КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ 2 страница

Опускаю руку и намыливаю самые чувствительные участки тела. Там тоже волосы. Качаю головой. Мне не нужно беспокоиться об этом, кому какое дело до того, есть там у меня волосы или нет? Уверена, что никому дела нет.

Голова болит, ноги покалывает. Разворачиваюсь, чтобы понять, где источник боли. На одной ноге у меня глубокий порез, перевязанный бинтом. Он уже начинает подживать, но пока только затянулся. Повязка падает, пока я продолжаю мыться. На ощупь кожа просто ужасна. Не помню, чтобы она когда-либо была в таком состоянии. Провожу руками по бокам, по сухой шероховатой коже. Вся мягкость испарилась, и теперь моя кожа напоминает наждачную бумагу. Открываю рот так, чтобы в него попадали струи воды, и полощу его, а затем глотаю воду, снова и снова.

Брюнетка просовывает голову в кабинку и швыряет мне бутылку, но ни слова не говорит по поводу того, что я жадно пью воду, льющуюся мне в рот. Мне тяжело дышать. Я истощила запас сил, хотя вроде бы ничего и не делала.

— Быстрее, иначе твоя еда остынет, — звучит ее голос у меня в ушах.

При мысли о еде желудок урчит и его сводит голодными спазмами. Подобрав упавшую на пол бутылку, я зажимаю ее между ног и вижу, что это шампунь с кондиционером. Из той дешевой серии, которую покупают детям. Но я не могу позволить себе такую роскошь как жалобы, поэтому поднимаю руку с бутылкой и выдавливаю половину себе на голову. Приятно снова быть чистой, если отбросить то, что волосы везде отросли.

Остатки сил я трачу, чтобы встать, но стою, сгорбившись, не в состоянии полностью выпрямиться. Брюнетка протягивает мне полотенце. Она сидит на крышке унитаза и изучает свои ногти. Я хватаю полотенце, вытираюсь и вижу чистую одежду на мойке. Я надеваю чистое нижнее белье и платье, которое висит на мне, как на вешалке.

— Еда? — спрашиваю я, и желудок снова сводит от голода.

Брюнетка указывает на дверь, и я направляюсь… ладно, иду, шатаясь, на запах еды. Еда лежит на кровати, на которой я спала. Точнее была привязана. Простыни на кровати теперь чистые, неприятный запах пропал. Я сажусь, беру в руки бургер и начинаю жадно есть. Брюнетка выходит из ванной, останавливается передо мной и оценивающе смотрит на меня.

— Почему он помогает тебе? — спрашивает она.

Я обсасываю пальцы, слизывая с них соус.

— Кто? — спрашиваю я в ответ, не понимая, что она имеет в виду. — Где я? — снова спрашиваю я, гадая, где нахожусь. Порой я прихожу в себя в очень необычных местах и это не самое худшее из них.

— В логове дьявола, — отвечает она и улыбается.

Глава 7

Блэк

Один.

Два.

Три.

Именно сколько шагов я делаю, чтобы дойти до двери в ее комнату. В ней темно и тихо — ни единого звука не доносится изнутри. Сначала я думаю, может быть, ей удалось найти способ сбежать.

Затем голос Стеллы нарушает тишину. Я смотрю на дверь. Она закрыта, свет не пробивается из-под нее.

Я слышу, как Стелла беседует с Роуз, и понимаю, что она пытается выведать информацию. Я велел ей не вмешиваться и просто делать то, что я велю, но они никогда не слушаются — женщины всегда поступают по-своему.

Стучу в дверь; один раз, но сильно. Слышу шаги. Я не заглядываю в комнату, так как пока не хочу видеть Роуз. Стелла улыбается мне, демонстрируя свои кривоватые зубы. Она симпатичная, но назвать ее сногсшибательно красивой все же нельзя. Она выходит, закрывает за собой дверь и запирает ее на ключ, после чего приближается ко мне. Положив ладонь мне на грудь, она начинает поглаживать ее, но я отступаю и оказываюсь вне пределов ее досягаемости. Обольстительно улыбаясь, она начинает подниматься по лестнице, по пути раздеваясь. А я стою внизу и, не двигаясь, наблюдаю.

Она манит меня пальцем. Стелла уже совершенно голая и хочет то, что только я могу ей дать. Я поднимаюсь по лестнице, перескакивая через две ступеньки, и подхватываю ее на руки. Она верещит, но я чувствую, что она уже влажная. Я чувствую ее запах, и она пахнет приятно.

Я прижимаю ее к окну так, что сиськи расплющиваются о стекло. Она поднимает руки и прижимает их к стеклу, чтобы удержаться на месте. Схватив презерватив, я достаю член и немного приседаю.

— Черт! — кричит она, когда я врываюсь в нее; ее руки не двигаются. Она больше не дергается, ни к чему не прикасается и не вынюхивает ничего. Я грубо трахаю ее, каждый мой толчок сильнее предыдущего. Наклонившись вперед, кусаю ее за плечо. Она вздрагивает и кончает, но я пока еще не готов. Я оттягиваю Стеллу назад, и она еле-еле успевает опереться руками на стекло, иначе бы упала головой вниз прямо на пол.

Теперь единственная часть тела, которая касается окна — ее руки. Она выпрямляется — Стелла сообразительная. Я хватаю ее за волосы и сильно дергаю. Каждый раз, когда я с женщиной, мне нужно все больше и больше времени, чтобы кончить. Было даже пару раз, когда мне не удалось это. Но сегодня вечером я собираюсь кончить, планирую избавиться от напряжения, сковывающего меня.

Ее голова запрокидывается всякий раз, как мой член снова и снова врезается в нее. Я, наконец-то, кончаю и сразу же отталкиваю ее от себя. Ей снова удается не упасть. Стелла научилась предугадывать мои действия, а ведь она здесь только три дня. Она нашла меня, выспросив у Джейка, где я живу, и теперь торчит у меня. Я трахаю ее каждый день, но с каждым разом мне все труднее убеждать себя, что она не та голубоглазая девушка, которая занимает все мои мысли.

Лучше бы у меня была другая жизнь. Я слишком молод, чтобы быть никуда не годным в этом плане.

Но при мысли о светлых волосах Роуз и ее голубых глазах, мой член снова поднимается.

Мне хочется обругать себя последними словами, донести до своего чокнутого мозга, что привязанная к кровати женщина — а я ужасно ее хочу — не та Роуз, которую я знал когда-то. Нет, эта новая Роуз — шлюха и наркоманка. А я не связываюсь с наркоманами.

— Что в ней такого особенного? — спрашивает меня Стелла. Я уже успел забыть, что она здесь. Такое впечатление, что она постоянно где-то неподалеку, но понятия не имею почему, ведь я не очень красиво с ней обращаюсь. Черт, да я даже в своей постели ей спать не разрешаю.

— Нет в ней ничего особенного, — отвечаю я, стягивая презерватив и надевая штаны. Снова разболелась голова. Стресс — слишком много стресса, черт возьми.

— Тогда почему она лежит там привязанная к кровати? — спрашивает она. Стелла абсолютно голая стоит рядом со мной и допрашивает меня в моем же собственном доме. Да она просто чокнутая.

— Исчезни, — рявкаю я, и она, кажется, шокирована. Она отрицательно качает головой. — Пошла вон, — повторяю я свое требование, не повышая голоса, но сложно не понять, чего я хочу от нее.

Она зло пинает что-то на полу, но я не обращаю внимания на ее вспышку гнева. Я никогда ничего не предлагал ей, не давал никаких обещаний. Мой член побывал в ней, я трахал ее и между нами только это и возможно. Она решила остаться… остаться, чтобы я оттрахал ее.

Уходя, она хлопает дверью, после чего наступает тишина. Сначала я решаю, что она просто спустилась вниз, но затем слышу, как заводится мотор моей машины и на дороге раздается визг шин, когда она разворачивается.

Чертова сука.

Я стою на втором этаже и смотрю вниз. Интересно, спит ли она. Узнает ли она меня? Поймет ли, насколько плохим я стал? Возможно ли, чтобы она осталась прежней девчонкой, которую я когда-то знал?

Но все эти мысли напрасны, потому что в комнате внизу в темноте лежит сломленная девушка, о которой я ничего не знаю.

Глава 8

Роуз

Темно, в комнате совсем ничего не видно. Слышно как где-то кто-то кричит. Не думаю, что у меня галлюцинации, крики звучат очень даже реально. Затем раздается грохот и рев удаляющейся машины. Я лежу в темной комнате — одна рука прикована к спинке кровати, остальное же тело свободно — и размышляю о брюнетке и о вопросе, который она мне задала. «Почему он помогает тебе? » Я понятия не имею, кого она имела в виду. Был ли это тот мужчина, которого я видела, тот, который ни слова не сказал? Не уверена, был ли он настоящим или только привиделся мне. Я, если честно, не верила, что Стелла настоящая, пока не почувствовала струи воды в душе и вкус еды.

Я слышу, как отодвигается дверная защелка. Клац, клац. В комнату проникает немного света, и я поднимаю голову, ожидая увидеть мрачную фигуру, но ошибаюсь. В дверях я вижу невысокого парнишку, он просунул голову в комнату и теперь изучает ее. Его взгляд останавливается, когда он замечает меня. Он смотри мне прямо в глаза, затем заходит в комнату, закрывает за собой дверь и включает свет.

Мальчик еще маленький, ему лет восемь-десять. Он идет ко мне и садится на единственный в комнате стул, стоящий неподалеку от моей кровати. Парнишка замечает, что я прикована к кровати наручниками, на его лице появляется взволнованное выражение, и он быстро переводит взгляд к моим глазам.

— Ты плохая? — спрашивает он мягким голосом. Я не знаю, как ответить на этот вопрос, поэтому решаю промолчать. Он смышленый, понимает все по моему молчанию.

— Мистер Блэк, он не плохой. Он присматривает за мной, хорошо ко мне относится, — продолжает парнишка, глядя на дверь, словно ожидает, что беда нагрянет в любую секунду.

— Мистер Блэк? — уточняю я.

— Да, Блэк. Хозяин этого дома. Тот, кто заковал тебя в наручники, — он указывает на мои запястья, словно сообщая мне очевидное.

— Можешь вытащить меня отсюда? — я дергаю рукой, прикованной к спинке кровати, словно желая разорвать наручники и освободиться. Парнишка быстро-быстро качает головой.

— Хочешь конфетку? — предлагает он и, не обращая внимания на меня, вытаскивает из кармана леденец на палочке. Я не в силах отказаться от угощения, голод постоянно мучает меня. Он передает леденец мне и я, можно сказать, вырываю его из руки мальчика, срываю обертку и заталкиваю сладкий леденец в рот.

— Мне пора идти. Еще увидимся, леди в наручниках, — прощается он, встает и выбегает из комнаты. Выбежав, он забывает закрыть дверь, и я дергаю запястьем, пытаясь освободиться. Бесполезно, я не могу пошевелиться.

— Кто открыл дверь? — слышу я голос, который пугает меня. Когда поворачиваюсь на звук голоса, во рту у меня по-прежнему леденец. Он кивает сам себе, словно мне не нужно отвечать ему, и он и так знает, кто это сделал.

Он всегда одет с иголочки, насколько я его помню. А мне казалось, что я придумала, как он выглядит. Он красив…эдакий душераздирающий тип красоты. Длинная борода, но в меру длинная, темные волосы зачесаны набок. Темная одежда, только рубашка белого цвета.

— Пожалуйста, отпусти меня, — прошу я, и он переводит взгляд на меня. У него такие необычные глаза, кажутся другими на расстоянии. Кажется, что он знает все мои самые темные секреты, хотя я чертовски сильно надеюсь, что их не знает никто. Никому не следует знать эти тайны. Даже я сама не хочу вспоминать о них.

— И что? Снова пойдешь и ширнешься, Роуз? — его вопрос пугает меня, так как я не пользуюсь этим именем. Не пользуюсь им уже очень давно. Те, кто знали меня, как Роуз, вряд ли бы узнали меня теперешнюю.

— Откуда ты знаешь кто я?

Он заходит в комнату, но мне кажется, что он делает это очень медленно. Будто считает каждый свой шаг. Наручники, приковывающие меня к кровати, царапают запястья, когда я пытаюсь отодвинуться подальше от него, как можно дальше от того, что он несет… от чувств.

— Тебя зовут не Роуз? — спрашивает он, приблизившись почти к самой кровати.

Я качаю головой.

— Нет, меня зовут Касс, — лгу я. Это имя я использую, когда живу на улице. Под этим именем я известна наркодилерам, под этим именем меня знают другие шлюхи.

— Не лги, Роуз, — его голос звучит нежно, но в нем чувствуется твердость. Не думаю, что такому парню, как он, хоть раз в жизни приходилось повышать голос, в нем и так звучит слишком много власти.

— Если я расскажу тебе правду, ты отпустишь меня?

Он обдумывает мой вопрос и отвечает не сразу. Проходится по мне взглядом. Смотрит на меня так, словно уже знает все ответы.

— Да, правду.

Я киваю. Склонив голову, пытаюсь выдумать какую-нибудь ложь, но как далеко я могу зайти в своей лжи? Он будто бы знает меня. Как много он знает на самом деле? О чем можно солгать?

— Не стоит выдумывать ложь, она не поможет, — он просто стоит, кажется, даже не шевелится. Поэтому, когда начинает говорить, я невольно поднимаю глаза, и наши взгляды встречаются.

— Раньше меня все знали как Роуз… до того… до того, как я сломалась, — надеюсь, ему будет достаточно этой правды. Я рискую бросить на него взгляд, но он стоит и ждет, он хочет еще правды.

— Я начала принимать наркотики, чтобы заглушить боль, изгнать ее из своей жизни. Только так человек может сломаться, прежде чем его по-настоящему сломают.

Он подходит ближе. Поначалу мне кажется, что он собирается коснуться меня и что его руки могут причинить мне боль, но он не касается меня. Он протягивает руку, расстегивает замок наручников и те падают на пол, а сам он выходит из комнаты.

Я сижу на кровати и растираю запястье, гадая, с чего так внезапно он решил просто отпустить меня. Это ловушка? Куда мне идти? Где я вообще?

Первым делом я иду в туалет, а закончив, переступаю порог комнаты, в которой была пленницей так долго. Поднимаю голову вверх и вижу лестницу, ведущую наверх, а на втором этаже вижу открытую дверь. От доносящегося до меня аромата еды желудок громко урчит.

Напротив двери моей «темницы» еще одна дверь, ведущая к свободе. Я открываю эту дверь и обдумываю варианты. Я могу просто уйти, но куда я пойду? Кому я нужна? Я даже не знаю, где я сейчас. Я оборачиваюсь и смотрю на лестницу. Где-то там играет мрачная печальная музыка. Делаю несколько шагов в сторону ароматов еды и звуков музыки.

Я медленно поднимаюсь по лестнице, не совсем понимая, что делаю. Мысли о еде подгоняют меня, заглушая все разумные мысли.

Блэк стоит у плиты, одетый точно так же, как и раньше. На ногах по-прежнему ботинки. Он не смотрит на меня, не оборачивается, даже когда под моими ногами скрипит половица.

Он, не отвлекаясь, готовит под грохочущую музыку. Я стою там и наблюдаю за тем, что он делает. Он такой тихий и сильный, и держится совсем не так, как все остальные мужчины. Это одновременно пугает и волнует. Он убирает руки от плиты, музыка резко прерывается, и он начинает говорить, вынудив меня подпрыгнуть и перепугав меня так сильно, что мне приходится прижать руку к груди, чтобы убедиться, что сердце все еще там.

— Напитки в холодильнике, — сообщает он и снова включает музыку. Все это время он знал, что я стояла за его спиной, но предпочел не замечать меня. Вместо этого перепугал меня до чертиков.

Он стоит прямо рядом с холодильником, поэтому я предпочитаю обойти вокруг стола. Холодильник стоит посредине, плита, на которой он готовит, рядом с ним, а напротив нее кухонный стол. Я решаю обойти и то, и другое, чтобы подойти к холодильнику. Открыв дверцу, я вижу только бутылки с водой и ничего больше. Беру две бутылки, ставлю одну возле плиты, а затем отхожу, чтобы между нами оставалось некоторое расстояние. Решаюсь осмотреться. Дом разукрашен. Все стены покрыты граффити. Они вызывают у меня улыбку. Мне нравятся граффити. Он замечает, что я осматриваюсь — смотрит прямо на меня, разглядывающую стены его дома. Кажется, я засекла ухмылку, но она исчезла так же быстро, как и появилась. Он ставит передо мной тарелку с курицей и овощами. В животе урчит. Он слышит этот звук и кивает на кушетку, затем берет свою тарелку с такой же едой, но в большем количестве.

Он несет свою тарелку к кушетке, садится и включает телевизор. Он не смотрит на экран, видимо, включил его, чтобы в комнате раздавался фоновый шум, так же, как это было с музыкой, которую он выключил, когда закончил готовить.

Я ем как можно быстрее, едва пережевывая, чтобы успеть съесть как можно больше. Вскоре моя тарелка пустеет, а мужчина, сидящий рядом со мной, все еще ест, и его тарелка наполовину полная. Он протягивает ее мне, встает, и, забрав мою пустую тарелку, возвращается на кухню. Я съедаю и его порцию тоже.

— Где мы? — спрашиваю я, доев последний кусочек. Он ставит тарелку в раковину, переводит взгляд на меня и прислоняется к стойке, скрестив ноги перед собой.

— Ловуд, — отвечает он. (Примеч. Ловуд — город в юго-восточном Квинсленде, Австралия).

Тарелка выпадает у меня из рук и разбивается на полу. Он наблюдает за моей реакцией. Я уехала из этого города много лет назад, и никогда у меня не возникало желания вернуться, но все равно я оказалась здесь, в доме какого-то незнакомца.

Глава 9

Блэк

Она шокирована, я вижу это по ее побледневшему лицу. Она не ожидала услышать от меня эти слова. Меня злит ее реакция на то место, куда я когда-то надеялся, что она вернется. Но теперь она пытается придумать способ, как сбежать без оглядки.

Совершенно ясно, что она понятия не имеет кто я такой, и в некотором роде это радует меня. С другой стороны, это бесит, я чертовски зол, что она не помнит меня. Она молча смотрит по сторонам. Видимо, пытается что-то придумать. Я стою и наблюдаю за ней. Она по-прежнему выглядит неважно, она нездорова — под кожей отчетливо проступают кости, а лицо напряженное, осунувшееся и опухшее.

Интересно, что же случилось с ней, что она дошла до такой точки, докатилась до такого состояния своей жизни. Я качаю головой. К черту, я не собираюсь возвращаться к этому. Я подумываю сказать что-то, хоть что-нибудь. Но не могу произнести ни слова. Мне нечего сказать.

Раздается сигнал моего телефона, отвлекая меня от Роуз. Это касательно задания, над которым я работаю, видимо, пришли координаты моей следующей цели. Я встаю и оставляю ее неподвижно сидеть. Захожу в спальню и закрываю за собой дверь, одновременно с этим отключаю все эмоции, запираю их, как и все остальное.

Из-под кровати достаю футляр. Он черного цвета, как все мои вещи, поэтому его сложно заметить, когда заходишь в мою комнату. Это футляр для оружия и там хранится пистолет и снайперская винтовка. Я не пользуюсь другими видами оружия, один из имеющихся у меня вполне меня устраивает. У меня непыльная работенка. Я делаю выстрел, получаю плату, даже зачистку делать не надо. Иногда я оставляю визитную карточку, но я хорош и без нее.

Я переобуваюсь в чисто вычищенные ботинки — очень важно не оставлять следов. Ничего, что бы указывало на меня. Надеваю новую куртку, затем черные перчатки, хватаю футляр и выхожу. Вижу, что Роуз теперь стоит. Она слышит, как я выхожу из комнаты и оглядывается на меня. Она смотрит в окно, в ночное небо. В этот момент она выглядит такой спокойной, но, увидев меня, ее спокойствие рушится. Лицо Роуз преображается, как будто я плохой парень. А я такой… я именно такой. Она даже представить себе не может, насколько плохой.

— Можно мне остаться? — в ее взгляде светится мольба. — Всего на одну ночь, — заканчивает она свою просьбу. Я указываю на диван. Она оглядывается в направлении моего жеста и кивает, понимая мое безмолвное разрешение.

Перед тем как выйти из дома, окидываю взглядом комнату. Роуз продолжает смотреть в окно. Я беру свой телефон и выхожу, направляясь к мотоциклу, к которому привязываю футляр с винтовкой. Обычно я езжу на машине, но так как Стелла угнала ее и до сих пор не вернула, придется довольствоваться байком.

Когда я приезжаю на пустую парковку, там тихо, чертовски тихо. Тишину нарушаю только я — рев мотоцикла, когда я торможу на парковке, звук открываемого мной футляра с оружием и звук моих шагов по бетону.

Сегодняшний заказ от кого-то из правительства, кого-то, кто не хочет марать руки, но может нанять людей, чтобы те сделали то, чего сам заказчик не может. Сегодня эту работу выполняю я.

Я подхожу к краю двухэтажной парковки и смотрю на противоположное здание. Склонившись над компьютером, моя цель сидит в своем кабинете и уминает пончик. Он крупный, пухлый и очень несимпатичный. Но все это не играет никакой роли. Его необходимо устранить, так как он сунул нос куда не следует. Обычно я не спрашиваю о причинах устранения, предпочитаю делать это с легкостью — лучше не знать, кем является твоя предполагаемая мишень. Однако на этот раз все иначе. Затронуто правительство, и я захотел узнать, мне нужно было узнать, почему я должен «убрать такую шишку». Объяснение оказалось довольно простым: «Он лезет не в свое дело, устраивает скандалы. Убей его или я найду для этой задачи кого-то другого». В тот же день на счет, который невозможно отследить, мне был переведен гонорар в размере половины суммы. Этот счет, в случае чего, не приведет ни к кому из нас.

Я ждал координаты уже несколько недель, еще с тех пор, как увидел Роуз.

Вытащив винтовку из футляра, я прислоняюсь к бетонной стене и наблюдаю. Я делаю свою работу чисто, мне не нужны свидетели. Мишень умирает, но меня никто никогда не должен видеть. Порой приходится выжидать часами, пока не появится подходящая возможность. Цель не просто застрелить насмерть, суть в том, чтобы сделать это без свидетелей. Главное правильно подобрать время. Я часто задаюсь вопросом, почему ничего не испытываю к своим жертвам. Гадаю, почему меня не посещают угрызения совести, ведь люди, как правило, испытывают угрызения совести. Может быть, я и правда настолько ужасен, как обо мне говорят.

Мужчина в окне напротив поднимает трубку телефона и разговаривает с кем-то. Он качает головой, как будто у него есть какие-то возражения, а я кладу палец на курок, выжидая, желая уже завершить дело. Он, должно быть, чувствует мое присутствие, или, может, даже знает, что я рядом, так как поднимает голову и, держа телефон в одной руке, а во второй пончик, смотрит прямо на меня. Сначала мне кажется, что он видит меня, но здесь темно, он не может разглядеть меня. Но его глаза говорят мне обратное. Я не жду, пока он завершит разговор, прицеливаюсь и нажимаю на курок.

Из его груди вытекает струйка крови, окрашивая его белоснежную рубашку в ярко-красный. Голова откинулась назад, от удара пули он немного сполз в своем кресле, глаза остались открытыми.

Мне кажется, что у всех мертвых одинаковый взгляд, будто они рады… рады, что все наконец-то закончилось. Это и беспокоит, и успокаивает меня.

Не снимая перчаток, я достаю из кармана визитку и бросаю ее на пол в том месте, откуда застрелил его, наблюдая, как брызги черной крови оседают на пол. Визитка белая, покрытая брызгами черной краски.

Я не остаюсь там дольше, чем следует. Разбираю винтовку и убираю ее в футляр. Подбираю использованные гильзы, протираю поверхности, которых мог коснуться, снова натягиваю перчатки и возвращаюсь к мотоциклу.

В большинстве случаев я избавляюсь от тел убитых мной жертв, чтобы их нельзя было связать со мной или моими заказчиками. Кроме тех случаев, когда заказчик просит меня не делать этого — нынешний захотел, чтобы тело нашли.

Предупреждение? Возможно.

Когда возвращаюсь домой, возле моей машины стоит Стелла. Я глушу двигатель байка, слезаю с него и отвязываю винтовку в футляре. Она с любопытством наблюдает за моими действиями, а затем переводит взгляд на меня. Не похоже, что она так же зла, как когда уехала днем, ее поза кажется более расслабленной. Я медленно иду к ней и останавливаюсь прямо перед ней. Она бросает сигарету на землю и выдыхает дым мне в лицо.

— Стелла.

— Я вернула твой автомобиль обратно, — сообщает она, кивая себе за спину.

— Вижу.

— Я скучала по тебе, — говорит она и кладет руку мне на грудь. Я накрываю ее своей ладонью, чтобы остановить.

— Тебе следует уйти, — велю я ей, не повышая голоса. Ее лицо вытягивается, как будто я ударил ее.

— Она все еще в доме? — зло отрезает Стелла, отдергивая руку. Я не считаю нужным отвечать или тем более начинать спорить по этому поводу, поэтому беру ключи от машины и иду к дому. Я не позволю ей снова воспользоваться моей машиной.

— Ты же не оставишь меня просто стоять тут! — кричит она мне вслед.

— Позвони кому-нибудь, чью постель ты частенько навещаешь! — кричу я в ответ. Она матерится, а я принимаю решение игнорировать ее. Захожу в дом, закрываю за собой дверь и запираю ее на замок.

Я включаю свет на кухне, и он освещает и гостиную, где в данный момент спит Роуз.

Она шевелится, словно чувствует мое присутствие — переворачивается во сне на диване, повернувшись ко мне спиной, а мне хочется стоять там и знать о ней больше, чем я знаю. Я должен узнать причины. Но вместо этого я иду в свою спальню, закрываю дверь и ложусь на кровать, позволяя демонам унести меня в пучины сна.

Глава 10

Роуз

Он кажется таким знакомым, но вместе с тем чужим. Я не совсем уверена, как понимать его, или даже как воспринимать. Он кажется холодным, безразличным, и все его действия подтверждают это.

Почему он помог мне?

С чего вдруг у него возникло желание помочь мне?

По нему не скажешь, что он заботливый парень.

Он сидит в своем черном костюме, откинувшись на спинку стула, и потягивает кофе. Он ни слова не говорит мне, когда я сажусь напротив него, даже не удостаивает меня взгляда своих красивых глаз. Я смотрю на него дольше положенного, изучая его, пытаясь понять. Он из тех, кому вслед поворачиваются головы, но подойти к нему страшно. Он осматривает меня сверху вниз, затем снизу вверх, и затем его взгляд останавливается, и он смотрит на меня. Может быть, изучает меня? От его взгляда все мое тело трепещет.

— Хочешь знать? — удается мне проскрипеть, в попытке разрушить то, что здесь происходит.

Я ерзаю на стуле, так как мне не хочется рассказывать ему, но мне кажется, что я задолжала ему объяснение, почему стала такой как сейчас, что я не всегда была такой, что когда-то я не была такой. До него, до того мужчины, который уничтожил меня.

Блэк продолжает пить кофе, углубившись в газету — он полностью меня игнорирует.

— Однажды я была влюблена, — шепотом признаюсь я. Сначала мне кажется, что он не слушает меня или продолжает игнорировать, но когда я поднимаю голову, вижу, что его взгляд сосредоточен на мне. Непроницаемый, изучающий. Он будто бы разозлился, но затем злость сразу же исчезает, и если бы я не смотрела на него столь внимательно, то, наверное, не заметила бы эту смену. Он снова сама невозмутимость.

— Мне было восемнадцать, когда я встретила его, и он стал для меня целым миром. Он обещал мне золотые горы, дарил подарки. Я верила каждому его слову. Он был хорош… — я позволяю последнему слову повиснуть на кончике языка. Так странно говорить такие слова о Роджере. Теперь я знаю, что он какой угодно, но не хороший.

— Ты стала наркоманкой и проституткой из-за какого-то парня?

Уголки его губ подергиваются, как будто он считает, что я смешна. Это злит меня. Как смеет он думать обо мне подобным образом? Впрочем, он имеет право так говорить, но это больно, гораздо больнее, чем я готова признать.

— Спасибо за все, что ты сделал, а теперь мне пора уходить, — я встаю, надеваю обувь, которую брюнетка оставила для меня, и иду к двери. Мне хочется оглянуться, увидеть эти глаза, бороду, волосы и его тело один последний раз, но предпочитаю не делать этого и просто выхожу за дверь.

Он никак не реагирует. Я ожидала, что он скажет хоть что-нибудь, но не услышала ни слова. Даже банального «пока». Я так зла на него, правда не понимаю из-за чего. Я не знаю его, с чего мне ожидать что-либо от него. Он не был любезным. Вел себя холодно, с легким намеком на мягкость. Я прохожу мимо дома и иду вдоль длинной дороги. Позади слышится шум машины. Она приближается ко мне, а когда равняется со мной, я вижу, что это машина Блэка. Он сидит за рулем и смотрит на меня сквозь солнцезащитные очки. Блэк кивает головой на пассажирское сиденье и я, обойдя машину, сажусь внутрь. Я прячу улыбку, которая появляется на моем лице при мысли, что, возможно, ему не настолько все равно, как он хочет показать. Его слова ни капли меня не утешили, потому что он сказал правду… и эта правда причинила мне боль. А вот его действия говорят об обратном.

Я спрашиваю его, куда мы едем, но не получаю ответа. Очевидно, он предпочитает тишину, и мне становится интересно, есть ли у него кто-то, с кем он может поговорить откровенно.

Он привозит меня на железнодорожный вокзал и просто сидит в машине. Я выглядываю в окно и наблюдаю, как поезда едут в разные стороны. Некоторые вагоны разукрашены граффити, некоторые еще совсем новые. Открыв дверь машины, я отворачиваюсь от него, но внезапно его рука задевает меня, когда он кладет рядом со мной деньги. Я беру их, зная, на что мне хочется их потратить, но решаю не потакать этим своим желаниям. Пришло время бороться за себя, за то, что принадлежит мне. Он помог мне понять это.

Не знаю, как ему это удалось и зачем он вообще это сделал. Я обрела силу благодаря незнакомцу, который проявил ко мне капельку добра. Уже так давно никто не относился ко мне по-доброму, и это удивило меня. Даже если поначалу все это было неправильно. Но это сработало, благодаря ему это сработало.

Он кладет руки обратно на руль и смотрит вперед — солнечные очки скрывают его глаза. Я беру деньги и решаю поблагодарить его. Я разворачиваюсь, но слова замирают у меня на губах. Не знаю, что сказать, поэтому наклоняюсь, опираясь руками о его сиденье, и целую его в щеку. Он вздрагивает и резко поворачивает голову в мою сторону.

Я робко ему улыбаюсь. Наши лица все еще слишком близко, и он пахнет, как океан — свежестью. Я могла бы вдыхать этот аромат вечно, и он бы никогда мне не надоел. Я отодвигаюсь, открываю дверь и выхожу из машины. Сделав несколько шагов, я разворачиваюсь посмотреть, стоит ли еще его машина там, и вижу… стоит. Он не уехал, наблюдает за мной, по-прежнему скрывая глаза за черными очками. Слегка приподняв руку, я машу ему и продолжаю свой путь, уходя от пугающего и мрачного, но в то же время такого красивого человека.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒