Мария Луиза Фон Франц 4 страница

Смерть короля и следующее за ней время правления льва, олицетворяющего власть и престиж – ситуация архетипическая, поэтому мы видим образы львов около престолов и существуют люди, называющие себя «львы Иуды», поскольку они олицетворяют принцип власти.

Лев не только негативен, у него две головы. Согласно египтянам, одна его голова смотри на смерть, вторая – на возрождение; лев – древний символ воскрешения. Он олицетворяет летнюю жару, в астрологии - летнее солнцестояние, свет и страсть, обновление. В «Mysterium Coniunctionis» Юнг делает акцент не только на аспекте силы, но говорит, что лев также часто олицетворяет сексуальное желание. Можно сказать, что лев представляет любое горячее страстное желание, будь то секс или власть. Юнг приводит много примеров, в частности говорит о зеленом льве в алхимии, который связан с Венерой, представляющей сексуальный импульс, сексуальное желание и его страсть, и это положительный аспект льва. Но всякий раз, когда появляется лев, мы знаем, что личность сталкивается с сильными, страстными побуждениями, желаниями, страстями и аффектами, которые сильнее, чем Эго.

Также лев может олицетворять ярость. В моей практике женщине, которая была терзаема яростью в отношении члена семьи, часто снился сон о том, как она должна была сдерживать дверь комнаты, в которую ломиться лев. В этом не было ни власти, ни секса, просто потрясающий животный аффект. Как царь животных он представляет собой очень мощный драйвер такого рода. Если человек утратил свой религиозный руководящий центр, он дезинтегрируется, и его части легко становятся жертвой таких аффектов, как секс, власть и другие побуждения и желания. Это междуцарствие, время, когда доминировавший идеал или символ мертв, а вокруг змеи и львы. Это момент, когда личность захлестывает алчность. Тем не менее, Лев - это нечто очень живое, и в случае болезни человек иногда ужасно рад, если он проявляет какое-то честолюбие или сексуальное влечение или влияние, потому что именно там находится жизнь.

Часто за состоянием крайней апатичности, пассивной меланхолии скрывается рычащий лев. Человек просто сидит, принимает таблетки и ничто в мире не имеет для него значения. Вы предлагаете ему то или это, он же просто в жесте отвращения отворачивает голову, все глубже и глубже погружается в депрессию и вы можете сделать довольно хорошее предположение, что — не всегда, но очень часто — такие люди безумно чего-то хотят и не могут признаться в этом даже себе. Они думают, что это безумие, и поэтому отодвигают свое желание в сторону, а потом, естественно, следует утрата значимости всего окружающего. Из снов обычно можно узнать, чего они так безумно хотят, и вдруг глубокая меланхолия обращается тотальной алчностью.

Очень опасно «выпускать» такую глубокую депрессию, так как это может привести к самоубийству. Когда аффект и алчность к жизни не могут быть реализованы немедленно такие люди могут совершить самоубийство. Ранее алчность даже не осознавалась, но будучи осознанной, а затем тотчас фрустрированной – лев не получает желаемого немедленно - это ведет человека к сведению счетов с жизнью. Поэтому очень опасно выпускать такого льва из черной клетки, на стадии мумификации. Тем не менее, если вы можете преодолеть этот кризис, то у Вас в распоряжении буквально появляется жизнь, которой не было ранее. Существует сильный жизненный драйв, и Вам есть над чем работать; есть живая личность, которая страстно движется к желаемому. Теперь речь идет о том, как интегрировать льва, чтобы он не уничтожил все вокруг себя, и укрощение льва стало бы следующим шагом в трансформации. Вот почему алхимики говорили: «Когда придет лев, необходимо взять меч и отсечь ему лапы» иначе он захватит и разорвет все; лев должен быть приручен и подавлен.

Вкратце это то, что психологически олицетворяет лев. Можно сказать, что там, где есть жизнь, есть и лев, или же на каждом сокровище лежит охраняющий его дракон, или же змеи овиваю клад – везде, где есть источник воды жизни, есть и лев, охраняющий его. Вы не сможете приблизиться к Самости, к смыслу жизни, не пройдя по лезвию бритвы, рискуя свалиться в алчность, тьму, теневой аспект личности. Человек может даже не подозревать о том, что иногда нужно «впадать» в тень, ведь иначе ее нельзя ассимилировать. Поэтому люди не любят аналитиков, ведь часто в процессе анализа хороший-прехороший мальчик или «ручная» маленькая девочка дома становится абсолютно невозможным. Почему? Потому что они временно становятся львами и змеями. Они хватают то, чего хотят, устраивают сцены, творят все зловредное, что только могут и люди потом говорят: «и это результат того, что мы отправили их в анализ! ». Но жизнь не может идти дальше без спуска в глубины. Король не возродиться, если прежде не ляжет на львиную кровать и не распадется на части (дезинтегрируется) на один день. Люди, обладающие страстными желаниями, но не признающие их в себе, натомись стремящееся загнать себя в рамки «хорошего и правильного» просто впустую расходуют свою жизнь.

Итак, лев должен быть освобождён а затем разрушен, его лапы должны быть отрублены. Лев – это ужасающая вещь, и его нужно встретить во всей полноте его аспектов. Но в нашей сказке – и потому для меня этот мотив остается под вопросом, как и вся сказка – здесь мальчик должен украсть воду жизни у льва, пока он спит с закрытыми глазами. Он должен быстро забрать воду, чтобы лев не проснулся. Сам мальчик не противостоит льву. Сейчас мы не будет делать никаких умозаключений относительно того, хорошо это или плохо, мы вернемся к этому вопросу когда раннеперсидская параллель нашей сказки покажет, как оценить эту историю.

Теперь рассмотри загадочный мотив спящего с открытыми и просыпающегося с закрытыми глазами льва. Когда у страстной, алчной натуры открыты глаза, она смотрит на внешний объект. Когда у моего льва открыты глаза, и о лев власти, то он ищет высокую должность, когда он лев секса, то он ищет желаемого партнера; когда глаза моего льва открыты и смотрят на внешний объект – он олицетворяет то, что мы называем «слепой страстью»! Страсть слепа, жадность слепа, и человек движимый ими с головой нырнет в западню. Вот почему, например, Юнг говорил, что самое худшее, что может случиться с женщиной, а именно, если ее властный замысел удастся. Если замысел расстроится, все в порядке, но если она получит, чего хочет, ей конец, и то же самое касается мужчин. Если человек хочет быть вожаком – пусть будет! Это худшее, что вы можете сделать со своим львом, потому что лев, смотрящий на внешние объекты действительно спит, то есть глубоко бессознателен, и, в некотором смысле, полностью слеп.

У каждой страсти есть символический аспект. Лучше всего Вы увидите это на примере людей, чьим предметом вожделения являются деньги. Они редко хотят реальных денег, деньги для них это что-то символическое. На деньги проецируются полнота жизни, или свободы, или власти. " Если бы у меня были деньги, мне бы не пришлось подчиняться социальным обязательствам и условностям. ” Или они проецируют безопасность на деньги - там, где ее нет - и именно поэтому они так увлечены ними. То же самое можно сказать и о сексуальной страсти, поскольку «объект, однажды полученный, отвергается». Не в этом дело! Так кажется только на первый взгляд! Здесь определенно есть символический подтекст, как в неврозе Дон Жуана, который всегда ищет мать или идеальную женщину. Переспав с такой женщиной, он обнаруживает, что тайны, которую он искал – нет, и устремляется к следующей женщине, поскольку на самом деле ищет нечто символическое.

Поэтому мы можем сказать, что когда страсть закрывает глаза, она становиться осознанной, это означает, что она может видеть внутренний объект страстного желания, может смотреть внутрь реального объекта и видеть его символический смысл, тогда обретается настоящее золото. Страсть бодрствует, но обращена вовнутрь и внешнему наблюдателю кажется спящей. Когда Вы перестаете жаждать внешних вещей, она меркнет и становиться тихой. Мальчик в нашей истории сам не противостоит льву, но забирает воду жизни, когда лев кажется спящим, и это означает, что когда у льва открыты глаза он находиться в состоянии слепой алчности и не замечает, что его величайшая ценность украдена.

Отделить поток жизни от алчности означает понять, что человеческое бытие ищет не желаемого объекта, а воду жизни: его действительная цель быть живым во всей полноте смыслов этого понятия. Алчность - это нечто слепое, что с таким же успехом может быть исключено из общей картины. Мальчик пробирается мимо льва и оставляет его, когда же лев просыпается – мальчик набрал воду, его уже и след простыл, слишком поздно что-то предпринимать!

Возможно, это несколько феминный способ действия; герой просто вступил бы в схватку и поборол льва, как, например, поступил Геркулес. Здесь же идея состоит в том, чтобы не соприкасаться со львом как своей частью. Я думаю, что этот трюк – не вступить в схватку со львом, просто обмануть его – открывает лазейку для возвращения ведьмы. Это слишком дешево, слишком просто – одурачить страсть, прошмыгнув у нее под носом. Есть люди, которые на определенном этапе анализа сталкиваются с диким, страстным переносом на своего аналитика, и они не привносят это в анализ не желая «получить по голове». Если они проявятся как лев, то «получат по голове», и поскольку они не любят испытывать боль, они умело прячут своего льва в кармане и никогда не показывают его. Это означает, что они никогда не признаются в своем страстном переносе. Женщины используют для этого своего Анимуса. Они говорят: «О, я знаю, что он не влюблен в меня и мне следует быть разумной» или «Мой аналитик женат» и находят еще тысячу объяснений. Они никогда не выпускают льва, а потом говорят (и никто не может отрицать этого): «я знаю также, что главная цель моего аналитического процесса - это не любовная связь с аналитиком, мне говорит об этом символика моих снов, так зачем мне в это ввязываться? ». Они стремятся добыть воду жизни, обманув льва, и это им удается в определенной степени.

если здесь нет настоящей внутренней главной цели жизни то такой обман будет вполне успешен; тогда можно просто оставить страсть, так сказать, в стороне. Но, несмотря на это, процесс страдания пропущен. Если человек сталкивается со львом, даже зная заранее, что в конце концов его придется убить, он проходит через определенные вещи, которые иначе упускаются. Потому что мучиться от страсти – наполненный смыслами, но неприятный процесс, и именно поэтому некоторые люди пытаются отвлечь ее, заранее зная, каким будет результат. Используя кулинарную метафору, можно сказать, что эти люди лишают себя определенного жара, который, будучи «подброшенным в топку», «приготовил» бы их лучше; поэтому они остаются немного «сырыми» внутри.

Но вернемся же к нашей истории: мальчику удается одурачить льва, умыкнуть воду жизни прямо у него из-под носа пока тот спит с открытыми глазами. Так ему удается создать колодец с серебряной водой во дворе дома, где он живет со своей сестрой. Но старая ведьма приходит снова и обнаруживает, что ее козни не привели к смерти мальчика. И она снова вводит яд желания в разум младшей сестры и рассказывает ей о дубе, желуди которого серебряные в золотых скорлупках. Здесь желудь - символ, объединяющий противоположности серебра и золота, металлы Солнца и Луны. Если мальчик отломит веточку или прутик от волшебного дуба и воткнет во дворе, то на этом месте вырастет такой же волшебный дуб. Мальчик снова собирается в путь, приходит мудрый старец говорит ему, что необходимо взять лошадь и пойти к дубу. Старец наставляет мальчика, что ему следует внимательно следить за змеем и сломать ветку, только когда змей спрячет голову и уснет. Мальчик успешно справляется с заданием и далее следует третий эпизод с попугаем.

Поскольку мы усмотрели алхимический символизм в мотиве серебряной воды, то рассмотрим и дуб в аналогичном ключе. Связь мотивов дуба и источника отражена во второй части «Mysterium Coniunctionis» («The Paradoxa») Юнга. В ней Юнг рассуждает об алхимических и прочих комментариях относительно загадочной (вымышленной? ) эпитафии на предположительно античной надгробной плите некого Люция Агато (Lucius Agatho), найденной в эпоху Возрождения. Многие ученые пытались восстановить надписи таинственной гробницы и проецировали на них свои самые смелые фантазии. Один из них, Мальвасий (Malvasius), предположил, что Элия (Aelia) женщина из покоящейся в гробнице пары, была нечестивым духом, который был «заключен и прикреплен к дубу Юноны».

Гробница принадлежала Quintus Verconius Agathoni. Переводчики ошибочно сократили «Quinto» до «Qu» и читали это вместо «Querconius Agathoni», а затем слово «quercus», то есть «дуб» проецировалось на это имя. (То есть Квинт Верконий был насильственно переименован в Кверкония. ) Другой алхимик, делая акцент на имени мужчины, цитирует итальянское стихотворение о великом дубе, по его словам " представляющем мир элементов, посаженных в небесном саду, в котором Солнце и Луна распустились подобно двум цветам»:

В саду, украшенном чудесными цветами,

Выросли красная и белая розы,

В центре рос большой дуб,

Из которого возникли четыре солнца.

В латинском варианте сказано, что у дуба не только четыре солнца, подобные цветам, но также солнце и луна, произрастающие из него цветами.

Как указывает Юнг, это, вероятно, смутный отголосок идей античного философа Ферекида (Pherecydes), который интерпретировал весь мир как дуб, над которым была расстелена мантия, на которой были вышиты все существующие вещи, так что наш мир действительно является той вышивкой, которая простирается над мировым дубом.

Автором еще одного текста, в котором мы находим связь между дубом и источником является Бернард Тревизан (граф Марча и Треви, 1406-90). Он рассказывает притчу об адепте, который находит чистый родник, «бьющий из-под дуба», обложенный красивым камнем. Все это окружено стеной. Это — царская купальня, в которой он ищет обновления-возрождения. Старик, Гермес-мистагог, объясняет, каким образом Король построил эту купальню: он поместил в родник дуб, «расколотый пополам». Родник был обнесен толстой стеной и «сначала был обложен твердым, ярким камнем, а потом выдолбленным дубом». 12

Юнг указывает, что в этой притче нет Королевы. Вероятно, дуб заменяет Королеву и особо интересно, что он полый или расколотый и что в нем содержится резервуар или сосуд. Таким образом, дуб является олицетворением матери в двух аспектах: он олицетворяет материнский принцип и источник жизни. Царская купальня – это материнское чрево, матка, в котором Король обновляет-возрождает себя. Далее Юнг цитирует менее известные алхимические тексты, в большей или меньшей степени попавшие под влияние этой метафоры Тревизана.

Я думаю, что эта притча также повлияла и на нашу историю. Ранее мы видели, что отсутствие феминного, материнского элемента является проблемой в нашей истории, и источник, и дуб представляются олицетворяющими материнский символ, из которого исходит обновление. В отличии от источника, содержащего только феминный элемент, дуб вмещает оба, так как желуди серебряные и золотые одновременно, объединяющие противоположности солнца и луны, мужского и женского.

Итак, продвигаясь к более глубокому центру бессознательного, символы, которые должен принести брат, становятся все более и более значимыми и наполненными смыслами. Также существует страж мистического мирового дуба, символизирующего матку и место возрождения в бессознательном, змей, и в отличии от воды из источника, веточка дуба должна быть украдена, когда страж спит, спрятав голову, что является обычной позой для сна змеи (в отличии от льва, который в нашей истории спит с открытыми глазами). В третьем эпизоде попугай тоже спит, спрятав голову под крыло, что вполне нормально для птицы.

Кажется странным, что держащая желудь феминная чашечка золотая, а сам же более фаллический желудь - серебряный, из женского метала. Золото всегда символизирует наивысшую ценность, поэтому это может означать, что высшая ценность здесь – феминная чашечка. В любом случае, желудь символизирует объединение противоположностей.

Воровство веточки, когда глаза змеи закрыты, повторяет мотив отвлечения, в отличии от алхимических параллелей, где герою необходимо убить дракона. Здесь дракона или змея, которые мифологически идентичны, не нужно побеждать, но нужно перехитрить и взять желаемое в тот момент, когда чудовище спит. Таким образом, снова избегается конфронтация с глубинными элементами и духом бессознательного, и берется только «плод» бессознательного.

Это говорит нам о некой поверхностности, вероятно объясняющейся тем что герои сказки – дети и поэтому все повествование движется по смягченной, инфантильной линии; герой – символ обновления личности, но здесь он сам находиться в statu nascendi, на инфантильном уровне, и не вступает в реальную конфронтацию с более глубокими слоями бессознательного. Мудрый старец говорит, что такой поверхностный путь избавит нас от бед и нам стоит внять этому совету и не критиковать его. Мудро не вступать в конфликт там, где в этом нет нужды.

То же самое часто происходит и в аналитической ситуации, так как нет смысла будоражить более глубокие слои бессознательного, если сознание еще не готово. В таких случаях, как правило, существует естественная инстинктивная тенденция отклоняться в сторону или избегать конфронтации, к которой аналитик, конечно, не должен прислушиваться. Если анализанд склонен избегать определенных фундаментальных проблем, необходимо учитывать возможность того, что он не сможет противостоять этому более глубокому слою; и, следовательно, избегать конфронтации в данной ситуации - мудро.

Из работ Юнга мы знаем в какие «воды глубокие» ведет нас алхимический символизм. Это не что иное, как своего рода тайная, компенсаторная религиозная тенденция, которая относится к официальному христианскому учению, как сны относятся к индивидуальному сознанию, отчасти дополняя и отчасти компенсируя его. Поэтому, если бы проблема льва и змеи была поднята, это означало бы, что проблема нехристианского, языческого религиозного мироотношения была бы принята всерьез во внимание. Это не было констеллировано в Испании во время действия нашей истории. В исходной (персидской) версии нашей истории проблемы церковной доктрины не существовало, но история была изменена и адаптирована к ситуации в стране, в которой она рассказывалась.

Можно также сказать, что относительная мягкость и недраматический ход этой истории кое-что говорит нам о национальной психологической ситуации, в которой сказка возникла, а именно, что главный источник религиозного опыта содержится в католическом учении и католической церкви, и поэтому лежащие в основе языческие тенденции относительно депотенцированы, поэтому более фундаментальные слои бессознательного в нашей сказке не затрагиваются.

Ведьма все еще не удовлетворена и снова вливает яд желания в душу маленькой девочки: «Ну, у него еще обязательно должен быть попугай. Я знаю, он очень ценный, и тот, кто поймает его, будет богат всю жизнь, и твоему брату сейчас стоит отправиться за ним». На этот раз мальчика одолевают плохие предчувствия, он поминает, что эта задача слишком трудна для него и всеми силами пытается отказаться от нее, даже вступает в конфронтацию с сестрой: «Ты убьешь меня своим капризами, если будешь продолжать в том же духе! », но сестра настаивает. Мальчик уступает и отправляется на поиски, снова встречает мудрого старца и получает от него наставления. «Ты придешь» - говорит он – «в прекрасный сад с множеством удивительных птиц и деревьев, через некоторое время появиться прекрасный белый попугай и сядет на круглый камень» - здесь снова есть камень накрывающий колодец из притчи Тревизана – «и он повернется кругом и скажет: «Неужели никто не хочет меня поймать? Неужели здесь нет никого, кто схватит меня? Если я никому не нравлюсь, они должны оставить меня в покое, если я никому не нравлюсь, они должны оставить меня в покое». И тогда он положит голову под крыло, и ты сможешь схватить его, но не слишком быстро, потому что если ты схватишь его, прежде чем он глубоко уснет, то он улетит, и ты окаменеешь и останешься в том саду, как и все те, кто приходил туда прежде».

Все происходит в точности, как и сказал старец, но мальчик нервничает и становиться слишком нетерпеливым: он протягивает руку слишком рано – как только попугай начинает прятать голову под крыло, попугай улетает а мальчик становиться каменным.

Символ попугая очень важен, более детально мы разберем его позднее. На данный момент я только хочу сказать, что попугай, в некоторых арабских историях, является своего рода фигурой Гермеса-Меркурия, психопомпа, который говорит правду (хотя и довольно двусмысленно) и так приводит все истории к положительному концу.

Широко известна книга Tuti-Nameh («The Book of the Parrot», «Книга попугая»), существуют ее персидская и турецкая версии. 13 Это сборник арабских романов, похожий на «Восточные ночи». В «Тысяче и одной ночи» падишах хочет казнить Шахерезаду и она рассказывает ему истории каждую ночь дабы отсрочить свою смерть, пока падишах не привяжется к ней настолько, чтобы передумать казнить.

Tuti-Nameh это история молодого купца, который страстно влюблен в свою молодую жену, и они очень счастливы вместе, но потом он идет на рынок где продается попугай. Он говорит, что не может заплатить тысячу золотых монет за такую глупую птицу, но хозяин говорит, что его птичка даже Коран знает наизусть. На это купец спрашивает, что толку от птицы, которая не понимает смысла слов Корана, и даже если он повторяет молитвенные стихи, это не значит, что тому, кто слышит, что говорит попугай, следует молиться! Зачем ему давать тысячу золотых монет за такого попугая? Попугай всегда отвечает стихами «он начал кипеть, как море, и петь, как соловей» и он говорит: Я восхваляю Вас, Саид, слова Ваши - не бессмыслица, но это правильно в отношении других птиц и животных - не меня. Мое сердце заполнено до краев жемчужинами мудрости и драгоценными камнями познания истины, даже будущее известно мне, и даже сверхъестественное понимается моим разумом. Тот, кто последует моему совету, идет по пути счастья». И затем он говорит, что хочет, чтобы купец купил его, потому что он не хочет попасть в руки дурака, который не будет знать его ценности и будет мучить его. Саид отвечает: Ну, я начинаю очень сильно склоняться к тому, чтобы купить тебя, но ты видишь, что все мое состояние состоит только из тысячи золотых монет». Попугай же отвечает: «У меня есть предложение. Есть специя, которую теперь можно купить дешево на рынке, но через три дня прибудут торговцы со всех сторон и цена возрастет многократно, так что если Вы купите эту специю сейчас то получите большой доход». Саид внемлет совету попугая, зарабатывает еще пять тысяч монет и покупает не только попугая, но и самку для него. Итак, мы снова встречает четверку: Саид, его жена, попугай и попугайчиха.

Однажды попугай красочно расписывает преимущества поездки в другую страну, Саид соглашается и рассказывает жене о своих намерениях. Жена плачет и причитает; Саид, желая утешить ее говорит о будущей выгоде, но она отвечает, что раньше даже ради выгоды он бы не оставил ее ни на секунду. Однако Саиду удается утешить жену и он отправляется в путь. Жена Саида, которую зовут Махи-Шенкер, часто жалуется попугаю на одиночество. Через год она влюбляется в красивого молодого мужчину, живущего по соседству и после небольшого морального конфликта решает пойти на встречу с ним. Но, переживая сомнения, и, помня о том, что муж говорил ей, что если когда либо она решиться на отношения с другим мужчиной, то прежде ей необходимо спросить совета у попугая, но за советом она идет к попугайчихе, веря, что другая женщина будет лучшим советчиком в таком деликатном вопросе. Но самка попугая говорит: «О, Боже милостивый, это аморально, Вы не должны этого делать, Вы должны быть верны своему мужу! ». Слова приводят жену торговца в такую ярость, что она сворачивает попугайчихе голову. Ее ярость так велика, что она затмевает желание встретиться с новым возлюбленным и Махи-Шенкер ждет следующего вечера, когда снова соберется на встречу, но опять она чувствует легкие угрызения совести и на этот раз идет к самому попугаю и рассказывает ему свои планы, а он думает: «О, Боже, теперь я в затруднительном положении! Если я скажу ей, что она не должна идти, она убьет меня, как убила мою жену вчера, и, с другой стороны, я должен помешать ей идти! ». Поэтому попугай говорит: «О, Вы абсолютно правы», и далее он обрушивает на нее лавину поэтических комплиментов и еще тысячу лестных слов о ее будущем возлюбленном и решительно одобряет всю затею, но говорит, что он должен тщательно все обдумать. Попугай успокаивает ее и проводит остаток ночи, пытаясь придумать, что же ему следует предпринять. Опять на следующий вечер Махи-Шекер одевается и идет к попугаю, и опять он льстит ей, говоря, что хоть и купил его Саид, это она его кормила, и ей следует быть осторожной, чтобы с ней не случилось так, как случилось с одной женщиной – «О, что же с ней случилось? » спрашивает Махи-Шенкер. «О, но это слишком длинная история, я не могу рассказать Вам сейчас, ночь длиться уже слишком долго, и, сидя без сна, думая всю прошлую ночь, я едва могу удержать глаза открытыми», - говорит попугай. Итак, она идет отдыхать, но на следующий вечер, снова в лучших одеждах и драгоценностях, она снова идет к попугаю, и он рассказывает свою длинную восточную историю, и наступает утро, и снова слишком поздно, она пропустила ночь!

И как Шахерезада в “Тысяче и одной ночи”, попугай каждую ночь рассказывает новую увлекательную историю и так не дает Махи-Шекер совершить прелюбодеяние до самого возвращения Саида. Попугай рассказывает обо всем произошедшем и в качестве вознаграждения за спасение семьи, чему рада и жена, попугай просит разрешения свободно летать. Далее пара живет счастливо вместе а попугай навещает их по-дружески. История завершается моральными увещеваниями о том, что изложенные истории стоить воспринимать серьезно и подумать над ними.

Попугай в этой истории – дух парадоксальный, амбивалентный, но его намерения позитивны. В этой версии Tuti-Nameh в определенном смысле мы можем сравнить его с Хидром, первым ангелом Аллаха, который в восемнадцатой суре Корана также действует парадоксально в интересах высшей морали 13. Если оценивать действия Хидра наивно, как это делает Моисей в той же суре, то его поступки кажутся аморальными, на самом же деле в них кроется стремление к высшей форме исполнения Воли Бога и высшей ступени этического осознания. Попугай, в некотором смысле, ведет себя двусмысленно, потому что он, видимо, одобряет любовную связь вне брака и крайне грубо льстит Махи-Шекер всевозможными похвалами и стихами и, таким образом, обманывает ее для ее же блага.

С другой стороны, есть турецкие сказки, где попугай выступает крайне негативной фигурой. Например, история повествует нам о прекрасной молодой девушке, пылко влюбленной в юношу, в позитивном смысле, и история движется к том, что влюбленные должны соединить свои судьбы, но попугай вверяет ее врагу. Таким образом, попугай - очень неоднозначная фигура, в основном положительная, но иногда также играет роль клеветника и предателя. Есть нечто меркурианское, амбивалентное в том как он приговаривает, поворачиваясь по кругу: «Неужели никто не хочет меня поймать? Неужели здесь нет никого, кто схватит меня? Если я никому не нравлюсь, они должны оставить меня в покое, если я никому не нравлюсь, они должны оставить меня в покое». Он не навязывает себя, он – дух природы: хорошо, если Вы сможете овладеть им; но в нем есть уклончивость и непостоянство Меркурия, так докучающее алхимикам в его поиске, ибо это то же свойство, ускользающее от человеческого понимания.

Ведьма не видит этого аспекта попугая, она только говорит, что тот, кто поймает его, будет богат всю свою жизнь, и мы видим из Tuti-Nameh, что попугай вполне способен давать дельные советы в бизнесе и понимает проблемы фондового рынка! Попугай действительно дает очень хорошие советы в бизнесе, но успех в делах не является его основной целью. Он действительно использует заинтересованность в прибыли купца, чтобы тот купил его, дальше он начинает давать ему советы и в других сферах жизни. Ведьма видит только материальную выгоду; она олицетворяет эту вечную человеческую тенденцию эксплуатировать природу и, поскольку бессознательное также является природой, то здесь мы видим желание использовать его в своих чисто практических, утилитарных целях. Озвучивание этого устремления весьма верно вложено в уста ведьмы, потому что, в конечном итоге, оно совершенно разрушительно, так же как и бездумная эксплуатация природы.

Такой яд часто можно увидеть в людях, которые, например, прочитав работы Юнга и восприняв их весьма инфантильно, начинают полагать, что установление контакта с бессознательным поможет им почувствовать себя более уверенными. Они прислушиваются к своим снам, надеясь так занять более высокое положение в обществе, стать более привлекательным или бог еще знает чего они могут желать; затем они внезапно приходят в ярость, понимая, что это работает не совсем так. Желание эксплуатировать бессознательное исключительно в целях сознания пронизывает их отношения с бессознательным. Процесс индивидуации – это становление собой настоящим, а не обретение счастья в «детском саду».

Попугая необходимо схватить, когда он спит, положив голову под крыло и, следовательно, здесь мы уже встречаем другой мотив: объект должен быть пойман, когда сам он спит, а не когда спит его страж, как было с водой и веточкой. Это связанно с тем, что попугай неуловим и увёртлив; сон попугая очень неглубокий, и если его не схватить в момент бессознательности то он улетит, как это и происходит в нашей истории. (В оригинальной персидской сказке это именно так, потому что там попугай не спит, но всегда уклоняется от стрел, выпущенных в него). Итак, главный мотив – неуловимость, изворотливость попугая, и именно это заставляет младшего брата нервничать и торопиться, желая добраться до него.

⇐ Предыдущая 1 2 345 Следующая ⇒