Глава двенадцатая

Корделия проснулась среди ночи и поняла, что больше не заснет. В последнее время ее часто одолевает бессонница. Очень досадно, но можно пойти в кабинет и поискать отчет поскучнее. Выбор богатый, но в итоге она остановилась на чем-то из области финансов и устроилась в уютном кресле. Прошло полчаса, отчет пока еще не убаюкал ее окончательно, и тут раздался негромкий стук в дверь. Она встрепенулась.

– Ты не спишь? – тихонько позвал Майлз.

– Не сплю, заходи. Садись.

Майлз проскользнул внутрь. Он был в старой футболке и трикотажных кальсонах, что его, видимо, устраивало в качестве пижамы. Он сделал несколько шагов, тяжело опираясь на трость, с видимым облегчением плюхнулся в кресло и выдохнул:

– Уффф…

– У тебя измотанный вид, – ласково сказала Корделия, с тревогой вглядываясь в лицо сына. Он был бледен, резко обозначились морщины, в глазах застыла боль, взъерошенные волосы тронуты сединой…

– А-а… Припадок. – Майлз пожал плечами, бессильно откинувшись на спинку кресла.

– Спровоцированный или, э-э, естественный? – Эти припадки возникли после криозаморозки – больше десяти лет назад, и с военной службой пришлось расстаться. Нет, уже почти пятнадцать лет назад… Неврологи из Имперского госпиталя ничего не смогли сделать, припадки обрушивались в самое неподходящее время. Единственное, что удалось придумать, это сконструировать прибор, который отслеживает показатели, и когда они близки к критическим, срабатывает стимулятор, провоцирующий приступ. Так хотя бы болезнь не застает врасплох, можно выбрать время и место, но и спровоцированные приступы очень выматывают. Схема вполне работает, только проделывать это надо регулярно.

– Спровоцированный. Терпеть не могу похмелье после припадка, но у меня все время повышался уровень показателей и почти достиг критической отметки. Я не хотел рисковать испортить поездку на «Зерг».

– Рада, что ты поступаешь более разумно.

Его губы скривились в усмешке.

– На самом-то деле это Катриона настаивала.

– Значит, ты поступил более чем разумно, что нашел себе такую жену.

– Ага.

– Ты вроде после припадков всегда спишь как убитый?

– Не всегда. Они нарушают мозговую биохимию сна. Иногда вырубаешься мгновенно, а иногда наоборот – сна ни в одном глазу.

– Вот и у меня тоже бывает бессонница…

– Да, но мне пока не… семьдесят шесть, да?

– Точно!

– У тебя недавно был день рождения. Мы посылали видео с детьми.

– Это лучший подарок.

Он кисло улыбнулся.

– Я не мог заснуть, и мысли все время возвращались к тому, о чем мы говорили вечером и…

– И?.. – Корделия отложила ридер и уселась поудобнее, сохраняя видимость полного спокойствия. «Не задавай наводящих вопросов свидетелю».

– Давно, в Форбарр-Султане… эти старые слухи.

– Не слишком конкретно, Майлз.

– Да, не слишком. – Он сделал глубокий вдох и резко выдохнул: – Конкретно, слухи о Джесе Форратьере. И о папе. Когда они были моложе.

Ха!.. Уж точно не то, к чему она готовилась. Куда более замшелые новости, чем Оливер.

– Дело в том, что я слышал это не только от тех, кто пытался меня взбесить. – Майлз замолчал, подбирая слова. – Так значит… они действительно были, э-э, любовниками или нет? Я имею в виду, они вроде как родственники, или свояки?..

– Хм-м… Эйрел так и не посчитал нужным это подтвердить? Или опровергнуть?

Майлзу было явно не по себе, он отводил взгляд и нервно вертел в руках трость.

– Я никогда не спрашивал. – И после паузы: – Но он никогда и не опровергал этого. Хотя многое другое еще как опровергал! Например, бойню на Комарре. Эта тема всегда приводила его в бешенство.

– Неудивительно.

– О, да!

Корделия вздохнула:

– Так… ты считаешь, у меня есть право – или обязанность – рассказать тебе то, чем Эйрел так и не счел нужным с тобой поделиться? Что у тебя есть право знать? – Она надеялась, сын понял: вопрос не риторический.

Майлз развел руками.

– Право? Или необходимость? Если бы это была неправда, мне бы так и было сказано. Так ведь? А если это все-таки правда… выходит, есть два-три человека, перед которыми я должен извиниться. Мертвых оклеветать нельзя, как говорится.

– Чушь. Еще как можно. Разве что в суде отвечать не придется.

Он усмехнулся и не стал спорить.

– Краткий ответ может ввести в заблуждение, – сказала Корделия. – Для более развернутого… придется объяснять некоторые обстоятельства.

Майлз откинулся на спинку кресла.

– Я не тороплюсь.

– Это не слишком подходящая сказка на ночь.

– Боюсь, что в истории Барраяра других и нет.

Корделия усмехнулась:

– Точно. – Она глубоко вздохнула. – Насколько я знаю, тебе известно, что после того как почти всю его семью уничтожили убийцы, подосланные Ури Безумным… Господи, Эйрелу ведь тогда было столько же, сколько сейчас Саше, да? Так вот – генерал граф Петер Низвергатель Императоров не отпускал его от себя ни на шаг всю гражданскую войну. Полагаю, теперь ты понимаешь почему.

Майлз сверкнул глазами, видимо, представив себя на месте Петера, а Сашу – на месте Эйрела. Он помрачнел еще больше.

– Далее… Эйрел прошел военную школу под руководством самого генерала и приобрел исключительный опыт в ходе сражений гражданской войны. И вот война закончилась пленением и расправой над Ури Безумным. А Эйрел попал в эту твою военную академию. В то время она была совсем другой. Ее только недавно открыли, и весь уклад еще не сложился. Джес и Эйрел были троюродными братьями – и друзьями, на тот момент. И ни того, ни другого я не назвала бы психически здоровым – во всяком случае, по бетанским меркам. Не говоря уже о том, что они пережили в отрочестве.

– Я… да… с этим не поспоришь.

– Очевидно, что в таком контексте на гомосексуальные эксперименты между подростками мужского пола смотрели сквозь пальцы. Ну, закона, запрещавшего их, на Барраяре никогда и не было. Просто это не одобрялось обществом. Не знаю, к лучшему или худшему, – ведь в такой ситуации у человека нет и никакой юридической защиты. Но так или иначе, предполагается, что такие вещи не выставляют напоказ. Я не могу понять, зачем старик Петер устроил брак Эйрела с сестрой Джеса. Его мать была из Форратьеров, вполне возможно, что такой семейный альянс представлялся старому графу идеальным. А может быть, у него был более сложный план, и он хотел с помощью брака заставить Джеса отдалиться от Эйрела. К тому времени граф Петер считал молодого Джеса средоточием всех пороков. Не думаю, что старик предвидел тот кровавый кошмар, который в итоге спровоцировал.

– Значит, тайная дуэль все же была? Из-за ее измены?

– Да. Только не одна дуэль, а две. Эйрел мне сам рассказал. И у меня нет оснований сомневаться, что это правда.

Майлз присвистнул.

– О! Так это же противозаконно?..

– Более чем. Но они, похоже, непосредственно спровоцировали то загадочное самоубийство.

– Отец мне однажды сказал… – Майлз колебался, стоит ли говорить, но все-таки продолжил: – Тогда, давно, когда в столице ходили слухи, что я устранил первого мужа Катрионы. Боже, как это меня бесило. Но не суть. Он тогда сказал, что никогда не был до конца уверен, что ее убил не Петер. Пытаясь исправить свою собственную ошибку. Как, должно быть, ужасно подозревать в таком преступлении собственного отца. И ни малейшего шанса узнать это наверняка… Он сказал, что не смог спросить.

– Похоже, неумение разговаривать друг с другом – семейная традиция Форкосиганов.

– Я… вроде как должен был бы спросить это у отца.

– Э-хмм… – Корделия откашлялась. – Так или иначе, следующие два или три года после ее смерти у Эйрела и Джеса был роман – очень скандальный, надо сказать. Они открыто демонстрировали свои отношения и частенько устраивали пьяные дебоши. – «Адская парочка – начинающий садист и человек, склонный к саморазрушению. Эй, стоп! Майлзу ни к чему такие подробности». – Не думаю, что твой отец мстил Петеру, но он точно попал под перекрестный огонь. В финальной ссоре – перед расставанием – у Эйрела с Джесом не обошлось без кровопролития. Эйрел смог взять себя в руки и занялся карьерой. Джес продолжил свое падение. Хотя и не в смысле военной карьеры, к сожалению. Впоследствии его карьерный рост… сильно навредил Барраярской армии.

– Это все тебе отец рассказал?

– Отчасти. О чем-то я догадалась сама с помощью других источников. Остается только удивляться, сколько доброжелателей считали своим долгом меня просветить, когда я только приехала на Барраяр, хотя к тому моменту прошло уже двадцать лет. Даже адмирал Джес – минут за двадцать до своей… э-э-э… благополучной кончины. Надо сказать, что результат их неизменно разочаровывал. – «И Джеса сильнее всего…» – Наверно, мне следует внести ясность, уж коли зашла речь о давних романах… Все мои возражения относились к характеру Джеса, а не к его полу.

Майлз пожал плечами, как бы говоря: «Бетанские стандарты, ну еще бы».

– Так это все же клевета, даже если и правда?

– Одни и те же факты… можно преподносить по-разному. Вполне нейтрально или так, чтобы вызвать шумиху, навредить и причинить боль – в зависимости от намерений рассказчика. Хотя мне кажется, этот эпизод ни для кого не был тайной – во всяком случае, для людей того поколения. Поэтому уже никого особо не шокировал.

– Меня он еще как поразил, – нахмурился Майлз. – Про тот тяжелый период отец в общих чертах мне сам рассказал, но только не про Джеса. То есть… я ведь наполовину бетанец, так ведь? На момент разговора я уже не был ребенком. Безусловно, детям такое не рассказывают. Но мне-то было уже тридцать! – Он сморщил нос, демонстрируя все оттенки смятения и беспокойства. – Вместо этого он оставил меня… в заблуждении.

Корделия потерла затылок, в котором потихоньку начиналась тупая боль.

– Это случается, когда два человека столь важны друг для друга. Подумай про такой вариант… Он столь же мучительно переживал, как ты его оцениваешь, – как и тебя всегда волновало, что он о тебе думает.

– Хм-м…

– Давай попробуем по-другому. – Корделия прикусила губу. – Подумай о трех самых глупых и стыдных поступках в твоей жизни.

– Только трех? Сдается мне, их было больше.

– В этом упражнении перевыполнять задание не требуется. Трех достаточно.

– Есть из чего выбирать, но… допустим. – Он откинулся назад, катая трость между ладонями.

– Итак, насколько взрослыми должны быть Зелиг и Симона, чтобы ты мог рассказать им об этом? Десять лет?

– Нет, конечно! Они слишком маленькие для таких моральных кошмаров. – И почти сразу добавил: – И любых других кошмаров, если это будет в моей власти.

– Двадцать?

– Двадцать… возраст растерянности. – Похоже, Майлз уже понимал, куда она клонит. И ему это не очень-то нравилось.

– Тридцать?

– …возможно, – уклонился он от прямого ответа, как и во времена отрочества.

– Сорок?

– Сорок, может, и подойдет, – нехотя согласился он.

– Эйрелу следовало выбрать тридцать девять, по-видимому.

– Э-э… – Едва слышный болезненный выдох.

– А если наоборот? Сколько лет должно быть тебе, чтобы ты мог мне рассказать о своих трех худших поступках?

Теперь Майлз выглядел немного встревоженным.

– Два тебе известны. Третий… на сегодня практически неактуален.

– Я не прошу тебя исповедаться, милый. Просто хочу, чтобы ты приложил усилие и увидел в своем отце человека, а не супермена. Этот пьедестал слишком высок, чтобы с него падать.

– Да. Полагаю, что так. Ха! – Он наклонился вперед и оперся подбородком на трость. – Я знаю. Я и в самом деле знаю. Интересно, а сам я чем довожу своих детей до бешенства?

– Подростковый возраст уже не за горами, так ведь? Скоро ты получишь от них ответы. Или сам догадаешься.

Он вздрогнул. Потом тяжело вздохнул:

– Еще советы будут, о мудрейшая?

– Раз уж ты прямо спросил… – Она пожала плечами. – Боюсь, ничего оригинального. Прощай и прощен будешь, и что бы ни хотел сказать, не откладывай. Ты можешь опоздать.

– Да, знаю. Знаю, каково это, когда уже ничего не можешь исправить. Последний из моих трех худших поступков в жизни… все именно так.

– Как и для многих.

Майлз снова откинулся на спинку кресла и помолчал, размышляя.

– Отец… он всегда казался таким самодостаточным. Таким сильным. Я пропустил его сердечный приступ, потому что лежал в криокамере. Узнал уже потом, когда все стало налаживаться… наверное, я не…

– Сильным, да. Но никто не может быть настолько сильным, чтобы никогда ни в ком не нуждаться. Думаю, ты уже это понял.

Он склонил голову, соглашаясь, и легкая улыбка тронула его губы. Может, подумал о Катрионе?

Корделия словно только сейчас заметила, как в ярком свете лампы отсвечивает серебром седина в склоненной голове сына.

– В следующем году тебе будет столько же, сколько было Эйрелу, когда мы познакомились. В его волосах тогда было столько же седины, как теперь у тебя, – задумчиво проговорила она.

– Правда? – Он нахмурился и дернул прядь волос, пытаясь рассмотреть. – Может, к восьмидесяти у меня тоже все волосы поседеют.

«Надеюсь, – подумала Корделия, и у нее перехватило дыхание. – Нет, не позволяй страху отравлять счастье, которое у тебя есть – здесь и сейчас. Или горю пожирать твое будущее». Последнее было сложнее.

Ее вдруг стало клонить в сон.

– Как думаешь, теперь ты сможешь заснуть?

Майлз потянулся, расправив плечи.

– Да, попробую.

– Завтра утром можешь спать сколько захочешь…

– Да, конечно. Тебе рано вставать. – Он взял трость, опираясь на нее, выбрался из кресла и направился к выходу. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. Сладких снов, сынок.

– И тебе пусть с этим повезет, ма. – Он взмахнул на прощание рукой и вышел. И никаких «спасибо» или «я так рад, что мы об этом поговорили». Впрочем, неудивительно – с учетом всех обстоятельств.

Но тут он просунул голову в приоткрытую дверь и ехидно спросил:

– Так когда ты расскажешь Аурелии все эти дурацкие истории?

«Ого, мальчик кусается!.. И хорошо, значит, ему получше».

– Когда повзрослеет достаточно, чтобы задавать вопросы. – «Или никогда». Пусть будущее избавится от давящего груза прошлого. Забывать тоже бывает полезно – и весьма. Не все и не всегда следует помнить, правда? Корделия полностью разделяла эту точку зрения. Избирательная амнезия – лучшее решение всех проблем.

Майлз рассмеялся и ушел восвояси, постукивая тростью по полу. Корделия, тяжело вздохнув, потушила свет.

* * *

Утреннее совещание в вице-королевской канцелярии прошло в быстром темпе, поскольку Корделия была совершенно не расположена безропотно терпеть отклонения от темы. Ей не удалось выспаться, и единственное, о чем она мечтала, – побыстрее развязаться с делами и сбежать. Вернувшись к своему комм-пульту, она нашла вместо обычной виртуальной горы дел, помеченных как срочные, только малюсенький виртуальный холмик. «Спасибо, Иви! » И там даже не обнаружилось никаких скрытых вулканов, пока она не добралась до самого последнего документа в списке.

– Вот ведь что удумали, сукины дети! – воскликнула она, едва бросив взгляд на документ.

Очевидно, что свои эмоции она выразила слишком громко, а ведь вовсе не хотела… Эх, выспаться бы! Иви осторожно спросила через открытую дверь, не преступая границ чужой территории:

– Вы… добрались до предложения «Плас-Дэн»?

– Да! – Корделия с трудом разжала стиснутые зубы. Как там с бюджетом? Надо бы повысить зарплату ее секретарю. Не догадайся она поставить этих из «Плас-Дэна» последними, Корделия вряд ли бы добралась до конца списка, застряв на их треклятом предложении.

На первый взгляд, предложение выглядело безупречным. «Плас-Дэн» хотел построить завод по переработке вторсырья в Гридграде, и Гридград в этом нуждался. Поэтому «Плас-Дэн», уверенный в своей монополии, составил перечень того, что им требуется для поддержки предприятия. И эти их требования… конечно, нельзя сказать, что они совсем уж невыполнимые… но весьма жесткие. Тут напрашивается сравнение с человеком, который сам себя удерживает в заложниках для получения выкупа. Однажды им такое уже с рук сошло, так теперь обнаглели вконец.

И за отсутствием альтернативы Корделия должна покорно выдать им все, что они желают. Или беспомощно смотреть, как ее план перенести столицу из Каринбурга в Гридград тормозится все больше и больше, возможно, что и до полной остановки реализации проекта.

– Вот черт!..

Она еще раз перечитала письмо. Детали сути не меняли. Пока что самый подходящий вариант – сделать пометку «получено, ожидает рассмотрения». Может, имеет смысл изучить повнимательнее, вникая во все детали? Но ведь вряд ли после третьего прочтения что-то изменится. И вряд ли она сможет достать из воздуха альтернативное предложение.

Она составила и отправила по сжатому лучу напоминание Марку, друзьям в Форбарр-Султане и даже одно сообщение на Комарру. Но если первое сообщение не имело успеха, никогда не знаешь, поможет ли повторное. А пока отложила ответ до возвращения с «Принца Зерга» – послезавтра утром, хотя не похоже, что отсрочка что-то изменит. Они наверняка провели те же расчеты, что и она. И откладывать решение – не более чем мелочная мстительность с ее стороны. Но тем не менее она отложила ответ на потом.

Чуть позже, когда она уже считала, что все же сумеет улизнуть пораньше, и размышляла, чем дети и внуки заняты в саду, – пропиликал сигнал. Иви могла просто заглянуть в кабинет, но не сделала этого, и Корделия поняла почему, когда та официально доложила:

– Вице-королева, к вам мэр Кузнецов.

Все специально так проделано, чтобы Корделии было проще отказаться его принять – если не захочет… Ха! А как ей оправдать такой безответственный поступок? Теперь, когда нет Йеркса, ей придется устанавливать контакты с Кузнецовым. Йеркс, бывало, суетился и производил много шума, но по крайней мере он приучен поддаваться на уговоры. Сама Корделия голосовала за Моро. Очередное разочарование было не внове: в молодости на Колонии Бета при голосовании она, как правило, оказывалась в меньшинстве. «Ох уж этот душка Фредди! » Бетанским избирателям потребовались годы, чтобы избавиться от этого болвана.

Корделия вздохнула:

– Пригласи его, Иви.

Кузнецова сопровождала женщина постарше – член городского совета. Они занимались управлением Каринбуга, избавляя от этого имперское правительство. Поздоровавшись, Корделия – с приклеенной любезной улыбкой – указала на удобные стулья по другую сторону комм-пульта. Эти двое были настроены решительно, но явно нервничали. Корделия заменила стандартное «Чем правительство его императорского величества может в данный момент быть полезным Каринбургу? » – на более нейтральное, хотя вполне дружелюбное:

– И что же вы хотели сегодня донести до моего сведения, мэр, советник?

Кузнецов наклонился и выложил на черное стекло стола слегка потертый планшет.

– Это, – высокопарно начал он, – официальная петиция против планируемого перемещения Имперской планетарной столицы из исторического Каринбурга в незначительный провинциальный город. Мы уже собрали более пяти тысяч подписей и, если этого окажется недостаточно, то соберем больше. Столько, чтобы голос тех, кому мы служим, прозвучал громче и был услышан.

– Что ж, отличное упражнение в демократии, – заметила Корделия, не притрагиваясь к петиции. Многие барраярские иммигранты постарше с недоверием относились к подобным инопланетным процедурам, тогда как другие прекрасно с таковыми освоились и изощрялись в способах набирать голоса. В голосованиях первенство оставалось за

комаррианами, как более опытными в таких делах. Некоторые из самых продвинутых местных волонтеров шли с ними наравне, но обогнать все же не могли.

– Как бетанка, вы, конечно же, не можете оставить петицию без внимания, – заявила советник, мадам Нойе.

Корделия откинулась в кресле и скрестила руки на груди.

– Я не бетанка уже почти сорок лет, но я вас вполне понимаю. Петиции – это само по себе неплохо. Вот только повод неподходящий…

– Вы так считаете? Позвольте с вами не согласиться, ваше сиятельство. Каринбургу будет нанесен смертельный удар! Если мы не будем столицей, это задушит рост города, лишит перспектив развития! – убеждал Кузнецов. – У нашего Каринбурга не будет ни малейшего шанса прославиться!

«Вот именно», – подумала Корделия, но вслух сказала:

– Никто не предполагает нанести вашему городу смертельный удар. Все, что есть здесь сейчас, тут и останется. Включая базу и гражданский космопорт. Эти столь важные для развития города объекты никто не собирается закрывать. По крайней мере в ближайшее время. – Она поджала губы. – Подумайте также о том, что размер – не единственный показатель славы. Какое здесь сейчас население, около сорока тысяч? Как и во Флоренции… в Италии, в эпоху Высокого Возрождения. Так где наш Леонардо да Винчи? Наш Микеланджело? – Она не стала добавлять «Где наш Брунеллески? », любимый безумный архитектор Эйрела со Старой Земли, потому что возводить архитектурные шедевры в обреченном Каринбурге было бы трагедией.

– Мы были первым – и передовым – поселением колонистов на Зергияре, – сказал Кузнецов. – Здесь начиналась и здесь творилась славная история этого мира. И Каринбург был его центром и должен таковым и остаться!

– Да, я в курсе, как оно все начиналось. Сама при этом присутствовала, знаете ли, – сухо сказала Корделия. В те времена Кузнецов, произносящий сейчас пафосные речи, пачкал пеленки где-нибудь на Барраяре. Нойе по возрасту могла быть его старшей кузиной. – История – да, славная – нет. Каринбург, вернее, база создавалась как тайный склад военных припасов, чуть позже – как площадка для шаттлов и омерзительный концентрационный лагерь. И имели место реально мерзкие события. Провальное вторжение на Эскобар отнюдь не звездный час славы Барраяра, как вам известно. Никто тогда не удосужился заняться планированием рационального заселения Зергияра, все были слишком заняты интригами старой партии войны. Мирная колонизация одной из лучших планет земного типа, открытых за последние два поколения, не удостоилась их внимания, так как это сулило только тяжкий труд – и никакой славы. Да и отдачу получишь не скоро.

Кузнецов пожал плечами, нехотя соглашаясь. Он не был фором и не страдал аллергией на работу. Во всяком случае, насколько, насколько Корделия могла это оценить. Сейчас он хотя бы выполняет ту работу, за которую ему платят. К сожалению.

– Тера не извергалась тысячи лет, – заметила Нойе. – Может пройти еще не одна тысяча до следующего извержения.

– Сотни лет, – уточнила Корделия. – Самое сильное извержение, которое снесло верхушку горы, произошло примерно тысячу лет назад, но с тех пор периодически случались более слабые. Временная шкала активности вулкана за последние несколько тысячелетий есть в публичном доступе. – «И все еще дополняется с появлением новых сведений – к сожалению, недостаточно быстро. Нужно больше людей». – Вулкан не потухший, просто спящий, и поскольку трещина под ним продолжает смещаться и расширяться, то сложно дать долгосрочный прогноз. Нет, в ближайшие десять лет извержения не предвидится, иначе я бы уже сейчас приступила к эвакуации население Каринбурга. В следующие сто? Возможно. Двести? Почти наверняка.

– Но ведь на Старой Земле есть города, построенные вблизи вулканов, гораздо более активных, чем этот, – сказал Кузнецов. – И многие века они отстраивались и продолжали жить.

– Да, но эти города были основаны до того, как люди узнали, что такое тектонические плиты. Тогда извержения вулканов считали божьей карой. А когда уже появились научные объяснения геологических катастроф, то, что люди продолжали жить в этих городах, объясняется просто инерцией. И неспособностью видеть дальше своего носа. И ложным доводом о невосполнимых издержках. Мы не можем оправдаться незнанием. Издержки никогда не будут меньше, чем теперь. А инерция – то самое свойство общества, которое я пытаюсь уменьшить.

– Уничтожая будущее Каринбурга! – возразил Кузнецов.

Корделии хотелось рвать на себе волосы.

– Будущее Каринбурга – это раскаленная лава, сметающая всё на своем пути!.. Но скорее всего, когда начнется извержение, город уже будет лежать в руинах после серии мощных подземных толчков, предшествующих пробуждению вулкана… – Она печально улыбнулась. Надо сказать, что на данный момент насущный вопрос с «Пласт-Дэн» беспокоил ее гораздо больше, чем извержение вулкана. – Эйрел как-то заметил, когда мы с ним это обсуждали: «Не землетрясения убивают людей, их убивают подрядчики». Думаю, в чем-то он был прав, но тем не менее…

– От здешних землетрясений разве что тарелки в буфете чуток дребезжат, – сердито заметила Нойе. – Да и то не чаще чем раз или два в год!

«А десять лет назад как? Похоже, ее тут не было во время подземного разлома… Иначе бы она такое не говорила», – подумала Корделия.

– К сожалению, все не так хорошо, как может показаться… – Она вздохнула и покачала головой. – В разломе сейсмическая активность не прекращается. Только если подземные толчки на большой глубине и не очень значительные, то люди этого не замечают. Но вся информация поступает в правительственную сеть. Вулканологи вносят ее в режиме реального времени. И эти данные есть в общем доступе. – Корделию настырность посетителей и их упорное нежелание видеть очевидное уже здорово злили. Очень хотелось стукнуть кулаком по столу и заорать: «Ну как же вы не понимаете? Это же очевидно! »

– Ох уж эта научная абракадабра! – фыркнула Нойе. – Любое вранье пройдет незамеченным, потому что никто ничего не поймет. Разве не так?

Корделия в изумлении уставилась на посетительницу.

– Конечно, не так! Все пояснения способен понять даже десятилетний ребенок. Да-да, именно так! Тексты были опробованы на детях этого возраста. Блез Гатти по моему поручению отправился в школу и проверил. Так вот, дети прекрасно поняли прочитанное. Есть обучающая запись, показывающая, как расшифровывать графики и диаграммы. Каждый может посмотреть.

– Я вижу пока только одно, – процедила Нойе сквозь зубы, – ваш хваленый прогрессизм, вице-королева, – сплошное притворство! Пять тысяч голосов вы отметаете одним словом фора.

– Послушайте, – Корделия подалась вперед, опираясь на стол, – тут не может быть политического решения, потому что это не политическая проблема. Астероиды… люди адмирала Джоула могут помочь с астероидами. Но не с вулканами. Это проблема совсем другого порядка. – Ну, за исключением случаев, когда астероиды размером с планету, но Корделия научилась не ослаблять свои же аргументы чрезмерной точностью. – Грегор наделил канцелярию вице-короля многими полномочиями, но не сверхмощью. Я не могу остановить дрейф континентов. – И она задумчиво добавила: – А если бы и могла, то в долгосрочной перспективе это губительно сказалось бы на биосфере Зергияра.

– Но вы бы могли остановить перенос столицы, – сказал Кузнецов.

«Будь я злодейкой или дурой, – несомненно». Она вздохнула и подтолкнула ридер с подписями к представителям общественности.

– Предлагаю вам отправиться к старому жерлу и представить свою петицию вулкану. Он, а не я, определяет тут долгосрочные перспективы. Но если получите ответ, бегите.

– Очень смешно, – с горечью проговорил Кузнецов. – Жаль, экономические тяготы жителей Каринбурга, которые по вашей милости для них неизбежны, для вас не более чем шутка.

– Не стоит преувеличивать, – спокойно возразила Корделия. – Значительная часть жителей Каринбурга, конечно, уже не извлечет столь значительные прибыли, на которые они рассчитывали, это правда. Но голодать им вряд ли придется.

Нойе схватила ридер, бросая гневные взгляды на Корделию.

– Вы даже не соизволили дослушать до конца, вице-королева.

«Мне крупно повезло».

– В Каринбурге много того, что я и сама любила. Вице-королевский дворец – это дом, который я построила. И с самим дворцом, и с садами связаны многие самые счастливые воспоминания. – Как и самое печальное, но это их не касается. – И для меня совсем не пустяк их покинуть. Мы с Эйрелом делали для этого места всё, что могли, пока жили здесь. Но если я хочу для своих людей лучшего будущего, им нужно научиться переменам.

Посетители уже поняли, что сегодня взаимопонимания не достигнуть, и удалились из кабинета, разобиженные и возмущенные. Но главное, что они ушли, а значит, и Корделии ничто не мешает сделать то же самое.

* * *

Когда Корделия вскоре вышла из кабинета, она увидела Блеза, болтавшего с Иви. И никаких просителей в приемной.

Иви подняла голову:

– Уже уходите? Удачной поездки!

– Спасибо! Должно быть потрясающе интересно.

– А вам точно пресс-секретарь в поездке не нужен? – спросил Блез с робкой надеждой.

– Извини, мне вполне достаточно семейства. Не все подряд нужно пиарить, знаешь ли. – Блез смотрел с таким несчастным видом, что сразу хотелось его утешить. Обычный его приемчик – бить на жалость – на сей раз не сработал. – Можешь пока написать небольшую заметку. Покажешь, прежде чем публиковать.

Пресс-секретарь кивнул, принимая утешительный приз. К тому моменту, когда он закончит, скорее всего получится огромная статья, но повод казался Корделии безопасным, а урок истории – скорее полезным. Хотя придется перепроверять с военными цензорами каждое упоминание процедуры консервации, чтобы не получилось в итоге объявление для всех инопланетников на бескрайних просторах космоса: «Не проходите мимо! Спешите растащить наше имущество! Я объясню, как это лучше сделать! »

Уже в дверях Корделия подумала: «А почему бы и нет? Надо им сказать, сейчас подходящий момент».

– Кстати, мне, видимо, следует вам обоим сообщить – чтобы вы были в курсе: мы с адмиралом Джоулом начали встречаться. Это не секрет, но информация личная, так что обращайтесь с ней соответственно. И, Блез, если, когда будешь просматривать прессу, тебе на глаза попадется что-то с этим связанное, проинформируй меня.

«Вот так. Подстраховка от внезапности разоблачения. Достойный поступок, или по крайней мере я сделала то, что должна была сделать. Как сходить к дантисту».

Блез выглядел ошеломленным.

– Э?.. Неужели?

Иви тоже потрясло это известие, и в ней проснулось любопытство.

– Джентльмен Джоул, волк-одиночка… Ой, неужели правда? Как так получилось?

Корделия отметила, что улыбочка Иви какая-то скабрезная – или просто смущенная? В любом случае, кажется, ей давали понять: если возникнет желание с кем-то обсудить достоинства Оливера – навроде того, как граф Петер обсуждал своих лошадей со старыми соратниками, – Корделия всегда найдет благодарного слушателя. И то лучше, чем говорить об Оливере с Майлзом. К тому же Иви умеет держать свои мысли при себе.

– Мы как-нибудь непременно обсудим это за ленчем. – «Который почти наверняка будет состоять из сандвичей за рабочим столом».

Иви шутливо отсалютовала, сияя улыбкой.

– Может так получиться, что с этим возникнут некие… сложности? Как вы думаете? – спросил Блез. – Покойный вице-король… – Корделия не знала, что именно в ее лице остановило его на полуслове, но он хотя бы заткнулся.

«Пусть кто-нибудь только попробует создать эти самые сложности… Клянусь, от него рожки да ножки останутся». Этого Корделия, к сожалению, вслух сказать не могла, а надо бы. А еще лучше – сделать.

– Понятия не имею. Поэтому вы и услышали то, что в любом другом случае никого бы не касались. – «Включая тебя», – повисло в воздухе. – Но на всякий случай, вдруг пригодится? Подумайте на досуге, как превратить это в старую, скучную, никому не нужную не-новость…

Тихий профессиональный стон.

Она ухмыльнулась и выскочила за дверь.

* * *

Корделия опасалась, что доставка ее семейства на орбиту превратится в сплошной цирк. Но все прошло не так уж плохо: у Майлза имелся богатый опыт передислоцирования небольших армий. Малышей и Тауру было решено оставить во дворце с няней, прислугой, Службой безопасности и Рыковым – как опытным сенешалем. Это существенно облегало задачу. А трое старших плюс Фредди – жалкая горстка, к тому же окруженная взрослыми. Пока Майлз остается в лагере взрослых, они в безопасности. Военный экипаж, управлявший катером вице-королевы и курьерским кораблем сопровождения, был только рад внеплановому вылету – дополнительные часы в космосе для послужного списка, а тут еще вдобавок можно посетить исторический корабль. И у них на борту вице-королева и адмирал.

После того как они вышли с орбиты, на смотровую палубу был подан обед. Накрыли два стола. За одним – четверо детей, предоставленных самим себе, плюс отданные им на растерзание младшие офицеры и старшие техники. Таким образом, оказавшиеся за вторым столом старшие Форкосиганы, Оливер, свободные от вахты офицеры и личный врач вице-королевы могли беспрепятственно вести свои скучные взрослые беседы. И эти беседы были не так уж скучны, но Корделия все равно пообещала себе завтра вечером пересесть за другой стол.

За столом – вполне предсказуемо – разговор зашел про пункт назначения. Оливер излагал официальные версии своих военных историй – он их уже давно знал наизусть. Майлз прикладывал немалые усилия, чтобы не расхохотаться, хотя один раз закашлялся, подавившись вином. О героической роли наемного флота, удерживавшего п-в-туннель Вервана до тех пор, пока «Принц Зерг» и корабли Альянса Ступицы Хеджена (созданного исключительно для этого случая) не разорвали кольцо блокады и не нанесли врагу сокрушительное поражение, – разумеется, знали все присутствующие здесь военные.

– Так что вы делали перед цетагандийским вторжением на Верван, граф Форкосиган? – поинтересовался капитан Окойн. – Вы ведь тогда были офицером в самых младших чинах, кажется. Служба безопасности, если я не ошибаюсь?

Майлз прочистил горло.

– Могу сказать только, что в тот момент занимался сбором информации для СБ в Ступице Хеджена. Более детальный рассказ, боюсь, придется отложить еще на три года. По крайней мере из моих уст. – Для секретной информации время делится на пятилетние циклы, а конкретно эта информация может быть рассекречена через четверть века. Отсчитывал ли Майлз дни? Не исключено. Хотя Корделия была уверена, что в силу ряда обстоятельств ждать придется не двадцать пять лет, а все пятьдесят, но теперь это уже не казалось ей таким долгим сроком, как раньше.

– Какой смысл играть в молчанку, – сказал Окойн, – когда есть все эти верванские голодрамы?

Корделия давно пересмотрела их все – ну или почти все. У Майлза была целая коллекция, которой он оделял родных и близких – включая порой и Грегора, а затем и своего друга-историка, коммодора СБ Галени, у которого имелся допуск, – и в мельчайших деталях критиковал все ошибки. Эйрел обычно не мог удержаться от соблазна помочь, побурчать и покритиковать критические разборы Майлза.

– Я знаю, – вздохнул Майлз. – Но тем не менее – три года.

Окойн выглядел разочарованным, однако возразить тут было нечего. Оливер мягко сменил тему:

– Раз уж вы тут, Майлз, можете повторить свою боевую игру, которую проводили пару лет назад? «Пресечем попытку воровства с наших верфей»?

Ну конечно, именно этой игрой Майлз увенчал свое Аудиторское расследование, когда на Зергиярском флоте действовала группа расхитителей.

Майлз отреагировал с энтузиазмом форели, завидевшей соблазнительную наживку.

– Мы сможем разыграть это вживую? Потребуется определенная подготовка, но я готов поспорить, что сумею удивить…

– Симулятор, – перебил его Оливер. – Так вы сможете проиграть большее количество сценариев.

«И отделаться гораздо меньшей кровью по сравнению с вариантом игры в солдатики живыми людьми», – подумала Корделия.

Майлз все же попытался:

– Симулятор – тоже, конечно, сойдет… Но если хочешь выявить проблемы, о которых никто не подумал, гораздо лучше убрать из реальности все виртуальные условности.

– В принципе я с вами согласен, – сказал Джоул. – Но все равно я – за симулятор.

Офицеры за столом стали бурно обсуждать различные способы проведения этого ценного тренинга, и до конца ужина проблем с новыми темами больше не возникало. Впрочем, Катрионе, Корделии и врачу не пришлось слишком долго слушать про симуляторы и прочее. Дети уже поели и раскапризничались, а младшим офицерам пора было возвращаться к работе. Оливер, похоже, хотел пойти в постель пораньше, да и Корделия тоже.

* * *

Наконец-то им удалось остаться наедине. И всё было именно так, как Оливер себе представлял все эти долгие недели наверху. Нестандартная широкая кровать в ее стандартной каюте – вот и всё, что им требовалось в этом мире. После она позволила ему первому пойти в душ – вдвоем слишком тесно мыться. А когда после душа вернулась в постель, то очень удивилась, что Оливер еще не спит. Он лежал на спине, закинув руку за голову, и смотрел в темноту.

– Ты сегодня тихий, – сказала она, забираясь под одеяло и положив голову ему на грудь, прижимаясь ухом туда, где стучало сердце. – Думаешь о прошлом?

– Нет, о будущем. – Он поцеловал ее волосы. – Тут вот прислали… по работе.

– Это еще зачем? Ты собирался взять отпуск на неделю. Размеренная жизнь для поправки здоровья и все такое?..

Он фыркнул.

– Эй! Ты из-за этого не спишь? Что-то важное?

– М-м… да. Думаю, да.

– Может, обсудим? Если ты скажешь мне, какая информация конфиденциальна, то она таковой и останется.

Вот как раз в этом Оливер нисколько не сомневался.

– Я получил личное сообщение от адмирала Деплена. Он ищет себе замену на должность шефа оперативного отдела Генштаба. Он сказал, что эта должность как раз для меня – он так считает, – если я вдруг захочу кинуть в шляпу записочку со своим именем.

Корделия замерла, тихо моргая.

– А… ты уже отправил ответ?

– Нет пока.

– Не решил? Или решил, но отложил ответ на потом?

«Нет – да, наверное».

– Не решил.

Корделия подняла голову и легла рядом, опираясь на локоть. Он так хорошо изучил ее тело, что оно перестало действовать на него отвлекающе, хотя все равно вызывало восторг.

– Если бы это было радостное «да», ты бы уже прямо сейчас паковал чемоданы на Барраяр.

– Ну, не прямо сейчас… – Его губы дрогнули в улыбке. – Для начала надо найти себе замену. Хотя Бобрик готов к повышению. – «Должен быть готов, на случай критической ситуации». – Как ты думаешь, сможешь с ним работать?

– Да, – медленно ответила она. – Будет не так легко – и приятно, как с тобой, но я смогла бы подстроиться. В любом случае это ненадолго. – Она не сказала: «А как насчет нас? » Только спросила: – Что ты станешь делать со своими эмбрионами?

– В точку. – «Так всегда отвечал Эйрел, пойманный в момент выбора». Он расстроенно прикусил губу.

– Я… – Она замолчала. Но все же рискнула спросить прямо: – Тебе нужна помощь, чтобы разобраться? Или мне лучше не вмешиваться?

Если бы он не хотел ее вмешательства, он бы промолчал, так ведь?

– А ты будешь беспристрастным арбитром?

– Нет, но могу притвориться. Ненадолго. – Как бы готовясь к этому, она отодвинулась подальше.

– Я прокручиваю его предложение в голове уже два дня, – вздохнул Джоул. – Теперь давай ты.

– Ну… – Она задумалась, закусив губу. – Попробуем одну гипотезу. Если бы Деплен предложил тебе это пять месяцев назад, скажем, на Зимнепраздник, – что бы ты сделал?

Оливер подумал об этих пустых днях, полных давнего горя. Теперь, с той вершины, где он находился сейчас, они к

азались безумно далекими. Горе можно похоронить в работе, загнать его в гроб и запереть.

– Я бы согласился, – ответил он не раздумывая. – Несмотря на… нет, именно из-за сложности задачи. Это стало бы не решением, принятым от отчаяния, а шансом выйти из глухого стазиса. Двигаться вперед… к чему-то. К неизвестности.

Могли бы на том пути появиться новые люди? Любовь? В том кругу он заинтересовал бы многих и мог бы выбрать партнера со схожими интересами. Он вспомнил смеющийся голос Корделии, которая однажды переиначила цитату: «Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе партнера».

Хотя тот, кто готов обменять Корделию в руках на любое количество птиц в небе, – круглый дурак. Впрочем, о вкусах не спорят. Но тогда, пять месяцев назад, его руки были пусты, так ведь? Потому что он еще не протянул ей руку и не ухватился за ее руку, протянутую к нему. Теперь это время как в тумане. «Держись, держись, нам надо прекратить падать, это плохо кончится…»

Он глубоко вздохнул.

– А потом ты предложила мне совершенно другое неизвестное будущее. Так что теперь у меня два пути и только одна пара ног.

Она еще немного отодвинулась – чтобы не выйти из роли беспристрастного арбитра. Не то чтобы это сработало, но он зачел попытку.

– Я все время думаю, – продолжил он, – что Эйрел уговаривал бы меня согласиться. На оперативный отдел, я имею в виду. Я не уверен, что он предвидел… другой вариант. – Мог ли он хотеть, чтобы Джоул и Корделия унаследовали друг друга? Даже надеяться? Вот эмбрионов Эйрел точно предвидеть не мог. Сердце болезненно сжалось при мысли, что он не видел лицо Эйрела, когда Корделия предложила ему, Оливеру, детей.

Она пожала плечами:

– У всех были иные планы. И их постигла та же судьба, что и большинство планов. Но, да, я уверена, ты прав. Его привело бы в восторг твое повышение. Мы тогда могли бы даже вернуться в округ.

Джоул кивнул, его только что посетила та же мысль.

– Его всегда волновала моя карьера. Иногда больше, чем меня самого. Тогда уехать из Форбарр-Султана казалось мне ссылкой, будто меня прогнали, бросили, несмотря на то что я приезжал к вам на время отпусков, но он был прав: мне необходимо было новое пространство для роста. И не только в плане карьеры.

– Он умел разбираться в людях, – согласилась Корделия. – Хотя в этом случае я всегда подозревала в нем дар провидца: защитить твою карьеру, чтобы косвенным образом защитить тебя.

– Хм-м… – сейчас Джоул определенно понимал это лучше, чем тогда, много лет назад.

– Не знаю, насколько это важно, но даже тогда он то и дело заговаривал о той работе, которой ты когда-нибудь мог бы заняться в округе. Это как пытаться отложить книгу, но продолжать держать палец на определенной странице. Немного сложно.

Джоул невольно улыбнулся:

– А я приблизил это «когда-нибудь», приехав к вам на Зергияр.

– И правильно сделал. – Она потянулась к нему, словно хотела поцеловать, но вовремя вспомнила о своей беспристрастности. – Итак, ты устроил в своей голове эдакий армрестлинг – правая рука против левой, одна рука за него, другая за меня?

Джоула неприятно поразила такая проницательность.

– Ну… может быть, – растерянно пробормотал он. – В некоторой степени. Тебе не нужно мне это говорить… Я знаю, это бессмысленно…

Она взмахнула рукой.

– Нет, это другое. У Майлза и его деда Петера были, скажем так, сложные отношения, когда он был маленьким. К чести Петера, должна отметить, что даже в преклонном возрасте он справился, пусть и не совсем безболезненно. Хотя, надо сказать, Эйрел не оставил ему особого выбора. Наследник-мутант – или никакого наследника. Когда Петер умер, Майлзу было семнадцать, и несколько следующих лет он провел, выворачиваясь наизнанку и завязываясь в узел, – чего он только не делал ради того, чтобы старик мог им гордиться. Майлз не был бы Майлзом, если бы и сам от этого не получал удовольствие. Но зрелище было душераздирающее.

– Многозадачность. Фамильная черта Форкосиганов?

Ему удалось вызвать у нее улыбку. Она продолжила свою мысль:

– В последнее время это, кажется, прошло. Он больше не вздрагивает, когда его называют графом. И не оглядывается по сторонам в поисках настоящего графа. – Корделия помолчала и провела ладонью по его лицу. – Или настоящего адмирала.

Оливер понял, к чему она вела, но…

– Это должно что-то прояснить?

Она вздохнула:

– Может, и нет. Просто я хотела сказать, что уже наблюдала, как дорогой мне человек сжигает свою жизнь в качестве приношения мертвецу. Все мы как-то выжили, но именно что как-то. – Она улыбнулась. – К счастью, ты не сможешь быть изобретательнее Майлза в попытках себя убить. Я почти уверена, что ты переживешь оперативный отдел. А он – тебя. Деплен не ошибается.

Он кивнул. Они оба знали, что настоящий вопрос в другом.

– Вроде есть такая притча про издохшую от голода лошадь. Она, помнится, выбирала между двумя стогами сена и никак не могла выбрать?

Корделия накрутила на палец прядку волос.

– Итак, какой стог больше? Или ближе? Нужно определиться – какой более доступен.

– Оперативный отдел ближе. Странно. Проще, хотя звучит абсурдно. Но нельзя знать заранее, правда? Больше похоже на два стога неизвестного размера за закрытыми дверями. – «Принцесса или тигр? » – Мне кажется, метафора тоже не помогает. – Он попробовал другой подход: – Долг или счастье? И как человек может быть счастлив, зная, что не исполнил свой долг?

– А-а, – протянула Корделия. И печально улыбнулась.

– Скоро мне надо будет дать Деплену ответ.

– А-а.

– Это не то предложение, которое получаешь дважды. Есть и другие офицеры, ожидающие продвижения по службе.

– А-а.

– Хотя уйти в отставку адмиралом Зергиярского флота – уже куда больше, чем я мечтал добиться в жизни.

– А-а.

– Что значит «а-а»? – уточнил он слегка раздраженно.

– Это как прикусить язык, но не так больно.

– А-а, – отозвался он, что по крайней мере ее рассмешило.

– Спасибо, что доверился мне. Теперь не придется придумывать всякие зловещие объяснения твоей растерянности.

– Я выгляжу растерянным?

– Только для того, кто хорошо тебя знает.

Был ли в его жизни кто-то, кто знал его лучше и ближе? Как говорится, «нельзя заново завести старых друзей». В принципе, можно, но это займет уйму времени. А время рано или поздно заканчивается.

– Эмбрионы не смогут отправиться со мной в Форбарр-Султан. – сказал он.

– Наверняка нет.

– А ты отправиться не захочешь.

– Нет. Я сделала свой выбор и выбрала для себя Зергияр.

– В отличие от твоего Майлза я не смогу получить и то, и другое. В том, другом будущем могут быть другие награды, но… не эти. – Ему вдруг пришло в голову, что постель – не самое подходящее место для такого разговора. Хотя он и не представлял себе подобный разговор ни у нее, ни у себя в кабинете.

– Эмбрионы пролежат замороженными в полной сохранности еще лет десять. Или даже больше, – подсказала она тоном арбитра. – Если не будет извержений вулкана, но вроде в ближайшее время не ожидается. Я же… – Она покачала головой.

– Ты? – подбодрил он.

– Я хотела сказать, что тоже буду здесь. Но не замороженной в неизменном состоянии всё это время, как эмбрионы. Самое большее, что могу обещать, – я планирую быть тут.

И он не мог попросить ее подождать, заморозить себя для него в криостазисе. «Сейчас или никогда» казалось чересчур драматичным, зато «сейчас или никаких гарантий» выглядело честно. Реалистично. Благоразумно… Итак, они вернулись к тому, с чего начали.

– Еще мысли?

– Боюсь, я исчерпала свои способности к беспристрастному суждению, извини.

Нет, она не избавит его от ответственности за его собственное решение. Именно такой разговор он и предвидел. Хотел ли он, чтобы она страстно умоляла его остаться? Требовала, чтобы он бросил все ради жизни и любви? Это не в обычае Форкосиганов, и все же… некогда она сделала именно так, бросила все – карьеру, семью и оставила Колонию Бета ради Барраяра. «Нет, ради Эйрела». Без малейшего сожаления? Кто знает?..

– Если бы ты знала все заранее, тогда, до приезда на Барраяр, ты бы все равно сделала тот же выбор? – вдруг спросил он.

Она помолчала, размышляя.

– Если бы знала заранее? Нет, я бы струсила. А вот сейчас… Да, я рада, что сделала такой выбор. Если бы я говорила, что хочу что-то изменить в своей жизни, о чем-то сожалею… Но ведь если бы я тогда не рискнула связать свою судьбу с Барраяром, то в моей жизни не было бы людей, которых я люблю. Но ведь были бы другие?.. Может быть. И эта была бы, как говорится, уже совсем другая история.

И в этом вся Корделия. Не «Империя бы пала», а люди, просто люди, появившиеся или исчезнувшие из-за сделанного ею выбора. Он не знал никого другого, кто думал бы так просто или так глубоко.

Оливер прижал ее к себе, погасил свет, и они уснули в обнимку, тихо посапывая.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒