Серкульская

С 1928 М. А. работает над романом о Воланде, взяв в качестве прототипа Сталина, но именно в 34ом году появляется новый герой, судьба которого удивительным образом перекликается с судьбой О. Мандельштама. Этот герой Мастер.

Воланд повернулся к Маргарите, – итак, что вы хотите для себя?

– Я хочу, чтобы мне сейчас же, сию секунду, вернули моего любовника, мастера.

Тут в комнату ворвался ветер. От подоконника на пол лег зеленоватый платок ночного света, и в нем появился ночной гость. Он был в своем больничном одеянии – в халате, туфлях и черной шапочке, с которой не расставался. Небритое лицо его дергалось гримасой, он сумасшедше-пугливо косился на огни свечей.

Маргарита сразу узнала его, простонала, всплеснула руками и подбежала к нему. Она целовала его в лоб, в губы, прижималась к колючей щеке, слезы бежали ручьями по ее лицу:

– Ты... ты, ты...

Мастер отстранил ее от себя и глухо сказал:

– Не плачь, Марго, не терзай меня. Я тяжко болен. – Всматриваясь в свиту Волонда, он ухватился за подоконник рукою, собираясь вскочить на него, и закричал: – Мне страшно, Марго! У меня опять начались галлюцинации.

– Нет, нет, нет, не бойся ничего! Я с тобою! Я с тобою!

Маргарита бросилась на колени, прижалась к нему. Он опустил голову и стал смотреть в землю угрюмыми больными глазами.

– Да, – заговорил Воланд, – его хорошо отделали. – Он приказал: – Дайте-ка, этому человеку чего-нибудь выпить.

Больной взял стакан и выпил то, что было в нем, но рука его дрогнула, и опустевший стакан разбился у его ног.

Взор ЕГО стал уже не так дик и беспокоен.

– Но это ты, Марго? – спросил лунный гость.

– Не сомневайся, это я, – ответила Маргарита.

– Еще! – приказал Воланд.

После того, как мастер осушил второй стакан, его глаза стали живыми и осмысленными.

– Ну вот, это другое дело, – сказал Воланд, прищуриваясь, – теперь поговорим. Кто вы такой?

– Я теперь никто, – ответил мастер, и улыбка искривила его рот.

– Откуда вы сейчас?

– Из дома скорби. Я – душевнобольной, – ответил пришелец.

Этих слов Маргарита не вынесла:

– Ужасные слова! Ужасные слова! Он мастер, мессир, я вас предупреждаю об этом. Вылечите его, он стоит этого. Он мастер!

Так впервые начинает звучать мотив сумасшествия Мастера, так впервые с момента начала работы над романом о Воланде в романе появляется Мастер: сюжет кажется и автобиографичным, и заимствованным.

Соотносит ли Булгаков собственную судьбу с судьбою сосланного поэта, случайно ли оба заболевают в эти дни весьма похожей болезнью?

Появляются Наливкина, Локоть, Краснова, Ковинько.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 789 10 Следующая ⇒