Четвёртый абзац

- Ты не понимаешь, Past Simple это не окончание –ed, - мой голос как-то странно походил на привычную всем манеру общения Сергея Ивановича, когда я, стиснув зубы, пытался без злости объяснить проблему проектной работы Саши.

Она в английском языке была тупа, как пень, бесспорно. Тем не менее, лингвистические знания у неё были, не бросать же подругу чисто из-за прихоти? Наступили выходные и это, пожалуй, первый день на этой неделе, когда с самого утра я не был втянут в детективные интрижки. И я был чертовски этому рад. Потому что образы в моей голове были не нужны, и я мог их выключить, чтобы не раздражали. Не то, чтобы я был не рад вновь увидеть Колю, но то, что из-за него происходило, в частности галлюцинации, помутнение рассудка и сбивчивая речь начинало немного бесить. Да и мало какой человек был бы способен так долго терпеть нечто подобное.

- Да понимаю я, - обиженно надула губы Саня, стирая ластиком текст стенгазеты и заменяя их теми, что я продиктовал.

- Вот и хорошо, что понимаешь, - вздохнул я и, подобрав кружку с кофе, подошел к окну. За окном стояла, на удивление, редко пасмурная погода, то и дело срывался мелкий дождь. За те часы, что я провел на квартире Саши, их было уже около пяти штук. Асфальт, нагретый июньским солнцем, первое время шипел от капель и поднимал клубы пара, однако сейчас он уже целиком промок, почва в палисадниках размочилась, а у бордюров тротуара стали скапливаться лужи.

- И всё-таки, - Саша задумчиво прикусила край карандаша, - почему кто-то прислал фото сестры Гордееву?

- Важно пока не «почему», - болезненно ухмыльнулся я. Видимо, нет, не прокатило, - а «кто».

- Тоже здравая мысль.

Я, тяжело вздохнув, с громким стуком опустил чашку обратно на стол, попутно набирая номер Гусарова. Видимо, сегодня день пройдет опять в этой детективной интрижке и, черт побери, это уже начинает входить в привычку.

- Итак, что у нас есть на руках? – Гусаров отложил от себя фотографию, протянутую ему минутою ранее. Настя и Ваня пришли через полчаса под одним зонтом, причем второй был более промокший, следовательно, именно он и вышел из дома без него.

- Гордеев и Андреев тесно дружили в старшей школе, при этом, стараясь не выдавать этого. Также ещё тогда Гриша был влюблен в Шилову, которая оказалась лицемерной девкой, - начала Саша, хмурясь.

- После погибла сестра Гриши, Соня, которая жила со своим отчимом, который с того момента считается пропавшим без вести. Они жили раздельно – Соня с отцом и Гордеев с мамой, - продолжила за неё Настя, потирая запястья. Видимо, ей было сложно принимать обстоятельства.

- И, наконец, перед смертью Гордеева Женя принес ему не пакет с формой, а какой-то другой, который потом исчез. А в сумке с настоящей формой мы с Саней нашли фото его мертвой сестры, которую ему прислали с подписью «Ты же помнишь? ». На следующий день Гришу нашли повешенным в аудитории английского языка с запиской, являющейся копиркой конкурсной работы моего брата, - добавил я хмуро.

- Помимо этого, Гордеев ночевал за день до своего самоубийства в доме Андреева и Демидовой, которая приходится племянницей Диане Романовной, которая, в свою очередь, числилась педагогом, ответственным за психическое состояние Гордеева, - подвел черту Ваня, потирая переносицу.

- Не стоит забывать, - подкинула свое слово Настя под конец, - что Сергей Иванович украл одну из распечаток Игната и потом отдал её Андрееву.

Точка.

- Итог: три трупа, три подозреваемых, одна пропавшая в ДТП машина, две идентичные записки, подруга-лицемер и мать с психическими отклонениями, - на одном дыхании протараторил Коля, хлопнув в ладоши.

- Как интересно выходит, - задумчиво обратился к Коле Гриша, потирая подбородок, - умерли мы, а озадачены живые.

- Это парадокс из разряда «Ты не себя лишил жизни, а других».

- Такое ощущение, будто мы убийцы.

Заткнитесь, пожалуйста, это невыносимо для моих ушей уже. Образы послушно замолкли.

- Ты что-то знал о том, что Диана занималась с Гордеевым? – обратилась ко мне Настя.

- Не-а, - помотал я головой, - сам впервые это услышал от Вани. Кстати, а ты откуда вынюхал?

- Подслушал, - довольный собой ухмылялся Гусаров, задрав подбородок, - Сергей Иванович это вчера обсуждал с преподавателя философии.

- Обсуждал?

- Ну… Философ у него спросил, мол «Почему Диана не заметила, что у Гриши всё так плохо», а Сергей Иванович ему такой: «Да кто его знает, она препод по работе со студентами, а не я».

- Интересно выходит, - потер я подбородок, - выходит, что всё крутиться вокруг троицы преподавателей?

- Почему троицы? – непонимающе переспросила Настя.

- Сергей Иванович, Диана Романовна и…. Николая Константиновича, - спустя короткую паузу добавила Саня, помрачнев. На кухне воцарилась могильная тишина.

- Мать Гордеева рассказывала, что Гриша нарисовал однажды Колю в его желтом пиджаке, который он надевал на торжественные мероприятия. Я ему его подарил.

- Ого, ты меня рисовал? – вдруг оживился Коля, - я хоть фотогенично вышел?

- Могу показать потом, - хмыкнул Гриша. Я тихо скрипнул зубами. Я удивлён, что фантазия до сих пор не приняла чей-то образ.

- Значит, эти трое как-то связаны, - повторил за Сашей Ваня, почесав затылок, - может, секта какая?

- Не порите чушь, - буркнул я на автомате, скорее Коле и Грише, чем Гусарову, но очень в тему.

- Ну… ладно, - удивленно пробормотал Ваня, осекшись, - чего ты такой нервный?

- Представляю, какой он переживает стресс, - обеспокоено проговорила Настя, ткнув Гусарова в бок, - не надо на него давить. Тем более, шутить на тему брата.

- Нет, я в порядке, - поспешил я опровергнуть «теорию стресса», которую Саша с радостью бы проглотила и стала бы ещё более нервозной на тему моего состояния. А мне такое счастье нафиг не надо, - давайте лучше сосредоточимся на теории учителей. В записке Гордеева было что-то про это?

- Все ещё нахожу странным, что мы читаем её порционно, - вслух пробормотала Настя, разворачивая, как и все, свою распечатку, - давайте я на этот раз. Так… Это третий абзац, вот, - откашлявшись, Курзанова начала, - Дорогая записка, ты, как и я для преподавателей, служу лишь последним оплотом сдержанности и попытки привести мысли в здравое русло. Я знаю, что всем им тяжело, но их проблемы интересуют меня, как мне кажется, чаще больше, чем мои их, а должно быть наоборот. Учителя – источник знаний и воспитания обществом, но на деле такое чувство, будто воспитывать надо их, а не меня.

- Как интересно, - задумчиво пробормотал я, сцепив руки в замок. Следующая неделя действительно в моих глазах представлялось полной сюрпризов и раскрытых тайн о старых знакомых. И в данном абзаце я был заинтересован больше предыдущего.

- Помните, нервотрепы, что сдать проектную работу надо не позднее следующего четверга, а то рискуете остаться на практику вместо каникул, - сидевшие за мной студенты обреченно замычали, Сергей Иванович принудил их к тишине, похлопав ладонью по столу, - итак, есть вопросы перед концом пары?

Моя рука метнулась вверх.

- Да, Венецкий?

- Скажите, сэр, do you know anything about tragical Gordeev’s death? – с довольной ухмылкой протараторил я, поднимаясь на ноги. Сергей Иванович нахмурился, обойдя стол.

- Венецкий, вы на паре. Не паясничайте.

- Так же вы отвечали Гордееву, when he was upset? – не сдавался я, сделав шаг навстречу. Зубы преподавателя неожиданно гневно скрипнули.

- Игнат! – рявкнул Сергей Иванович, в его взгляде проскочила ненависть, - замолчи сию же секунду, иначе!..

- Иначе вы left me alone in depression? – мне нужно было его прижать. Он точно что-то знал о Гордееве, если на это давить, то он расколется, это так работает. Нужно лишь не пасовать…

- Игнат… Сегодня же… после пары… - прорычал сквозь зубы Сергей Иванович, но его гневный рык заглушил звонок и шум поднявшихся одновременно студентов. Мимо меня проносились их затылки, но перед глазами был лишь яростный взгляд преподавателя английского, а на губах застыла победная ухмылка.

Я ощутил, как Саша, схватив меня за локоть, силком выкинула из кабинета, поспешно закрывая за нами дверь.

- Боже, Гнат, ты просто невероятен! – в её голосе явно читалось осуждение, - зачем было при всех так открыто спорить с ним?

- Да ладно, наши идиоты всё равно не слушают вопросы однокурсников, - лениво отмахнулся я, пряча руки в карманы, - зато теперь мы точно уверены, что он что-то знает.

- Ага, только теперь я беспокоюсь, что он с тобой за эту информацию сделает! – боязливо поморщилась Саня, взяв меня за запястье, - тебе не стоит так нарываться.

- Это был единственный способ! Ты же видишь, как он явно прячет свои эмоции! Его нельзя иначе раскусить!

- Вечно ты так. «Раскусить», «расколоть». А просто поговорить? Может, он бы и так тебе всё рассказал?

- Саня! – я резко оборвал её, вырвав запястье из её хватки, - сколько раз тебе говорить, я знаю лучше, как с такими людьми общаться.

- И поэтому ты сбежал от матери Гордеева? Поэтому ты сразу же раскрыл Шилову и лишил нас важных улик? Так ты «знаешь лучше»?

Её голос дрожал, но я ничего не мог с собой поделать. Я нервно глотаю подступившую к горлу слюну и инстинктивно делаю шаг назад, пытаясь обезопасить себя. Темнота вокруг меня сгущается, а я бессилен против этого. Делаю глубокий вдох, хватаясь за стену позади себя, и пытаюсь успокоиться. Перед глазами место аварии без самой машины, перед глазами мертвое тело однокурсника, перед глазами плачущая Саша.

- Доволен? – раздался голос Коли с боку, - вовсе нет. Твои мысли расходятся с твоими принципами, и ты чувствуешь себя беспомощным. Так это работает?

- Или ты скорее винишь себя, что не можешь иначе? – вторил ему Гордеев, я почувствовал железную хватку на своих запястьях и тяжесть в плечах, - ты не сбежишь от собственных мыслей. Сколько бы ни пытался их заглушить.

Они часть меня.

- Я… Извини, - буркнул я, вжимаясь в панике в стену, - извини, я обязательно буду думать впредь.

- С ч-чего ты вдруг резко изменил свою позицию? – удивленно уставилась на меня Саня, стирая выступившие капли слёз с уголков её глаз, - я-я думала, что ты как обычно проигнорируешь меня.

- Может, так и было бы… - еле слышно буркнул я, потирая запястье. Боль на ровном месте не появляется. Либо мое тело не выдерживает стресс, либо появились тактильные галлюцинации. Неизвестно, что хуже, - извини, мне нужно идти.

- Да, конечно. Встретимся на следующей паре, - сбивчиво пробормотала мне вслед Саша, когда я поспешным шагом покинул рекреацию, закрывая одной рукой ухо, в котором до сих пор звенели слова Гордеева.

Я нашел себе место отдыха в южной рекреации второго этажа. Тут как раз не было сегодня занятий из-за ремонта аудиторий. Так что было не трудно найти пустой кабинет, в котором я уселся на парту и закрыл глаза. Что вообще такое эти мои чертовы голоса в голове? Они появляются спонтанно и олицетворяют один из моих типов мыслей. Коля отвечает за рациональный анализ, мысли, которые упускаю в общем шуме совокупностей мыслей. Гордеев моя совесть, мысли, которые мне неловко озвучивать вслух, но они отражают реальный ход вещей.

- Почему именно так? – я открыл глаза, уставившись на стоявших у доски образов, которые рисовали воображаемым мелом воображаемые силуэты на доске, - почему вы существуете?

- Ответ прост, - одним хлопком Коля уничтожил свой мел и рисунки, нарисованные им, - мы здесь, потому что тебе так удобнее.

- Ответ прост, - повторил точь-в-точь Гордеев и слова, и жест брата, оборачиваясь ко мне, - мы здесь, потому что ты так хочешь.

- Но я не хочу… - отчаянно просипел я, сжимаясь пополам от головной боли.

- Ты обманываешь сам себя.

- И причиняешь себе боль.

Были ли они правы? Я не могу им верить, даже если они мои скрытые мысли. Я не могу их просчитать, поэтому они для меня опасны. Потому что я не могу просчитать самого себя, это просто невозможно. Я знаю о себе очень много, а чем больше переменных, тем сложнее вычисление. Это математика. Которую я не очень люблю в любом её проявлении.

- Чисто теоретически, - я снова открыл глаза, обращаясь к пустоте, в которую превратились образы в моей голове буквально в течение одного мгновения, - каков шанс, что у меня просто поехала крыша?

Вечером, после пар, я всё-таки посетил аудиторию английского языка, где меня уже ждал Сергей Иванович Гаврилов.

- Что за цирк ты устроил? – я сидел за партой, выслушивая активное недовольство Сергея Ивановича. Что значит активное? Ну, он кричал. И мельтешил.

- Сергей Иванович, вы вызываете очень много вопросов. И я просто хочу, чтобы вы были со мной откровенны, - как можно спокойнее проговорил я, несмотря на то, что каждую секунду перед моим взглядом мелькал расхаживающий из стороны в сторону преподаватель английского языка.

Гаврилов Сергей Иванович сделал глубокий вздох и остановился, сцепив руки за спиной в замок.

- Вы ищете правду в тех местах, где иногда её стоит оставлять нераскрытой, юные сыщики, - нахмурился он и подошел к своему столу, - я активно пытался скрыть след, но, отдав вам записку, лишь подставил Диану. Тем более, ты уже знаешь про Андреева, я полагаю?

- Вы украли у меня распечатку!

- Исключительно в целях защиты жены твоего брата! – пусть я и пытался крикнуть, мой рык ни в какое сравнение с его криком не годился.

- Что такого сделала Диана, что её надо защищать от правды про Гордеева? Она же была просто учителем по воспитательной работе.

- С которой она не справилась, - помрачнел Сергей Иванович, буквально падая на свой стул без сил, - поскольку семья Гордеева была неполноценной, и он наблюдался ранее у психолога, ему был положен педагог, который еженедельно проводил с ним беседы. Как ты понимаешь, это ничего бы не решило, но так надо, как говорится.

- И им назначили Диану? – попытался догадаться я, но Гаврилов покачал головой.

- Колю. Как раз за месяц до его смерти. Раньше им занимался другой преподаватель, с технического факультета нашего вуза, но тот быстро отказался, тогда Коля сам вызвался.

- Сам?

- Да. Узнав о том, что Гордееву нужен новый «психолог», он тут же пошел в ректорат со своей кандидатурой, а поскольку других вариантов не было, он был тут же одобрен, - Сергей Иванович достал из внутреннего кармана пиджака небольшую флягу, - извиняюсь, - он открутил крышку и сделал пару глотков, - чай. Жена не отпускает без него, мол, сердцу вредно.

- Заботливая у вас супруга, - невзначай бросил я, полностью погрузившись в размышления. Значит, Коля сам вызвался? – так, Диана просто переняла его работу, когда никого больше не осталось?

- Да. И в этом и был прокол – через пару месяцев случилось то, что случилось. Все списали на мертвого Коля, ибо по документам он официально значился, как его наблюдатель.

- Документы не заменили?

- Заменили, - цокнул языком Гаврилов, смотря на меня через наполовину прикрытые веки, - в том и дело, что по новым документам Дианы в списках не было. Непонятно как, документ, подтверждающий, что права на наблюдение за Гордеевым пропало не только из картотеки, но и из его личного дела, квартиры Дианы, но даже из архива.

- Почему на это никто не обратил внимание? – возмущенно вскочил я на ноги, но Гаврилов с невозмутимым видом помахал мне рукой, приглашая сесть, - в смысле, почему никто не ищет правду?

- А ты думаешь, что ректору нужен шум? – Сергей Иванович меланхолично хихикнул, откидываясь на спинке стула и закидывая ноги на стол, - легче свалить всё на то, что у студента просто пару месяцев не было психологической поддержки, чем признать факт её наличия, но последующего за ней самоубийства.

На самом деле, звучит достаточно разумно. Я задумчиво почесал затылок, пытаясь выстроить полученную информацию в цельную линию. Получается, что опять пропадают вещественные доказательства? Сначала машина Коли, который был наблюдателем Гордеева, потом подставной пакет Андреева с места повешения Гриши, а теперь ещё и данные из всех источников, что дело Гриши перешло жене Коле, Диане.

Нити обрывались в самых важных местах. В центре.

- Сергей Иванович, но откуда вы всё это знаете? – вдруг осекся я, отвлекшись от размышлений. Гаврилов снова странно хихикнул, закрывая лицо ладонью.

- Прозвучит странно, но я влюблен в Диану. И меня это напрямую волнует, что происходит в её жизни.

Вот это поворот. Нет, поворотище. Нет, поворот на поворотище. Я озадаченно и удивленно уставился на преподавателя, пока тот взял в руки какую-то папку, перевязанную черной бечевкой, и открыл её.

- Понимаешь ли, я знаком с Дианой ещё с университета. Она была отличницей по психологии, скромной и, в целом, невинной девчонкой, внутри которой горело пламя – помогать детям. Знаешь, она хотела сначала быть учителем в младших классах, но я отговорил её. Сказал, что больше проблем возникает среди подростков, чем детей, мол, её помощь нужна тут, - Сергей Иванович меланхолично перелистывал документы в папке, иногда бросая на меня короткие взгляды, - Я всегда был рядом с ней. Как хороший друг. Мне не хватало духу, чтобы сказать ей правду. Но когда одумался, было уже поздно, она была по уши влюблена в твоего брата. Нет, я желаю ей счастья искренне, если ей было так угодно, я не мог спорить. Но, знаешь, - Сергей Иванович отложил папку, улыбнувшись мне, - я всегда завидовал твоему брату. Умница жена, надежный брат, дружная семья.

- У вас этого не было? – осторожно поинтересовался я, когда учитель задумчиво уставился в окно.

- Не-а... Кроме Дианы ни одна женщина не смогла захватить мое сердце. Я знаю, что это глупо, но я не могу отвлечься от неё, мои мысли забиты только ею и не остается места для других девушек.

Так вот почему половина курса считает его геем. Оказывается, это не только из-за хипстерского плаща.

- А семья? Неужели у вас её не было?

- Понимаешь, Игнат, - сделал глубокий вздох Сергей Иванович, будто собираясь с мыслями, - в своей семье я всегда чувствовал себя лишним. Все внимание было уделено финансовым проблемам, а не семейным. Мать постоянно упрекала отца, что тот, мол, ничем не занимается и от него никакого толку. Моя старшая сестра, когда запахло зажаренным, уже переехала в общежитие, а мне лишь оставалось просыпаться не под звук будильника, а ворчания отца, который занимался документами, чтобы выключить будильник и не мешать ему. Мое детство заключалось в том, чтобы быть невидимкой. Сейчас я даже не знаю, как они живут – мне просто страшно представить, во что они превратились, оставшись наедине. Раньше отец мог хоть со мной поговорить, теперь же он в одиночку. Я до сих пор чувствую себя виноватым, - на лице Сергея Ивановича отразилась вся вселенская боль, и он снова сделал глоток чая из фляги.

В какой-то мере я его понимал. Мне тоже уделяли не так много внимания, по сравнению с братом. Я был эдаким надоедливым любопытным добавлением, который не был каким-то принципиально потенциальным будущим. У меня не было слов поддержки для Сергея Ивановича, ровно, как и причин считать его виноватым в смерти Гордеева. Он просто был сторонним наблюдателем. Значит, речь в записке шла всё-таки о Коле и Диане. Точнее, об их работе наблюдателями за ним.

- На деле такое чувство, будто воспитывать надо их, а не меня, - проговорил вслух Гордеев текст записки, - как-то гладко всё совпадает до сих пор, не находишь?

- Не в каждой бочке мёда должен быть дёготь, - вторил ему Коля, - и ты отлично это понимаешь, Игнат.

- Но в то же время ты сомневаешься в своём брате, не так ли? В твоих глазах Диана теряет свой авторитет для тебя.

- Игнат, пожалуйста, мысли рационально, а не эмоциями.

А что я? Я просто запутался.

III

- Значит, Диана Романовна была куратором после Николая Константиновича? – задумчиво пробормотала Настя, посасывая коктейль через трубочку, - при этом её документы исчезли отовсюду?

- Это звучит уже слишком мистически, чтобы найти логическое объяснение, - выдохнул Коля, откинувшись на спинку дивана, - кто бы мог подумать!

Я решил не рассказывать о том, что Сергей Иванович влюблен в Диану. Это совершенно ненужная и конфиденциальная информация. Тем не менее, таким образом, я не только оставлю совесть чистой, но ещё и заручусь доверием Гаврилова.

- Я посмотрю, ты уже даже не уделяешь внимания его имени-отчеству? – хмыкнул Гордеев, - совесть чиста, а уважения ни грамма.

Заткнись.

- Тем не менее, даже если мы получили эту информацию, она нам ничего не дает, - разочарованно пробормотала Саша, рассматривая фотографию сестры Гордеева, - какие причины были у Гриши, куда пропали документы и пакет, а главное, откуда Гордеев узнал о конкурсной работе брата Гната?

- Полагаю, это тот тип тайны, что мы ни за что не узнаем, если будем полагаться лишь на здравый расчет, - вздохнул я, принимая принесенный официанткой кофе, - спасибо. Так вот, - сделав глоток, продолжил, - если мы будем топтаться вокруг одного и того же, мы никогда не выйдем на нужный след.

- На что такое ты намекаешь?.. – сощурился Гусаров, заинтересованно наклонившись ко мне.

- Мы смогли продвинуться, потому что пробрались в квартиру Демидовой и узнали про фотографию сестры Гриши, которую ему отослал кто-то с подписью «Ты же помнишь? ». Благодаря этому мы получили ответ на вопрос «Зачем ему нужна была форма перед суицидом? ». Но это породило сразу цепь других вопросов – «Кто и с какой целью отправил это фото? », «Зачем оно понадобилось Гордееву перед его смертью? » и главное – «Откуда Андреев знал про это фото и почему он отдал ненастоящий пакет Гордееву? »

- Кстати, занятный вопрос, - оживилась Настя, - почему Женя не отдал форму Грише? Откуда он знал, что тому нужно фото его сестры?

- Спрашивать Андреев напрямую – риск необоснованный в чистом виде, - пресек я любые идеи на корню, задумчиво уставившись на поверхность кофе, которое я размешивал ложкой то против, то по часовой стрелке. Это отвлекало меня в какой-то степени.

- И что нам тогда делать? Мы никак не найдем правду, не опросив самого Андрея! – расстроено вздохнула Курзанова, насупившись. Я криво ухмыльнулся.

- Настенька, дорогая, ты забываешь, что мы играем в детективов. А детективы в первую очередь делают что?

- Собирают улики?..

- Не-а... Собирают досье на подозреваемых. И чем оно обширнее, тем меньше шансов у подозреваемого сбежать от вопросов, - в моей голове зарождался план, которым я тут же поспешил поделиться с остальными.

Ирония в том, что нам не обязательно спрашивать Андреева напрямую. У меня с ним есть множество точек пересечения, начиная с Демидовой и заканчивая его интересами, которые могут дать или опровергнуть его алиби. Нам нужно узнать его жизнь в день, когда Гордеев ночевал у них. Кусочек за кусочком мы сложим пазл. И единственной, центральной недостающим кусочком пазла окажется…

Одна из оборвавшихся ниточек нашего расследования.

Пропавший фальшивый пакет.

- Звучит разумно, - спустя минуту молчания заговорила Саша, поведя плечом в сторону, - но, что ты подразумеваешь под… «узнать его жизнь»? Типа, опросить всех? Но как мы узнаем его расписание?

- Вот в этом и суть, - хмыкнул я, - эти дни мы будем анализировать его жизнь. Расписание занятий, дополнительных занятий, деятельности в кружках, его привычный путь домой и всё такое. После этого, узнав достаточно, мы надавим на Демидову и узнаем подробности того дня. И когда мы узнаем весь его тот день в деталях…

- Ему не на что будет свалить вину, если она есть! – щелкнул пальцами Гусаров, - Игнат, это гениально!

- Просто немного аморальной логики, - хмыкнул я довольно, делая глоток кофе. Всё это время Саша как-то странно смотрела на меня. С немым укором, что ли? Но был ли на то повод? Мне иногда кажется, что у меня не два образа в голове, а три. И третий это она – мисс инстинкт самосохранения, я полагаю.

Мы разошлись ближе к ночи, когда кафе уже закрывалось, именно с таким планом. Мы старались не думать о том, что это будет чертовски сложное испытание, но, я уверен, что наши старания окупятся. За серией этих таинственных смертей точно таится что-то не то, и я уверен, кто-то подчищает следы. Вопрос – кто и зачем. Но именно это мы и пытаемся выяснить, не так ли?..

Мой следующий день начался крайне нетипично. Я бы сказал, очень нетипично. Во-первых, меня разбудил не будильник, а дребезжание входящего звонка. Едва продрав глаза, я на ощупь схватил телефон с тумбочки и, сняв звонок, приложил его к уху.

- Игнат на связи.

- Это хорошо, - остатки сна разом выветрились – звонил Андреев. Я на всякий случай уточнил у дисплея – входящий звонок «Андреев». Ничего себе, - приходи после второй пары в аудиторию русского языка. Надо поговорить.

- Эм… - не успел я ответить, как раздались короткие гудки. Я удивленно взглянул на время – половина седьмого утра. Чертов Андреев, я мог поспать ещё час! Поди теперь усни после такого неожиданного пробуждения. Нехотя я выполз из-под одеяла и поплелся на кухню – готовить завтрак, точнее, кофе.

Последующий день прошел в штатном режиме. Я ходил на пары, слушал преподавателей, хотя смотреть, конкретно на Сергея Ивановича, было уже проблематично после вчерашнего разговора. Когда, наконец, раздался звонок, я, собрав вещи, поплелся на третий этаж, в аудиторию русского языка. Вроде, за мной больше никто не шёл. И это хорошо.

Дверь была открыта, ручка тут же поддалась.

Свет внутри был слегка приглушен, лишь боковые лампы накаливания тускло освещали узкую аудиторию всего с двумя рядами парт по три парты в каждом. За учительским столом сидела Диана, а вокруг неё ходил Андреев с мрачным выражением лица. Заметив меня, он кивнул в сторону парты, приглашая сесть. Удивленный подобным поведением, я покорно сел на указанное место.

- Что-то случилось?.. – наконец поинтересовался я шепотом. Андреев как-то странно повел плечом.

- У Дины Романовной спроси.

- Игнат, я считаю, что тебе надо рассказать. Это тяжело, хранить всю информацию в одиночестве, - промямлила Диана, заламывая запястья. Я вопросительно приподнял бровь.

- Я вас слушаю?

- Не знаю, в курсе ты или нет, но я была наблюдателем за Гордеевым вместо Коли, когда тот… скончался. В общем, документы о моем участии в наблюдении за ним пропали. И я не знаю, где они, честно. Поэтому на мне не было обвинений после гибели Гриши.

- И вас это путает? – предположил я. Диана покачала головой.

- Меня это пугает. Такое чувство, будто за этой цепью смертей кто-то тщательно подчищает следы. Сначала сестра Гордеева и исчезновение его отца, потом смерть Гордеева и эти документы. Я не понимаю… - плечи женщины дрогнули, и она начала тереть глаза, - я не понимаю, почему это оказалось на моей совести… Я просто хотела быть учителем, помогать детям, а не губить их. И тем более, быть замешанной как-то в их смертях.

- Диана Романовна, вы не виноваты в смерти сестры Гордеева! – вдруг подал голос Женя, резко развернувшись, - она сама!

- Или это был отец.

Андреев моментально перевел на меня взгляд. Почему он так на меня смотрел?.. Почему они с Дианой так уставились на меня? Я же ничего плохого не сказал.

- Дело не в том, что ты сказал. А как… - услышал я тихий голос Коли.

- Взгляд и интонация, - передо мной вышел Гордеев и, поправив воротник, легонько шлепнул меня по щеке, и я моргнул. До меня дошло. Я сказал нечто неправильное чересчур спокойно.

- Для тебя это игра? – глухо зарычал Андреев, направившись ко мне, - детектив вшивый!

- Женя, успокойся, - вскочила с места Диана, но Женя уже, схватив меня за грудки, рывком поднял на ноги.

- Ты думаешь, что можешь хладнокровно связывать зацепки, будто кнопки, прибитые к доске? Ты, правда, считаешь, что твои действия что-то изменят?!

- Я добьюсь правды, - мне вовсе не нравилось, что Андреев схватил меня, так что я настойчиво вцепился в его запястье, выражая просьбу отпустить меня.

- И что эта правда сделает? Откроет глаза на то, что Диана Романовна по документам виновна в смерти этого чудилы, объяснит его депрессию, чтобы все чувствовали себя виноватыми?!

- Иногда лучше что-то сделать, чем забыть, - нахмурился я, нажимая на руку сильнее. Последнее предупреждение.

- Забыть что?

- Забыть того, кто считал тебя другом, - я услышал свой голос будто издалека. Он был холодным и отдавал сталью. Так говорят лишь роботы в научных фильмах – по слогам, отчетливо чеканя каждое слово. Будто смакуя послевкусие новых ощущений, - отпусти мою рубашку, - с силой надавив на сухожилие, я вынудил Андреева, вскрикнув от неожиданной боли, отпустить края моего воротника. Не думая, я, схватив Женю за плечо, с силой толкнул в сторону, повалив на парту, - ты говорил о лицемерии Шиловой, но скрытая дружба это разве не оно? «Чудила»? Так называешь своего друга? – я смерил его ненавистным взглядом и, подняв сумку, прошел мимо озлобленного Андреева.

Остановившись на пару мгновений перед столом Дианы, я скользнул взглядом по её лицу, заплаканному и ошарашенному. Нервно вздохнув, я отвел взгляд в сторону, лишь бы не видеть последствия моей минутной вспышки ярости.

- Я обещаю, что сделаю всё возможное. Спасибо за откровение, - кинул я, поспешив покинуть аудиторию.

Как только за моей спиной захлопнулась дверь, я, глухо зарычав, с силой ударил стену напротив. Боль распространилась от костяшек по самый локоть, но злость захлестывала меня, приглушая её, уши заложило, а взгляд размывался.

- Теперь ты понимаешь? – вздохнул Коля, - то, чему я тебя учил? Не каждый человек такой, каким он кажется снаружи. Ты не можешь читать каждого человека.

- Но также ты не можешь быть уверенным, что прочитал человека на все сто процентов, - добавил Гордеев, - может, ты сделал ложные выводы, что сильно влияет на восприятие тобою человека.

- Тогда что мне делать… - мое дыхание стало обрывистым, сознание расплывалось.

- Ну… Нет точных советов, - пожал плечами Коля, похлопав меня по спине, - брат, я знаю, что ты знаешь ответ. И он внутри тебя.

- Внутри каждого есть ответ. Его уникальный ответ на любой вопрос, который никогда не устареет и не изменится. Дело лишь в том, когда ты сможешь его узнать, - ободряюще улыбнулся Гордеев. Я закрыл глаза.

Мой уникальный ответ?..

- Вот в чем штука, - расхаживал я из угла в угол перед сидящими на диване Сашей, Настей и Ваней, активно жестикулируя, - мы ничего не добьемся, если будем топтаться на месте. Нам нужны агрессивные действия!

- Насколько агрессивные и насколько действия? – флегматично отозвался Гусаров, махнув рукой.

- Что мы имеем? Подозреваемые – Шилова, Андреев и… сам Гордеев, пожалуй, - спустя минутную паузу продолжил я, - значит, нам надо проверить их. Сиюминутно же.

- И как? Мы до сих пор не собрали достаточно информации! – возмущенно отозвалась Настя, - мало времени!

- Вот потому что его мало, мы и теряем горячие следы! – парировал я, - нам нужно найти этот гребанный пакет!

- Гнат, мне кажется, ты немного торопишь события, - осторожно начала Саня, но я победно ухмыльнулся.

- Именно этого от нас и не ожидает подозреваемый!

- Окей, - вздохнул Гусаров, сцепив руки в замок, - а если это всё-таки было самоубийство. Что тогда мы будем искать?

- Конечно же, мотивы. Никто не идет на такой поступок без весомых причин, - на одном дыхание тараторил я. В голове было пусто. Нити обрывались там же, где и всегда, но я не чувствовал привычного стресса. Не было ничего. Лишь расследование.

- Игнат, - резко оборвала меня Саша, поднявшись на ноги, - ребята, вы не против, оставить нас на пару минут?

- Да-да, конечно! – поспешно убедил её Ваня, утаскивая Курзанову за локоть из комнаты.

- Что за комедию ты устраиваешь? – недоверчиво пробормотала Саня, ткнув мне в грудь пальцем.

- Комедию? Не понимаю, о чем ты.

- После твоего разговора с Андреевым, тебя будто подменили. Ты ведешь себя неадекватно, - продолжала хмуриться подруга, - тебе нужен отдых.

- Я уже неделю болел. Достаточно, - мой голос был позитивен, но внутри я чувствовал растущее раздражение. Что со мной происходило?

- Венецкий Игнат! – в мозгу будто проскочил высоковольтный заряд тока.

Так ко мне обращался брат, когда я знатно раздражал его. И это уже на уровне рефлексов заставило меня думать, что я действительно провинился. В растерянности, мой взгляд скользил по разгневанному лицу Саши, пытаясь понять причину её недовольства. Я делал что-то неправильно?

- Если ты продолжишь давить на нас всех, ты лишь погубишь наше дело. Ты действуешь необдуманно, и твои глаза, вечно хмурые, но эмоциональные, сейчас отражают лишь панику.

Панику?

- Тебе нужно успокоиться. Отдохнуть, - ласково бормотала Саша и, обойдя меня, тепло обняла со спины, - обдумать всё тщательнее и не думать об этом инциденте. Твой мозг забит одним лишь Гордеевым и всем вытекающим из его случая.

- Ты так считаешь? – мои мысли стали проясняться. Я скосил взгляд в сторону, пытаясь не сосредоточиться на чем-то одном, чтобы мозг постоянно был в напряжении.

- Да…

Я не могу понять. То, что мне твердили мои образы, было не то, что я искал? Черт, я снова поверил ему. Это мой собственный голос говорит через них, я обманываю сам себя через уста тех, к кому я уже привык. Это чертов самообман.

- Сашка, спасибо… - через силу улыбнулся я, сжав ладонь на руке девушки. Та довольно хмыкнула, трясь об мою спину щекой.

Мне надо успокоиться. Наше собрание плавно перетекло на кухню, где под кружку кофе стресс вновь заполнил мои мысли, призывая вновь застывшие чувства. Чертов самообман, все как в тумане.

- Хорошо. Возвращаем прошлый план. Что мы имеем на данный момент? – я старался смотреть лишь в окно, не поворачиваясь к остальным лицом. Стыдно признавать, но мне было неловко за мои поспешные действия.

- Во-первых, Андреев занимается в универе с восьми до трёх. В пол-четвертого у него кружок по волейболу, - первым поделился информацией Гусаров.

- Я ещё узнала от Демидовой, что после этого он работает в кафе короткую смену, до восьми, - продолжила Саша.

- Его хобби – рисование. Так что по субботам он выезжает за город, в парк Горького, чтобы рисовать пейзажи, - кивнула Настя. Не густо.

Мне нужно всё.

- Спасибо, - наконец развернулся я, поставив кружку на кухонную стенку, - ребят, честно, вы делаете очень много. Я за это невероятно благодарен.

- Да ладно тебе, - улыбнулась Настя, - я только рада помочь узнать правду о бедном Грише.

- Согласен, - махнул рукой Гусаров, - меня это сильно напрягает, когда я ничего не знаю. Так что я не только помогаю узнать правду, но ещё и удовлетворяю собственное любопытство.

Рационально.

Через полчаса они покинули мою квартиру, и я остался наедине с Сашей. Та неспешно мыла чашки, насвистывая песню. Я сразу узнал в этом свистящем мотиве «Твою реальность». Зачем везде петь этот саундтрек из той стремной видеоигры?

- Давай помогу, - взяв полотенце, я перехватил одну из кружек, начав её протирать, - моя квартира, в конце концов.

- Ты любезен, - слабо улыбнулась Саня. В две пары рук мойка прошла почти моментально, мой уставший мозг даже не заметил изменение времени.

- Если хочешь, можешь остаться на ночь, - предложил я неуверенно. Саня зарделась.

- Н-нет, спасибо за предложение, но меня родители дома ждут. В следующий раз обязательно устроим ночевку! – Саня быстро чмокнула меня в щеку и, помахав рукой, выскочила за дверь. Я остался наедине со своими мыслями.

Но в них был лишь телевизионный шум.

На следующий день первым уроком была филология. И мне было немного страшно идти на урок к Диане после той сцены, что вчера разыгралась. Я вошел в аудиторию задолго до звонка, и сразу столкнулся взглядом с Шиловой, которая уставилась на меня сверлящим взглядом. Вздохнув, я виновато взглянул на Сашу и направился в сторону её парты. Я старался не смотреть, как подруга следила за мной удивленным взглядом.

- Я стараюсь не спрашивать, как происходит расследование, но меня это очень интересует, - как только я сел, произнесла Ира, - я понимаю, ты видишь во мне потенциального подозреваемого, но, поверь, мне это ни к чему.

- Время покажет, - спокойно отозвался я, открывая учебник на нужной странице. Шилова насупилась и схватила меня за локоть.

- Ты что, реально думаешь, что мне был резон убить надоедливого фаната? Я же не дура, сам понимаешь.

Доля истины в её словах есть. Я действительно не сомневался, что она дура. Тем не менее, мотивы бывают разные, а читать Шилову я не могу. И поэтому она до сих пор остается в списке подозреваемых не как потенциальный убийца, а как потенциальный мотиватор, то есть она теснее связана с версией самоубийства, чем убийства.

- Ты ведь тоже понимаешь, что шанс убийства по мере нашего расследования всё меньше и меньше? – плавно перевел я тему, - следовательно, ты можешь быть причастна к суициду, но не к убийству. Мне нет резона считать тебя убийцей или подозрительно к тебе относиться.

- Но почему тогда?..

- Потому что мне не хочется, чтобы равнодушные к участи Гриши были у руля, - гневно выпалил я, переведя на неё взгляд. Шилова вздрогнула и виновато понурила плечи.

- Я не говорила, что мне плевать. Гордеев и правда был милым, но он был совсем не моего типа. Я не могла его принять.

- Но, если бы ты это прояснила, он мог остаться в живых, - холодно отчеканил я, записывая в тетради дату. Что угодно, лишь бы не смотреть ей в глаза – я точно поддамся и прощу её, если так сделаю.

- Но!..

- Доброе утро, жаворонки, - почти что пропела Диана, входя в аудиторию. Все тут же одобрительно загудели, поздоровавшись. Диана была у нашего курса некоей иконой, святая женщина. Терпеть наших ребят, да ещё и вызывать у них симпатию, мог не каждый преподаватель. Исключение составлял только, пожалуй, Сергей Иванович, - сегодня, как руководитель курса, я предлагаю дать вам отдохнуть и обсудить дальнейшие летние каникулы.

Точно. Если мы не успеем что-либо предпринять до летних каникул, мы будем в пролете. Сколько там осталось? Неделя? Две? Сроки поджимают.

- Тик-так.

- Время идёт вспять, - опять эти гребаные голоса.

- Тик-так.

- История повторяется опять.

Не опять, а снова, как говорится. С каждым разом мои мысли, выраженные через уста мертвых людей, становятся все бредовее. Мне надо держать себя в норме, а не то до белой рубашки можно себя довести. Стиснув зубы, мне оставалось лишь ждать результатов.

- Наша проблема в том, что мы не знаем, с чем боремся, - собравшись в кафе в субботу, то есть через два дня после разговора с Ирой, которая вновь присоединилась к нам, - а не в том, с кем мы боремся. У нас есть идеи, но ни одного доказательства.

- У нас есть фото его сестры. Кто-то ему угрожал? – предложила Ира.

- Нет, тут даже дело не в тексте… а в том, почему послали это фото и почему Гриша хранил его в своей спортивной форме, - опроверг теорию Шиловой Гусаров, разглядывая фотографию, - ты обсуждала его сестру с матерью?

Точно, Ирина Сергеевна Гордеева.

- Было дело. К сожалению, поскольку они жили раздельно, мать мало знала о дочери. Лишь где живет, да чем занимается.

- И чем же? – влезла в разговор Курзанова, накручивая локон волос на палец.

- Она была художницей, как и Гордеев. Когда они с мужем ещё жили вместе, брат и сестра ходили в одно учебное заведение, занимаясь там художеством.

- Значит, они были близки?

Ира покачала головой.

- Этого я не знаю. Ирина Сергеевна говорила, что Гриша был робким мальчиком, редко, когда рассказывал что-то о себе, только если его специально не спрашивали.

- Интроверт, хм? – задумчиво пробормотал я, помешивая ложечкой кофе.

- Гордеев провожал его сестру до дома, когда их родители развелись, - раздался хладнокровный голос над моим плечом, отчего я резко вздрогнул. Надо мной с подносом завис Андреев, хмурясь, - он сам мне говорил, когда я спрашивал, почему он по вторникам и четвергам не хочет зависать в клубе искусства.

- Вот оно как, - хмыкнул Ваня, почесав подбородок.

- Слушай, Женя, насчет вчерашнего…

- Я сам вспылил. Ты всё правильно тогда сказал, - спокойно кивнул Андреев, - если вы не против, я подойду, когда закончится смена. Мне надо работать, - не дождавшись ответа, он тут же отошел в сторону.

- Странный он какой-то, - смотрела ему вслед пару секунд Шилова, - то кичиться, как индюк, то мрачный, как грозовая туча. Причем постоянно такие смены настроения.

- Он, в отличие от тебя, правильный лицемер, - ехидно ухмыльнулся я краем губ, делая глоток кофе, - скрывает лишь эмоции, а не мысли.

- Больно надо, - насупившись, фыркнула Шилова, - тем не менее, мы отвлеклись от темы. Что у нас есть ещё?

- Кто-то выкрал или спрятал документы, в которых свидетельствовался факт смены наблюдателя Гордеева с Коли на Диану, - пробормотал я, - и мне не совсем понятно, кому надо было снимать вину с Дианы, вешая её на руководство вуза.

- Хотя, как ты помнишь, вуз тоже не сильно пострадал, - заметила Саша, - буквально через пару дней Гордеева просто признали прогрессивно депрессирующим после анализа его предсмертной записки.

- Но как они не нашли совпадение с конкурсной работой Коли?

- А черт его знает, - ругнулся Ваня, - меня больше интересуют отношения Шиловой и Гордеевым, о которых мы хотим узнать с самого, блин, начала!

- Да, точно, - оживилась Настя, - ты же нам так ничего не рассказал. Из-за кое-кого, - недобро она зыркнула в мою сторону. А я что? Я просто пытался обезопасить ход расследования, всего лишь!

- Ну… Тут мало интересного, если на, то пошло, - промямлила Ира, отведя взгляд в сторону, познакомились мы в старших классах, как вы знаете. Он влюбился в меня сразу же, как я поняла, но взаимно я чувствовала ничего к нему. Я просто относилась к нему, как к другу. Иногда позволяла ему провожать меня до дома, общались в социальных сетях про всякие глупости. Я даже не думала на тот момент, что Гордеев настолько увяз в собственном угнетении.

- Ты это поняла в вузе? – сделал я предположение. Шилова кивнула.

- Я пыталась игнорировать открытые жесты внимания. Мне было очень неловко, но я не могла просто отказать ему, не могла подобрать нужных слов. Просто продолжала вести себя так же, как и до этого, полагая, что ничего не случится.

- Как ты узнала про… Ну, его сестру? – поинтересовался Гусаров, ткнув костяшками пальцев в фото посреди стола, - тебе Гордеев рассказал?

- Вообще, косвенно, да, - туманно пробормотала Ира, - я узнала об этом от Андреева, который собирался на поминки к Грише после пар.

- Вот оно что, - задумчиво пробормотал я, сцепив руки в замок, - и после этого ты уже не могла ему сказать правду, потому что боялась последствий?

- Типа того, - промямлила Ира, - понимаешь, я боялась, что на стрессе от этой потери он может что-то с собой сделать. А добавлять к этому мой отказ – нет уж, извините, я не хочу быть виновницей самоубийства.

- Ну, косвенно, ты ею стала, - хмыкнул Гусаров, но вдруг осекся под моим пристальным взглядом, - извиняюсь.

- Нет, ничего. Это же правда, - тяжело вздохнув, Шилова вновь распрямила плечи и откинула локон волос за спину, - в любом случае, есть ещё что-то, что вы хотели бы узнать?

- Да нет, вроде, - задумчиво пробормотал я, - Ваня? – обратился я к Гусарову, как второму в нашей компании по сообразительности. Тот отрицательно покачал головой.

Вдруг к нам за столик приставили ещё один стул, на который плюхнулся Андреев, поправив прическу. Он уже переоделся в повседневную одежду, то есть, белый фрак, и смотрел на нас вопросительным взглядом.

- Ну, что вы хотели бы узнать?

Я выставил руку, заткнув открывшего было рот Гусарова. Надо обдумать. Если мы скажем Андрееву про фото, он потеряет к нам доверие, благо я успел его спрятать ещё до начала рассказа Шиловой. Надо попробовать воспользоваться случаем, чтобы узнать о сестре Гордеева. Да, так будет правильнее.

- Женя, Ира рассказывала, что ты был на поминках сестры Гриши. Что ты о ней знал?

- Ну, лично я с ней знаком не был, - пожал он плечами, - в общем и целом, я знаю лишь её имя, да её хобби. Звали её Соня, собственно.

- Почему Гордеев позвал тебя не поминки? Это немного странно, не находишь?

-Я был его хорошим другом. И единственным, как оказалось. Так что, это было очень даже логично, - спокойно ответил Андреев, делая глоток воды со льдом, - с другой стороны, я не понимаю причину, зачем он остался у нас дома перед его самоубийством.

- Ты не понимаешь? – удивленно склонил я голову набок, - он её не назвал?

- Нет, почему, - покачал головой Женя, - просто «Чаепитие с ночевкой — это очень интересно» вовсе не в его стиле. Я ещё тогда начал подозревать неладное.

- Ты относил ему в день смерти какой-то пакет, - не выдержав, в диалог встрял Гусаров, - что в нём было?

- Ты нас видел, а? – совершенно спокойно отреагировал на этот факт Женя, лишь вопросительно приподняв бровь, - он попросил меня принести его спортивную форму, которую он забыл. Но, когда я вернулся домой, я осознал, что отнес ему не тот пакет. А когда я вернулся, нашел Гордеева повешенным. И без того пакета.

- Тебя это настораживает? – осторожно, будто нащупывая почву, поинтересовался я.

- Конечно, кого бы не насторожил пропавший без следа пакет, - махнул рукой Андреев, - самое очевидное – Гордеев его где-то оставил. Но раз полиция его не нашла, обыскав весь вуз в течение суток, значит, что более вероятное – его кто-то унес. Вопрос кто – убийца или свидетель?

- Верный вопрос, - кивнул я, почесывая затылок. Выходит, он даже не знал про фото в сумке. Хотя, стоп, - Женя, а ты не открывал сумку Гриши?

- А? С формой, что ли? – очнулся от размышлений Андреев, поставив стакан обратно на стол, - не-а.., что-то из головы совсем вылетело. Я даже полиции об этом не сказал.

Я не могу читать мысли, но точно знаю, что умею читать реакции на провокацию. И он точно не врал, ни капли театральности, хотя её я обычно сразу замечаю. Тяжело вздохнув, я достал из кармана толстовки черно-белое фото и показал ему. Глаза Жени на миг расширились, а его рот приоткрылся.

- Это же сестра…

- Ага, - кивнул я, - извини, но мы нашли это в сумке с формой Гордеева, когда были в гостях у Маши.

- Оу, - выдохнул Андреев, - ну, полагаю, это было необходимо? В конце концов, это вещи Гриши, а не мои. Я не имею права возмущаться, тем более, если это на благо дела.

- Спасибо, - кивнул я, снова сцепив руки в замок.

Даже если допустить, что Андреев не виновен, то, кто тогда остается? Шилова, да версия самоубийства? Информация из абзацев, которые мы уже прочитали, была оправдана за пару дней, но впереди была ещё половина. Я, скрепя сердце, достал из заднего кармана джинсов распечатку.

Четвёртый абзац

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 Следующая ⇒