Оноре де Бальзак 9 страница

— Нет, музыка — первое среди искусств! — воскликнула маркиза.

— А Фелисите превыше всего ставит молодость и красоту — первую из всех поэм, — вставил Клод.

Мадемуазель де Туш взглянула на Клода с каким-то смутным беспокойством, которое она, впрочем, пыталась скрыть. Беатрисе с ее места не было видно Каллиста, и она обернулась, как бы желая проверить, какое впечатление произвела на него музыка, но не столько ради Каллиста, сколько ради своего тщеславного возлюбленного; в полутемной амбразуре окна она увидела бледное юношеское лицо, по которому катились крупные слезы. Маркизу словно кольнуло в сердце, она отвернулась и взглянула на Дженаро. Сама музыка встала во всем своем величии перед Каллистом и коснулась его своей волшебной палочкой; впервые он видел искусство без таинственных покровов и растворился в нем; не только музыка ошеломила юношу, но и огромный талант Конти. Вопреки всему, что рассказывала о нем Фелисите, юноша поверил, что композитор обладает великой душой, что сердце его исполнено любви. Кому под силу соперничать с таким художником? Как может женщина не обожать его всю свою жизнь? Этот голос проникал в душу, как входит в нее другая душа. Бедный юноша был подавлен в равной мере и силой поэзии, и силой своего отчаяния, — таким незначительным казался он себе. Сознание собственного ничтожества, смешанное с неподдельным восторгом, читалось на его лице. И он не заметил, как Беатриса, поддавшись обаянию подлинных чувств, знаком указала на него мадемуазель де Туш.

— О, это золотое сердце, — произнесла Фелисите, — Знаете, Конти, сколько вы ни срывали в жизни аплодисментов, они — ничто перед поклонением этого ребенка. Споем-ка теперь трио, — Беатриса, дружок, идите сюда.

Когда маркиза, Фелисите и Конти подошли к роялю, Каллист потихоньку поднялся, незаметно прошел в спальню, бросился там на софу и застыл, погруженный в безысходное отчаяние.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒