ОДИННАДЦАТЬ 6 страница

Красивая и интересная женщина, отметил про себя Квиллер, когда за Сьюзан закрылась дверь, но не в его вкусе: слишком воинственна и напыщенна, и читать она не любит.

Днём, когда Квиллер потчевал своих питомцев дьявольскими подвигами сэра Эдмунда Бэкхауса, к нему прибыла ещё одна гостья. Кошки, растянувшиеся в раскованных позах и убаюканные сладостным голосом хозяина, вдруг встрепенулись на звук, который не способно было уловить человеческое ухо. Они навострили ушки, подняли головы, вытянули шеи, встали на все четыре лапы, взяли старт и ринулись к входной двери, словно туда приплыл пароход свежих омаров. Через некоторое время и Квиллер услышал, что привлекло их внимание: по дороге с грохотом двигался автомобиль, которому давненько не приходилось этого делать.

Это был винный фургончик Лори Бамбы, его секретаря и советчика по всем вопросам, касающимся котов. Её длинные золотистые волосы, переплётенные и завязанные лентами, оказывали магнетическое действие на котов, которые, в свою очередь, всегда встречали её радостным урчанием и терлись об икры ног.

– Какой сюрприз! – воскликнул Квиллер, пропуская её вперед. Обычно сделанную ею работу привозил муж, и он же забирал недельную почту.

– Ник рассказал мне, что у тебя просто чудо, а не амбар, вот я и не удержалась, чтобы на него не взглянуть. Держу пари, что кошки от этих скатов и лоджий в восторге.

– Позволь мне показать тебе моё жилище. Пятидолларовая экскурсия в субботу ограничится демонстрацией жилого этажа, но тебе, как особо приближенной к Коко и Юм‑ Юм, разрешается подняться по кошачьим дорожкам и посетить их верхние покои.

– Прежде давай разделаемся с почтой. Вот сорок семь писем тебе на подпись. Те, которые личных дел не касаются, я подмахнула за тебя. А всякую чепуховину отправила в мусорную корзину.

Квиллер с Лори направились вверх по скатам, после чего обратно вниз, а вслед за ними, задрав хвосты, шествовали кошки. Не успела она сесть, как сиамская чета оказалась у неё на коленях.

– Мне хотелось бы приучить Юм‑ Юм гулять со шлейкой. С Коко в этом деле нет проблем, – сказал Квиллер.

– Просто дай ей возможность побегать в ней по дому, чтобы она к ней привыкла, – предложила Лори. – А ты знаешь, Квилл, что у тебя тут отличные условия пускать пузыри?

– Пузыри? – с удивлением переспросил он.

– Да, мыльные пузыри. Стоишь на лоджии и пускаешь их вниз к кошкам, а те подпрыгивают и стараются их поймать. Кошки будут рады без памяти.

– Хм. – Он задумчиво погладил усы. Если, чего доброго, пронюхают про это городские сплетницы, то на всех углах начнут трезвонить: «Мистер К. пускает мыльные пузыри! »

– Лучше всего, – продолжала Лори, – пускать мыльные пузыри через старомодную глиняную трубку. Они есть в магазине скобяных товаров в Уайлдкэте.

В этот момент Коко соскочил с коленей Лори и бросился к окну, откуда лилось звонкое кюи? кюи? кюи?

– Это кардинал, – произнесла Лори.

– Приятель Коко.

– Они как два аристократа.

– Да, и ведут себя словно на встрече двух королей. В саду полно других птиц, но почему‑ то Коко выбрал именно кардинала. Не знаю, может, кота привлекли его царственные манеры или приглянулся красный цвет.

– Ученые высказывают противоречивые точки зрения по поводу того, различают ли кошки цвета. Лично мне кажется, что они ощущают цвет. Различные окраски вызывают у них различные ощущения.

– И мне так кажется, – поддержал её Квиллер. – У Коко развито гораздо больше ощущений, чем предусмотрено пятью органами чувств. Он удивительно одаренное существо.

– Послушай, что я тебе скажу. У меня есть пожилая тётка, которая несколько лет назад совсем потеряла зрение, но она до сих пор различает красный цвет. Она говорит, что ощущает его! И ей нравится носить красное. Она считает, что этот цвет дает ей энергию.

– Я был бы не прочь с ней встретиться. Пожалуй, она могла бы подкинуть мне интересную тему для колонки… Как насчёт стакана сидра. Лори?

– Нет, спасибо, Квилл. Давай почту, и я пойду. Меня ждёт приходящая няня.

Немного спустя, когда Квиллер ставил подписи на сорока семи письмах, к амбару подкатил чёрный фургон с золотистыми буквами на боковых панелях, из которого выскочил светловолосый молодой верзила. Открыв двери заднего входа и увидев на плечах молодца огромный, свернутый цилиндром бумажный тюк шести футов в длину и порядка ярда в диаметре, Квиллер с облегчением – а как же иначе? – вздохнул. Фран Броуди показывала тяжелоатлету, куда идти.

– Это Шон, наш первоклассный монтажник. – Она представила его Квиллеру.

– Привет, – произнёс гигант с добродушной улыбкой.

Фран проводила его через кухню в большую прихожую, расположенную на четырехэтажной высоте, и велела сложить тюк у лестницы. Опустившись на колени, словно Атлант под тяжестью неба, он скинул груз с плеч. После чего встал на ноги и стал глазеть на лоджии, треугольные окна и камин с тремя трубами.

– Во сколько же обошлась такая работенка? – воскликнул изумленный великан. – Вот это да!.. И здесь повесился тот самый парень?

– Шон! – резко оборвала его Фран. – Принеси коробку с инструментами, планку с крючками и веревку. – И, обратившись к Квиллеру, добавила: – Я хочу развернуть и посмотреть гобелены здесь. Сейчас наступит момент истины!

Рулон развернули, и гобелен величиной со стенку расстелили на полу.

– Красиво! – воскликнул Квиллер.

– Великолепно! – подхватила Фран.

– Обалдеть можно! – покачав головой, сказал Шон. На полотне было изображено стилизованное дерево, усеянное яркими красными яблоками величиной с баскетбольные мячи. Крупные стежки придавали им объёмность.

– Они совсем натуральные. Так и хочется их сорвать, – заметил Квиллер.

– А тебе не кажется, – произнесла Фран, – что художнику удалось замечательно передать, какие они сочные?

– Ну вы, ребята, малость того, – воскликнул монтажник. – По мне, так важно только одно: эта штуковина весит целую тонну.

Сиамская чета, сидевшая на верху камина и следившая за происходившим внизу, от комментариев воздержалась.

– Итак, этот гобелен, – начала объяснять Фран, – будет свисать с перил верхней площадки и, обращая взгляд сначала на себя, уводить его в космическую высоту радиальных балок и треугольных окон. К тому же он придаст тепла и яркости помещению, в котором полным‑ полно дерева и в избытке свободного места. Ты со мной согласен?

– Йау! – ответил Коко.

– Отлично, Шон, – сказала Фран, – сворачивай его вновь и тащи наверх.

– Без лифта?

– Он тебе ни к чему.

К верхним перилам прибили планки, а к ним прикрепили гобелен, после чего с помощью веревок стали медленно его разворачивать и спускать вниз.

– Надеюсь, он не упадет и не пришибёт кошек, – ухмыльнулся монтажник.

– Если это случится, – сказал Квиллер, – считай, что ты покойник.

– Со вторым гобеленом не будет такой мороки, – утешила Шона Фран. – Он будет висеть на пустой стенке каминной трубы, обращенной к прихожей, да и по размеру он немного меньше.

– Почему бы туда не повесить эту громадину? – осведомился Шон.

Вновь развернули и расстелили на полу гобелен, но на этот раз с изображением птиц на фоне листвы.

– Йау. – Положительно оценив его, Коко спрыгнул с камина на пол.

На гобелене были изображены птицы, обитающие в Мускаунти. Они порхали среди ветвей и у самой земли, раскачивались на верхушках травы, пили цветочный нектар и распевали песни. Кот целеустрёмленно прошествовал по полотну и, остановившись у птички с чёрной головкой и красной грудкой, стал её обнюхивать.

– Потрясающе! – воскликнул Квиллер.

Фантастический пейзаж с птицами вскоре водрузили на место, и после традиционных охов и ахов Фран взглянула на часы:

– Мне пора. Сегодня у мамы день рождения, и мы с отцом пригласили её на обед. Когда ты едешь в Локмастер, Квилл?

– После похорон.

– Желаю хорошо провести время на скачках. Только не спусти там все деньги.

Квиллер был рад, что их общение не затянулось. Ему хотелось побыть дома, спланировать предстоящую поездку и продумать, что взять с собой. Вместо двух старых чемоданов, которых он лишился во время одного несчастного случая, Квиллер теперь обзавелся новой сумкой – ультрасовременной, из нейлона, с кожаными ремнями, окантовкой и куда большим числом карманов и отделений, чем ему требовалось. Старые чемоданы из искусственной кожи, потертые и изношенные, были ему верными спутниками во времена его скромного достатка. Но Полли сказала, что они его срамят. А он сказал, что зато их легко собирать: бросил в них вещи – и дело с концом.

После обеда, когда он, положив обновку на кровать, открыл её и стал изучать, Коко забрался в двойное отделение, а Юм‑ Юм оккупировала место у ручки. Квиллер оставил их там спать, а сам устроился внизу почитать очередной выпуск «Локмастерского вестника».

Оказалось, что длина заезда на скачках немногим более двух миль и что проходить они будут на природной равнине, окруженной небольшими холмами, откуда всё представление видно как на ладони. Тех, кто придёт на скачки первый раз, инструктировали, как пользоваться таблицей, в которой значились имя лошади, вес жокея, имена владельца, тренера и жокея, цвет костюма жокея, масть, пол и возраст лошади, а также имена её родителей. Этих подробностей для Квиллера было более чем достаточно.

В таблице его заинтересовал только один пункт: в заезде, в который были допущены непрофессионалы, значился некий Робин Стакер. Кажется, Стакер была фамилия дамы, которая играла королеву Екатерину? В письме Ван Бруку она упомянула, что собирается купить ботинки для Робби, Лошадь, согласно таблице, принадлежала В. Чейзу Амбертону. Тренером был С. В. О'Хара. Звали лошадь – при этом Квиллер задумчиво погладил усы – Сын Кардинала.

ВОСЕМЬ

Похороны, которые состоялись в пятницу утром и на которых членов Театрального клуба можно было по пальцам перечесть, были событием вдвойне трагическим – вдвойне, потому что большинство присутствующих видело в покойном не только самоубийцу, но и убийцу. Хотя об этом никто словом не обмолвился, недвусмысленные намеки священника, встреченные понимающими взглядами прихожан, говорили сами за себя. Упорно отказывались верить слухам лишь Ланспики и Фран Броуди. И только Квиллеру, Хикси Райс и шефу полиции была известна правда. Броуди на похороны пришёл не в форме полицейского, а в кильте и берете и по просьбе Квиллера играл на волынке погребальную песнь.

– Это если и не снимет подозрений, то, по крайней мере, ослабит их, – сказал Квиллер шефу полиции.

Хикси отвела Квиллера в сторону и запальчивым тоном произнесла:

– Это просто ужасно! Почему полиция не положит конец этим подозрениям? А ты, Квилл, неужели ты ничего не можешь сделать?

– С момента преступления прошла всего неделя, Хикси. У полиции есть информация, которая мне недоступна. И ко всему – у них компьютеры.

– Но ты ведь раскрыл убийц Фитча, утерев нос полиции. И нашёл убийцу в музее, когда никто понятия не имел, что имело место убийство.

Квиллер задумчиво потирал усы. Ему не хотелось признаваться, что если говорить о былых заслугах, то они прежде всего принадлежат пытливому нюху и кошачьим инстинктам Коко. О невероятных способностях кота знали только его ближайшие друзья, и было бы лучше, если бы остальные остались в неведении.

– Я это обдумаю, – пообещал он Хикси.

Он размышлял об этом, пакуя бинокль и смокинг для предстоящего уикенда. И надеялся, что всё само собой образуется, как только он выедет из Пикакса. Для котов он прихватил с собой их любимые консервы и витаминные капли, любимую тарелку и плошку для воды, гусятницу, которая служила им туалетом, и про запас немного песку. Для сиамской четы это была первая поездка в гости, и Квиллер побаивался, как бы они там чего не выкинули, но Коко охотно запрыгнул в перевозочную корзину, что уже само по себе было обнадеживающим знаком, и принялся измываться над Юм‑ Юм, пока та не последовала его примеру.

Дорога, ведущая от Тривильенской тропы на юг, пролегала среди картофельных ферм и овцеводческих ранчо, откуда, как всегда, разило такой вонью, что пассажиры на заднем сиденье пришли в волнение. Когда они подъезжали к городу, Квиллер обратил внимание на фамилию Катлбринк, которая то и дело мелькала на почтовых ящиках, и вдруг заметил знак:

Добро пожаловать в Уайлдкэт

Население: 95 человек

Через несколько сот футов показался ещё один знак – не иначе как Катлбринки любили пошутить:

Вы проехали Уайлдкэт.

Слегка притормозив, Квиллер медленно и осторожно развернулся в обратную сторону. Дело в том, что всякие резкие толчки, будь то остановка, любой поворот или начало движения, вызывали у Юм‑ Юм приступ тошноты, о чём она, если успевала, громко предупреждала. Вернувшись к перекрёстку при въезде в Уайддкэт, он вычислил, где находятся четыре расположенных рядом заведения: полуразрушенный бар, заброшенная автозаправка, развалины старого амбара и обветшалое от времени деревянное строение с вывеской:

Магазин скобяных товаров Катлбринк

Основан в 1862 г.

По всей видимости, окна в нём мыли последний раз к столетней годовщине магазина, а стены снаружи не красили с начала века. Что же касается товаров, которые через грязные стекла едва можно было разглядеть (пыльная конская упряжь, приводные ремни вентилятора, цемент для крыш в жестяных банках), то они, похоже, с тех пор как их там бросили, так никому и не приглянулись.

На обшитом кровельным железом потолке висела пыльная маломощная лампочка, а на щитовом полу, посеревшем и поизносившемся от времени, напротив кассы и табачного прилавка образовались вмятины. В тени можно было разглядеть восседавшего на бочке мужчину, у которого были пышные соломенно‑ белые усы и такого же цвета торчавшие из‑ под рабочего колпака пряди волос.

– Славный денёк, – произнёс он высоким, пронзительным голосом.

– Славный, славный, – отозвался Квиллер, – и вообще сентябрь в этом году очень хорош, правда, через пару дней обещают дожди. – Он уже давно усвоил, что разговор о погоде в Мускаунти входит в правила хорошего тона.

– Дождя не будет, – заявил старик.

За разговором Квиллер внимательно изучал товары, стоящие на полках, прилавках и на полу: керосиновые лампы, ведра, рыбочистки, ручные фонарики, бухты провода, электрические лампочки, молочные фильтры, трубки из кукурузного початка… но только не глиняные трубки.

– Может, помочь? – осведомился старик, не сдвинувшись с места.

– Нет, спасибо, я просто зашёл поглядеть.

– Законом это не запрещается!

– У вас удивительный ассортимент товаров.

– М‑ да.

Здесь были гвозди на вес, цепочки на метраж, спички, проволочные крючки для пальто, какие‑ то штуковины, называющиеся изогнутыми кольцами, навесные петли для пуговиц, рабочие перчатки и звонки.

– Видал я интересные магазины, но такой, как этот, в первый раз, – по‑ дружески заметил Квиллер. – Сколько же ему лет?

– Да старше меня будет!

– Это вы Катлбринк?

– Тут все Катлбринки.

Квиллер, изображая бесцельный интерес, продолжал вести поиски. Нашлись тут резиновые сапоги, стальные пружины, плунжера, просмоленная парусина, ещё один вид приводных ремней для вентиляторов, солевые брикеты весом в пятьдесят фунтов, кости – приманка для кроликов, укропный уксус, патроны… но вновь никакого намека на глиняные трубки. Изучая губку, которая, согласно ярлыку, хорошо смывала навоз, Квиллер спросил:

– Это стоящая вещь?

– У вас есть корова? – ответил Катлбринк вопросом на вопрос – Это чтоб мыть ей вымя.

– Пожалуй, это вполне сгодится для мытья машины, – заметил Квиллер, хотя на самом деле приглядел её для чистки кошачьего туалета.

На это старик пожал плечами и закачал головой: чего только не придёт в голову горожанину.

– Вы из Пикакса? – осведомился он.

– Да, с недавних пор я там живу.

– Я так и думал.

Растворитель краски. Козий корм. Фитили. Колёсная мазь. Лезвия для бритв. Битуминозный известняк. Ещё один вид рабочих перчаток.

– Похоже, у вас есть всё на свете, – заметил Квиллер.

– Да. Все, что человеку нужно. Никаких безделушек.

– А нет ли у вас случайно глиняных трубочек для мыльных пузырей? Я был бы не прочь приобрести их для своих малышей.

Старик поднялся с бочки и поковылял в другой конец магазина. Неуверенно взобрался на шаткую лестницу, достал с верхней полки доживавшую свой век картонку и таким же неуверенным шагом спустился вниз.

– Поражаюсь я на вас, – с восхищением произнёс Квиллер. – Как вы ловко умудряетесь находить вещи!

– Да они никогда и не теряются.

В картонке лежала дюжина глиняных трубочек, которые первоначально были белыми, но уже посерели от пыли.

– Отлично! Пожалуй, я их возьму.

– Все нельзя – нечего будет продавать, – заявил Катлбринк.

– Ну а если, скажем, штук пять?

– Так и быть, берите четыре.

Квиллер заплатил за четыре трубочки, губку и укропный уксус, и хозяин магазина на допотопном кассовом аппарате, к которому была прицеплена табличка «Куплю браунинг», пробил чек. После чего вернулся на бочку, а путешественники продолжили свой путь.

За пределами Мускаунти на смену каменистым пастбищам пришли зелёные холмы. Это была территория славившегося охотой Локмастера; за окном извивались протянувшиеся на много миль заборы; тут и там на холмах возвышались роскошные амбары и конюшни. Наконец показался ресторан «Конь‑ огонь» с шикарными автомобилями на стоянке, после чего шоссе превращалось в главную улицу города – Мейн‑ стрит.

В прошлом веке богатые судостроители и магнаты‑ лесоторговцы для всеобщего обозрения и восхищения стремились выстроить себе особняки на главной городской дороге. Чтобы перещеголять друг друга, они возводили дома величиной с гостиницы и щедро украшали их башенками, балкончиками, верандами, скруглёнными окнами, консольными крышами, а также узорчатыми коньками и цветными стеклами.

Однако с годами сменились и ценности. Теперь в этих домах сдавались дорогостоящие меблированные комнаты с первоклассным питанием и обслуживанием или же располагались юридические конторы и страховые агентства. Одно из таких импозантных зданий занимало похоронное бюро, другое было превращено в музей, в третьем помещалась фотостудия Бушленда. Получив дом в наследство от родных Вики, Бушленды обустроили его как для проживания, так и для бизнеса. Это было массивное трехэтажное каркасное строение с возвышающейся на юго‑ восточном углу круглой башенкой.

Квиллер заехал к нему с торца под козырек и остановился у двери.

– Вот мы и прибыли! – сообщил он своим спутникам. – Надеюсь, ближайшие сорок восемь часов настроение у вас не испортится. Если будете паиньками, то можете попасть на страницы блестящего журнала.

Ответа не последовало. Уж не заснули ли они? Он обернулся: пристально и напряженно на него таращились две пары голубых глаз. Казалось, кошкам было известно нечто такое, чего не знал он.

Оставив сиамскую чету в корзине в машине и прихватив с собой дорожную сумку, Квиллер подошёл к двери и позвонил в звонок. Вскоре на пороге появилась Вики в фартуке шеф‑ повара.

– Прошу прощения за ранний приезд, – извинился Квиллер. – Я подумал, неплохо бы ещё и город посмотреть.

– Отличная мысль! – воскликнула хозяйка. – Заходи же. Буши сейчас проявляет пленки в мастерской, его тревожить нельзя, а я пыхчу над пирогом, но твоя комната тебя ждет. Можешь подняться прямо туда. Мы выделили тебе нашу самую шикарную комнату для гостей в юго‑ восточной части дома. Кошек можешь разместить по соседству. Я знаю, они привыкли иметь личный угол.

– Честно говоря, я предпочёл бы держать их при себе, – ответил он. – В незнакомой обстановке надо за ними приглядывать.

– Как тебе будет удобно, Квилл. Чувствуй себя как дома.

Он медленно прошёлся по просторному холлу и поднялся по широкой лестнице, с восхищением разглядывая резные деревянные панели, вмонтированные в стены светильники, которые из керосиновых были переделаны в электрические, фамильные портреты в овальных рамках, переливающиеся, как драгоценные камни, витражи. Комната для гостей окнами выходила на улицу и имела полукруглую, выступающую наружу стену, служившую основанием башенки. Внутри было всё необходимое, чтобы гость во время своего недельного пребывания чувствовал себя по‑ домашнему уютно: кровать с балдахином, письменный стол, стулья, кресла с высокими массивными спинками и подлокотниками, туалетный столик, высокий комод, сундук для одеял и множество ярко‑ красных восточных ковриков. Каждая вещь была фамильной, и, несмотря на их стилевое несоответствие, вместе они создавали в комнате гостеприимную атмосферу. У выступавшей наружу стены стояли стулья вокруг круглого стола, на столе – ваза с глянцевыми яблоками и блюдо с конфетами‑ горошком, а также журналы по фотографии и конному спорту. Здесь также лежали последние выпуски еженедельного четырехстраничного бюллетеня, так называемого «Собеседника конюшего», с новостями и слухами из области скачек, издаваемого С. В. О'Хара под редакцией Лизы Амбертон.

Квиллер взял с блюда красную конфетку – единственный цвет, который вызывал у него доверие, – и спустился вниз за корзиной с кошками. Когда же наконец её обитателей доставили в комнату, они осторожно из неё вышли и тут же забились под кровать, откуда больше не вылезали.

– На будущее хочу вас предупредить, – сказал он, обращаясь к кровати, – ваше место на широком стуле. Плошка с водой и туалет в ванной. А я отправляюсь гулять.

Квиллер зашёл на кухню, где Вики для выхода пара натыкала букву «Z» в корке каждого из двух яблочных пирогов.

– Интересно, что значит эта «Z»? – полюбопытствовал он. – Или, может, это перевёрнутая на бок «N»?

– Сама не знаю, – ответила Вики. – Так всегда делала мама, поэтому так же делаю я. Ну, как ты устроился?

– Замечательно. Комната с виду очень удобная. У вас тут настоящая коллекция антиквариата, да и только.

– Все вещи переходили от поколения к поколению по наследству. Не знаю, хорошо это или плохо, но каждая из них добавляла что‑ то своё. Дом был построен при моей прабабушке Инглхарт. А бабушка Инглхарт сейчас живёт на третьем этаже. Мы зовём её просто бабушкой. Хочешь прокатиться по городу?

– Нет, предпочитаю пройтись пешком. Куда мне для начала направиться?

– Можешь спуститься вниз к зданию суда, а дойдя до Четвёртой улицы, повернуть направо. Там находятся все крупные магазины. Улица упирается в речку. Прежде на её берегах находились лесопильные заводы и корабельные верфи. Теперь же на одном берегу раскинулся Инглхарт‑ парк, а на другом – дома‑ совладения.

– А книжная лавка у вас есть?

– Третий дом по счёту за городским клубом. Там ещё чугунные решётки на витринах. Во времена Первой мировой войны в том здании находилась птичья фотостудия дедушки Буши.

Квиллер с удовольствием бродил по незнакомым улицам и разглядывал достопримечательности; выстроившиеся вдоль ведущей вниз улицы дома поражали своими огромными размерами и архитектурным убранством, детали которого были подчеркнуты двумя или даже тремя различными тонами. В сравнении со строгостью особняков Пикакса здешние строения выглядели особенно пышно. Он отыскал дом с чугунными решетками и купил книгу по искусству верховой езды. Хотя там продавались преимущественно подержанные книги, «Города собратьев по преступлению» среди них не оказалось. В антикварной лавке он нашёл коллекцию гравюр и эстампов и приобрёл гравюрку кита.

Большинство магазинов Локмастера были ориентированы на конный спорт и извлекали из этого приличную прибыль. В «Эквусе» торговали продукцией для мужчин. В «Таки‑ так» продавали свитера, водолазки, афиши с символикой скачек. В «Фокстротери» все товары, начиная с носовых платков и кончая подставкой для дров в камине, имели конную или лисью тематику, но всё это не вызвало у Квиллера никакого интереса. И тут он увидел публичную библиотеку!

Как и библиотека в Пикаксе, она была построена по типу греческого храма – такие же классические колонны, те же семь ступенек вверх и такая же пара причудливых фонарей. Он вошёл внутрь, ожидая увидеть в вестибюле написанную мелом на доске цитату из Шекспира, но обнаружил лишь бюллетень о новых поступлениях видеофильмов. Спросил, где можно найти заведующую библиотекой Ширли, подругу Полли.

– Миссис Коркоран в своём кабинете в мезонине, – ответил ему служащий.

И лестница в библиотеке была построена по тому же проекту, что и в Пикаксе, и застеклённый кабинет того же расположения, и за таким же столом, как у Полли, сидела такая же женщина‑ библиотекарь. Седеющие волосы, приятная внешность, строгий костюм и фигура шестнадцатого размера.

– Я крестный Бутси, миссис Коркоран, – представился Квиллер.

– О, так, значит, вы Джим Квиллер, – воскликнула она. – Полли столько о вас рассказывала. Пожалуйста, присаживайтесь. Как поживает Бутси?

Квиллер выдвинул стул – разумеется, такой же добротный, из лакированного дуба.

У этого красавца ненасытное брюхо. Полагаю, что через несколько лет он станет размером с пони.

– Его мать и братья‑ котята тоже поесть не прочь, но это нисколько не сказывается на их весе. Мне бы так! Вы будете на скачках?

– Да, рискну посетить сие зрелище. Я остановился у Бушлендов,

– Вам там будет хорошо, На свадьбу моего сына Буши был приглашен как официальный фотограф. Жаль, что вы не приехали с Полли. Мы прекрасно провели время. Я как раз получила альбом со свадебными фотографиями. Не хотите ли взглянуть?

– Почему бы нет, – с искренней заинтересованностью произнес он, хотя как раз свадьбы вместе со свадебными фотографиями совершенно не выносил.

Миссис Коркоран открыла альбом на странице, где молодая чета стояла у алтаря и давала обет.

– Вот наши дети, Дональд и Хейди. Ну чем жених не красавец? Он закончил школу юристов и служит у Сомерсов в конторе «Бент энд Фрикл». Хейди – очень милая девушка, врач‑ диетолог. Отец у неё биржевой маклер, а мать – психиатр. Вот они идут в нашу церковь… А здесь с ними родители, очень гордые своими детьми… А здесь гости… Этой даме посчастливилось поймать букет…

Квиллер из вежливости взглянул на снятые скрытой камерой фотографии гостей, сопровождая каждую из них приличествующим случаю замечанием.

– А этого парня я знаю, – сказал он, указывая на мужчину с пепельными волосами. – Он репортер в газете «Всякая всячина».

– Да, это Дейв Ландрум. Один из друзей Дональда по гольфу.

Вдруг Квиллеру на глаза попалась фотография Полли. На ней было потрясающее голубое платье, которое он никогда не видел. И танцевала она с каким‑ то рыжебородым типом. Вид у неё был как никогда счастливый. Не иначе как Полли вместо своей наперсточной дозы хереса хлебнула изрядную порцию шампанского. С этого момента интерес к альбому у Квиллера возрос. Вот опять она! На этот раз за столом, ведёт с бородатым дружеский разговор. На нём зелёная в клетку спортивная куртка, которая выглядит крайне неуместно.

– Кто этот парень с бородой? – как бы невзначай спросил Квиллер и, чтобы как‑ то оправдать свой вопрос, добавил: – Жутко знакомое лицо.

– Один из друзей Дональда по скачкам, – ответила библиотекарша. – Разве их всех упомнишь? Наверное, вы по дороге к нам обратили внимание на красивые лошадиные фермы.

– Говорят, свадебное празднество продолжалось утром в ресторане «Конь‑ огонь»? – беспристрастным тоном продолжал допытываться Квиллер.

– Нет, куда там! Мы все так устали. У молодых медовый месяц начался в девять вечера, а остальные, как полные идиоты, торчали до тех пор, пока не закрылись бары. Я так рада, что мне больше не надо никого ни женить, ни выдавать замуж.

– Может, ради смены впечатлений приедете с мистером Коркораном к нам с Полли в Пикакс, и мы пообедаем вместе? В какой‑ нибудь из уикендов в разгар золотой осени.

– С удовольствием. Полли рассказывала о вашем яблочном амбаре, к тому же я хочу поглядеть, как вырос мой маленький Бутси. Как вы считаете, он меня вспомнит?

Квиллер отправился в обратный путь, но теперь архитектура Мейн‑ стрит его не увлекала. Из ума у него не шел тот рыжебородый в клетчатой куртке. Уж не с ним ли Полли завтракала в «Коне»? И не он ли вогнал её в краску в понедельник во время того загадочного телефонного разговора? Нет, Квиллер вовсе не ревновал, ему просто было любопытно. Полли отличалась консервативным вкусом и таких, как этот тип, всегда сторонилась: бородатый, пёстро одетый, и к тому же… завзятый лошадник!

Когда Квиллер вернулся домой к Бушлендам, фотограф уже вышел из своей мастерской.

– Как ты нашёл наш городок? – спросил Буши.

– Выглядит процветающим.

– Сейчас идёт напряженная работа – все готовятся к скачкам.

– Сколько у меня времени, чтобы принять душ? По дороге я заехал в «Катлбринк», и теперь у меня такое ощущение, будто на меня осела пыль веков.

– Понимаю. Не торопись. Гости придут не раньше шести, а переодеваться тебе вовсе ни к чему. У нас будут Кип и Мойра Мак‑ Дайармид. Кип – редактор «Вестника». И Вики пригласила Фиону Стакер, игравшую в вашей пьесе в Пикаксе.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒