|
|||
День рождения
Я уже привык, что Фадж беззубый. Как первоклассник в миниатюре. Доктор Браун, наш дантист, сказал, что к шести-семи годам у него вырастут взрослые зубы, а пока придётся ходить так. Я стал звать его Клыком, потому что, когда он улыбается, сверху видны только два боковых зуба, а посередине дыра. Как будто клыки. Маме это не понравилось. — Будь добр, не обзывай его Клыком, — сказала она. — А как мне его звать? Фарли Дрэксел? — Просто Фадж, — сказала мама. — А почему не Фарли Дрэксел? — спрашиваю. — Зачем было давать ему имя, которое тебе не нравится? — Мне нравится. Но сейчас мы зовём его Фадж. Не Фарли. Не Дрэксел. И уж точно не Клык. — Почему не Клык? По-моему, отлично звучит. — Клык — обидная кличка! — Да брось, мам! Он даже не знает, что это такое. — Зато я знаю. И мне это не нравится. — Ладно, ладно. Я пообещал больше не называть брата Клыком. Но про себя — тайком — думал об этом всякий раз, как Фадж попадался мне на глаза. Мой брат, Клык Хэтчер. Никто не может запретить мне думать. Мозги — моя частная собственность. Фаджу исполняется три. Мама сказала: надо устроить ему вечеринку с друзьями. В нашем доме живут ещё три малыша, с которыми он играет, — Дженни, Ральф и Сэм. Мама пригласила их на день рождения. Бабушка обещала зайти помочь. Папа прийти не сможет, у него в субботу деловая встреча. Я хотел удрать к Джимми Фарго, но мама просила остаться — ей понадобятся лишние руки, когда начнутся игры. Дети пробудут у нас с часу до половины третьего. — Всего полтора часа, — сказала мама. — Не так уж страшно, правда, Питер? — Пока не знаю, — говорю. — Увидим. Стол на кухне был накрыт празднично. Скатерть, салфетки, бумажные тарелки и стаканчики — всё с одинаковым рисунком, с Суперменом. Перед приходом гостей бабушка хотела переодеть Фаджа в новый костюмчик, но он закатил истерику: — Нет! Не хочу костюм! НЕТ! НЕТ! Мама пыталась его урезонить: — Это твой день рождения, Фадж. Придут твои друзья. Ты же хочешь выглядеть как взрослый, правда? Кое-как, с уговорами и болтовнёй, его умудрились впихнуть в рубашку и брюки. Но когда дошло до ботинок, он разбушевался и лягался, пока мама с бабушкой не обессилели. Наконец они сдались — ладно, не обязательно. Сойдёт и в тапочках. Первым явился Ральф. Он очень толстый. А ему ведь и четырёх нет. Неразговорчивый — слова не вытянешь. Только кряхтит и тянет в рот всё подряд. Как ни глянешь на него — жуёт. Так что первым делом Ральф направился в кухню. Огляделся — чего бы такого съесть. Но бабушка была начеку, отогнала его: — Нет, нет, подожди, остальные дети придут, и поешь.
Второй пришла Дженни в белых перчатках и туфельках. Даже с дамской сумочкой. Но одета она была в грязные джинсы и старенький свитер. Её мама извинилась за наряд, мол, невозможно сладить с Дженни в последнее время, с тех пор, как та начала кусаться. — А что она кусает? — спросил я, представляя погрызенные углы мебели, пожёванные игрушки и туфли. — Людей, — ответила мама Дженни. — Но беспокоиться не о чем. Если кожу не прокусит, ничего страшного. Я подумал: «бедный старина Фадж. Ведь он даже укусить в ответ не сможет — зубов-то передних нет». Я посмотрел на Дженни. Вид у неё был совершенно безобидный. И не скажешь, что вампир. Последним пожаловал Сэм. Он нёс для Фаджа большой свёрток в подарок, но при этом плакал. — Такой у него сейчас период, — объяснила его мама. — Всего боится. Особенно в гости ходить. Но всё будет хорошо. Правда, Сэм? Сэм вцепился ей в ногу и заскрипел: — Пошли домой! Пошли домой! Мама Сэма проявила твёрдость характера, применила физическую силу — и наконец ей удалось отодрать сына от ноги и ретироваться за дверь. Итак, в пять минут второго праздник начался. У нас в наличии были обжора, кусака и рёва. Я подумал, что до двух тридцати целая вечность. Нет, две. Ещё я подумал, что мама, должно быть, немного помрачилась рассудком, когда решила позвать гостей. — А у Фаджа хоть один нормальный приятель есть? — шепнул я. — Да это обычные дети, ты что! Маленькие все такие, — зашептала мама в ответ. Бабушка усадила их за стол, каждому надела на голову деньрожденский колпачок. Сэм завопил: — Сними! Сними! Но остальные ничего, не жаловались. Мама щёлкнула их своим новым фотоаппаратом. Потом бабушка выключила свет, и мама зажгла свечи на торте. Он был в шоколадной глазури и с большими жёлтыми кремовыми розочками. Я затянул «С днём рожденья тебя! ». Мама пронесла торт вокруг стола и села напротив Фаджа. Сэм заплакал: — Темно! Темно! Пришлось включить свет. Благополучно задув свечи, Фадж вдруг протянул руку и сцапал с торта розочку. И запихнул в рот. — Ох, Фадж! — вздохнула мама. — Ну что ты наделал! Но бабушка вступилась за него: — Это его день рождения. Сегодня ему всё можно! Тогда Фадж изничтожил вторую. Ральф не выдержал этого зрелища и тоже схватил розочку. Торт потерял всякий вид. Мама в конце концов очнулась от шока, сняла свечи и разрезала его.
Детям дали по куску торта и молоко в бумажных стаканчиках. Но тут Дженни захныкала: — Где моя розочка? Я тоже хочу! — потому что ей достался простой кусок, без цветка. Мама объяснила, что розочки — это украшение, их не хватило бы на каждого гостя. Дженни вроде смирилась. Но когда бабушка подошла помочь ей открыть сок, Дженни укусила её за руку. — Она меня укусила! — удивилась бабушка. — До крови? — поинтересовалась мама. — Вроде нет, — бабушка ошарашенно разглядывала укус. — Хорошо. Тогда волноваться не о чем. Однако пострадавшая всё равно пошла в ванную комнату за перекисью. Она не хотела рисковать. Ральф доел первым. — Ещё! Ещё! Ещё! — запел он, поднимая пустую тарелку. — По-моему, больше ему не надо, — прошептал я маме. — Он и так слишком толстый! — Питер, это же день рождения. Пусть ест сколько хочет. — Ну ладно. — Действительно, почему я должен беспокоиться о чужих толстяках! Мама дала Ральфу ещё кусок, и тот его смолотил. Потом его вырвало. Мы с бабушкой увели детей в гостиную, а мама осталась убирать кухню. Бабушка разрешила Фаджу открыть подарки. Дженни подарила музыкальную шкатулку «Джек-попрыгун». Крутишь ручку — играет песенка, на припеве крышка откидывается и выпрыгивает клоун. Фаджу понравилось. Он хлопал в ладоши и смеялся. Но Сэм развопился: — Нет! Не надо! Убери! Он, спрятал лицо в ладони и сидел скорчившись, пока бабушка не унесла Джека-попрыгуна в другую комнату. Потом Фадж открыл подарок Ральфа. Это была заводная машинка. Я и сам бы от такой не отказался. Ральф тоже. Он отобрал машинку у Фаджа и заявил: — МОЯ! — Нет! — закричал Фадж. — МОЯ! На шум прибежала из кухни мама и стала объяснять Ральфу, что он принёс Фаджу подарок, потому что это день рождения Фаджа. Но Ральф не поддавался на уговоры. Наверное, мама испугалась, что его опять вырвет, причём в этот раз на ковёр. Она упросила Фаджа позволить Ральфу немножко поиграть с машинкой. Но Ральф продолжал твердить, что это его машина. Фадж зарыдал. В конце концов мама унесла игрушку и сказала: — А давайте поглядим, что принёс Сэм. Фадж легко согласился. Разрывая подарочную бумагу, он, казалось, начисто забыл об инциденте с машинкой. Бумага упала на пол, и нашим взорам предстал… большой иллюстрированный словарь. Такой же, как пару месяцев назад мне подарили Ярби. Фаджа обуял гнев. — Нет! — крикнул он. — Хватит! — и швырнул подарок через комнату. — Фадж! Да ты что! — возмутилась мама. — Нельзя так с книгами! — Хватит! Сэм заплакал: — Ему не понравился. Не понравился мой подарок. Я хочу домой. Хочу домой! Бабушка пыталась утешить Сэма, а мама подняла книгу. Собрала обёрточную бумагу, ленты и открытки. Фадж даже не взглянул на открытки. Ах, да, он же не умеет читать. — Питер, — нервно сказала мама, — начинаем игры. Быстро! Я глянул на часы. По ощущениям, праздник вот-вот должен подойти к концу, но не тут-то было. Всего половина второго. Невероятно. Я поплёлся к себе в комнату, где ждали своего часа надутые шарики. Мама заглянула в справочник по праздникам, там было сказано, что трёхлетние дети любят танцевать с шариками. Вернувшись в гостиную, я раздал каждому по шарику, а мама поставила пластинку.
Но они стояли и тупо смотрели на меня. Я подумал: «Похоже, тот дяденька, что взялся писать глупый справочник, не ведал, что творил». — Научи их, Питер, — сказала мама. — Возьми шарик и покажи, как надо танцевать. Чувствовал я себя прескверно, представляя, как выгляжу со стороны: болван болваном, кривляюсь с шариком перед серьёзными зрителями. Но, как ни странно, это сработало. Поняв, что от них требуется, мелюзга пошла в пляс. И чем дальше, тем больше им нравилось. Пока у Дженни не лопнул шарик. Сэм перепугался до смерти. Зарыдал во всю глотку. К счастью, я надул дюжины две этих шаров. Я уже надеялся, что они так и протанцуют, пока не выйдет время, но… Фаджу пришло в голову прыгать с дивана. Остальным идея понравилась. Этим они и занялись, побросав шарики, и вскоре носились по всей квартире с гоготом и ором и спрыгивали со всего, что попадалось на пути. В дверь позвонили. Это была миссис Раддер, соседка снизу. Она хотела знать, что у нас происходит. Ей стало любопытно, поскольку еще немного, и потолок у неё в квартире рухнул бы ей на голову. Мама объяснила, что у Фаджа день рождения, и пригласила её на кусочек торта. Иногда моя мама поступает очень мудро! Бабушка налила миссис Раддер чаю на кухне, пока Фадж с дружками скакали на его новой кровати. Её доставили этим утром. Фадж на ней ещё даже не спал. Естественно, мама рассердилась, обнаружив, чем они заняты. — Прекратите сейчас же! — Новая кловать. Большой мальчик! — сообщил Фадж. Он был страшно горд. — У тебя не будет никакой новой-кровати-для-больших-мальчиков, если не перестанешь на ней прыгать. Вот что. Давайте все сядем на пол и почитаем сказку. — Мама выбрала книжку с полки Фаджа. — Эту я слышала! — сообщила Дженни, увидев обложку. — Хорошо, давайте почитаем другую. — И эту слышала, — сказала Дженни. Кажется, мама начала терять терпение. Однако взяла третью книгу и сказала: — Сейчас мы почитаем сказку, даже если знаем её наизусть. А если знаем наизусть… будем рассказывать вместе. Что Дженни и сделала. И когда мама случайно пропустила страницу, Дженни её на этом поймала. Мне показалось, мама уже готова сама её укусить. Книгу дочитали к двум часам. Ральф уснул на полу. Мама попросила меня переложить его на кровать Фаджа, а сама повела детей в гостиную. Я пытался его поднять, но не смог — весил он тонну. Поэтому оставил лежать на ковре и прикрыл дверь, чтобы ему не мешал шум. Вот бы они все уснули, мечтал я, пока плёлся к гостям, еле переставляя ноги. — Питер, — сказала мама, — может, покажешь им Плюха? — Мам! Плюх — не игрушка. И нечего развлекать им всякую несмышлёную мелюзгу. Как мама этого не понимает? — Пожалуйста, Питер. У нас ещё полчаса, а я не знаю, чем их занять. — Плюха! Плюха! — скандировал Фадж. — Плюха! Наверное, Сэму и Дженни понравилось, как звучит это слово, и они подхватили: — Плюха! Плюха! — хотя и не имели представления, о чём речь. — Ладно, так и быть, — сказал я. — Покажу вам Плюха, если обещаете вести себя очень тихо. Ни звука, а то он испугается. Хорошо? Они сказали: — Хорошо. Мама ушла на кухню поболтать с бабушкой и миссис Раддер. Я принёс Плюха в аквариуме, прижал палец к губам и сказал Фаджу и его друзьям: тсс! Сработало. Поначалу все смотрели молча. Я поставил Плюха на стол. Фадж, Сэм и Дженни склонились над аквариумом. — Ой, черепаха, — сказала Дженни. — Да, Плюх — черепах. Мой черепах, не удержался я. — Смотли, смотли, — прошептал Фадж. — Они видят, — сказал я Фаджу. — Хорошая черепаха, — сказал Сэм. Интересно, почему он не испугался. — А что Плюх делает? — спросила Дженни. — Делает? Да ничего особенного. Он черепах, вот и занимается своими черепашьими делами. — Какими? — настырничала Дженни. Да что такое с этим ребёнком? — Ну, — говорю, — плавает, спит на камне, ест. — А надуть он может? — Что надуть? — Пи-пи! — Ах, это. Ну, конечно. Наверное. Дженни засмеялась. Сэм и Фадж подхватили. — Я тоже могу. Хочешь посмотреть? — Нет. — Смотли, смотли, — засмеялся Фадж, показывая на Дженни. У Дженни на лице сияла широкая улыбка. А под ней по ковру растекалась лужа. — Мам! — завопил я. — Скорей сюда! Мама примчалась на зов. — Что, Питер? Что такое? — Посмотри, что Дженни наделала. — Что это? — спросила мама, глядя на лужу. — «Пи-пи», вот что! Она надула на пол, — говорю. — Причём нарочно! — Ох, Дженни! — вскричала мама. — Не может быть, чтоб нарочно! — Нарочно-нарочно, — похвасталась Дженни. — Это очень плохо! — сказала ей мама. — Пойдём-ка со мной. Она сгребла Дженни и поволокла в ванную. Потом вытерла лужу. Наконец в дверь позвонили. Два тридцать. Неужели всё? Мне просто не верилось, ей-богу. Первой была мама Ральфа. Ей пришлось его будить, чтобы увести домой. Наверное, даже она не могла его поднять. Потом пришли за Дженни. Мама отдала её маме пакет с мокрыми джинсами. Та очень смутилась. Последним забирали Сэма. Но он не хотел уходить. Привык, наверное, к нам. — Ещё тут побудем, — плакал он. — Ещё! — В другой раз, — пообещала его мама, утаскивая сына волоком. Моя же мама хлопнулась без сил на стул. Бабушка принесла ей две таблетки аспирина и воды в стакане. — Прими, дорогая. Должно помочь, — сказала она. Мама проглотила таблетки. Она держалась за голову. — Эти трое слишком молоды для вечеринок, — сказал я. — Питер Уоррен Хэтчер… — начала мама. — Да? — …ты абсолютно прав! Я плюхнулся рядом с мамой. Она обняла меня. Потом мы наблюдали, как Фадж обрабатывает Джека-в-шкатулке. Вечером вернулся папа. — Как прошёл день рождения? Мы с мамой переглянулись и захохотали.
Глава шестая
|
|||
|