Глава 25. АЛЕХАНДРА

Глава 25

ТВИТЧ

— Ты чертов идиот. Безумный. Болван. — У Итана Блэка сегодня плохой день. — Ты хоть представляешь, чего нам это стоило?

Я грызу ноготь на большом пальце.

— Просвети меня.

— Это был фальшивый адрес, Твитч. Там никого нет. Nada (прим. пер. с исп.: — Ничего). Буквально ничего. Тщательно спланированная операция спецназа пропала впустую. Еще одна возможность на ветер. — Кулаки Итана сжимаются так сильно, что костяшки пальцев белеют. Он шагает вперед с угрожающим выражением на напряженном лице. — Если ты будешь издеваться надо мной, парень, то сгниешь за решеткой. Я клянусь в этом.

Я наклоняю голову и бросаю на него невозмутимый взгляд.

— Ты выглядишь немного напряженным, Блэк. Могу я посоветовать тебе использовать больше клетчатки в твоем рационе?

— Твитч. — Шеф вмешивается прежде, чем Итан может потерять самообладание. — Что случилось? Я думаю, мы ясно дали понять, что если мы не получим свою часть сделки, то и ты тоже ни хрена не получишь. — Он в замешательстве хмурится. — Почему ты играешь с нами в игры?

— Ты же не думал, что я дам тебе полный адрес, правда? — Выражение досады на их лицах выглядит чертовки прекрасно.

— Тогда что? — Итан хочет перейти к делу.

Я отрицательно качаю головой.

— Ты думаешь, я поверю тебе на слово, что ты взял этих парней? Да ладно, — я фыркаю от смеха. — Ни хрена подобного.

Итан Блэк громко вздыхает, прежде чем закатить глаза и крикнуть:

— Что ты хочешь?

Мое желание очень простое.

— Я хочу быть там. В качестве свидетеля. Тогда ты получишь от меня больше информации.

Шеф выглядит невозмутимым.

— Нет, Твитч. Теперь ты просишь слишком многого.

Итан обходит стол, чтобы выглянуть в стеклянную дверь кабинета.

— Ни хрена подобного. Я не собираюсь вводить тебя в игру, тем более, когда мы будем брать их.

Я небрежно пожимаю плечами.

— Тогда, полагаю, вы зашли в тупик. — Я встаю и начинаю уходить. — Я оставлю вас наедине. — Поворачиваюсь к шефу. — Я бы пожелал тебе удачи, но... — я слегка ухмыляюсь: — не хочу делать этого. — Подхожу к Итану, который стоит спиной ко мне, преграждая мне выход, и говорю: — Проваливай на хер с моего пути, Блэк.

Итан поворачивается, его лицо насторожено, губы сжаты в тонкую линию.

— Если ты кинешь меня, то я сделаю то же самое в ответ.

— Я не собираюсь никого кидать, — повторяю в сотый раз. — Я просто, бл*дь, хочу вернуться домой, быть с моим сыном, быть с моей женщиной. Вот и все.

Я вижу момент, когда он проигрывает свою внутреннюю борьбу. Он глубоко вздыхает и крепко закрывает глаза, лицо его искажено болью.

— Ладно, — тихо бормочет он, потом снова громче. — Окей. — Его глаза открыты, и он смотрит в сторону начальника. — Подготовьте его через два дня. Мы выдвигаемся на рассвете.

Мои эмоции вспыхивают яркой вспышкой, но я сдерживаю их. В этот момент у меня в голове мелькает только одна мысль.

Моя взяла, ублюдок.

Глава 26

АЛЕХАНДРА

Что-то изменилось в Юлии накануне вечером.

То, что произошло между нами, все еще висело в воздухе, когда я вошла в его спальню, картинно спокойная. Я все еще ощущала его вкус на своих губах, чувствовала его тело рядом со своим, но я сказала себе стряхнуть его, что если буду думать об этом, то это причинит мне больше вреда, чем ему. Поэтому сделала все, что могла, и притворилась, что ничего не произошло, что между нами не было ни поцелуя, ни мгновения.

Линг не вернулась домой к полуночи, и когда он пробормотал что-то насчет отбоя, было очевидно, что он беспокоится о ней. Я задумалась, почему бы ему просто не позвонить ей и не потребовать, чтобы она вернулась домой. В конце концов, он был ее боссом.

Но это не мое дело. Мое дело было в том, что произошло, когда я вошла в спальню. Я ждала чего-то.

Но ничего не было.

Вообще ничего.

Он не приковал меня к себе, не приковал к изголовью кровати, не угрожал мне словесно, он просто оставил меня в покое. Тем не менее, Юлий запер нас обоих в своей спальне, и хотя я ожидала, что он прочитает мне лекцию о том, что произойдет, если я сбегу, он просто разделся, переоделся в пижамные штаны, выключил свет и скользнул в постель, не глядя на меня и не говоря ни слова, повернувшись ко мне спиной, как будто меня там и не было.

Моя эмоциональная реакция была, по меньшей мере, озадачивающей. То, что он не обращал на меня внимания, игнорировал меня, как будто я была ничем, начинало вызывать у меня любопытную реакцию.

Я скучала по его взгляду, по тому, как они крепко держали меня, приклеенной к месту. Сильное чувство желания заставило мою грудь болеть.

Его безразличие было не только поразительным, но и обидным. Совершенно нелепо и иррационально, я знаю. И частичка моего разума задумалась, не начинается ли у меня Стокгольмский синдром.

Так не пойдет.

У меня был план, и я его придерживалась, в какой-то степени. Если я собиралась довести дело до конца, то не могла начать привязываться к иногда страшному, но чаще внимательному мужчине.

Это было нечестно. Из всех мужчин, с которыми мне приходилось иметь дело, я выбрала того, кто будоражил бабочек в моем животе смиренным взглядом этих бурных голубых глаз.

Как может человек просто перестать испытывать к кому-то влечение?

Я не была уверена, что это возможно.

Моя мать часто говорила, что когда мужчина может завладеть вниманием женщины, не сказав ни слова, это приведет к катастрофе. А для меня это был Юлий. Несмотря на советы моей матери, я хотела раздвинуть границы. Мне нечего было терять. Буквально нечего.

Моя собственная жизнь была потеряна. У меня не осталось ничего, на что играть... кроме моего тела.

Это было похоже на катастрофу, так как я знала, что все закончится трагедией, но не заботилась об этом ни в малейшей степени.

Это было безрассудно и безответственно, и я не была уверена, что мне есть дело до последствий, какими бы они ни были.

Когда я лежала в темноте, легкая улыбка тронула мои губы. Расширение границ звучало все более и более волнующе с каждой минутой.

Было очень волнующе делать что-то, что не было на благо семьи.

Я была сама по себе, не отвечала ни за кого и ни за что, кроме собственной задницы, и я сделаю все, что нужно, чтобы прожить еще один день.

Завтра я упрусь руками в стену, которая называется Юлий, и буду толкать ее.

Линг возвращается сразу после рассвета, и видимое облегчение в движениях Юлия приводит меня в ярость.

Я просыпаюсь вскоре после восхода солнца и не собираюсь будить Юлия. Вместо этого выскальзываю из кровати и бесшумно двигаюсь в ванную, оставив дверь приоткрытой лишь чуть-чуть. Я быстро принимаю душ, заметив, что кто-то поставил кондиционер для волос там, где его не было накануне. Возблагодарив небеса, я наношу целую кучу кондиционера на свои густые волосы, массируя их и оставляя их работать в течение минуты, пока я намыливаюсь и ополаскиваюсь.

После того, как смываю кондиционер и выхожу из душа, настает время, чтобы начать толкать.

Я не спеша вытираюсь большим банным полотенцем, висевшим у душевой кабинки, а запасное использую в качестве тюрбана для своих мокрых волос. Подойдя к туалетному столику, вытираю рукой конденсат с зеркала и смотрю на себя.

Мое тело... Ну, это не очень приятно. Оно повреждено большим количеством способов, чем человек может сосчитать, и не все травмы видны невооруженным глазом. Язык тела имеет большое влияние на то, что я собираюсь сделать, и мне нужно быть деликатной.

Обернув полотенце вокруг себя высоко на груди, я замечаю зубную щетку, висящую у раковины, и улыбаюсь. Пролив на нее воду, я наношу небольшое количество зубной пасты и, все еще ухмыляясь, кладу в рот, чтобы почистить зубы. Заставив себя протрезветь, я окликаю Юлия, намеренно используя прозвище, которым называла его сестра.

— Джей?

Он отвечает сразу же, грубо, давая мне понять, что хорошо знает, где я нахожусь.

— Да.

Ноги сами несут меня к двери ванной, и, взявшись за ручку, я слегка приоткрываю ее, выглядывая. С нейтральным выражением лица я говорю ему:

— У меня нет нижнего белья.

Юлий встал, не глядя на меня, и выходит из комнаты. Я знаю, куда он направляется, и, клянусь богом, он собирается уделить мне свое внимание, когда вернется.

Я сбросаю полотенце с головы, провожу пальцами по длинным волнистым прядям и смотрю на себя в зеркало. Полотенце на груди я слегка ослабляю, ровно настолько, чтобы открылась ложбинка между грудями. Я слизываю остатки зубной пасты с губ, оставив их блестящими и розовыми.

Когда Юлий возвращается в комнату и поворачивается, чтобы оставить одежду в шкафу, как я просила накануне, я кричу:

— Сюда, пожалуйста.

Мгновение спустя дверь открывается шире, и его сонные глаза встречаются с моими, слегка расширяясь, прежде чем двинуться вниз, затем еще дальше, к моему теперь уже сколотому педикюру, затем снова вверх, останавливаясь на моем почти несуществующем декольте, прежде чем достичь моего лица.

Угу. Не обращай на меня внимания, сукин сын.

Но затем на его лице мелькает легкое раздражение.

— Это моя зубная щетка.

Я оставляю ее во рту, когдаберу предложенную одежду из его протянутой руки. Держа сверток в руках, я невинно моргаю, вынимая синюю зубную щетку изо рта, прежде чем очень, очень медленно облизать губы.

— У меня ее тоже нет.

Я знаю, что привлекательна. И не потому, что я напыщенная стерва, а потому что это факт. Это была единственная вещь, которую мне говорили за все годы моей жизни. Кому какое дело, что я была круглой отличницей в старшей школе? Точно не моей семье. Я всегда была хорошенькой, что бы это ни значило.

Трудно было не заметить, как мужчины смотрели на меня. Эти взгляды обычно заставляли меня чувствовать себя неловко. Именно так Юлий смотрел на меня во время нашей первой встречи в доме, в тот день, когда Дино был вычеркнут из моей жизни, впервые эти взгляды были встречены с радостью. В тот день Юлий больше не бросал на меня таких взглядов, и я буду проклинать его вечно.

Он приходит в себя.

Черт, он уже надел маску.

Притвориться, что я не вижу, как его глаза блуждают по мне, трудно, но я возвращаюсь к зеркалу, больше не глядя на него, позволяя ему смотреть на себя.

— Спасибо за кондиционер.

Нет ответа.

— Мне понадобится несколько вещей, если ты не возражаешь.

По-прежнему никакого ответа.

— Ничего особенного, просто бритва для ног и подмышек, может быть, какой-нибудь женский дезодорант, — говорю я, взяв его дезодорант и обильно опрыскивая подмышки: — Бюстгальтеры, трусики и ножницы, чтобы я могла подстричься.

Гул гнева в воздухе заставляет меня подавить понимающую усмешку. Я намеренно веду себя, как избалованная девочка. Мне нужна реакция, и я совсем не была готова к той, которую собиралась получить.

Юлий делает один угрожающий шаг в ванную, и я поворачиваюсь спиной к туалетному столику, ожидая его приближения. От короткого взгляда на его босые ступни и длинные мускулистые ноги мое сердце бьется быстрее. Нахмурившись, он всматривается в мое лицо, и тишина убивает меня.

— Ты думаешь, это чертов отель?

Еще один шаг ближе, и когда я отступаю, моя прикрытая полотенцем нижняя часть спины соприкасается с прохладным мрамором туалетного столика. Я поймана. Отступать уже некуда.

Мои губы приоткрываются в удивлении от агрессии, которая исходит от этого спокойно произнесенного вопроса.

Щеки вспыхивают, я качаю головой.

— Ты думаешь, я твой гребаный дворецкий? — Его челюсть теперь выглядит, как сталь.

Я с трудом сглатываю, мой голос ослаб:

— Я не прошу многого. Я не просила тебя быть здесь, Юлий. Не будь неразумным.

Он делает еще один шаг, на этот раз большой, и встает рядом со мной, глядя на меня сверху вниз такими холодными глазами, что их можно назвать только ледяными.

— Давай подведем итоги, хорошо? — О, мне не нравится, как это звучит. Юлий наклоняется, заглядывая мне в лицо, и его тихие слова почему-то кажутся мне громче крика. — Ты врываешься в мою жизнь, обрываешь жизнь невинного человека по причинам, которые не хочешь мне раскрывать, портишь мою репутацию и портишь все мои дела в течение часа, ставишь меня в неловкое положение, заставляешь меня преследовать тебя на полпути в соседний округ, отягощаешь мою жизнь одним своим присутствием и занимаешь мое пространство, мое личное пристанище, куда я иду, чтобы избавиться от такого дерьма, как ты. — Господи, это ранит сильнее, чем следует. — И ты считаешь, что имеешь право просить меня о чем угодно? — Его ноздри раздуваются от едва скрываемой ярости, а глаза сверкают. — Сука, пожалуйста, я прошу тебя дать мне повод надрать тебе задницу, и, прямо сейчас, ты приближаешься к этому.

То, что он шепчет дальше, несколько сбивает с толку.

Его рука медленно поднимается, и он нежно касается пальцами пряди моих волос, случайно задевая мое плечо, отчего оно покрывается гусиной кожей. Обдувая теплым дыханием мою щеку, он бормочет:

— Ты не стрижешь свои волосы. Никогда больше не спрашивай меня об этом.

С этими словами он разворачивается на пятках и выходит из ванной, с легким хлопком закрыв за собой дверь.

Боль пульсирует во всем теле, мое дыхание застывает, делая мои конечности слабыми. Поднеся пальцы к губам, я задерживаю их на месте.

Я ждала реакции и, да, получила ее. И эта реакция потрясла меня.

Но тогда почему мне показалось, что я была более взволнована, чем Юлий?

Я стряхиваю с себя эту мысль и медленно поворачиваюсь, чистя зубы в полной тишине, надеясь, что с этого момента утро станет лучше.

Проходит около часа, прежде чем раздается звук медленно, тихо открывающейся входной двери. Дверь тихо закрывается, и по коридору раздаются мягкие приглушенные шаги.

Проходя мимо кухни, Линг заглядывает внутрь и останавливается, держа каблуки в одной из своих тонких рук. Потрясение быстро проходит, и, гордо задрав нос, она направляется на кухню, как будто ничего не случилось.

С кошачьей улыбкой на красивом не накрашенном лице она проходит мимо меня, не оглядываясь, и направляется к кофеварке, где стоит Юлий.

— Утро.

Одетый в синие джинсы и белую футболку с длинными рукавами, его плечи расслабляются, когда беспокойство о том, что у него нет его драгоценной Линг, почти исчезает, и он подносит свою кружку кофе к губам и делает глоток.

— Повеселилась?

Ее тон был уклончивым.

— Да, конечно.

Он смотрит на нее поверх своей кружки.

— Так кто же это был на этот раз? Чип? Норман?

Я смотрю, как она задумчиво смотрит на него, прежде чем дерзко ответить:

— Я никогда не слышала его имени, но я получила чертовски хороший ответ, когда назвала его папочкой.

Я уверена, что он разорвет ее на части этим умным комментарием. Вместо этого, к моему большому отчаянию, Юлий опускает подбородок, слегка качая головой, а его тело сотрясается от беззвучного смеха.

Все отношения с Линг — это... вы либо любите ее, либо ненавидите ее, третьего не дано.

Разве не это он сказал?

Одно я знала точно, мы с Линг никогда не будем друзьями. И то, что я собиралась сделать, должно было укрепить нашу ненависть друг к другу.

Я встаю со своего места за обеденным столом, подношу пустую кружку из-под кофе к кухонной раковине и споласкиваю ее. Боковым зрением вижу тот самый момент, когда она замечает одежду на мне.

— Эй, сука. Ты рылась в моем шкафу? — спрашивает она, едва скрывая гнев при этой мысли.

С выражением ангельской невинности я опускаю взгляд на широкие льняные брюки и кашемировый свитер цвета ирисок, прежде чем поднять на нее глаза и ответить:

— Джей принес их, пока я принимала душ сегодня утром. Надеялась, все было в порядке.

Тон. Инсинуация. Ложное чувство близости. В коротком предложении было все.

Я нацелилась на попадание.

И мой живот согревается, когда я вижу, что моя стрела попадает в цель.

Самодовольное выражение лица Линг дрогнуло. Она прищуривается, глядя на меня, а потом все так же смотрит на Юлия.

— О, уже «Джей»? — Оттолкнувшись бедром от стойки, она направляется к выходу из кухни. — Ну, я устала. Я не спала всю ночь. — Она переводит взгляд с меня на Юлия. — Я позволю вам с Джеем вернуться к тому, чем вы занимались до моего приезда.

Мы смотрим, как она поднимается по лестнице, и проходит целая минута, прежде чем Юлий говорит:

— Я не знаю, что, черт возьми, это было, но не играй с ней, Алехандра. Она не очень хорошо играет, и когда она решает, что хочет играть, это только потому, что она планирует выиграть.

Разве не все так делают?

Мое лицо становится жестким, когда я отвечаю:

— Спасибо за предупреждение, но я не играю в игры.

Моя жизнь — это не чертова игра. Это серьезно.

Он отвечает мне с небольшим огнем:

— Конечно. Ты сделала это со мной только что в душе, а теперь ты делаешь это с Линг.

— Нет, это не так, — я говорю слишком быстро, и моя вина очевидна.

Его полные губы изгибаются в уголках, и, подняв руку, он почесывает свою щетину.

— Детка, — начинает он, — такие люди, как я и Линг, изобрели тактику манипуляции. Никто не может сделать это лучше, чем мы. Ты совершаешь ошибки новичка и выдаешь себя. — Его полуулыбка смягчает все лицо, и оно прекрасно. — Просто остановись, и мы все прекрасно поладим.

Я хмурюсь и отворачиваюсь, чтобы он не мог видеть внутреннюю борьбу, нарастающую в моих глазах.

Я что, выдала себя? Как?

Мои плечи опускаются от осознания того, что он следил за мной с того момента, как проснулся. Раздается тихий звон его кружки, поставленной в раковину, и я чувствую его у себя за спиной.

От того, что он говорит дальше, все мое тело холодеет от ужаса.

— Хочешь, я прикончу твоего отца ради тебя?

Мои глаза широко раскрыты, я поворачиваюсь к нему и разеваю рот, прежде чем выкрикнуть:

— Что? Нет! Не смей!

Его лицо выжидающее, он мягко кивает, а затем произносит:

— Вот кто ты, Алехандра. Ты не соблазнительница. Ты не интриганка. Ты носишь свое сердце в рукаве. Так что, о чем бы ты ни думала, остановись и просто будь собой.

Он убил меня своими словами, и мне было стыдно от жгучего жала слез, обжигающих глаза. Я моргнула в ответ.

— Я не слабачка.

— Нет, — без колебаний соглашается он, но смотрит на меня под другим углом. — И мне бы очень хотелось проникнуть в твою голову. — Он выпрямляется, берет прядь моих волос между пальцами и мягко дергает. — Но ты не впустишь меня, детка. — Он позволяет пряди волос упасть на мое плечо и пожимает плечами. — Я хочу помочь тебе, но не могу сделать этого без того, что ты знаешь. У тебя не так много времени, поэтому тебе нужно решить, что для тебя дороже... твоя жизнь, — настаивает он, делая несколько шагов назад к лестнице: — или твоя гордость.

Следуя за Линг наверх, он оставляет меня там одну, без присмотра, и только тогда я понимаю, что он неискренен. Юлий уверен, что я не уйду, и он прав, потому что у меня никого нет. Никого, кроме него.

Возможно, он действительно хочет мне помочь. Или может быть…

Ощущение холода распространяется по мне от пальцев ног вверх.

Такие люди, как я и Линг, изобрели тактику манипуляции. Никто не может сделать это лучше, чем мы.

Я качаю головой, понимая, что на мне только что играли, как на тонко настроенной скрипке.

Юлий не хочет мне помогать. Он хочет избавиться от меня. Он хочет спасти свою задницу, как я планировала сделать для себя, но я не виню его. Если бы это был выбор между ним и мной, я бы почти всегда выбирала себя.

Юлий почти сказал мне правду в своей гневной речи этим утром, что я была всего лишь куском дерьма.

Если бы только я могла быть такой, как Линг, с характером, способной. Может быть, тогда смогла бы найти свое место в этом запутанном мире. Может быть, если…

В моей голове зажигается лампочка, освещая мои мысли, делая их кристально ясными.

Вот так мой план меняется с А на Б.

Я не собираюсь становиться, как Линг.

Тайная улыбка скользит по моим губам.

Я собираюсь заменить ее.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒