ГЛАВА 7. Эйвери. БОТАНИКИ. Грейсон. НЕУДАВШИЙСЯ ЭКСПЕРИМЕНТ

ГЛАВА 7

ВИНА

Эйвери

Танцевать. Грейсон хотел, чтобы я танцевала. И не как в средней школе, когда ты кладешь руки на плечи партнера и двигаешься по кругу. А быстро, плавно, сексуально. Я обречена.

Хотя могло быть и хуже. Сначала Грейсон попытался затащить меня в толпу, но Памела с Хлоей пришли мне на выручку.

– Вот уж нет! Я честно выиграл этот танец. Найдите себе кого еще, дамы!

Памела скрестила руки и смерила Грейсона сердитым взглядом.

– Ты смухлевал! И в качестве наказания Эйвери выполнит условия пари со мной и Хлоей. Ты сказал, она должна танцевать, но не уточнил, кто должен учить ее.

– Да, теперь она наша. – Хлоя утянула меня себе за спину и указала на свободный диван. – А ты пока можешь пойти туда, мистер Хапуга МакХапугавич, и подумать о том, что сделал.

Грейсон взглянул на диван и нахмурился.

– Вы отправляете меня на тайм-аут?

– Да! – Памеле очень понравилась эта идея. – Ты, Грейсон Кеннеди, заработал тайм-аут. Теперь уходи. Кыш.

Он обеспокоенно посмотрел на меня, и тогда Памела смягчилась:

– Эйвери в прекрасных руках. Пойди возьми себе выпить или еще что и дай нам пятнадцать минут научить ее простым движениям.

Грейсон не выглядел счастливым, но в итоге все же посмотрел на меня и вздохнул.

– Ты права. Наверное, с вами ей будет легче расслабиться. – Он улыбнулся мне. – Помни, это должно быть весело. – Указал на диван, на который его только что отправила Хлоя. – А я буду там, делать в точности, как мне сказали: усердно думать о том, что сделал. – Еще одна улыбка, такая лукавая, что я испугалась его следующей фразы. – Вспоминать каждую восхитительную деталь.

Я поняла, что кто-то ударил его по руке, только не знала, кто именно, поскольку быстро отвела взгляд в сторону. А уже в следующую секунду меня повели в гущу толпы. Памела повернулась ко мне лицом и взяла за руки.

– Для начала расслабься. Это не так сложно, как кажется.

– Да, – отозвалась Хлоя. – У тебя все получится. Гораздо проще танцевать одной, чем с парнем.

Я посмотрела на них с благодарностью, с благоговением даже. Полагаясь на прочитанные книги, я всегда считала, что все популярные девочки в школе коварные – такие наверняка существуют, Пэм с Хлоей предупредили меня о самых худших из них, – но потом узнала, что Грейсон не выносит придурков, потому люди рядом с ним на вершине пищевой цепочки реально хорошие.

– Вы не обязаны были это делать, – сказала я, хоть и была более чем благодарна им за спасение.

– О нет, обязаны! – хихикнула Хлоя. – Грейсону все сходит с рук. Ты была неподражаема. Не могу поверить, что он заставил тебя так продуть. Мы, девушки, должны держаться вместе. К тому же я с нетерпением ждала стриптиза от Оуэна.

– Более того, – добавила Памела, – ты не готова танцевать с Грейсоном.

Хлоя согласно застонала, обмахивая себя ручкой.

– Это точно. Он хорош, но... – Она вздрогнула от былых воспоминаний. – Даже не прилагая усилий, этот парень ходячая неприятность.

Не сомневаюсь. Я посмотрела на танцующие вокруг нас пары. Этого хватило, чтобы вогнать меня в краску. Уверена, все выглядело б еще хуже, танцуй я с Грейсоном.

– Самая лучшая неприятность, – мечтательно добавила Памела.

Ее взгляд говорил яснее слов. Она встречалась с Грейсоном – ничего удивительного.

Вполне возможно ее назвали в честь Памелы Андерсон, потому что ей было предназначено стать супермоделью. Рост под метр восемьдесят, фигура – идеальные песочные часы, густые каштановые волосы, струящиеся по спине до талии и всегда прекрасно уложенные – вне зависимости от погоды. Она превосходно подходила для такого парня, как Грейсон.

– Вы встречались, да? – спросила я.

Они с Хлоей виновато улыбнулись.

– Она была первой, – сказала Памела о Хлое.

– Но Пэм продержалась дольше, – вступилась за ту Хлоя.

Вот это меня удивило. Тогда, в столовой, я говорила совершенно серьезно – я правда не думала, что какая-либо девушка пробыла с Грейсоном дольше выходных.

– Как долго ты с ним встречалась?

Памела улыбнулась.

– Не так долго, как ты.

– Я? – удивленный ах в ответ.

– Уже прошло почти три недели с Нового года. Думаю, это своего рода рекорд для Грейсона.

– Но мы с Грейсоном не встречаемся!

– Умоляю, – хихикнула Хлоя, – из всех ты ближе всего к определению «реальная девушка Грейсона». Может, вы и не целуетесь, но на других он даже не смотрит.

У меня отвисла челюсть, и Памела развернула меня лицом к дивану. Грейсон сидел там и наблюдал за нами. Он улыбнулся мне и через всю комнату крикнул Памеле:

– Я не вижу никаких танцев! Мне следует подойти к вам?

Памела закатила глаза и развернула меня обратно.

– Видишь? – подразнила Хлоя. – Он с тебя глаз не сводит.

– Полностью сражен, – согласилась Памела.

Я ощутила трепет в животе, но списала все на нервы. Это не могли быть бабочки. Я влюблена в Эйдена, не в Грейсона. Два совершенно разных брата. У нас с Грейсоном нет ничего общего. Он всего лишь испытывает ко мне жалость. Я просто одна из тех немногих, кого он еще не завоевал. Ему интересно, но его азарт, если он в самом деле есть, скоро пройдет. Сейчас я для него просто новая блестящая игрушка.

– По-моему, это мило, – сказала Хлоя.

Памела же покачала головой и рассмеялась.

– По-моему, это послужит ему уроком. Скольких девушек он влюбил в себя? Настало время ему отведать собственного лекарства.

Я споткнулась от услышанного намека.

– Ты думаешь, он в меня влюбился?

– Достаточно разговоров, – с хитрой улыбкой произнесла Памела. – Мы сюда танцевать пришли. Итак, сначала прислушайся к музыке. Почувствуй ритм. Закрой глаза, если это поможет.

Она сменила тему, и это меня полностью устраивало. Я не могла больше думать о Грейсоне, поэтому закрыла глаза. Песня была незнакомой, но основной ритм подхватывался легко. От его мощности музыка отдавалась в груди.

– Хорошо, что делать теперь?

– Теперь? Просто начинай двигаться.

Ну разве это хоть чем-то похоже на обучение?

– Попробуй качать головой в такт, – предложила Хлоя.

– Или перемещать вес с ноги на ногу, – добавила Памела. – Подпрыгивай на пальцах. Двигайся всем телом.

Я попыталась скопировать их движения, но почувствовала себя каким-то китайским болванчиком. Мои движения не имели ничего общего с танцами. Во мне стала возрастать паника, и я остановилась.

– Может, некоторые просто не предназначены для танцев.

Как только я пожаловалась, кто-то подошел ко мне сзади и положил руки на предплечья.

– Ты слишком много думаешь. – От низкого, нежного голоса Грейсона у меня по спине пробежала дрожь. Его руки скользнули вверх к моей шее, и он зарылся пальцами мне в волосы, массируя кожу головы. – Отпусти себя.

Медленно он наклонил мою голову вперед, вращая из стороны в сторону, потом уложил ее себе на плечо. Потер плечи и провел ладонями вниз по рукам, оставляя на коже дорожку из мурашек.

Я вздохнула от захлестнувших меня чувств, и мои веки, затрепетав, закрылись. Грейсон стал медленно покачиваться, и мое податливое тело двигалось вместе с ним с несвойственным мне изяществом.

– Танец, – произнес он, – это выражение чувств, не мыслей.

Одну мою руку Грейсон завел назад и положил себе на затылок. Мои пальцы инстинктивно зарылись в его мягкие, густые волосы. Сами собой. Я почувствовала, как приподнялись его щеки от улыбки, словно он полностью одобрял мои действия.

– Теперь мы двигаемся вместе.

Он обвил руками мою талию и резко стукнул ногой под коленками, размыкая их. От неожиданности ноги подогнулись, но Грейсон был готов меня поймать. Надежно прижал к себе и задвигался, вращая наши соединенные тела.

По всему телу прошла дрожь удовольствия, и я уплыла из реальности в мир, где не существовало ничего, кроме нас двоих.

Грейсон двигался под музыку искусно и соблазнительно, пока я не ощутила, что мы слились в одном ритме. Я никогда не испытывала ничего подобного. Даже не представляла.

Мое тело горело везде, где прижималось к нему, а лишенные этих ощущений части ревностно жаждали тепла. Я чувствовала себя такой расслабленной, умиротворенной, но сердце мое бешено колотилось в груди.

– Ты это сделала, Эйвс, – прошептал Грейсон мне на ухо. От его дыхания меня с новой силой бросило в дрожь. – Ты такая естественная.

– Я ничего не делала. – Голос звучал ошеломленно и с придыханием. Наверное, потому, что я была ошеломлена и тяжело дышала. – Это все ты, я просто тебе позволила.

Грейсон засмеялся – низко, опасно.

– Парень должен вести в танце, но он лишь так же хорош, как и его партнерша.

Его губы коснулись местечка у меня за ухом, это было так приятно, что я едва слышно застонала. Все его тело напряглось в ответ.

– Эйвс, – прошептал он сдавленным голосом, – я хочу тебя поцеловать.

Мой рот ответил прежде, чем мозг успел осмыслить его слова:

– Меня еще никто не целовал.

Внезапно я оказалась к нему лицом, мои руки у него на груди, а его – на моих бедрах, удерживая наши тела вместе так, что мама бы не одобрила. Мы словно снова оказались в душе, только на сей раз все было уже не так невинно. На самом деле невинностью тут и не пахло. Мне пришлось бороться с желанием запрыгнуть на него и обвить ногами талию.

Грейсон смотрел на меня так, будто заблудился в Сахаре, а мои губы – последние капли воды во фляге.

– Я знаю, – произнес он. – И хочу быть первым. Прямо здесь. Прямо сейчас. Скажи, что ты не против.

Его губы были совсем рядом. Грудь часто вздымалась, словно легким не хватало воздуха. Сердце грохотало под моей ладонью. Я ощущала его потребность во мне, но что удивило меня, так это интенсивность собственного желания. Я хотела, чтобы он меня поцеловал. Всеми фибрами души хотела ощутить его губы на своих. Жаждала этого.

Даже мое сердце молило о контакте с его губами, и тогда весь мой мир грез рухнул. Дыхание застряло в горле. Комната завращалась передо мной, из глаз брызнули слезы, и я выскользнула из объятий Грейсона.

– Эйвс? – Секунда, и Грейсон понял, что произошло. – Черт! Эйвс, прости! Ты в порядке?

– Мне нужно уйти отсюда! – выдавила я. – Я хочу домой.

Без вопросов Грейсон отвел меня к машине и повез назад домой. Он вел себя тихо, пока по моим щекам продолжали струиться слезы – единственное оставшееся свидетельство срыва.

– Эйвс, мне очень жаль. Я не хотел тебя напугать. Я не подумал. Ты была в моих объятиях и ощущалась так хорошо, что… я не подумал. Никогда в жизни настолько сильно не хотел кого-то поцеловать.

Я отвернулась к окну и, прислонившись лбом к холодному стеклу, пробормотала:

– Никогда в жизни настолько сильно не хотела, чтобы кто-то меня поцеловал.

От неожиданности моего признания Грейсон ударил по тормозам. Машина завизжала и остановилась.

– Что? Ты хотела, чтобы я тебя поцеловал?

Я вытерла слезы, в то время как Грейсон съехал на обочину.

– Конечно хотела! – застонала я. – На моем месте каждая одинокая девушка на этой вечеринке захотела бы, чтобы ты ее поцеловал. Грейсон, я так сильно хотела, чтобы ты меня поцеловал, что это причиняло физическую боль.

– Тогда… что случилось? В чем проблема?

– В том, что я хотела поцеловать именно тебя! Хотела, чтобы ты поцеловал меня, а не Эйден.

Грейсон открыл рот, желая что-то сказать, но лишь снова его закрыл. Какое-то время тупо смотрел на меня, будто здесь где-то крылся подвох.

– Эм, – наконец произнес он, – знаешь, на самом деле я рад. Даже чувствую облегчение.

– Ну а я нет! Чувствую себя ужасно! – Из глаз хлынул новый поток слез. Знаю, все выглядело так, точно по мне плачет психушка с мягкими белыми стенами, но я не могла сдержаться. Я тонула в море вины. – Мне кажется, я ему изменила. Знаю, это глупо. Мы никогда не были вместе, но я так сильно его любила. Так долго мечтала о нашем поцелуе. У меня в дневнике миллион различных сценариев, как бы это все произошло.

Грейсон прыснул со смеху.

– Да быть не может.

Я бросила на него хмурый взгляд. Может. Я подробно расписала свои фантазии.

– Я отдала ему свое сердце. Не прошло и трех недель, а я уже почти по нему не плачу. У меня появились новые друзья, и я делаю столько всего нового, словно Эйдена никогда не существовало. Словно он не был моей вселенной на протяжении всей жизни. Выглядит так, будто я пошла дальше. И не просто почти поцеловала кого-то. А почти поцеловала его брата. Кто вообще так делает?

Грейсон сидел, положив руки на руль и уставившись в лобовое стекло. В конце концов он вздернул плечами.

– Может, ты никогда на самом деле и не была в него влюблена. – Он повернулся ко мне с серьезным лицом. – Что ты почувствовала, когда мы чуть не поцеловались? До того как запаниковала. Чувствовала ли когда-нибудь это с Эйденом?

Мои щеки вспыхнули, и я скосила взгляд на колени.

– Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Даже не знала, что люди могут такое чувствовать.

– Что доказывает мою точку зрения, – мягко произнес Грейсон. – Эйден был твоим лучшим другом. Ты любила его, но не была в него влюблена.

– Нет, была! До сих пор влюблена!

Грейсон покачал головой.

– Ты влюблена в идею о нем, будь ты на самом деле влюблена в него, никогда бы не пошла со мной на свидание. И уж тем более не позволила бы этому зайти так далеко.

Мы оба молчали около минуты, а потом Грейсон попробовал зайти с другой стороны:

– Эйвс, ты не сделала ничего плохого. Эйден отпустил тебя. Тебе следует двигаться дальше. Он хотел бы этого для тебя.

Грейсон пытался меня утешить, но это дало обратный эффект. Я снова заплакала. Он потянулся через консоль, взял меня за руку и нежно погладил костяшки пальцев. Его прикосновение немного меня успокоило, но от этого я, конечно же, снова почувствовала себя виноватой и зарыдала пуще прежнего.

– Пожалуйста, просто отвези меня домой.

Грейсон ударил по газам и до самого дома не проронил ни слова, но весь путь крепко держал меня за руку. А я как эгоистка уцепилась за него, невзирая на то, что отвергала парня из-за его же брата, который ясно дал понять, что никогда меня не захочет.

Хоть свидание и закончилось полной катастрофой, Грейсон до конца вел себя по-джентельменски и проводил меня до двери.

– Извини за испорченный вечер.

Грейсон приподнял мой подбородок и заглянул в глаза. Я не удивилась, увидев его понимающую улыбку, но это ранило мое сердце. Я не заслуживала его понимания.

– Давай считать, что это было к лучшему.

Я нахмурилась. В какой вселенной этот кавардак можно считать к лучшему?

Словно прочитав мои мысли, Грейсон широко улыбнулся.

– Думаю, мы официально достигли четвертой стадии горя. Пожалуй, сегодняшний вечер прошел куда успешнее, чем казалось.

Мне пришлось вспомнить и повторить все стадии горя, хоть это и должно было быть очевидно.

– Вина!

Захохотав, Грейсон шагнул вперед и подарил мне невесомо-легкий поцелуй в щеку.

– На один шаг ближе к принятию, Эйвс.

Он ослепил меня своей красивой улыбкой, забрался в машину и, подмигнув напоследок, уехал.

ГЛАВА 8

БОТАНИКИ

Грейсон

Из всех стадий горя самой ужасной пока остается вина. Мое свидание с Эйвери было идеальным. Она выглядела потрясающе, ради меня пошла на ураганную вечеринку и даже повеселилась! Превзошла моего лучшего друга в бильярде, и мне стали завидовать все парней в комнате… а потом был танец.

Эйвери сказала, что никогда раньше не чувствовала ничего подобного, но она не знает, что и я тоже. Я танцевал с бесчисленным количеством девушек, да и занимался с ними многим другим, но никогда в жизни не ощущал такую связь, как с Эйвери.

Забудьте моего бестолкового братца. Эйвери никогда не предназначалась ему. Она предназначена мне. Но из-за него мы не поцеловались. На самом деле идеальный вечер закончился так плачевно, что я боялся, Эйвери больше никогда со мной не заговорит.

Она не позвонила ни в субботу, ни воскресенье, а на следующей неделе в школе держалась на расстоянии. Эйвери по-прежнему сидела со мной за обедом и не отстранялась, когда я обнимал ее или брал за руку, но теперь все было иначе. Она словно не позволяла себе испытывать ко мне ничего большего, кроме дружбы. И меня это бесило.

В пятницу Эйвери не пришла в школу, и мне достались еще одни выходные радиомолчания. Пару раз я пытался ей дозвониться, но попадал на голосовую почту. Когда в понедельник в обед Эйвери не появилась в столовой, я всерьез заволновался.

– Может, мне позвонить ее маме, – в сотый раз произнес я и посмотрел через стол в надежде получить совет от Памелы и Хлои, но девчонки меня не слушали – они с выпученными глазами и в неверии глядели куда-то мне за спину.

Мы с Оуэном переглянулись и одновременно повернулись.

Там стояла Либби, подруга Эйвери, и со скрещенными руками нетерпеливо постукивала ногой. Волосы собраны на макушке в два пучка, из которых во все стороны торчали кончики. Сама в огромной ярко-розовой футболке с изображением скучающего кота, который говорит: «Разве похоже, что меня заботят ваши проблемы? »

Я уже видел эту девушку на собраниях научного клуба, на которые мне приходилось ходить каждый понедельник после занятий, но мои друзья никогда не подвергались этому маленькому кошмару и явно не знали, как с ней общаться.

– Милая футболочка, – фыркнул Оуэн, не в силах больше сдерживаться.

Либби сузила глаза и уперла руки в боки.

– Потому что на мне, – с легкостью парировала она и, вздернув подбородок, продолжила: – Слышала, в прошлые выходные Эйвери прижала тебя в бильярде, и в итоге Грейсону пришлось над тобой сжалиться, чтобы все первокурсники Университета долины Юты не увидели, насколько малы твои причиндалы.

Я захохотал. Не смог сдержаться. На глазах даже слезы выступили, а когда поуспокоился, понял, что за столом все смеялись так же сильно, как и я.

– Черт возьми, Грейсон! – сквозь смех воскликнул Оуэн, утирая слезы с глаз. – Где ты откопал эту цыпочку? Кто она?

– Ботанка, с которой точно нужно считаться, – ответил я. – Это лучшая подруга Эйвери. Либби – Оуэн. Оуэн – Либби. Не вздумай оскорблять кошек в ее присутствии. Думаю, в прошлой жизни она была одной из них.

Мы снова прыснули со смеху, но Либби громко покашляла. Выглядела она заметно взволнованной.

– Ты сегодня придешь после занятий?

Я замолчал. Меня накрыло волной паники. Ботаники из научного клуба пообещали не сдавать меня, но кто знает, насколько они верны своему слову? Если Либби расскажет ребятам, где я пропадаю по понедельникам после занятий, я этого не переживу.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Либби закатила глаза.

– Ты сегодня будешь тусоваться с Эйвери?

При упоминании Эйвери я понял: Либби должна знать, что с ней.

– А что? Ты знаешь, где она? Что с ней? Я звонил ей на выходных, но она не отвечала. Хотел после школы заехать к ней домой.

– Расслабься, красавчик, она здесь. Сейчас пишет тест по математике, поскольку пропустила его в пятницу. И после занятий она будет в школе.

Меня это успокоило, но в то же время немного задело.

– Ты знаешь, что случилось? Почему она не отвечает на мои звонки?

Лицо Либби побагровело от злости.

– Твой придурковатый братец – вот что случилось! После прошлых выходных она чувствовала себя ужасно виноватой, поэтому в четверг потащила меня на его дебаты.

Это задело меня еще сильнее. Эйвери мне об этом не сказала.

– Почему она меня не попросила пойти?

– Не хотела обидеть Эйдена, что-то типа того. Не хотела, чтобы он решил, будто она заменила его тобой.

Либби снова закатила глаза, словно переживания Эйвери казались ей нелепыми. Так я понял, что у меня есть немаловажная поддержка ботанки.

– Словом, мы пошли на его дебаты, потому что ей было совестно, что она не разговаривала с ним несколько недель. Он, мол, сказал, они все еще друзья, а она мало его поддерживала с тех пор, как у него появилась девушка. Вот она и решила проявить доброту к Минди – доказать, что может дружить с ними обоими. – Либби фыркнула. – Умоляю. Как будто с этой ведьмой вообще можно дружить.

– Так что же произошло?

– Что произошло? – Либби безрадостно хихикнула. – Мы приперлись туда, и на первом же перерыве к нам подошел Эйден и вместо того, чтобы поздороваться, спросил, что мы там делаем.

Я медленно втянул воздух носом.

Либби кивнула в согласие моей ярости.

– Эйвери едва не расплакалась прямо там, но все же собралась и ответила: «Ты сказал, это важно для тебя, и поэтому я пришла тебя поддержать». На что тот сказал: «О, это очень мило, Эйвс, но не стоило приходить. Думаю, это расстраивает Минди, и ты вроде как отвлекаешь всю команду». Этот засранец на самом деле попросил нас уйти! По дороге домой у Эйвери случился эмоциональный срыв. Она была так подавлена, что в пятницу мама отпросила ее из школы. И на выходные они поехали в Вегас развеяться.

– Я убью его!

– Уж будь добр, – поддержала идею Либби, – и не забудь пнуть под зад за меня.

Оуэн рядом со мной захохотал, но я сейчас не мог оценить колоритность колкостей Либби. Я был слишком зол. А также волновался за Эйвери. Страшно представить, как это на нее повлияло.

– Неудивительно, что она не отвечала на мои звонки. Не стану ее винить, если она вообще больше никогда не заговорит ни с кем из моей семьи.

Я заработал еще одно закатывание глаз от Либби, на сей раз с оттенком «не будь идиотом».

– Ой, да ладно! Эйвери не отвечала на твои звонки, потому что считает, от твоего присутствия сейчас ей будет только хуже, но эта девочка никогда не знала, что ей нужно.

– И что ей нужно?

Судя по виду, Либби хотела стукнуть меня по голове.

– Ты, болван! Ей нужен ты и все твое великолепное мужское совершенство, чтобы она забыла, что тот неудачник вообще когда-либо существовал. Сегодня после занятий она будет в научной лаборатории, так что приходи и добейся ее внимания, что бы она ни говорила.

– Хорошо, но…

– Никаких «но»! Ты ей нужен. Ты придешь. Конец истории. Я не позволю еще одному брату Кеннеди подвести ее.

Я попытался подавить улыбку, но тщетно.

– Понял, босс, – ответил я, отсалютовав Либби. – Научная лаборатория. После занятий. Захватить с собой великолепное мужское совершенство.

Либби наконец немного расслабилась.

– Хорошо.

– Она точно в прошлой жизни была кошкой, – пробормотал Оуэн рядом со мной, – большой и страшной, которая ела людей.

Выгнув бровь, Либби окинула Оуэна обжигающим взглядом.

– А ты, наверное, был Адонисом… или сочным яблочком, ты такой аппетитный.

У Оуэна отвисла челюсть, все же остальные за столом покатились со смеху.

– Позвони мне, если нужна будет пара на бал. Грейсон может взять мой номер у Эйвери, – в собственной деловой манере произнесла Либби. Развернулась на каблуках и покинула столовую.

Как только она ушла, Оуэн с раскрасневшимися щеками развернулся к столу и нахмурился.

– Эта девчонка опасна, – пробурчал он и запихнул сэндвич в рот.

Это точно, но мы все равно над ним посмеялись. Я даже предложил одолжить ему ключи от квартиры в Парк-Сити в вечер бала, за что едва не схлопотал по физиономии.

Весь оставшийся день я думал только о том, чтобы пойти в научную лабораторию. Знаю, знаю, я заслуживаю, чтобы меня засунули в шкафчик или окунули головой в унитаз за этот комментарий, но это правда. Мне нужно было увидеть Эйвери.

Я пришел первым. Мистер Уолден с любопытством глянул на меня, когда я влетел в дверь и стал мерить класс шагами, но ничего не спросил.

Через минуту зашла Эйвери вместе с Либби, и я замер. Никогда в жизни не боялся девчонки, но сейчас не представлял, о чем думает Эйвери и что ей сказать.

Не знал, следует ли мне подойти к ней, но потом увидел красноречивый взгляд Либби, буквально кричащий «чего ты ждешь», пересек класс, сгреб Эйвс в объятия и, приподняв, произнес:

– Поверить не могу, что вы с Кейтлин поехали в Вегас и не пригласили меня. Это не круто, Эйвс. Я обожаю Вегас!

Эйвери сдавленно рассмеялась и наконец обвила руками мою шею. Когда я отпустил ее, у девушки в глазах стояли слезы. Я стер их и потащил ее за лабораторный стол, где достал дневник.

Эйвери слегка улыбнулась.

– Ты сегодня слишком взволнован для науки.

Я покачал головой.

– Просто не терпится приступить к следующей стадии эксперимента. Пожалуйста, скажи, что мы наконец достигли гнева. За обедом Либби рассказала мне, что случилось, и я готов за тебя побить родного брата.

– Прости, – вздохнула Эйвери, – я определенно еще на стадии вины.

– Ну, мне не нравится эта стадия. Меня совершенно не устраивает, что я являюсь дурацким источником твоей вины. Ты слишком долго меня игнорируешь. Все выходные полная тишина, Эйвс? Это неприемлемо. Я за тебя волновался, а ты мне за четыре дня даже эсэмэски не написала.

Эйвери опять вздохнула.

– Мне жаль. Я не хотела тебя волновать. Надеюсь, ты хотя бы немного повеселился на свободных от «Эксперимента Эйвери Шоу» выходных.

– Нет, вообще-то, не повеселился. Но знаешь, что бы было весело? Врезать Эйдену. А еще лучше – посмотреть, как это сделаешь ты. Так что давай отбросим вину и перейдем к гневу. Я жду эту стадию с тех пор, как он тебя бросил.

– Грейсон, прекрати. Я не собираюсь его бить.

– Мне кажется, старая добрая стычка – лучший способ пробудить гнев. Собрания дискуссионного клуба проходят в здании напротив. Можем пойти все вместе. Назовем это экспедицией научного клуба. Можем даже снять об этом фильм отряда ботаников для нашей итоговой презентации на научной ярмарке.

– Я возмущен твоим использованием термина «отряд ботаников», – заметил заучка по имени Брендон, бросая громоздкий рюкзак на соседний стол.

Заучка Леви плюхнулся рядом с ним и добавил:

– А я возмущен тем, что раз мы умные, то, по-твоему, автоматически знаем, как снять фильм о твоих экспериментах. Не каждый ботаник рождается со знаниями аудиовизуализации.

Все друзья Эйвери из научного клуба одновременно шокировали и смешили меня. Серьезно. Не знаю, как Эйвери с Эйденом удалось остаться относительно нормальными, проведя столько лет с этими ребятами.

– Брендон, твоя рубашка заправлена в штаны. Ты ботаник, – указал я. – Это круто. У каждого своя особенность. Я спортсмен. Ты ботаник. Мир нуждается в обоих для сохранения баланса. И, Леви, уверен, у тебя обширные знания в аудиовизуализации, я прав?

Леви нахмурился, а после вздохнул.

– Да. Я знаю, как обращаться с видеоаппаратурой, мистер тупой качок, который с легкостью покоряет сексуальных девчонок, но не разбирается в научных дисциплинах.

Я рассмеялся.

– Еще одно очко в пользу стереотипов.

– Вообще-то, у меня с собой есть камера, мы с Брендоном собирались снять химическую реакцию соединений для нашего эксперимента. Буду счастлив заснять, как врежут Эйдену Кеннеди – по крайней мере, потомкам покажу.

– Леви! – ахнула Эйвери. – Как ты можешь так говорить? Эйден твой друг.

Брендон ответил вперед Леви:

– Он не просто бросил тебя, Эйвери, – парень поправил очки на носу, словно от этого он казался тверже, – Эйден отказался от всех нас. Лично я хотел бы посмотреть, как его побьют.

Видите? Ботаники не так уж плохи. Я одобрительно кивнул и ухмыльнулся Либби.

– Либ точно «за».

Я протянул ей кулак, но Либби хмуро глянула на него.

– Мой интеллект простирается далеко за пределы ударов кулаками, и все же, раз так мне позволится хоть на краткий миг прикоснуться к твоей божественности, я позволю себе это.

Я понятия не имел, как на это ответить, поэтому просто сказал «мило» и стукнулся с ней кулаками.

Когда оглянулся, Эйвери с улыбкой наблюдала за нами.

– Что ж, остается только Тара, – сказал я, поворачиваясь к последнему ботанику из клуба.

Тара была девятиклассницей и каким-то образом еще застенчивее Эйвери. Она не паниковала, как Эйвс, но общение с привлекательным, популярным старшеклассником, коим являюсь я, для нее было слишком.

Милая девушка, насколько я мог судить, но за все время она не сказала мне больше трех слов. В первый раз, когда я напрямую заговорил с ней, она жутко покраснела и едва не грохнулась в обморок. За последние две недели ситуация улучшилась, но не намного.

– Ты готова сорвать собрание дискуссионного клуба и стать свидетелем науки в действии?

В этот раз Тара не осмелилась что-то сказать, но зато кивнула, и тогда я повернулся обратно к Эйвери.

– Отряд ботаников высказался, Эйвс. Мы с тобой. Самое время найти своего внутреннего Рокки.

– Ребят, никто не собирается бить Эйдена, ясно? – Эйвери потерла виски, точно у нее разболелась голова. – Я не злюсь на Эйдена. Больно ли мне – да, неловко – безумно, но я не сержусь. Только то, что он причинил мне боль, не означает, что я хочу отплатить ему той же монетой. Он имел полное право желать личного пространства. И я также понимаю необходимость отдалиться ради его подружки. На ее месте я бы тоже опасалась, общайся мой новый парень с какой-то девчонкой, с которой тесно дружил с рождения.

– Брось, Эйвери! – застонала Либби. – Ты на самом деле оправдываешь то, как он повел себя с тобой в четверг?

– Либ, они хотели выиграть. Если я действительно вызывала раздор и отвлекала команду, тогда их желание, чтобы я ушла, понятно. По крайней мере, Эйден был очень вежливый. Не думаю, что он злился из-за того, что я пришла. Мне жаль, что я им помешала. Слышала, они проиграли дебаты.

– Они проиграли, потому что бездарные! – воскликнула Либби. – И Эйден в том числе, он нисколько не заботиться о твоих чувствах! Он придурок, Эйвери! Как ты можешь на него не злиться?

– Вот так, ясно? Может, уже закроем эту тему? На сегодня я закончила работу по эксперименту. Нужно помочь Грейсону с физикой, завтра у него пересдача теста по законам Ньютона.

Время словно остановилось. Все вдруг уставились на меня, и я не врубался почему, пока Брендон не произнес:

– Ты на самом деле завалил тест по законам Ньютона?

Понятно. Они так смотрели на меня, потому что считали тупым.

– Что? – вступился за себя я. – Как будто это легко? «Не укради» – понятно, «красный – значит остановиться» – предельно ясно. А этот парниша Ньютон писал свои законы под какой-то отпадной травкой. Где, черт возьми, мне вообще это пригодится?

Эйвери похлопала меня по руке, остальные ботаны смерили изумленными взорами и многозначительно переглянулись друг с другом.

– Это нехорошо, – серьезно сказал Леви. – Наш президент встречается с балбесом. Представьте, если об этом узнают ребята из Пейсон Хай?

– Наш имидж пострадает, – согласился Брендон. – Плохо будет, если мы возьмем его на научную ярмарку.

– У ботанов есть имидж? – спросил я, слегка оскорбившись. – И что плохого в том, чтобы взять меня на научную ярмарку?

– Ты популярный, красивый, к тому же спортсмен. Без обид, но это не в плюс для нашей репутации. Почему ты думаешь, мы с радостью держим в секрете твое присутствие в нашем клубе?

Я рассмеялся от удивления. Кто бы знал?

– Я восхищаюсь твоей красотой, – заявила Либби, – и готовностью опуститься на наш уровень ботанов ради Эйвери, даже если не признаешься в этом своим друзьям. Твоя преданность компенсирует менее выигрышные качества, но, извини, человек, не понимающий основные законы механики, не может быть членом нашего научного клуба. Чрезвычайная ситуация в научном клубе, – Либби оглядела ребят. – Пришло время Грейсону получить его первый урок прикладной физики.

Я испугался, когда ботаники вытащили меня на парковку, но, как оказалось, «прикладная физика» – просто какой-то занудная версия боулинга. Если честно, я легко отделался посещением научного клуба за то, что завалил физику.

В кегельбане, зашнуровывая ботинки для боулинга, я поймал на себе взгляд Эйвери. Она частенько посматривала на меня на собраниях научного клуба, словно все еще ожидала увидеть лицо Эйдена вместо моего. Меня всегда огорчало, когда Эйвери скучала по моему брату, поэтому в такие моменты я делал все возможное, чтобы она улыбнулась.

– Что? Никакого бильярда?

Улыбка в ответ – небольшая, но настоящая.

– Нет, если хочешь иметь шанс на победу, – фыркнула Либби.

Брендон выпятил грудь в белоснежной рубашке и приобнял Эйвери за плечи.

– Эйвери мастер в бильярде.

– Я заметил.

Я бросил на Эйвери красноречивый взгляд, и она покраснела. Тем вечером меня больше волновало то, как она выглядела, каждый раз склоняясь над бильярдным столом, чтобы сделать удар, нежили ее навыки игры в пул. Сегодня у меня, похоже, будет та же проблема с боулингом. Жаль, на ней не было того платья.

– Так кто из вас одаренный игрок в боулинг? – сменил я тему, пока не начал пускать слюни.

– На самом деле мы все плоховато играем, – ответил Леви. – Это лишь один из наиболее простых способов объяснить законы движения Ньютона. Спортсмены обычно кинестетики, поэтому практические упражнения, как правило, эффективней лекций.

Кинестетик? Я должен знать, что это?

Леви вздохнул, уловив замешательство на моем лице.

– Кинестетики – это люди, которые лучше усваивают материал в движении, нежели наглядно или слушая лекцию. Судя по твоей неспособности усидеть на одном месте больше пяти минут, смею предположить, что ты либо кинестетик, либо страдаешь от СДВГ^{^[1]}.

Казалось, он хотел получить на это ответ.

– Э-э… я не страдаю от СДВГ.

– Хорошо, тогда все должно получиться.

– Что именно? – Мне снова стало боязно. Если бы не веселый взгляд на лице Эйвери, я бы удрал из здания.

– Раз уж ты, скорее всего, кинестетик, тогда сегодня будешь на практике применять законы Ньютона.

– Эм… ладно… – Иногда их завуалированные разговорчики раздражали. Почему нельзя просто сказать: «Думаю, ты глупый, поэтому я объясню тебе все на пальцах – так, что дойдет даже до безмозглой табуретки».

Но при всем желании я не мог разозлиться на этих умников, Эйвери все еще сидела рядом с очаровательной улыбкой на лице, а они ведь были ее друзьями.

– Ну что, красавчик, – произнесла Либби, отвлекая меня от разглядывания Эйвери, – бери шар, и начнем веселье. Так случилось, что я визуал, поэтому очень рада возможности понаблюдать за тобой и для разнообразия расширить свои познания.

Наконец это произошло – я улыбнулся.

– Ты меня пугаешь, Либби. Серьезно.

– Она всех нас пугает, – проронил Брендон и посмотрел на меня. – Итак, Грейсон, мой отстающий по физике друг, – фыркнул он. – Первый закон Ньютона. В чем он заключается?

Я вздохнул, понимая, что все же придется поучиться. Я надеялся, что «прикладная физика» на самом деле просто код для боулинга, но, очевидно, это не так.

Все ждали от меня ответа, поэтому я попытался вспомнить, что знал о законах Ньютона.

– Что взлетело, то должно упасть?

Ребята застонали, и тогда Эйвери сжалилась надо мной:

– Это грубая интерпретация закона всемирного тяготения.

– Ну, может, начнем с него? Потому что его я вроде как понял. Закон всемирного тяготения, вот.

Еще один всеобщий стон, и Эйвери, хихикнув, объясняла мне мою ошибку:

– Закон всемирного тяготения – это не один из трех законов движения, но они так же просты, как он. Вот… – Сомнительное утверждение, как по мне. Эйвери встала и протянула мне шар для боулинга. – Покатится ли этот шар сам собой по дорожке?

Она прикалывалась?

– Это вопрос с подвохом?

У меня за спиной захихикала Тара. Неудивительно. Я и сам знал, что выглядел сейчас как идиот.

Эйвери сочувствующе улыбнулась мне.

– Нет, никакого подвоха.

– Хм, ладно, тогда… нет? Он не покатится сам?

– Верно. – Она отошла в сторону. – Брось шар.

Я смущено глянул на нее, но все же решил ей довериться и бросил шар в кегли.

– Остановится ли шар? – спросила Эйвери.

– Нет, пока не удариться о стенку.

– Правильно.

В этот момент шар ударил по кеглям, сбив все, кроме двух, и на самом деле остановился, врезавшись в стену в конце дорожки.

– Ну вот, – сказала Эйвери, словно это все объясняло. – Первый закон движения Ньютона. Ты прекрасно его усвоил.

Все, кроме меня, рассмеялись. А я был даже в большей растерянности, чем ранее в классе.

Эйвери взяла другой шар.

– Объект в состоянии покоя, – заговорила она, приподнимая шар, – остается в покое, если на него не воздействует внешняя сила. Как, например, при броске шара. Объект в движении… – она запустила шар по дорожке в две оставшиеся кегли, – продолжает движение с той же скоростью и в том же направлении, если на него не воздействует внешняя сила, как, например, удар о стену или кегли, или трение от скольжения по дорожке. Если не будет препятствий, шар не остановится.

– Типа как астероиды в космосе – будут вечно лететь, если не врежутся во что-то?

– Точно! – пискнула Тара.

– Другими словами, объект не будет двигаться без стороннего толчка и не остановится, если не возникнут помехи.

Все заучки дружно зааплодировали, потому что я понял закон, но на меня накатила досада.

– То есть это все? Вот и весь закон? – Это не могло быть так просто.

– Да, это все, – рассмеялась Эйвери. На самом деле рассмеялись все.

– Почему мистер Уолден не сказал это с самого начала?

Очередной взрыв смеха. Здорово, что я так их всех повеселил.

Эйвери пыталась остановиться ради меня, но безрезультатно. Она была такой милой, а это стоило того, чтобы выглядеть идиотом.

– Давай, Эйнштейн, – дразнилась она, – бери свой шар. Второй и третий законы такие же простые. Как только усвоишь их, посмотрим, играешь ли ты в боулинг лучше, чем в бильярд, и пока мы здесь, можем объяснить такие понятия, как масса, импульс, скорость, сила, инерция...

Меня передернуло. Я думал, что найду умные девчачьи разговоры сексуальными, в действительности же меня только напугало, когда она использовала такие слова, как скорость и инерция.

– Ну, в любом случае часть про боулинг звучит весело, – усмехнулся я. – Как насчет небольшого дружеского пари?

Боже, я обожал смотреть, как она краснеет.

– Нет! – воскликнула Эйвери. – Никаких пари. Хватит с меня, некоторые люди не умеют достойно проигрывать.

Я рассмеялся. Что есть, то есть.

ГЛАВА 9

НЕУДАВШИЙСЯ ЭКСПЕРИМЕНТ

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒