Что мы знаем? Источники. Древнерусские источники

Что мы знаем? Источники

Давайте посмотрим, на какой круг источников опираются наши сведения о крещении Руси. Как это ни удивительно, но источников этих отнюдь не много. Зато они весьма разнообразны по происхождению, что значительно усиливает их ценность.

Древнерусские источники

Дошедшая до нас основная версия древнерусской истории, известная как «Повесть временных лет», возникла спустя более ста лет после крещения Руси. Резонно поставить вопрос: насколько можно доверять летописному рассказу об этом событии? Ясно, что автор — лицо, безусловно, духовное (традиционно им считается киево-печерский инок Нестор Летописец) — неравнодушен к этой сакральной теме, на что указывают и многочисленные риторические вставки с библейскими цитатами. Но ряд деталей повествования (в том числе указаний на топографию событий) говорит за то, что в целом летописный рассказ о крещении имеет древнюю основу, восходящую к очевидцам тех событий.

О чём же рассказывает нам летопись? Отсылая желающих увидеть полный перевод к академическому переводу «Повести временных лет», а ценителей древнерусского языка — к оригиналам, изданным в «Полном собрании русских летописей», дадим краткий пересказ.

Под 6493 годом от сотворения мира (985 год по нашему летоисчислению) летописец сообщил о походе князя Владимира на болгар и заключении с ними мира. Очевидно, под «болгарами» здесь понимаются волжские булгары, недавно принявшие ислам. Ведь уже на следующий год, в 986 году, в Киев прибыло посольство «болгар магометанской веры» с неожиданным предложением к Владимиру: «Ты, князь, мудр и смыслен, а закона не знаешь, уверуй в закон наш и поклонись Магомету». Русский князь, который только что соорудил в Киеве языческий пантеон и ввел человеческие жертвоприношения, отреагировал неожиданно. Вместо непреклонного отказа от оскорбительного для закоренелого язычника предложения изменить «вере предков» он поинтересовался: «Какова же вера ваша? » — и довольно благосклонно выслушал несложные постулаты ислама. Перспектива райского наслаждения с прекрасными гуриями пришлась по нраву князю-женолюбцу, но обрезание и отказ от свинины князь не одобрил, а запрет на винопитие прокомментировал знаменитой фразой: «Руси есть веселие питие, не можем без того быти! ». (Отметим в скобках, что речь шла не о водке и даже не о вине: древнерусские медовые хмельные напитки были больше похожи на квас и брагу. )

Собственно, с этого эпизода и начинается летописный рассказ о «выборе веры», увенчавшийся крещением и Владимира, и всей Руси. Рассказ, несомненно, полулегендарный и скроенный из нескольких пластов, но отнюдь не такой фантастичный, как это казалось еще недавно.

Весть о том, что могущественный русский князь заинтересовался религиозными вопросами, быстро разлетелась по миру, и вот уже вслед за мусульманами-болгарами в Киеве появляются «немцы (Новгородская Первая летопись добавляет: “из Рима”), посланные от папы», со словами: «Вера наша свет есть, ибо кланяемся Богу, сотворившему небо и землю, звезды и месяц и всякое дыханье; а ваши боги — дерево». Князь и на сей раз поинтересовался: «Какова заповедь ваша? » — и, выслушав, отослал послов восвояси со словами: «Отцы наши не приняли сего! ». Этот ответ — важное свидетельство подлинности летописного рассказа. Ведь из западных источников мы знаем, что в 961 году немецкие проповедники, посланные королем Оттоном I (который в 962 году был сделан папой еще и «римским императором»), пытались крестить Русь, но были изгнаны отцом Владимира, князем Святославом.

За болгарами и немцами прибыли хазарские иудеи («жидовеКозарьстии»). Они заявили, что Тот, в Кого веруют христиане, был ими распят на кресте, а сами они веруют «единому Богу Авраама, Исаака и Иакова». Владимир и тут интересуется: «Каков закон ваш? » — и, выслушав, задал один простой, но коварный вопрос: «Где ваша земля? ». Едва ли случайно русский князь задел самую больную тему иудейской религии. Ведь вместе с изгнанием из Иерусалима в 70 году н. э. евреи потеряли не только землю предков и свою государственность, но и единственный на земле храм. И вот уже более 2000 лет иудеи лишены возможности служить Богу. Поистине страшное наказание! Неудивительно, что Владимир обвинил собеседников в желании навлечь на Русь гнев Божий, который сами они признали причиной своего рассеяния по лицу земли.

Наконец, перед князем предстал посланник греков. Он прибыл последним. Но это был не простой проповедник, а философ. Речь его, начинающаяся с обвинений в адрес конкурентов и кончающаяся перспективой адского пламени для всех, кто не верует истинно, занимает в летописи не одну страницу. По сути, это настоящий краткий курс священной истории — от Адама до Христа и апостолов, учение которых приняли греки. Согласно летописцу, Владимир был впечатлен рассказом, а еще более — показанным ему изображением Страшного Суда, богато одарил философа, но на предложение креститься ответил: «Немного подожду».

Далее летопись повествует о так называемом испытании вер. Этот рассказ также, при легендарной форме имеет много исторически верных деталей. Созвав бояр и старцев градских, Владимир пересказал им свои беседы с болгарами, немцами, иудеями и греками и испросил совета. Бояре и старцы, резонно отметив, что «своего никто не бранит, но хвалит», посоветовали князю избрать десять самых разумных и надежных людей и направить их ко всем этим народам, чтобы «испытать службу каждого их них: как они служат Богу».

Итак, посланцы князя отправились к болгарам, посетив моление в «ропати» (мечети). Затем они были посланы «к немцам», а оттуда «в Греческую землю». Результат их миссии известен: вернувшись в Киев, члены посольства доложили вновь собравшимся старейшинам и князю о своих впечатлениях и высказались в пользу византийского богослужения.

«Как бы в подтверждение этого суждения прозвучал «приговор» бояр: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а была она мудрейшей из всех людей». Решение князя было быстрым и несколько неожиданным. «Отвечая же, Владимир сказал: Тогда где примем крещение? Они же сказали: Где тебе любо».

Действительно, почему князь вообще так поставил вопрос? Разве не разумелось само собой, что крещение следует принять в стольном Киеве?

Оказывается, у Владимира был более сложный план. Суть его до сих пор вызывает споры, но самым логичным можно считать такое объяснение. Помимо бояр и старцев князь зависел от мнения своей дружины. Ведь именно насмешки дружинников в свое время стали причиной решительного отказа от крещения Святослава, которого его мать Ольга тщетно пыталась приобщить к христианству. В глазах дружины крещение из рук византийских греков — тех самых, на которых ходили походами, добывая богатство и славу себе и своим людям предыдущие русские князья Святослав, Игорь, Олег, — выглядело бы как постыдное малодушие. Чтобы сохранить авторитет, Владимир должен был решить сложную задачу: креститься от греков, но не дав ни малейшей возможности истолковать это как подчинение им. И выход был найден.

С началом следующего, 6496 года (с сентября 987 по август 988 г. н. э. ), летопись рассказывает о походе князя Владимира на главную византийскую твердыню в Северном Причерноморье — славный город Херсонес, известный в средние века как Херсон, а в русских источниках — как Корсу́ нь. Захватив после осады город, Владимир отправил посольство в Константинополь к императорам Василию II и Константину VIII с ультиматумом: выдайте за меня свою сестру-девицу, а не то я возьму и вашу столицу. Багрянородная Анна, сестра василевсов-соправителей, была в то время, наверное, самой знаменитой в мире невестой.

За нее сватались и римско-германский император, и болгарский царь — но никто не был удостоен чести породниться с императорским домом Нового Рима. Ведь отдавать принцесс царской крови за варваров строго запретил никто иной, как дед Анны, Константин VII Багрянородный, при котором в Константинополе приняла крещение бабка Владимира, русская княгиня Ольга. Но теперь ситуация складывалась безвыходная. В империи бушевала гражданская война, и опечаленные цесари были заинтересованы в союзе с Владимиром.

Ответили они вполне по-византийски, заложив в тактическую уступку стратегический выигрыш: «Не пристало христианам выдавать жен за язычников. Если крестишься, то и ее получишь, и царство небесное восприимешь, и с нами единоверен будешь». Владимир согласился, но подчеркнул: он готов принять крещение, но не потому, что этого требуют цесари: «Ибо еще прежде испытал я закон ваш, и люба мне вера ваша и богослужение, о котором рассказали мне посланные нами мужи». После нового раунда переговоров было решено, что русского князя крестят священники, которые прибудут с Анной. Осталось уговорить царевну, которая была в отчаянии: «Иду, как в полон, лучше бы мне здесь умереть». На что братья возразили: «Может быть, обратит тобою Бог Русскую землю к покаянию, а Греческую землю избавишь от ужасной войны». «И едва принудили ее», — добавляет передающий этот сюжет русский летописец. Трудно поручиться за достоверность деталей этой семейной сцены, но настроение Анны и ее братьев передано тонко. Выросшая во дворце девица не могла без ужаса думать о встрече с северным варваром-многоженцем (о женолюбии Владимира ходили легенды по всей Европе — даже немецкий летописец Титмар сообщает о каком-то «набедреннике Венеры», который якобы носил русский правитель для «усугубления врожденной склонности к блуду»).

Анна села на корабль и, попрощавшись с ближними, с плачем отправилась через море в сопровождении сановников и пресвитеров.

Церемонию оглашения и крещения русского князя, согласно той же летописи, проводил местный архиерей — архиепископ Херсонский — в сослужении с прибывшим из Константинополя духовенством. Летописец рассказывает, что незадолго до крещения Владимир «разболелся очами» и перестал видеть, и уже прибывшая, но еще не видевшая его царевна («цесарица») посоветовала ему как можно скорее креститься, чтобы излечиться от недуга. Так и случилось: прозрение духовное совпало у Владимира с прозрением телесным, и вчерашний язычник радостно воскликнул: «Впервые увидел я истинного Бога! ». Характерно, что именно после этого чуда примеру князя решили последовать многие из его дружинников («дружина его мнози»). Многие — но отнюдь не все, и это важная деталь, показывающая, что решение о крещении было для князя вовсе не таким естественным и простым, как может показаться.

После крещения Владимир, согласно летописи, поставил в Херсоне–Корсуне церковь Иоанна Предтечи на горе, насыпанной посреди града во время осады из земли, выбиравшейся жителями из русской насыпи. Затем он отдал город императору и отправился домой — с Анной, Анастасием и священниками, херсонскими и царицыными, взяв с собой мощи святых Климента Римского и его ученика Фива, церковные сосуды и иконы, а также две медных статуи и четверку медных коней (они, уточняет летописец, и ныне стоят в Киеве за Святой Софией, и невежды считают их мраморными).

Прибыв в Киев, князь-победитель повелел сбросить им же недавно поставленные кумиры: одни были изрублены, другие сожжены, а Перун удостоился особой чести: привязанный к конскому хвосту, он был стащен «по Боричеву на Ручай», сопровождаемый 12 мужами, бившими его палками (не потому, пишет летописец, что дерево может чувствовать удары, а чтобы бес, прельщавший им человека, получил возмездие).

Язычники-киевляне недолго оплакивали Перуна. Владимир через своих глашатаев объявил по всему городу: «Кто завтра не откажется на реке — богатый или бедный, нищий или раб — будет моим противником». Услышав это, пишет летописец, люди с радостью пошли на Днепр, говоря: «Если бы не было это дело добрым, не приняли бы его князи и бояре». Утром Владимир с духовенством вышел на Днепр, где собралось бесчисленное множество людей, от старцев до грудных младенцев на руках у родителей. Священники творили молитву, а народ окунался в воды: и можно было видеть радость великую на небесах и на земле по случаю спасения стольких душ. А дьявол, — пишет летопись, — с горечью стонал, говоря: «Хотел было я жить среди этих людей, не знавших апостольского учения и не ведавших Бога, и радовался, когда они служили мне. Но вот уже меня побеждают не апостолы и мученики, а простецы (“невегласы”). И не царствовать мне больше в этих странах! ».

Затем русский князь начал собирать детей у лучших людей и отдавал их «в обучение книжное» — несмотря на плач матерей, не желавших отпускать своих чад и оплакивавших их как мертвых. Так, заключает летописец, сбылось на Руси библейское пророчество: «В те дни услышат глухие слова книжные, и ясен будет язык косноязычных». Нет сомнений, что именно эта «просветительская программа» обеспечила невероятный и для многих соседей Руси неожиданный успех религиозной реформы князя Владимира, которого теперь можно было по праву назвать равноапостольным Крестителем Руси.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 Следующая ⇒