы, теперь волосы — день ото дня вид у Фаджа становился всё нелепее.

И второе — папа вечером поставил щеколду на мою дверь. Я мог дотянуться до неё, встав на цыпочки, а братишка — ни в какую, как ни старался!

Наша группа сдала проект первой. Миссис Хейвер нас похвалила. Ей очень понравился плакат. И больше всего — серебряные блёстки на самолёте. Она задала только один вопрос: с какой целью мы изобразили летящий поезд?

Глава восьмая

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 9 Следующая ⇒