ЧЕТЫРЕ. ВОСЕМЬ. ДЕВЯТЬ. ДЕСЯТЬ. ОДИННАДЦАТЬ. ДВЕНАДЦАТЬ

Возле ягодного кустарника Квиллер выкопал ямку и похоронил благородного кардинала в банке из‑ под кофе, чтобы тот не стал добычей всяких любителей мертвечины. Сколько раз бывало, что в городе неизвестно откуда появлялись еноты и бродячие собаки, несмотря на все запреты местных властей. Коко с поникшими ушами наблюдал через окно за погребением друга, а когда Квиллер вернулся в дом, принялся настойчиво мяукать и яростно ходить туда‑ сюда.

– Ну‑ ну, успокойся, мы пойдём и выразим наше почтение покойному, – произнёс Квиллер, хотя сам стиснул челюсти от гнева.

Он надел на кошек шлейки. Юм‑ Юм инсценировала припадок, давая понять, что прогулка ей не по нутру, а Коко охотно согласился. Как только он оказался на дворе, тотчас бросился к месту, где погиб кардинал, после чего обнюхал его могилку. В конце концов он согласился исследовать местность вокруг амбара, но через десять минут – как раз когда в дом их позвал телефон, – он этим занятием был сыт по горло. Кот растянулся на своём месте и принялся лизать лапы.

Звонила Милдред Хенстейбл, одна из судей конкурса Типси.

– У тебя какой‑ то сердитый голос, – произнесла она, когда Квиллер рявкнул в трубку «алло».

– У меня в саду подстрелили кардинала. Я вне себя от ярости.

– Ты знаешь, кто именно?

– Да, я ему такое покажу, что он это надолго запомнит. Как у тебя дела? Что, конкурс отменяется?

– Нет, но должна тебя огорчить. Из‑ за Типси обед у нас будет около шести. Днём я собираюсь к парикмахеру, а позже у меня будет свободное время – а вдруг ты захочешь меня куда‑ нибудь пригласить! Перед обедом с моим боссом мне требуется пропустить бокальчик чего‑ нибудь для поднятия тонуса. Лайл такая зануда!

– Это всего лишь маска, – заверил её Квиллер. – Лайл Комптон – просто душка, хотя и строит из себя чопорного англичанина.

– Между прочим, я умираю как хочу побывать в амбаре в спокойной обстановке. Ты же знаешь, на экскурсии я была одним из гидов, и полутысячная толпа гостей меня просто доконала.

– Я тебя приглашаю, – произнёс он со сдержанным гостеприимством.

Коко всё лизал лапы, Юм‑ Юм продолжала симулировать кому, правда, как только с неё сняли шлейку, сразу ожила. Квиллер взглянул на часы. Делегация, должно быть, уже вернулась в Локмастер, если Стиву не приспичило по дороге что‑ нибудь выпить.

Он набрал номер Бушлендов:

– Это Квилл. Как мне связаться с Фионой?

– У тебя грустный голос Что‑ нибудь случилось? – встревоженно осведомилась Вики. – Пару часов назад они со Стивом и Робби собирались к тебе.

– Они здесь были и уже уехали. Её злосчастный отпрыск убил у меня во дворе кардинала. Прежде чем задать ему хорошую таску, я хотел бы сказать несколько слов матери.

– Мне очень жаль, Квилл. Я передам ей, чтобы она тебе позвонила, – сказала Вики. – Она придёт ко мне помогать готовить охотничьи завтраки на утро.

– Пожалуйста, передай. Но только до пяти часов вечера.

Приезд Милдред Хенстейбл подействовал на Квиллера как живительный бальзам. Пышущую здоровьем и энергией, веселую, упитанную даму примерно его возраста окружала аура великодушия, которая привлекала к себе и людей, и животных. Сиамская чета, учуяв в её объёмистой сумке пакет с домашними хрустящими лакомствами, которые она принесла для них, на приветствия не скупилась.

Милдред села на диван и аккуратно расправила свои просторные, скрывающие её пышные формы одежды. Отчаявшись сражаться с лишним весом, она теперь сосредоточилась на том, чтобы умело его скрывать.

– Мне даже на душе стало светлее, – призналась она, – когда я решила, что быть круглой мне велено самой природой. Я – прототип самой Матери‑ Земли. Так зачем же с этим бороться? Да, я не прочь выпить виски – это ответ на то, что ты ещё не успел мне предложить. Скажи, Квилл, как ты обитаешь в таком необъятном пространстве? – Она повела рукой вокруг.

– Простор – это замечательно, – ответил он, – только вот привык я к четырём стенам и одной двери. А теперь у меня вместо комнат – прихожей, библиотеки, столовой – отведённые по назначению места. Так, когда я принимаю гостей, направляюсь к месту, где стоит бар и соседствующий с ним набитый закусками сервант. Границу между ними провести трудно. – Он поставил напитки и вазочку с орехами на небольшой оловянный поднос – оживлявший атмосферу подарок дизайнера.

– Кухонное место у тебя высший класс, – заметила гостья. – Ты что, хочешь научиться готовить? Или собираешься обзавестись женой? – язвительно полюбопытствовала она. Милдред преподавала в школах Пикакса домашнюю экономику и не раз предлагала Квиллеру научить его варить яйца.

– Ни то ни другое мне даже в голову прийти не могло, – ответил он, собирая с марокканского ковра разбросанные печатные формы.

– А это что такое?

– Я коллекционирую антикварные печатные формы, а кошки их крадут из кассы, той, что висит в районе моей библиотеки.

– Разве нельзя их поместить в недоступном месте?

– Для моих кошек ничего недоступного нет. Если им приспичит, они будут качаться на люстре. – Он протянул ей маленькую металлическую пластинку, прикрепленную к деревянному бруску. – А вот это их любимая литера. Она означает, что они не прочь откушать своё любимое блюдо. Ты умеешь готовить кролика?

– Естественно. Его готовят так же, как цыпленка. Когда мы только поженились, Стен часто охотился на кроликов, и я каждый уикенд готовила бельгийское жаркое.

– Не будешь ли ты так любезна приготовить что‑ нибудь для моих котов? Я прихватил замороженного кролика у Тудла.

– С удовольствием. А могу я попросить об одолжении? Теперь, когда ты переехал из гаража, не позволишь ли ты в качестве акта благотворительности использовать его под магазин подарков? Нам нужно место в центре.

– Я запишу тебя в очередь, – ответил он. – Видишь ли, Комитет искусств хочет заполучить гараж под музей, а Историческое общество – под антикварный магазин. Откровенно говоря, я медлю с ответом, потому что хочу для начала прожить в амбаре зиму. Вполне возможно, что всё решит стоимость отопления амбара и уборки снега.

– Если тебе по карману кормить кошек омаровыми хвостами, то по карману будет оплатить и солидный счёт за отопление. – При словах «омаровые хвосты» тотчас появились кошки, словно поняли их смысл. – Отец одного моего ученика, – продолжала Милдред, – работает в приюте для животных. Он говорит, что одна пара кошек может произвести на свет за год двенадцать котят, а за два года шестьдесят три. За десять лет они оставят восемь миллионов прямых наследников.

– Типси жила пятьдесят лет назад, – сказал Квиллер. – Неудивительно, что вокруг так много чёрно‑ белых кошек.

– Приют для животных до отказа забит невостребованными кошками и котятами. А по городским окраинам бродят сотни бездомных кошек, в том числе искалеченные и те, которые ждут потомство, они мёрзнут и голодают.

– К чему ты клонишь, Милдред? – Он знал, с каким энтузиазмом она обычно отстаивала свои идеи.

– По‑ моему, Фонду Клингеншоенов следует развернуть кампанию по кастрированию и стерилизации животных. Я с удовольствием внесу это предложение перед правлением фонда. Организацию возьмёт на себя Хикси Раис. Нам потребуется организовать рекламу, школьные мероприятия и спасательные бригады. – На этом месте её прервал телефон.

– Извини, – сказал Квиллер. Он снял трубку рядом в библиотеке.

– О мистер Квиллер! – В трубке раздался дрожащий голос. – Я ужасно расстроена из‑ за птицы! Это сделал не Робби! Он чуть было не выстрелил из револьвера Стива, но я ему не позволила. Видите ли… Стив любит… эээ… стрелять по мишени.

– Спасибо, что позвонили, – с трудом произнёс Квиллер. – Простите, что я обвинил вашего сына. А Стиву мне есть многое что сказать по поводу этого безрассудного поступка.

Когда он вернулся в уголок для отдыха, Милдред, пытаясь встать, сражалась с мягкими подушками дивана.

– Пожалуй, нам пора ехать, – сказала она.

– А перед уходом я хочу услышать твоё мнение о бытовых удобствах в моей прачечной. – И он повёл её в отгороженный альков, где на решетке висели жёлтые полотенца, жёлтые рубашки и жёлтые майки.

– Мой любимый цвет! – воскликнула она.

– А мой – нет!

– Должно быть, перед стиркой ты что‑ то забыл вытащить из кармана? Что это было? Не помнишь?

– Это была зелёная веточка с фиолетовым цветком.

– Откуда она у тебя взялась? И почему оказалась в кармане? Может, я лезу не в свои дела?

– Долгая история, – уклончиво ответил он.

– Похоже на шафран, – сказала она, понюхав полотенце. – И он превратился в такой симпатичный цвет. Ты знаешь, сколько сейчас стоит шафран? Двенадцать долларов за жалкую щепотку! В местных магазинах даже перестали его продавать.

– А почему он такой дорогой?

– Его добывают из сердцевины крошечного цветка. Это всё, что я знаю. Ты не пробовал белье отбеливать?

В Кеннебек они поехали на машине Квиллера. Пока Милдред развлекала его разговорами о мусоре, который попадался на дороге, и о том, что содержание искусства выливается в кругленькую сумму, Квиллер размышлял над зимним садом Ван Брука. Если он выращивал шафран в комнате, то урожай давал ему прибыль в двадцать тысяч долларов. Вполне вероятно, что он снабжал этой пряностью разбросанные по стране общества гурманов. Применяя искусственное освещение, он мог снимать до пяти урожаев в год – ничего не скажешь, доходное хобби для провинциального директора… А если он нашёл шафрану ещё и другое применение? Если он что‑ нибудь отыскал в древних книгах Востока? Например, что шафран можно курить, В этом случае его доход составил бы миллионы! Всё‑ таки очень любопытно узнать, что содержат многочисленные коробки, помимо книг.

Не успел он придумать для себя убедительный ответ, как они уже подъехали к ресторану «Типси». Хикси Райс встретила их у входа и проводила к столику, расположенному под портретом чернолапой лже‑ Типси. Сидящий за ним Лайл Комптон потягивал мартини.

– Сейчас я вкратце введу вас в курс дела, – начала Хикси, – и на время оставлю, чтобы торжественно сопроводить участников конкурса, которые ждут меня в павильоне на другой стороне улицы. – Она достала две стопки моментальных снимков. – Это финалисты двух категорий – в общей сложности их порядка полусотни. Вы пока пейте соки и прочее и между делом просматривайте фотографии. Ориентируясь на окраску, запоминайте тех, кто вам больше всего понравился. А потом, когда увидите их живьём, выберете самого симпатичного и самого забавного… До скорого. Толпа уже наводнила всю улицу, и в ближайший час двери ресторана будут закрыты, – С этими словами она с самоуверенным видом – её фирменное отличие – выскочила из обеденного зала.

– Я уже пью второй бокал, – скорчив недовольную гримасу, произнёс Комптон.

– Мне, если уж на то пошло, не очень нравится эта идея второго приза, – вступила в разговор Милдред, – назначенного из‑ за подделки. Какой пример мы подаем молодежи?

– Я так до сих пор и не знаю, какой победителю назначен приз, – сказал Квиллер.

– Видать, ты не читаешь свою газету, – пожурила она его. Приз – коробка сухого питания для кошек – пятьдесят фунтов кошачьего гранулированного корма, а также две путёвки на уикенд и Миннеаполис.

– Давайте начнём с кошек, претендующих не сходство с подделкой, – предложил Комптон, берясь за стопку фотографий с чернолапыми участниками. Ему было не впервой задавать тон собранию. – Как вы знаете, отличительным знаком должна служить так называемая шляпка, то бишь чёрное пятно на ухе и над глазом. Это отсеет значительную часть конкурсантов.

– Я вижу чёрные воротнички, чёрнью ушки, чёрные усики, чёрные солнечные очки, чёрные эполеты, чёрные пояса, но ни одной шляпки.

Милдред подыскала «шляпку « с тесемками до подбородка.

– Запомни её. Возможно, ты нашла победителя, – заключил Комптон.

– Неужели все финалисты будут участвовать в конкурсе одновременно? – удивился Квиллер.

– А вот это вопрос! Пятьдесят кошек в одной комнате – зрелище не из приятных, – заметил школьный администратор.

Белолапых кошек оказалось значительно меньше. Если в первой категории конкурсантов «шляпки» обнаружились у семи претендентов на приз, то во второй таковых нашлось только трое.

– Ну, как дела? – осведомилась неожиданно залетевшая в зал Хикси Райс.

– Вот всё, что мы могли сделать, – сказала Милдред, кладя снимки на стол.

– Отлично! Перевернете их и увидите на обороте код: V– 2, В‑ 6, В‑ 12 и так далее. Хорошо? Во время кошачьего парада у каждой кошки будет сопровождающая с номером кода. Когда выберете десять претендентов, направьте их на сцену. После этого посовещайтесь и совместно определите победителя. Не тратьте много времени на раздумья. Это может вызвать подозрения… Ну как, всё понятно? Я вернусь за вами через час. Приятного аппетита! На десерт закажите пудинг – не пожалеете… Погодите, вы ещё не видели толпы болельщиков! Такого грандиозного события Кеннебек на своём веку ещё не помнит! Между прочим, мы для вас подготовили фирменные рубашки с эмблемой конкурса «Всех забавней и милее». Можете их надеть.

– Ты что, смеёшься? – опросила Милдред.

Хикси вышла из обеденного зала, и судьи проводили её долгим взглядом. Всякий раз как дверь в ресторан открывалась, с улицы врывался гул толпы.

– У меня такое ощущение, будто там начался бунт, – сказал Комптон и, заказав жареное мясо, обратился к Квиллеру: – Жена сказала, что экскурсия прошла на «ура».

– И мне так сказали. К счастью, меня не было в городе.

– Сногсшибательный успех, – подтвердила Милдред. – Посетители были в восторге, а гобелен с яблоней просто сразил всех наповал. Правда, зоологические гравюры никто не одобрил. Интересно, почему летучие мыши всегда вызывают у людей антипатию? Такие миловидные маленькие зверюшки, и истребляют комаров.

– Они омерзительны, – сказал Комптон.

– Ну не скажи! – возразила Милдред, которая всегда была готова встать на защиту обиженного. – Когда я училась во втором классе начальной школы в Чёрном Ручье, наша учительница держала клетку с летучей мышью, и мы кормили её своими завтраками с кончика карандаша.

– Это маленькие грязные чудовища.

Вместо ответа Милдред метнула на своего начальника презрительный взгляд.

– Мы звали его Боппо. Он был такой чистюля – прямо как кошка. До сих пор помню его блестящие глазки, остренькие ушки и маленький розовый рот с острыми зубками.

– От которого недолго заразиться бешенством. – Милдред пропустила его замечание мимо ушей. – Он висел на когтях вниз головой, а потом научился ходить на локтях. Прямо как клоун. Уверена, что такие образованные люди, как вы, знают, каким уникальным летательным устройством является крыло летучей мыши.

– Я знаю только одно, – сердито ответил Комптон, – что за обедом я предпочёл бы поговорить о чём‑ нибудь менее неаппетитном.

Они поговорили о скачках, обсудили все «за» и «против» туризма, успех «Генриха Восьмого», а также убийство Ван Брука. После кофе Милдред, извинившись, ненадолго вышла, и её начальник, перегнувшись через стол, сказал Квиллеру:

– Пока её нет, хочу тебе сказать с глазу на глаз. У нас с тобой был на днях разговор насчёт заслуг Ван Брука, так вот, я навёл справки в трех университетах, которые якобы присваивали ему степени. Один из них – фикция! Такой университет не существует и никогда не существовал, а в двух других его имени – причем ни одного из его имен – в списках никогда не значилось.

– Ни для кого не секрет, что за ним водились мелкие грешки, так что я не удивлен.

– Конечно, это не для протокола. Теперь, когда его нет в живых, я вовсе не собираюсь обнародовать эти факты. Пусть он был невыносимым тираном, но всё же чертовски много для нас сделал.

– Загадкой остается одно: действительно ли он обладал огромной эрудицией или только делал вид? Ты справлялся о нём у юристов?

– Да, и открыл в его биографии ещё одно белое пятно. Нигде не значится, что он был профессиональным артистом. Но играл он всё же недурно. – Комптон огляделся. – Она идёт. Есть ещё кое‑ что. Скажу позже.

– Толпа рвётся в павильон, – сообщила Милдред, – Надеюсь, во время судейства её сумеют утихомирить.

Тут к ним подскочила Хикси и, возбуждённая, с трудом переводя дух, заявила:

– Народу видимо‑ невидимо! Куда больше, чем мы ожидали. Посмотреть шоу пришёл отряд бойскаутов, первые три ряда заняты пенсионерами из дальней деревни. У каждой кошки от пяти до дюжины болельщиков. Мы на это не рассчитывали. Отделение пожарников охраняет вход в здание. Все места уже заняты, а на улице ещё остались конкурсанты, – пока они не попадут в зал, нельзя начинать, но также нельзя выставить тех, кто пришёл первыми.

– Включите брандспойт и все дела, – проворчал Комптон.

– А нам что делать? – спросила Милдред.

– Надевайте судейские значки и занимайте свои места на сцене. Я проведу вас через чёрный ход.

– Мне обязательно надевать значок? – осведомился Квиллер. – Я предпочел бы остаться неизвестным, когда начнется перестрелка.

Хикси протащила судей в конкурсный зал, где их появление было встречено бурными приветствиями и свистом. Они заняли места за длинным, покрытым чёрным войлоком столом, на котором стояла огромная корзина с призами‑ игрушками, тщательно подобранными энтузиастами, – каждой кошке по игрушке, независимо от того, победитель она или нет.

Даже откидные стулья уже все были заняты; по бокам зала стеной стояли те, кому не хватило сидячих мест. В конце зала члены Торговой палаты в конкурсных рубашках пытались урезонить разбушевавшуюся толпу оставшихся за дверью. Те из них, кто держал на руках финалистов, не стеснялись в выражениях. Прорвав оцепление у входа, возмущенные болельщики вскоре ввалились в зал, и тут начался кошачий концерт. Одних кошек несли на руках, других – в корзинках и клетках, но все они были чёрно‑ белой масти и все – далеко не в восторге от происходящего.

– Почему‑ то у меня такое ощущение, – сухо произнёс Комптон, – что этой катавасии не будет конца.

На сцену с целью объяснить причину неразберихи и призвать всех к порядку вышел председатель Торговой палаты. На него обрушились неодобрительные возгласы и кошачьи вопли. Он поднял руку и крикнул что‑ то в микрофон, стараясь привлечь внимание громогласной публики, но его призывы не дошли до адресата. Зато усиленный электроникой оглушительный гвалт толпы наводил на мысль об аде. Хозяйки участников и участниц конкурса грозно трясли кулаками на сцене. Матери кричали, что их детей задавили. Две чёрно‑ белые кошки сцепились друг с другом в кровавой схватке. В разгар суматохи огромный чёрно‑ белый кот вырвался от своей сопровождающей и, вскочив на сцену, бросился к кошачьим игрушкам. Молниеносно все кошки, сумевшие вырваться, последовали его примеру и, сиганув через седовласые головы пенсионеров, сидящих в первых рядах, оказались на судейском столе, который тут же превратился в поле битвы, о чём свидетельствовали полетевшие вверх клочки кошачьей шерсти. Судьи нырнули под стол, как раз когда со своими рупорами подоспела полиция и невесть почему сработала противопожарная система.

– Ради всего святого, – орал под столом Комптон, – выпустите меня отсюда!

Все трое на четвереньках стали отступать к заднему выходу. На какое‑ то мгновение они остановились, чтобы перевести дыхание. Первой обрела дар речи Милдред:

– Вот бы поскорее добраться до «Типси» и что‑ нибудь выпить.

– Я только «за», – поддержал её босс.

– Жаль, что у нас нет телевидения, – заметил Квиллер. – Телевизионщикам здесь было бы чем поживиться. Чего тут только нет: дети, кошки, старики и даже кровь!

Мейн‑ стрит вся сверкала красными и синими проблесковыми огнями полицейских машин и аварийных фургонов; представители службы шерифа и полиции штата пытались взять ситуацию под контроль. Рядом стояли машины «скорой помощи», пожарные грузовики были приведены в боевую готовность. Оставался единственный разумный способ попасть в ресторан – с тыльной стороны здания через кухню.

Добравшись до бара, трое судей без сил рухнули на стулья. Хикси в этот день они больше не видели и, как только обстановка разрядилась, решили поскорее убраться восвояси.

Квиллер отвёл Комптона в сторону и спросил:

– Что ещё ты хотел мне сказать о Ван Бруке? Ты говорил, что скажешь потом.

– Официально это ещё не объявлено, – конфиденциальным тоном произнёс Комптон, – и я ещё не сообщил даже школьному комитету. Адвокат Ван Брука передал мне, что покойный оставил всё своё состояние пикакской школе. Откровенно говоря, я считаю, что мы это заслужили.

Квиллер воспринял новость скептически.

– За чём же дело стало? Ты собираешься присвоить школе имя Ван Брука?

– Ничего подобного, хотя можно назвать в его честь библиотеку. Его коллекция насчитывает девяносто тысяч книг.

Позже вечером Квиллер позвонил Сьюзан Эксбридж:

– В котором часу мы завтра начнём разбирать книги?

– Скажем, в девять тебя устроит? Это большая работа и, вероятно, пыльная. Надевай какое‑ нибудь старье, – посоветовала она.

– Ты не против, если я возьму с собой Коко? У него на редкие книги нюх, как у ищейки.

– Дорогой… делай, как тебе нравится. Квиллер воспрянул духом, разоблачение Ван Брука компенсировало провал конкурса Типси.

– А не желаете ли вы, ребята, немного поразмяться? – обратился он к сиамской чете. – У меня есть для вас кое‑ что новенькое. – Он достал трубочки для мыльных пузырей и на кухне взбил в чашке мыльный раствор. Кошки не спускали с него глаз: содержимое чашки явно выглядело несъедобным, и это ставило их в тупик. – Оставайтесь здесь, – распорядился он и со всем снаряжением отправился на нижнюю лоджию.

Кошки последовали за ним.

Квиллер опустил трубочку в мыльный раствор, поднёс к губам и дунул, но не туда. Сработал выработанный после многолетнего курения трубки рефлекс, который в случае с мыльными пузырями сослужил ему дурную службу. Он сплюнул и сделал ещё одну попытку. На сей раз ему удалось выдуть красивый мыльный пузырь, отливающий всеми цветами радуги в насыщенном искусственном свете амбара, но он вдруг лопнул перед самым лицом. Квиллер вновь взялся за дело, постепенно совершенствуя технику.

– Ладно, спускайтесь вниз, – скомандовал он кошкам, подтолкнув их слегка под зад. – Вниз! Вниз!

Но сиамцам пора было спать, и они хотели подняться к себе наверх. В результате сдвинуть их с лоджии так и не удалось.

Чтобы как‑ то их раззадорить, Квиллер принялся пускать один пузырь за другим – одиночные, гроздьями и пузырь в пузыре, – и они лениво плыли и сами собой растворялись в воздухе. Однако на кошек это зрелище впечатления не произвело. До чего нелепое создание этот экземпляр Homo sapiens [5] , – казалось, думали они, – дует в какую‑ то трубку, размахивает рукой и зачем‑ то перегибается через перила! Скукотища, да и только! И они направились наверх в свои апартаменты.

– Кис‑ кис! – вдогонку им бросил Квиллер.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 10 111213 14 Следующая ⇒