Глава седьмая

Наутро Оливер проснулся рано, на старой койке в обнимку с Корделией. Она уютно посапывала, прижавшись к нему. Он вдыхал теплый запах ее волос, ощущал гладкость ее кожи на подушке рядом. Ликование. Вот как это называется. – Он взволнован и немного испуган. И бесконечно рад, как это ни странно, что давно уже не тинейджер, но отрадно вдруг обнаружить под грузом лет и накопленного опыта того прежнего мальчишку с Дикого Запада.

Только без юношеской неуверенности. Он порадовался, что утрачена именно эта составляющая. Вчера было хорошо. Намного лучше, чем его малореальные фривольные видения про водную прогулку. Реальность слишком часто разочаровывает, но на этот раз всё было иначе. Все складывается хорошо. Пока, во всяком случае.

Он поцеловал проснувшуюся Корделию и стал убеждать, что вчерашнее не просто счастливая случайность. Она ластилась и мурчала, как сонная кошечка, раскрыв объятия, и к этому добавлялась изощренность, присущая самому естеству Корделии.

Прошло немало времени, прежде чем она скатилась с него и, бухнувшись на кровать, заявила: «Есть хочу». А он хотел бы задержаться в этой Хижине № 1… до конца года, быть может? Но запас еды у них был всего на сутки; продолжения не планировалось. Так что им оставалось только, как армии в Период Изоляции, скатиться до реквизиции провианта у местного гражданского населения. Ма Пенни, как выяснилось, была полностью готова к их вторжению. Так что в итоге они устроили пикник на ее крыльце, подкрепившись вареными яйцами, хлебом с маслом, сухофруктами, домашней выпечкой и крепким чаем со сливками.

Утро было теплым и безветренным. В зеркальной поверхности озера отражался далекий берег и синева неба. Вот только под парусом напоследок сходить никак не получится. Но Корделия не расстроилась, организовав вылазку на том забавном прозрачном каноэ, которое она заприметила еще вчера. Рыков и Пенни помогли им снять каноэ с козел (оно оказалось на удивление легким) и спустить на воду. Забирая у Рыкова весло, Джоул попытался расшифровать отношение оруженосца к изменениям в жизни его вдовствующей госпожи, но вид у Рыкова был как всегда непроницаемый. Хотя, наверное, если бы одобрял, мог бы и улыбнуться. Он хоть и нечасто, но иногда все же улыбается. А впрочем, если подумать, то оруженосец ведь мог ненавязчиво вмешаться – вполне бы придумал как, – чтобы прекратить это безобразие, если бы ну уж совсем не одобрял. Ну, Рыков… Рыков вообще-то в непосредственном подчинении у Корделии, а не у Джоула. Значит, ей виднее, как с ним себя вести.

Корделия заняла место на корме у руля, где был наилучший обзор. Она направилась влево – вдоль берега, держа курс к тихой заводи, которой заканчивался этот рукав озера. Каноэ медленно скользило вдоль берега, и Джоул радовался солнечным лучам, ласкавшим ему лицо и проникавшим сквозь тонкую рубашку. На берег пришел к водопою мохнатый рыжий шестиног – поднял голову и смотрит, не мигая, четырьмя глазами. Защелкал клиновидным клювом и скрылся в подлеске. Они выплыли на мелководье и с тихим шелестом скользили сквозь многоцветье подводного леса. В воздухе планировали радужные группки крошечных шариков-вампиров, приветствуя утро россыпью конфетти.

– Ой!.. ты только посмотри!.. – воскликнула Корделия. Это были самые первые слова с тех пор, как они плыли вдоль берега. – Развернись и посмотри.

Джоул отложил весло, ухватился за борта и осторожненько развернулся: никому ведь неохота в одежде плюхнуться за борт. Впрочем, для такого класса лодок это каноэ было довольно широким и вполне устойчивым. Он устремил взгляд вниз сквозь корпус и, чтобы рассмотреть поближе, опустился на колени. А потом и на четвереньки.

Он был словно птица, взирающая сверху на никогда не виданный инопланетный лес. Он насчитал… три, нет – шесть, даже восемь видов крошечных созданий, мелькающих в подводных зарослях. Формой они были ещё разнообразнее, чем уже знакомые наземные обитатели с радиальной и гексагональной симметрией, и демонстрировали удивительно изысканные расцветки: красные и синие, серебристые и оранжевые, в полоску, в крапинку, узорчатые. Тварь покрупнее – некое яйцевидное создание – прокатилась мимо них. Рывок в сторону и… увы, закуска удрала, мелькнув золотой вспышкой и скрывшись в облаке бронзового дыма. Джоул рассмеялся, увиденное привело его в восторг и немало удивило.

– Кто это? Как они все называются? – «И почему раньше я не обращал на них внимания, а ведь сколько раз переплывал это самое озеро? »

– Вот уж не знаю. У большинства из них и названия-то нет, как мне кажется. Нам по-прежнему не хватает людей для проведения базовых научных изысканий. Даже через сорок лет эта планета остается для нас тайной. Те биотехники, что у нас имеются, ищут биоопасность в местах предполагаемых поселений. Иногда находят и что-то еще. Но вообще-то первые колонисты нехило потрудились, испытывая все на себе. – Корделия вздохнула как-то очень по вице-королевски.

Джоул усмехнулся, все еще глядя вниз.

– Это все равно как смотреть свозь волшебное зеркало в детских сказках. Совсем другой, тайный Зергияр, там, внизу. И о нем никто не знает.

– Ага… – В ее голосе слышалась ласка, ей нравилось, что все это радует Джоула.

Он все никак не мог оторваться от разглядывания подводного царства.

– Знаешь, давай тут поплаваем, посмотрим еще? – предложил Джоул.

– Слушаюсь, мой адмирал!

Корделия опустила в воду весло, и мимо них заскользили вокруг еще более странные картинки. Джоул чуть ли не прижимался носом к пластику. Скатагатор – некрупный экземпляр, не больше его руки, подплыл так близко, что его можно было потрогать, не будь корпус преградой. Ткнулся в киль – то ли из любопытства, то ли случайно – и уплыл.

Каноэ бесшумно несло Джоула над каменистым дном очень близко к берегу, где опять другие формы и цветовая гамма живых организмов, и далее еще один длинный проход сквозь водяной лес, и потом, наконец, выход на более глубокое место, где еще раз высветилась тайна волшебного мира.

Он сел, удивленно моргая, стряхивая оцепенение и недоумевая, когда это у него успел обгореть загривок. Корделия улыбнулась с той же увлеченностью, какой он

только что одаривал этот увлекательный Зергияр, – но взгляд ее был устремлен на Джоула.

– Что? – спросил он.

– Нравится всё это, э?

– Ну… да! – Он повел плечами. – Просто удивляюсь, как мог такое пропустить, ведь я сколько времени провел на этом озере.

– Выходил под парусом только в ветреные дни. Вода неспокойная, в глубину не посмотришь? Благоразумно избегал мелководья?

– Вроде того.

Она бросила взгляд на солнце – оно стояло высоко и припекало, – потом на хроно наручного комма:

– М-м… Хорошенького понемножку. Возвращаемся. Хочешь сесть на корме на обратном пути?

– Ага.

Он лег на спину, держась над килем, чтобы не раскачивать лодку. Придерживаясь за обе скамьи, она, перебираясь над ним на свое место, наклонилась и приникла к его губам, с сожалением пробурчав:

– Не в каноэ, пожалуй?..

– Будь мы хоть чуток моложе…

– Ха! – лукаво улыбнулась она, не отрываясь от его губ. Вкус ее улыбки… просто отличный.

Когда они благополучно расселись по положенным местам, он погрузил весло в нежную гладь воды и направил лодку обратно к домикам Пенни.

– Как, интересно, заполучить такую прозрачную лодку?

Она оглянулась через плечо, продолжая грести, на каждом взмахе весла ее крепкие мышцы мягко перекатывались под кожей, с возрастом лишь слегка потерявшей упругость.

– Спроси Пенни. Или его пасынка. Он вроде упоминал Новый Хассадар?

– А, ну да.

– Наверное, получится заказать корпус для парусной лодки, и тогда у тебя будет сразу две.

– М-м, возможно. Иногда универсальность равнозначна «ни на что не годится». Все будет зависеть от главной цели.

– А разве твоя главная цель не ходить под парусом? И как давно?

«Примерно час назад? » Да, эта мысль была еще слишком новой для более близкого изучения, а то вдруг лопнет, как мыльные пузыри, коими не были шарики-вампиры.

– В любом случае это спорный вопрос, пока не удастся выкроить больше времени.

– Да, увы…

«Время, в этом всё дело…» Свой лимит они исчерпали, а возможно, и превысили. «Подтяни панталончики, Золушка… бал закончился… на данный момент». Они стали грести слаженно, взяв прямой курс к причалу на той стороне озера.

* * *

Расплатиться с Пенни было делом недолгим; Джоул добавил щедрый бонус за дополнительное время – и, по умолчанию, за сдержанность. Пенни пожал ему руку, улыбнулся и пригласил приезжать снова с гостями. Рыков уже загрузил их вещички в флайер. Джоул с Корделией забрались в задний отсек флайера и уселись рядышком, прижавшись лицом к колпаку, чтобы бросить прощальный взгляд на озеро Серена.

Джоул придвинулся поближе и обнял Корделию за плечи, а она нежно прижалась к нему. Ее, как и Джоула, солнышко не обошло вниманием, подрумянив лицо. И у обоих видок слегка зачуханный во вчерашней одежде, что неудивительно после двух дней столь активного отдыха, когда для того, чтобы привести себя в порядок, в наличии только кувшин, таз и душ на заднем дворе у Пенни, но это здоровый запах походников.

– Когда мы снова встретимся? – спросил он как бы между прочим.

Она моргнула.

– На этой неделе в моем расписании наверняка есть заседания комитета. Но ты же не это имел в виду?

– Ага, только мы двое, а не десять человек.

Ее губы дрогнули в улыбке.

– Нет, если только мы не хотим устроить шоу.

– Думаю, нет. – Но его улыбка омрачилась новой мыслью. – Как, э-э… Думаю, лучше спросить прямо. Так как ты хотела бы представлять это на публику?

– Новое? Новое старое?

– Новое. – Хотя он никогда не хотел отбрасывать старое. Тут он помимо воли сбился с темы. – Э-э… у тебя сохранилась та твоя коллекция бетанских секс-игрушек?

Не то чтобы все они были бетанскими… впрочем, не важно.

– Нет, пожалуй. Возможно, депрессия или что-то вроде того… в общем, я их выкинула пару лет назад. – Она посмотрела на него сквозь ресницы. – А у тебя твои?

– М-м, нет… – признался он. – По той же самой причине.

– Ха!.. – Невеселый смех. – Может, как-нибудь ночью вместе каталоги посмотрим?

– Блестящая идея. – Он поцеловал локоны, прильнувшие к его лицу. – Когда?

– У меня расписание на эту неделю забито.

– Нарочно? – спросил он спокойно.

– Да.

Он кивнул:

– У меня тоже.

Впрочем, с проектом базы Гридград Джоулу и не требовалось придумывать дополнительные дела, поглощающие всё время. Ну что ж, ничего нового. В давние времена у них редко бывала возможность отступать от заранее скорректированных планов, а если уж выпадал такой случай, то это оказывалось незабываемо.

– Можно подумать, двоим проще найти уединенное место, соблюсти приватность, так сказать, – чем троим.

Она нахмурилась, но не на него вроде бы.

– Напрасно думаешь, что нам нужна столь уж приватная приватность. Чем, по твоему представлению, мы будем заниматься?

– Ну… э-э…

– Если ты пытаешься сказать «тусоваться», Оливер, то в этом нет ничего незаконного, аморального или же вредного для здоровья. Если только мы не будем обжираться вместе, как мне кажется.

– Тусоваться?.. Мы ж не подростки.

– Встречаться?

– Неоднозначно. Вызывает… всевозможные спекуляции.

– Ухаживать?

– Ну, это совсем как в Период Изоляции.

– Трахаться?

– Да ты что!

– Ну, совокупляться, если хочешь более пристойное выражение. Я и не собирался давать его в пресс-релизе, знаешь ли.

– Вот уж утешил.

Она шутливо ткнула его в бок.

– Я просто пытаюсь выяснить, как это описать. – Кроме чисто личных суждений, тех самых, тех, до которых никому нет дела. Для себя он, пожалуй, назвал бы это «радостным» или «изумительным».

– Вот не можешь ты не раскладывать всё по полочкам. А ведь любые категории весьма спорны, хотя, я согласна, люди склонны считать их обнадеживающими.

– На данный момент я просто хотел определиться с нашим уровнем безопасности.

– А-а… – Она вынырнула из-под его руки и нахмурилась, сердито глядя – так уж получилось – в затылок Рыкову за двумя звуконепроницаемыми перегородками.

– С этим пора кончать, – сказала она, немного помолчав. – Да, это реально было необходимо – когда-то. Но определённо не сейчас. Я отдала Барраяру сорок три года и не прошу возмещения, но следующие сорок три года – мои. После этого Барраяр может поторговаться.

– Ты – публичная фигура, Корделия, с этим уж ничего не поделаешь.

Она сжала кулаки.

– Нет, я сбегу от них. И все они скоро забудут. – Она снова откинулась на спинку сиденья. – Хотя, если настаиваешь, чтобы все было как на старом добром Барраяре, полагаю, мы можем всем сказать, что я твоя мистресс, – так, кажется?

Он невольно фыркнул.

– Хотите, чтобы меня вздернули? И кроме того, это просто не соответствует действительности.

Она вскинула голову, обдумывая сказанное.

– Вот тебе пример. Элис и Саймон. Ничего между ними нет, и вдруг в один прекрасный день – так было всегда. Ну очень плавный переход, да?

Леди Элис Форпатрил, давнишняя подруга Корделии, которая устраивала все дипломатические приемы и светские мероприятия в императорском дворце чуть ли не три десятка лет, и Саймон Иллиан, шеф Имперской Службы безопасности Эйрела почти тот же срок, – их роман, начавшийся вскоре после выхода Иллиана в отставку по медицинским показаниям, ни для кого не являлся секретом.

– Это тянулось уже давно? Предполагали разное, уже потом… – А если и нет, то сами они этого не отрицали. Джоул хорошо знал их обоих раньше, еще в Форбарр-Султане, он тогда работал с Эйрелом, и потом, на Зергияре, куда эта пара несколько раз приезжала отдыхать, но даже он не был ни в чем уверен точно. Чего не скажешь об Иллиане: тот знал о Джоуле всё. Когда-то. Все они изменились с тех пор.

– Хм-м, скажем так, они высоко ценили друг друга долгие годы. Но, увы, они так и не сподвиглись хоть на что-то, что стоило бы приличной неприличной сплетни – это оксюморон, да? – пока для Элис не исчезла необходимость конкурировать за внимание Саймона с его чипом памяти и безопасностью трехпланетной Империи. Просто больно было смотреть, как они попусту растрачивают то огромное счастье, которое могло бы быть, но… тут уж не мне решать. Сейчас, во всяком случае, они выглядят счастливыми.

На ее лице заиграла улыбка искренней радости за ее старых друзей. Их старых друзей – на самом-то деле.

Чуть помолчав, Корделия добавила:

– Почему для тебя так некомфортна открытость? Привычка?

– Безопасность.

– Привычка, другими словами. Знаешь ли, если для разнообразия обратиться к разумным доводам, я бы отметила, что открытость как раз безопаснее. И в первую очередь потому, что никто не сможет шантажировать или угрожать скандалом из-за того, что и тайной-то никогда не было.

Джоул подумал, что она явно недооценивает изобретательность недоброжелателей. Равно как и то, что она сама по себе может служить мишенью для их нападок. Тут, видимо, не могли не сказаться десятилетия, проведенные рядом с Эйрелом.

Она нахмурилась:

– Эй, что-то ты юлишь. Может, пытаешься намекнуть, что продолжение не предвидится? Струсил?

– Нет! – запаниковал он.

– Ну-ну, поверю, пожалуй… – Она сощурилась и приумолкла, смутившись. – Возвращаясь к твоему исходному вопросу… Так, давай мы будем ориентироваться на следующий уикенд, вдруг что и получится, а я обещаю не забираться на крышу Дворца вице-короля и не орать на весь город, как хорош в постели адмирал Джоул.

– Благодарю, дорогая, – проговорил он чопорно.

– Буду до отвращения сдержанной, а мы оба тем временем всё обдумаем.

– Я вовсе не говорю, что ты не права, – слабо возразил он. – Это всего лишь…

– Обусловленность. Знаю, любовь моя, – вздохнула она. – Я знаю.

Вот уже показался Каринбург, полет слишком быстро подходит к концу. На этой неделе они, пожалуй, смогут урвать время поговорить, но вот поцеловаться – это вряд ли. Он притянул ее к себе и, пока внизу тянулись городские предместья, воспользовался последними минутами с большей пользой.

Флайер вице-королевы высадил его перед казармами базы. Джоул сделал усилие, чтобы миновать проход в здание четким армейским шагом, как офицер, который только что вернулся после совещания со своим боссом и все выходные обсуждал архиважные проблемы. А сейчас горит желанием приступить к своим обязанностям за комм-пультом, а не вернуться во флайер, уносящий его самые бредовые мечты.

* * *

Первое, что сделала Корделия, добравшись до вице-королевского дворца, это приняла душ, но после этого она до обеда разгребала гору сообщений на комм-пульте. Что за чёрт! Можно подумать, все, кроме нее, так и работали без передыха все выходные. За нескончаемыми делами она пропустила обед и распорядилась принести в кабинет сандвичи. Но вместо Фриды сандвичи принес Рык. Он, с присущей ему военной скрупулезностью расставил тарелки и чай, отступил на шаг и деликатно откашлялся. Его это «кхе-кхе» в лучших традициях дворецких всех времен означало: «Я собираюсь сказать вам то, что вам вряд ли понравится».

– Да, Рык?.. – Она энергично приступила к поеданию первого сандвича.

– Прошу прошения, миледи, хотел бы довести до вашего сведения, что лейтенант из вашего СБ, из подразделения охраны, направил своему начальству официальный протест, утверждая, что адмирал Джоул давно не проходил переподготовку в СБ и не вправе обеспечивать охрану внешнего периметра.

– Вот гаденыш!!! – Корделия чуть не подавилась сандвичем от такой наглости, выплюнула крошки, перевела дыхание.

Она собрала крошки и изящно высыпала их на тарелку, переваривая услышанное. Ее скромный по численности отряд дворцовых охранников СБ… Прибыв из дома на Зергияр, парни поначалу были преисполнены энтузиазма: охранять вице-королеву Зергияра! Потом наступало разочарование, когда выяснялось, что их обязанности – это что-то вроде работы обычных наемных сотрудников коммерческих охранных агентств. Дешёвка. Старшие офицеры обычно фокусировались на соседях – Цетаганда, Эскобар, транзитные коммерческие суда под разными флагами, – орбитальной станции и безопасности п-в-туннеля, и в основном имели дело с Оливером. Обученный в свое время Саймоном Иллианом, он управлялся со всем этим со свойственной ему невозмутимой эффективностью и редко досаждал Корделии чем-либо, помимо кратких и точных сводок.

– Я категорически не согласна, – заявила она, жуя сандвич и запивая его чаем. – Я возмущена и расстроена. Оливера сочли пригодным быть последним рубежом обороны у Эйрела, когда этот мелкий пакостник еще из памперсов не вылез. – Она выпятила нижнюю губу. – Между прочим, он и о тебе мог сказать то же самое. Он упомянул тебя в своем… доносе?

– Нет, миледи, но потому лишь, что не додумался. Разумеется, я на это не указал.

– Хвалю за сдержанность.

Он пожал плечами:

– Обычная предусмотрительность.

Наверное, он был прав. Всё то время, что Эйрел занимал государственные посты, а это почти все годы их брака, его ливрейные слуги-охранники – оруженосцы, как называли личную охрану фора на Барраяре, обычно в количестве не более двадцати человек, – давали вассальную клятву и присягали ему на верность как графу Форкосигану, и им приходилось очень тесно сотрудничать с Имперской безопасностью, что было неизбежно, исходя из широкого круга обязанностей их сюзерена. Это могло бы создавать известную напряженность, но Эйрел, как правило, рекрутировал в оруженосцы ветеранов СБ, уроженцев Дендарийского округа, – вот и Рык был таким ветераном. Он вышел в отставку, отслужив свою двадцатку, и поступил на службу к графу – с тех пор прошло уже без малого двадцать лет. Но СБ и оруженосцы всегда оставались разграниченными по принципу подчиненности при выполнении приказов старших по званию, что неизбежно приводило бы к конфликтным ситуациям, если бы не был задействовал хитроумный протокол их взаимодействия.

И официально – и лично – верность Рыкова принадлежала вдовствующей графине Форкосиган, а не вице-королеве Зергияра. Ну, вообще-то, на данный момент, графу Майлзу – по ее предположениям, номинально. Рык был из числа тех оруженосцев, кого Эйрел взял с собой с Барраяра, получив новое назначение, а с Майлзом работал редко и едва его знал. Рык перевез на Зергияр всю семью: жену и детей-подростков. Молодежь живенько адаптировалась, и четверо детей Рыкова все остались здесь жить. Вот почему Рык и Ма Рык попросились обратно на Зергияр вместе с овдовевшей Корделией. И Майлз с готовностью последовал совету своей матери и удовлетворил их просьбу.

Впервые Рык появился в особняке Форкосиганов в Форбарр-Султане примерно в середине срока пребывания Эйрела на должности премьер-министра. Оливер тогда уже был неотъемлемой частью их дома. Нового оруженосца деликатно посвятили во все особенности при обеспечении безопасности в нестандартной ситуации трехстороннего супружества Форкосиганов (уже тогда Корделия признала Оливера своим со-супругом во всем, кроме названия, – ни он, ни Эйрел, впрочем, не использовали этот бетанский термин). Конечно, когда командир оруженосцев и его братья по оружию ввели Рыкова в курс дела, он не мог не испытать шок, ведь в барраярском обществе с его древними традициями такое недопустимо, но ничем этого не выдал, во всяком случае – Корделии, и быстро влился в распорядок жизни особняка. В то время всем хватало и более серьезных причин для беспокойства. А сейчас верный Рык продолжил говорить на столь неприятную для его госпожи тему, поскольку считал это своим долгом:

– Про эти выходные… позволите мне говорить свободно, миледи?

– Вот уж не знала, что все двадцать лет ты не говорил свободно… – пробурчала Корделия, но так как Рыков ждал ее разрешения, нехотя кивнула.

– Это не должно бы быть моим делом, но это так. Внешняя сторона, так сказать.

Она глубоко вздохнула, набираясь терпения.

– Допустим.

– Было ли это разовое событие, или продолжится? Возобновление прежней, хм-м, системы?

Не тот же самый вопрос, что задавал Оливер, но тоже малоприятный. «Ох уж эти барраярцы!.. »

– Продолжится, я надеюсь. По части прежней системы… Я не уверена, что можно называть это системой, когда вся конспирация сводится к одному оруженосцу. Для тебя это всё облегчает или усложняет?

– Пока не знаю, миледи. Какое продолжение? И что в итоге?

– Не думаю, что кто-то из нас это знает. Во всяком случае, пока. – Она помрачнела, но заставила себя пояснить: – Но не второе замужество в барраярском стиле, это не для меня. Это не… не отразится на Оливере, заметь, – это просто… нет.

Рыков просто кивнул, ничего не сказав. «Вполне честно».

– Слушай, это не так, как если бы Оливер, ну… ну, не знаю. Как если бы я спуталась с младшим садовником или, или… с цетагандийским шпионом, или что-то вроде. Он – верный императору, высокопоставленный барраярский офицер, который был нам хорошим другом двадцать три года. То, что в старые добрые времена Изоляции назвали бы «приемлемой связью».

– Джентльмен Джоул. Так его называют в армии.

Корделия рассмеялась:

– Да ну? Что ж, я как-то слышала от него реплику: «Никогда не лезь в бутылку на приеме с коктейлями из-за какой-то ерунды». Леди Элис, без сомнения, с ним бы согласилась.

– Хотя он родился простолюдином.

– Как и я.

Рык склонил голову, дескать, «с фактами не поспоришь, но…».

– Бетанцы… это не то же самое.

– Ты вот тоже родился простолюдином, ну и что?

Рыков, похоже, начинал понемногу терять терпение.

– Я совсем другое пытаюсь сказать, миледи. Какая разница, что я думаю, важно то, что подумают другие. Как только – если когда-нибудь – откроется, что между вами что-то есть, некоторые начнут задаваться вопросом, а как долго это уже продолжается.

– Как с беднягой Саймоном и Элис? Мое «продолжается» пока что «продолжается» один уикенд, и не более того. – «И это был бесподобный уикенд! » – И это правда в любом смысле, который имеет значение.

Он вздохнул, набираясь терпения.

– Милорд часто проявлял беспечность. Это никуда не годилось. Для нас.

Корделия покачала головой:

– В списке самых смертельно опасных политических секретов Барраяра, бремя которых мы разделяли с Эйрелом все эти годы, этот маленький – и сугубо личный – секрет не входил даже в первую пятерку. – Она нахмурилась, припоминая: – Десятку? – Еще подумав, уточнила: – Пятнадцать.

Оруженосец поднял брови:

– Понял ваши пятнадцать. Поднимаю до двадцати?

Она пожала плечами, улыбнулась уголком губ:

– С двадцати придется сбросить. – И вздохнула. – Хорошо, Рык. Если тебя станет донимать кто-либо из этих мутных людей, – то всё, как обычно. Слухи – ни в коем случае не опровергать, не подтверждать и не проявлять никакой осведомленности. Нет смысла делать что-либо иное. Люди всё равно будут верить тому, чему хотят верить… вот блин!

Рык чуть не подскочил. Но передернулся уж точно.

– Все это – никакой не кризис, реальный или состряпанный! – вознегодовала Корделия. – Да любой вдовец или вдовица может ходить на свидания… э-э… ну, во всяком случае, когда пройдет положенный срок. И обычно друзья только рады за них.

– Не все поголовно вам друзья, миледи.

Она подняла ладони, то ли защищаясь, то ли соглашаясь.

– Во всяком случае, бетанское голосование не для таких, как они. – И положила обе ладони на стол. – Всё это из области предположений – пока, во всяком случае. Так что держи ухо востро, как обычно, а если услышишь что-то существенное, что мне следовало бы знать, то доведи это до моего сведения. Желательно без лишних ушей, на случай, если я вдруг заору благим матом.

Он кивнул в своей обычной манере.

Корделия продолжила размышлять. Это его столь явное беспокойство… оно не только профессиональное, но и личное?

– Видишь ли, когда жизнеспособность шести эмбрионов подтвердилась, я решила уйти в отставку с поста вице-королевы не позднее чем через год. – Оруженосец Рыков неизбежно должен был быть

в это посвящен с того момента, когда она везла обратно с Барраяра криоконтейнер. Хотя она ни словом не обмолвилась о дополнительном содержимом контейнера и о предложении, которое недавно сделала Оливеру. Вряд ли это вообще когда-либо будет его касаться. И о своих дальнейших планах она сообщала Рыкову только сейчас.

Он снова кивнул.

– К тому времени ты успеешь решить, выйти в отставку здесь, на Зергияре, или в дальнейшем служить в моем собственном доме. Хотя нисколько не сомневаюсь, он вам покажется тесным и скучным по сравнению с теперешним. – «Я надеюсь». – Но, если ты только захочешь, под моей крышей тебе всегда найдется место. – И Ма Рык тоже, хотя у жены оруженосца в настоящей момент своя независимая профессия: учительница в начальной школе, здесь, в Каринбурге. Очень востребованная профессия, одобрительно размышляла Корделия. Она могла бы назвать хоть дюжину школ за пределами столицы, да они готовы на всё, лишь бы заполучить еще учителей, и постоянно бомбардируют своими петициями вице-королевскую канцелярию.

Он вскинул голову – от обиды, как она могла заподозрить, что у него какие-то сомнения на сей счет.

– Уж этого-то я никогда не боялся, миледи.

– А, вот и ладненько.

На этой несколько двусмысленной ноте он удалился. Корделия, пожевывая сандвич, переключила свое внимание на комм-пульт, пытаясь вспомнить, чем же она занималась до прихода Рыка. Если она закончит работу – ха-ха, здесь и сейчас это пустые фантазии, эта работа никогда не будет закончена, ее можно отложить, или, допустим, перекинуть на кого-то – и тогда она сможет выкроить еще один свободный день в следующие выходные. На лице засветилась улыбка – Корделия ничего не могла с этим поделать, стоило только вспомнить об Оливере в прозрачном каноэ. Как завороженно, с каким детским восторгом он смотрел на открытый им подводный мир Зергияра. «О дивный новый мир, что там за люди!.. »

* * *

– Спасибо, лейтенант Фориннис, – сказал Джоул, усаживаясь за рабочий стол и взяв предложенную чашку кофе. – Как прошли выходные?

– Сама не знаю, сэр. – Кайя сморщила носик. – Я последовала вашему совету, но получилось не совсем так, как предполагалось.

– Моему совету? – «Что же я опять такое ляпнул?.. »

– Ну, чем-то заняться на приволье.

– А, ну да. – «Для меня вполне сработало».

– Так что я пригласила лорда гем Сорена на стрельбище. Вроде бы его это очень заинтересовало. Но до знатока ему далеко. Хотя он быстро освоился, – призналась она.

– Стрельбище! – Джоул не поверил своим ушам. – Ничего такого у меня и в мыслях не было.

– Я была первой на курсе по стрелковому оружию, – пояснила Кайя. – А мама всегда говорила мне: не побеждай мальчишек в их играх и делах, не то они больше никуда тебя не пригласят. Вот я и взяла его на стрельбище и там обыграла вчистую. А заодно и пару парней, которые там оказались. Вот только он вдруг взял и нашел рядом с Каринбургом место, где можно взять напрокат лошадь, и снова пригласил меня с ним поехать.

Джоул сдержал улыбку.

– М-м, получается, на стрельбище вас же и поразило рикошетом?

– Возможно.

– А он не проявил какого-нибудь особого интереса к иным аспектам устройства базы или наших военных сооружений?

– Насколько я могу судить, нет, сэр. – Тем, что она не преуспела на поприще контрразведки, Фориннис, казалось, была разочарована больше всего.

Как понял Джоул, лорд гем Сорен был бы куда интереснее лейтенанту Фориннис лично, если бы вел себя на традиционный шпионский манер. Не то чтобы это непременно соответствовало истине. Хорошие агенты как раз незаметны.

Она честно добавила:

– Должна сказать, он выглядит намного лучше, когда смоет с лица грим.

Кто-то наконец посоветовал атташе перейти на местную одежду. А может, он и сам догадался.

– У гемов и аутов очень правильные черты, – признал Джоул.

– А как прошли ваши выходные, сэр? – вежливо поинтересовалась она.

– Хорошо. У меня, э-э, было продолжительное совещание с вице-королевой. И мы летали инспектировать озеро Серена.

Фориннис неодобрительно покачала головой:

– Вы оба вообще никогда не берете выходной? – И удалилась на свой рубеж во внешней приемной, чеканя шаг.

Джоул сдавленно хихикнул, включил свой комм-пульт и принялся за сортировку первых рекламаций этой недели. Как раз по сжатому лучу пришли сообщения от комаррианского командования.

Прошло несколько минут, и вдруг он воскликнул – громче, чем сам ожидал:

– Что за черт? Должно быть, это ошибка!

В дверях появилась Фориннис:

– Сэр? Я допустила ошибку? – всем своим видом говоря, что даже если и так, она эту ошибку незамедлительно исправит.

– Нет, не… не совсем. Хотя вам следовало отметить это… – Пометкой «срочно»? Вряд ли. Разве что «для вашего внимания». – Они списывают линкор «Принц Зерг»!

– Да, сэр, я видела. – Она кивнула. – Но разве процедуры консервации не считаются типовыми?..

Барраярские военные корабли отправлялись не столько на консервацию, сколько в резерв. Верхушка Генштаба была печально известна таким же отношением к материально-техническому обеспечению, какое испытывают к запасам еды люди, пережившие голод. Возможно, и причины аналогичны. Корабли, которые флоты большинства государств Галактики отправляли прямиком на свалку, на Барраяре припрятывались еще на пару десятилетий подобно тому, как несвежую еду запихивают поглубже в морозильник, с глаз долой. И только командование следующего поколения соглашалось их наконец списать после длительных уговоров. Все это кладбище слонов находилось в ведении Джоула, скрытое от глаз в паре скачков, в стороне от трасс, в тупиковом п-в-туннеле, который никуда не вел. В один прекрасный день Империя наконец сдастся и объявит это место музеем.

И все же у него вырвалось:

– Да, но этот корабль – он же был флагманом флота при Ступице Хеджена! На борту еще не были закончены монтажные работы, когда Эйрел распорядился вывести его из орбитального дока на Комарре. Там были бригады гражданских техников. Мы попытались высадить несколько бригад на Поле, но времени не хватило. Они все еще что-то устанавливали и доделывали, когда бой был уже закончен! – Вдруг нахлынули воспоминания. – По тем временам у него было самый дальнобойный гравидеструктор.

– Думаю, в наши дни… это уже гравидеструктор малой дальности, – осторожно заметила Фориннис.

– Да, сейчас – безумно малой, согласен. Цетагандийцы, наверное, подумали бы, что мы пытаемся их протаранить. А тогда это было колоссальное преимущество и шикарный сюрприз для них, да, именно так и было, поверьте. – Он очень хорошо помнил, в тактической рубке, когда их вел в бой сам адмирал Форкосиган, которому вернули звание только на время этой операции. И как оказалось, это была последняя его военная операция. Наверное, он считал это самым ценным в своей победе.

– Но «Зергу» больше двадцати лет, сэр! – Фориннис изо всех сил старалась быть вежливой и не расстраивать такого милого старикана.

«Для меня он был новейшим линкором». В те дни он был лейтенантом, не намного старше, чем Фориннис сейчас. «Мы все рвались в бой». А теперь, пусть на очень короткое время, старый линкор окажется под его командованием.

Большая часть оружия и вспомогательных систем скорее всего уже демонтирована, опечатана или отключена еще в доках на Комарре. Если списание и должно сопровождаться какими-либо скромными церемониями, их тоже проделают там. На Зергияр линкор поведет временная команда. По сути, не осталось больше никаких формальностей, за которыми обязан проследить адмирал Зергиярского флота.

– Хм… Все равно… впишите в мое расписание инспекцию на борт этого древнего чудовища. Просто… между делом. Рассчитайте время так, чтобы мы там не слишком задержались.

– Есть, сэр! – Фориннис отступила. Она была совершенно обескуражена, но дисциплина превыше всего.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒