Лас‑Вегас, 1968 14 страница

Фрэнки лихорадочно пытался вспомнить, куда он спрятал свой запас кокаина, «травы» и таблеток (именно по этой причине он не решился лететь в Вегас самолетом). Не без труда он вспомнил, что наркотики лежат в его дорожной сумке рядом с прибором для бритья, но легче ему от этого не стало. Дело могло кончиться плохо.

Очень плохо.

Куки тем временем выбралась из «Корвета», и легавый внимательно осмотрел ее с ног до головы.

– Сколько вам лет, мисс? – требовательно спросил он. – Вы пили?

* * *

Когда самолет набрал высоту и Гитта объявила, что ремни можно отстегнуть, Денвер предприняла попытку наладить хоть какие‑ то отношения с сестрой Бобби. Выбравшись из своего кресла, она пересела на свободное место рядом с Макс.

– Бобби говорил – ты мечтаешь жить в Нью‑ Йорке, – начала она. – На мой взгляд, это правильный выбор. Там тебе действительно будет очень интересно.

Макс презрительно фыркнула в ответ.

– Ты еще не решила, чем ты там будешь заниматься? – не отступала Денвер.

В ответ раздался еще один неопределенный звук.

– Впрочем, я не сомневаюсь, – как ни в чем не бывало продолжала Денвер, – что твоя мама все равно будет скучать по тебе. Например, когда я отселилась от родителей, моя мама очень расстроилась, а ведь мы обе по‑ прежнему жили в Лос‑ Анджелесе. Представляешь, каково будет Лаки, когда ты уедешь на другой конец страны?..

Никакой реакции не последовало, и Денвер сдалась. В конце концов, какое ей дело, одобряет ее Макс или нет? Девчонка, несомненно, считала, что у нее особые права на брата, и не собиралась уступать их никому.

В особенности какой‑ то другой девушке.

Бобби сидел в передней части салона и беседовал с Пако о музыке, а Гарри восторженно внимал обоим.

– Если хочешь, – предложил Бобби, – можешь попробовать себя в моем вегасском клубе. Я всегда ищу новых талантливых парней, к тому же у меня хэппенинг‑ клуб, и диджей со стороны придется очень кстати. В нашем деле, как ты понимаешь, главное – разнообразие.

Гарри с воодушевлением кивнул.

– Пако – один из лучших диджеев в Лос‑ Анджелесе, – с гордостью сказал он. – Вы будете в восторге, когда увидите, на что он способен.

– Я уже работал в Вегасе, – сказал Пако. Он старался говорить сдержанно, но по всему было видно, что он волнуется. – Но выступать в вашем клубе будет для меня большой честью.

– Значит, договорились, – сказал Бобби и, взяв подошедшую Денвер за руку, усадил рядом с собой. – Денвер нравится, как поют Адель, Уайнхаус и Майер, а я люблю буквально все. Ну, или почти все… – И он незаметно пожал Денвер руку.

– Да, – подтвердила Денвер с натянутой улыбкой. – Я – та самая девушка, которая любит медленную спокойную музыку и не видит в этом ничего зазорного или несовременного.

– А в этом и нет ничего зазорного, – серьезно сказал Пако, пытаясь скрыть волнение. Он очень гордился тем, что практически на равных разговаривает с людьми, которые везут его в Вегас на собственном самолете. Родственники, которые в полном составе остались в нью‑ йоркском Бронксе, ни за что не поверят, как ему подфартило. – Я по опыту знаю, – продолжал Пако, – что на клубных вечеринках работает все, любой стиль, нужно только правильно его подать. Еще лучше – хорошо подобранная комбинация стилей. Рок, рэп, кубинские народные мотивы, медленная музыка – только так можно вытащить публику на танцпол.

– Смотри‑ ка!.. – сказала Денвер, подталкивая Бобби локтем. – Похоже, этот парень неплохо знает свое дело.

– Я вижу, – согласился он и улыбнулся. – Значит, договорились? – добавил Бобби, снова обращаясь к Пако, и тот с готовностью кивнул.

В проходе появилась Ханни, она несла на подносе несколько высоких бокалов с коктейлем «Мимоза». Бобби взял два бокала и протянул один Денвер.

– За наш с тобой уик‑ энд, – сказал он. – За то, чтобы мы с тобой хорошо отдохнули.

Денвер улыбнулась. Именно в этот момент она поняла, что безнадежно влюблена в Бобби – влюблена глубоко, по‑ настоящему.

– За это стоит выпить, – проговорила она негромко. Они чокнулись, и Денвер сделала небольшой глоток.

Она больше не жалела, что согласилась лететь с Бобби в Вегас.

* * *

И снова «Корвет» Фрэнки с ревом несся по шоссе, жадно пожирая мили. Куки каким‑ то чудом удалось убедить краснорожего, что они торопятся в Вегас, чтобы пожениться, и что минет, которому он якобы стал свидетелем, на самом деле вовсе не был минетом, а главное, что ее папочка Джеральд М. («Да‑ да, тот самый знаменитый Джеральд М.! ») ждет не дождется их в городе с несколькими телевизионными бригадами и фу́ евой тучей папарацци, чтобы поздравить с законным, хотя и довольно стремительным бракосочетанием. Куки, правда, сказала не «с фу́ евой тучей», а «с толпой», что явно произвело на Краснорожего благоприятное впечатление. Поначалу он, правда, не особо поверил, что эта бойкая оторва – дочь Джеральда, но на свет тут же явились доказательства: несколько семейных фото с отцом, которые Куки хранила в памяти своего айпэда. Доконал легавого врученный ему «на память» компакт‑ диск с автографом певца – Куки всегда возила с собой несколько штук как раз для таких случаев. Жена Краснорожего оказалась любительницей стиля соул вообще и поклонницей певческого таланта Джеральда М. в частности, так что после короткой лекции о необходимости следить за дорогой и не нарушать скоростной режим Фрэнки и Куки были благополучно отпущены.

– Тебе бы актрисой быть! – не скрывая восхищения, воскликнул Фрэнки, как только они отъехали на порядочное расстояние. – Ну и спектакль ты устроила. Я такого в жизни не видел!

Куки самодовольно захихикала.

– Мне это как два пальца, – заявила она. – А здорово я его, правда?

– Еще бы, – согласился Фрэнки.

– Это отец научил меня пользоваться его именем, если я попаду в неприятности, – сказала Куки. – Должна же быть какая‑ то польза от моего звездного папца.

– Похоже, он у тебя неплохо соображает.

– Вовсе нет. Особенно когда дело касается девчонок… Тогда папик начинает вести себя как сексуально озабоченный кретин.

– Хотелось бы мне с ним познакомиться… – мечтательно сказал Фрэнки. Подобное знакомство и в самом деле сулило немало интересных возможностей.

– Ну, может, когда‑ нибудь… – уклончиво ответила Куки.

– И все равно, ты все сделала просто отлично, – снова сказал он. – Я был уверен, что нас задержат и отвезут в участок.

Куки хихикнула:

– Это уже пятый диск, который я дарю легавым. Ты не поверишь, но каждый раз это срабатывает.

– Вот как? – Фрэнки усмехнулся. – Значит, я уже пятый парень, которому ты делала минет прямо в автомобиле?

– А тебе обязательно знать? – лукаво проговорила Куки.

Нет, не обязательно, подумал Фрэнки. Он вообще не хотел этого знать. Есть вещи, относительно которых лучше оставаться в неведении.

* * *

Макс продолжала пребывать в разобранных чувствах, поэтому ей показалось, что «Мимоза» будет весьма кстати. Обычно она не пила, но сейчас опрокинула два коктейля подряд и почти сразу почувствовала, как закружилась голова.

Увы, никому не было дела до ее страданий. Бобби был слишком увлечен своей прокуроршей, а Гарри – Пако, который, несмотря на все уверения ее приятеля, вовсе не выглядел геем. Так какого черта?! Гарри ли сам себя обманывает, или между ними что‑ то было? Ей, впрочем, было наплевать – собственные проблемы занимали Макс куда сильнее. Ее жизнь совершила драматический поворот, и она не знала, что делать. Кажется, еще немного – и она заплачет.

«Прекрати! – велела себе Макс. – Перестань вести себя как девчонка. Ведь ты – Сантанджело, а Сантанджело не плачут. Ну, подумаешь, трахнулась разок с Билли Мелиной. Что тут такого? В чем трагедия‑ то? »

Они не предохранялись – вот в чем.

Глупо. Очень глупо.

Что, если она забеременеет?

От одной мысли об этом Макс сразу протрезвела, но плохо ей было по‑ прежнему, поэтому она забралась в дальний уголок салона и, пристегнувшись к креслу, закрыла глаза. Только бы не видеть этих глупых, счастливых рож, думала она о брате и Гарри. Только бы не думать о Билли…

* * *

– Должна сказать, Джеффри, ты умеешь выбирать деловых партнеров, – с упреком сказала Лаки, быстро входя в зал для переговоров.

– А что случилось, миссис Сантанджело? – удивился Лонсдейл. – Вам что‑ нибудь не нравится?

– Мне не нравятся эти люди из «Джордан девелопментс», – без обиняков заявила Лаки, резким движением головы отбрасывая волосы назад.

– Почему? – Юрисконсульт слегка откашлялся.

– Потому что они заказывают проституток, а потом отказываются платить. Это характеризует их достаточно красноречиво… в том числе с деловой стороны. Ты не находишь?

Джеффри Лонсдейл в замешательстве поправил старомодные очки в толстой роговой оправе, которые всегда надевал на деловые встречи и переговоры.

– У вас, по‑ видимому, есть сведения, которыми я не располагаю, – проговорил он наконец. – Не могли бы вы посвятить меня в… в подробности?

– Могла бы. – Лаки опустилась за длинный стол в стиле ар‑ деко. – То, что знаю я, должен знать и ты.

Джеффри придвинул поближе к столу кожаное кресло и тоже сел.

– Простите, но для начала я хотел бы узнать, откуда у вас такие сведения?

– Эти сведения я получила от Дэнни, – ответила Лаки, нервно постукивая по столу кончиками пальцев. – От Дэнни, который является моими глазами и ушами в этом отеле. Я правильно говорю? – обратилась она к помощнику, который вошел в зал следом за ней и теперь устанавливал на приставном столике свой ноутбук.

Дэнни кивнул.

– И что именно ты узнал? – спросил Джеффри.

Дэнни с готовностью повторил свою историю. Ему нравилось быть в центре внимания – обычно он оставался в тени, и сейчас наслаждался моментом.

Джеффри слушал и качал головой. История была некрасивой, к тому же она вряд ли могла способствовать успеху переговоров. Насколько он знал Лаки, ей было наплевать, что человек, с которым у нее назначена деловая встреча, развлекается с проститутками, но тот факт, что парень не заплатил за развлечения, наверняка ее разозлил. А раз так, следовало готовиться к…

Додумать свою мысль до конца Джеффри не успел. Секретарша сообщила, что прибыли люди из «Джордан девелопментс», и Лаки улыбнулась, но ее улыбка не предвещала ничего хорошего.

– Что ж, начнем, пожалуй, – сказала она, и ее черные глаза опасно блеснули. – Это может быть любопытное шоу…

Глава 25

Арман часто думал о том, какой могла бы быть его жизнь, если бы он родился в Америке и получил обычное американское воспитание. Правда, он жил в Штатах с восьми лет, но обстоятельства его появления на свет не могли не повлиять на его судьбу. С самого первого дня он был особенным. Арман был принцем, и его прошедшее в Акрамшахре детство ни в коем случае нельзя было назвать нормальным. Он родился во дворце, его няньками были женщины в длинных черных одеяниях, которые почти никогда с ним не разговаривали. Свою мать он практически не видел; возможность регулярно общаться с Пегги Арман получил только в восьмилетнем возрасте, когда она добилась развода с эмиром и обосновалась в Нью‑ Йорке, но никакой глубокой родственной привязанности между ними так и не возникло. Мать навсегда осталась для Армана просто ослепительно красивой рыжеволосой женщиной в глубоко декольтированном шелковом платье и бриллиантовом колье или диадеме, которая изредка появлялась в дворцовой детской.

Для женщин в Акрамшахре были установлены особые правила. Тем, кто происходил из бедных семей, не разрешалось учиться; их с раннего детства заставляли исполнять черную работу и носить паранджу, закрывавшую тело от макушки до пяток. Женщины и девушки из богатых семей могли делать все, что им заблагорассудится. Большинство предпочитали получать образование в Европе; многие там и оставались, не желая возвращаться в Акрамшахр, где их могли насильно выдать замуж за совершенно незнакомого человека. Это, кстати, произошло с Сурайей, которая училась в закрытой частной школе в Швейцарии и приехала в Акрамшахр на каникулы. Школу она так и не окончила – по прямому указанию эмира ее сделали женой Армана, когда ей было всего пятнадцать.

Сурайю Арман никогда не жалел. Зачем ей образование, думал он. Разве мало того, что она стала матерью его детей и этим доставила удовольствие эмиру? Доставлять удовольствие мужчинам – вот в чем единственное предназначение женщин.

Ежегодные поездки на день рождения отца окончательно закрепили его взгляды и привычки. Сейчас Арман чувствовал себя самым настоящим принцем. Быть может, когда‑ нибудь он даже раскроет окружающим свою тайну – американцы, как было ему доподлинно известно, неровно дышат ко всяким аристократам, а уж перед особой королевской крови они и вовсе будут ковром расстилаться. Но его время еще не настало, и Арман понимал это очень хорошо. Кроме того, он не сомневался – ему вовсе не обязательно раскрывать свое инкогнито, чтобы купить этот отель, которому суждено стать главным сокровищем его бизнес‑ империи. Для этого достаточно просто заплатить деньги, и ключи от «Ключей» окажутся у него в кармане.

И произойдет это сегодня.

Усмехнувшись дурацкому каламбуру, который пришел ему на ум, Арман отправился в ванную комнату. За собой он всегда тщательно ухаживал, поэтому, употребив пару дорожек кокаина, Арман принял душ, а потом принялся смазывать кожу различными кремами и лосьонами. Дольше всего он массировал яички и член – этот бесконечно прекрасный и совершенный жезл мужества, которым очень гордился. При этом он вспоминал шлюх, с которыми провел вчерашний день, и до того возбудился, что для снятия напряжения вынужден был прибегнуть к подручным средствам. Не слишком гигиенично, зато приятно – гораздо приятнее, чем быть с женщиной.

Закончив свои манипуляции, Арман снова принял душ, заново опрыскал кожу лосьоном и, полюбовавшись на себя в зеркало, начал одеваться. Сначала он надел шелковую рубашку от «Тернбула и Асера», сшитую в Лондоне специально для него, потом повязал галстук, купленный за триста пятьдесят долларов в магазине «Нойман Маркус» в Беверли‑ Хиллз, и наконец облачился в жемчужно‑ серый в тонкую полоску костюм, который обошелся ему в восемь с половиной тысяч долларов.

Бросив на себя в зеркало еще один взгляд, Арман не без удовлетворения подумал, что выглядит очень стильно и модно. Не зря женщины буквально охотятся за ним, и не зря журнал «Нью‑ Йоркер» назвал его одним из самых популярных холостяков в городе.

В городе, ха!..

Как насчет всего мира?

* * *

Несмотря на то, что в ресторане Пегги изрядно нагрузилась, ей долго не удавалось заснуть. Возбужденный мозг лихорадочно работал, вновь и вновь оживляя воспоминания сорокалетней давности – воспоминания о тех временах, когда огненноволосая Пегги Линдквист была любимицей доброй половины вегасских мужчин.

Оказалось, что она очень неплохо помнит те давние события и людей, с которыми ей приходилось сталкиваться. И конечно, она помнила Джино Сантанджело. Когда Фуад назвал ей имя и фамилию старика, который привлек ее внимание в ресторане, Пегги едва не завопила от восторга. Она узнала его практически сразу, но не была уверена в том, что это действительно он. Слова Фуада развеяли последние ее сомнения. Джино жив. И он до сих пор в Вегасе. Это было просто поразительно, ведь прошло столько лет…

Лас‑ Вегас, 1968

Пегги Линдквист приехала в Вегас из Огайо. Тогда она была совсем юной, но амбициозной девчонкой с ногами, росшими от ушей, матово – белой кожей и огненно‑ рыжими волосами, которые невозможно было не заметить… И ее замечали. Рыжеволосая красотка привлекала к себе внимание всех мужчин без исключения.

Как и большинство своих сверстниц, Пегги покинула родной дом с намерением сделать в Вегасе карьеру или по крайней мере заполучить богатого дружка. Ей едва исполнилось восемнадцать, и она готова была дать любому, лишь бы добиться своего.

Довольно быстро ей удалось получить место в «Цезарс‑ палас», где она танцевала в кордебалете популярного шоу. Обязанности были просты – главным было повыше задирать ноги, чтобы как следует завести публику. Иногда Пегги позволяла себе показать зрителям грудь, якобы случайно выскользнувшую из лифа атласного платья, расшитого мишурой и украшенного пышными страусовыми перьями. Груди у нее были натуральными и к тому же весьма не маленькими (размер 36 – С), с большими розовыми сосками. Мужчины кончали в штаны от одного их вида.

Девственность Пегги потеряла еще в тринадцатилетнем возрасте и с тех пор регулярно занималась сексом, как с одноклассниками, так и с парнями намного старше себя. Она отлично знала, что́ нужно мужчинам, и умела заставить их просить об этом.

С Джо Пискарелли она познакомилась на какой‑ то вечеринке. Джо был на двенадцать лет старше и отличался особой, жестокой красотой, словно гангстер из голливудских фильмов «про мафию». Девчонки теряли голову, стоило ему только щелкнуть крепкими смуглыми пальцами, но Пегги повела себя умнее. Она разыгрывала из себя недотрогу до тех пор, пока Джо не распалился настолько, что позабыл о своей мужской гордости. Он буквально умолял ее перебраться к нему. В конце концов Пегги согласилась и поначалу нисколько об этом не жалела. Неприятности начались позже. У Джо оказался бешеный темперамент; он впадал в ярость по самому ничтожному поводу и совершенно переставал себя контролировать. Каждый раз, когда это случалось, Пегги сбегала из дома, чтобы переждать бурю у кого‑ нибудь из подруг.

Однажды, спасаясь от ярости Джо, она поехала к девице из кордебалета, у которой никогда раньше не бывала. Там Пегги и встретила Джино Сантанджело. Он был старше Джо, но она сразу почувствовала окружавшую его ауру таинственности и силы. Уже тогда Джино Сантанджело считался некоронованным королем Вегаса – о нем и о его подвигах в городе ходили легенды. Пегги была наслышана об этом потрясающем человеке, главным образом – как о неутомимом любовнике, но сталкиваться с ним ей еще не приходилось.

В тот раз она переспала с Джино.

Продолжения не последовало, но Пегги знала – этой ночи она не забудет никогда.

На следующий день она как ни в чем не бывало вернулась к Джо.

А еще через две недели Пегги уже летела в Акрамшахр в личном «Боинге» эмира.

Сегодня она снова увидела Джино, и четырех десятилетий как не бывало. Конечно, он сильно постарел, но, глядя на его морщины и седину, Пегги как наяву видела того, прежнего Джино, которого так и не смогла забыть, как не смогла забыть их единственную ночь, наполненную обжигающей страстью.

Пегги до сих пор дорожила этим воспоминанием.

* * *

Своим внешним видом Арман остался весьма доволен. Костюм сидел как влитой, сорочка сияла белизной. Общую внушительную картину дополняли массивные золотые запонки и браслет из оникса с бриллиантами на левой руке, а также украшенные теми же бриллиантами часы за четыре с половиной тысячи долларов, которые Арман надел на правую руку. Это было не очень удобно, поскольку он был правшой, однако часы ему были нужны вовсе не для того, чтобы узнавать, который час. Дорогие часы на правой руке, считал он, будут заметнее и произведут более сильное впечатление.

Ну вот наконец он готов. Готов к переговорам, которые изменят его жизнь. Да что это он – какие переговоры?! Это будет просто встреча, во время которой продавец назовет цену, а он – выпишет чек, после чего великолепный вегасский отель перейдет к нему. От Нью‑ Йорка Армана уже тошнило – тошнило от нью‑ йоркских женщин, клубов, приемов и вечеринок. Ему нужны были перемены.

Вегас в этом отношении мог предложить ему многое.

Арман не сомневался, что очень скоро он покорит все Западное побережье, точно так же, как подчинил себе Восточное.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 12 13 141516 Следующая ⇒