ЧАСТЬ ВТОРАЯ 3 страница

Он достал из портфеля сигару и предложил мне. Я отказался, и несколько минут мы сидели в тишине, пока Алистер выпускал идеальные кольца дыма в воздух.

- Дрейсон - лидер группы интеллектуальных, рациональных людей, которые убивают во имя дела. Другими словами, гнев Эла Дрейсона всепоглощающ — но это контролируемый гнев, направленный на капиталистические мишени. А не на такого судью, как Хьюго Джексон.

- Но в половине писем, которые получал судья Джексон, его называли " капиталистическим отребьем". По-моему, очень похоже на Дрейсона.

На лице Алистера появилось задумчивое выражение.

- Верно. И я не думаю, что у Дрейсона возникли бы проблемы с убийством Хьюго, если бы это соответствовало его более крупным целям. Он сделает все, чтобы поддержать свое дело. Но, видишь ли, его дело - это то, что движет им; он не заботится об исходе своего разбирательства или даже о том, будет ли он жить или умрет. Он хочет поразить цели с наибольшими потерями для противоборствующей стороны - чтобы газеты остервенело освещали ущерб, не замолкая ни на минуту. - Алистер пожал плечами. - Убить ножом одного-единственного судью? Это не то, что сделал бы Дрейсон.

- Он пытался убить Эндрю Карнеги, - напомнил я ему.

- Карнеги - вместе со всеми присутствующими на свадьбе, - сказал Алистер. - И ему бы это удалось, если бы бомба не взорвалась раньше времени.

Мой взгляд блуждал по улице, заполненной мириадами спешащих людей. Небо над нами потемнело от грозовых туч, и все спешили добраться до места назначения, пока не хлынул дождь.

- Если судью Джексона убил не Дрейсон, то кто? У тебя есть мысли на этот счёт? - спросил я, наконец.

- Мы должны вернуться на место преступления, - произнёс Алистер. - Помнишь, преступники раскрывают себя через свои преступления. Поэтому главный вопрос не в том, " почему он убил? ", а " почему он убил именно таким способом? " Зачем использовать нож? Зачем оставлять судью с рукой на Библии и белой розой рядом? Это явно означают нечто важное. Нечто личное.

- И ты ещё ничего не сказал о музыке, - заметил я.

- Ты имеешь в виду партитуру среди бумаг судьи? - озадаченно уточнил Алистер.

Я кивнул, наблюдая за его реакцией.

Алистер расхохотался и, сияя, хлопнул меня по спине.

- Бог мой, ты заметил! У тебя хороший глаз на улики, старина. А я решил, что мне придется объяснять тебе всё и убеждать в важности сей улики.

- Если это важная улика, - сказал я, - почему мы не обсудили её вчера вечером?

- А что обсуждать. Я уверен, что партитура - часть головоломки, но пока не могу понять, с какой стороны к ней подойти.

Я поднялся, поправил пальто и шляпу.

- Мне пора на встречу с комиссаром. Поговорим позже.

- Дай мне знать, что думает комиссар. Не завидую тебе: ты должен описать эту сложную совокупность доказательств и объяснить, почему Дрейсон не тот убийца, которого мы ищем.

Я недоверчиво посмотрел на него.

- Ты ждёшь, что я расскажу обо всём комиссару прямо сегодня? Да меня снимут с этого дела раньше, чем я успею им заняться.

Но Алистер лишь улыбнулся и сухо сказал:

- Если кто и сможет справиться с комиссаром, Зиль, так это ты. Я всегда восхищался твоей замечательной способностью обходить ловушки полицейской политики.

- А я всегда удивляюсь, как ты оказываешься в центре самых скандальных уголовных расследований в городе за последние несколько лет.

- Ты прав. Хотя к последнему делу меня привлекла вдова судьи. - Алистер помолчал и добавил: - Удачи с комиссаром.

Да, удача мне понадобится. Точнее, мне понадобится даже больше, чем удача, чтобы сохранить свою работу после допроса, который мне наверняка устроят комиссар Теодор Бингем и высшее полицейское начальство, если я хотя бы намекну, что человек, которого они считают убийцей — кстати, самый ненавистный и презираемый человек в этом городе — на самом деле так же невиновен в произошедшем преступлении, как и я.

ГЛАВА 5

Полицейское управление, Малберри-Стрит, 300.

13: 00.

Черный автомобиль с шофером, припаркованный перед домом номер триста по Малберри-стрит, говорил мне о том, что комиссар Теодор Бингем находится в здании. Я взбежал по каменным ступеням, вошел в полуразвалившийся вестибюль и поднялся на третий этаж.

Дверь в конференц-зал была закрыта. Я вытащил карманные часы и проверил время. Без десяти час. Я так спешил, что умудрился приехать раньше.

Большую часть третьего этажа занимала комната Бертильона — к счастью, сейчас она была пуста, так что я вошел и огляделся. Она была названа в честь европейского ученого Альфонса Бертильона, который утверждал, что преступники выглядят иначе, чем законопослушные граждане.

Хотя большинство из нас больше не верило, что размер головы мужчины или форма уха женщины что-то говорят об их склонности к преступному поведению, стандарты Бертильона для измерения и фотографирования преступников оказались полезными в качестве системы для их идентификации и каталогизации.

Теперь, как результат его наследия, преступников регулярно фотографировали при аресте - и в профиль, и в анфас в соответствии с едиными стандартами. Мы называли эти фотографии " снимками рож", и многие из них были развешаны по стенам комнаты Бертильона. На этих фотографиях, получивших название “Галерея мошенников”, были изображены самые отъявленные преступники города, начиная с Билла " Шрама" Стинзенски, который грабил и пытал своих жертв ножом, и кончая Гарри Тау, убившим архитектора Стэнфорда Уайта в мае этого года.

Конечно, Эл Дрейсон, самый известный из всех, занимал почётное центральное место.

Через пять минут я вернулся в конференц-зал, где должна была состояться сегодняшняя встреча. Теперь у дверей ждали ещё двое мужчин, подчиняясь правилу, которое было неписаным, и, тем не менее, беспрекословным: встречи с комиссаром начинались точно в срок - ни минутой раньше, ни минутой позже. Я всегда думал, что причина этому - хромая нога, вызванная ещё армейской травмой. Все его приезды и отъезды с официальных встреч тщательно спланированы, поскольку он был гордым человеком, который не хотел, чтобы мир заметил его слабость.

Мужчина с прилизанными черными волосами вытащил золотые карманные часы.

- Пора, - мрачно кивнул он. Я узнал в нем Тома Савино, серьезного и трудолюбивого человека, с которым познакомился, когда только начинал работать в Пятом участке.

Я глубоко вдохнул и вошёл, немного нервничая. Комиссар - или генерал, как он предпочитал, чтобы его называли, — и в хорошем настроении был, судя по всему, не самым лёгким человеком.

А я был единственным детективом в комнате, которого Бингем не назначил лично. Малвани сказал мне, что это либо разрушит мою карьеру, либо даст ей толчок к неимоверному росту. Сейчас первый вариант казался мне более вероятным.

Генерал Бингем сидел во главе массивного дубового стола, занимавшего практически всю комнату. Это был выдающийся человек с венцом седых волос по бокам лысой головы, длинными усами и пронзительными голубыми глазами за очками в проволочной оправе.

Окруженный своими заместителями и любимыми советниками, он казался чуть ли не царём в инвалидном кресле, которое было его троном.

- Чёртовы иностранцы, - произнёс один из заместителей. - Они уничтожат наш город, если мы не вмешаемся.

- Именно поэтому мы должны их остановить, - прогремел мужчина с большим животом. Я узнал в нем Большого Билла Ходжеса — офицера, которому приписывают разгром нескольких банд, включая печально известную банду Истмана.

- Да, но их слишком много, - пронзительно взвизгнул другой мужчина. - У нас бомбы бросают и грязные итальяшки, и русские евреи, - с отвращением выплюнул он.

Генерал Бингем кашлянул.

- Джентльмены, говорю вам: они ответственны за восемьдесят пять процентов преступлений в этом городе.

- Просто нужно отправить их туда, откуда они пришли, - буркнул Ходжес.

Я сел за стол рядом с Говардом Грином - еще одним офицером, которого я знал по предыдущим делам. Он поймал мой взгляд, наклонился ближе и пробормотал:

- Они будто не понимают, что говорят обо всех нас.

Том Савино, услышав это, обернулся и бросил на Грина уничижительный взгляд.

- Не говори глупостей. Мы теперь американцы.

Но это было не так. Такие люди, как Савино, могли бы отрицать этот факт, но реальность такова, что наше иммигрантское прошлое никуда от нас не делось — и слова генерала только отражали двойные стандарты нашего Департамента.

Еще не было комиссара полиции или его первого заместителя, который не был бы англичанином или ирландцем по происхождению — и я сомневался, что в ближайшие десятилетия что-то изменится. Такие люди, как Грин, Савино и я, находились здесь только благодаря усилиям президента Тедди Рузвельта, когда тот был комиссаром полиции Нью-Йорка десять лет назад: он ввел вступительный экзамен, который теперь требовался от всех новых патрульных, заменив старую систему шефства и покровительства, что основывалась на взятках, связях или и том, и другом одновременно.

Генерал Бингем тоже считал себя реформатором, но он не был Тедди Рузвельтом. Манеры генерала были грубыми, речь - резкой, и ему не хватало той уникальной смеси энтузиазма и благоразумия, которая позволила тогдашнему комиссару Рузвельту осуществить радикальные перемены.

Другие, возможно, злились, что преемники Рузвельта не сделали большего, но я уже давно решил, что обида мало что решала — и мне не хотелось тратить свои собственные усилия на то, что нельзя было изменить.

Жизнь никогда не будет одинаково благосклонна ко всем. А жертвы преступлений, с которыми я сталкивался на своей работе, часто напоминали мне, что общая цель, которую я разделял со своими коллегами, — раскрытие насильственных преступлений — была гораздо важнее, чем различия, разделявшие нас.

Худощавый сгорбленный мужчина быстрым шагом вошёл в комнату и сел рядом со мной, нервно поглядывая на карманные часы. Генерал громко обратился к нему:

- Не смогли прийти вовремя, Петрович? - он устремил ледяной взгляд на опоздавшего.

- Простите, сэр, - смущенно пробормотал мужчина.

- Сегодня утром мы заняты важным делом.

Речь генерала была отрывистой, и он почти проглатывал каждое слово. Стукнув кулаком по столу с такой силой, что его инвалидное кресло откатилось назад, по меньшей мере, на полметра, он произнёс:

- Прошлой ночью уважаемый судья — честный человек - был зверски убит в своем собственном доме. Не нужно далеко ходить, чтобы найти убедительный мотив. Судья Хьюго Джексон председательствовал на процессе Дрейсона. На самом деле, многие из вас здесь, в этой комнате, были вовлечены в дело о последствиях взрыва, в организации которого обвиняют Дрейсона.

По всей комнате разнеслись комментарии вроде " проклятые анархисты", и несколько человек закивали головой.

- Судья Джексон собирался отправить Дрейсона на электрический стул — мощный мотив для Дрейсона организовать убийство судьи из его собственной тюремной камеры. В этом я не сомневаюсь. - Комиссар сделал драматическую паузу. - Задача для нас будет заключаться в том, чтобы выловить тех анархистских подонков, которые ему помогают.

- Выловить? - Большой Билл Ходжес приподнял бровь. - Не обижайтесь, генерал, но когда эти люди узнают, что мы их ищем, они исчезнут. Вспомните, как долго мы пытаемся арестовать Макса Багински. Он - самый опасный из них всех, а мы до сих пор не можем его поймать.

- Вот почему нам нужен другой подход, - ответил генерал, широко улыбнувшись. - И вот почему я собрал вас здесь.

Он по очереди обвёл ледяным взглядом своих синих глаз каждого из нас, но мне показалось, что на мне его взгляд слегка задержался.

Затем Бингем повернулся к сидящему слева заместителю.

- Приведите парня.

Заместитель комиссара исчез и через несколько минут вернулся с молодым человеком лет семнадцати, чьи волосы представляли собой спутанную массу соломенных кудрей. Он неуклюже встал рядом с генералом, глубоко засунув руки в карманы брюк.

- Это Оливер, - объявил генерал. - Мы завербовали его прошлым летом после взрыва, и я рад сообщить, что он успешно внедрился в группу анархистов, которые регулярно встречаются в пивной Филиппа Ру. У него есть для нас имена. - Он похлопал мальчика по спине. - Конкретные имена. И если мы не сможем найти тех, кого назвал Оливер, мы будем нацеливаться на их семьи. Мы превратим их жизнь в сплошные страдания, пока люди, которых мы ищем, не сдадутся.

Второй заместитель - высокий мужчина - обеспокоенно взглянул на начальника.

- Генерал, при всем моем уважении... я не уверен, что мы имеем на это право.

- Чушь собачья, - ответил генерал. - Вы забываете, что в этом городе закон - это я. Я не планирую ничего сверх того, что позволяет закон. Но мы можем поставить их под наблюдение. Они и шагу не сделают без нашего ведома. Мы не будем вмешиваться в дела бара, наблюдая издалека за его посетителями.

Бингем усмехнулся.

- Мы ударим их в самое больное место. Посмотрим, сколько посетителей захотят зайти на стаканчик пива, когда за ними так пристально наблюдают. - Генерал прищурился. - И тогда они сами выдадут нам тех, кого мы разыскиваем.

- Вы упомянули, что у вас есть имена, сэр? - тихо спросил Савино. - Люди, за которыми мы должны наблюдать?

- Не наблюдать, - взревел генерал. - Я хочу, чтобы вы выслеживали их, как зверей, которыми они и являются. Напиши их имена на доске, парень, и расскажи нам о них.

- Я... я не могу, - произнёс, заикаясь, Оливер.

- Совсем забыл. Ты же неграмотный. Но ты умный мальчишка, не тот глупый толстяк, которого я нанял в прошлый раз.

Оливер густо покраснел, а Билл Ходжес схватил мел и обратился к нам:

- Мы вызвали сюда четырех детективов из-за ваших связей с нашими главными подозреваемыми.

Волосы на затылке у меня тут же встали дыбом.

- Связей, сэр? - вопрос вырвался у меня прежде, чем я успел его осознать.

- Совершенно верно, детектив... Зиль, если мне не изменяет память? Каждый из вас имеет какое-то отношение к людям, которых мы разыскиваем. - Генерал повернулся и окинул меня проницательным взглядом. - Не стану отрицать, что я был раздосадован, когда вдова убитого начала настаивать, чтобы вы присоединились к моему делу. Мне плевать, кем являются её родственники; я не люблю, когда люди вмешиваются в мою работу.

- Никто и не вмешивается, сэр, - спокойно ответил я.

Он снова улыбнулся.

- Ну, иногда провидение проявляет странную заботу о нас, детектив. Теперь я осознал, что вы действительно идеально подходите для этого дела. Наш четвертый мушкетер, так сказать. Оливер все объяснит.

Я больше ничего не сказал, но настороженно посмотрел на Оливера. Я заметил, что трём детективам, присоединившимся ко мне, тоже было не по себе.

Теперь мне стало ясно, почему высшее начальство с такой готовностью согласилось на просьбу миссис Джексон привлечь меня к этому делу: мое прошлое — детство, проведенное в многоквартирных домах Нижнего Ист-Сайда, рассаднике преступников и анархистов, - вполне соответствовало их целям.

Очевидно, один из моих товарищей по детству вырос и превратился в человека, подозреваемого в этом преступлении. Я разочарованно понял, что такую возможность Малвани явно не продумал.

И все же, возможно, это было к лучшему. Мне не очень хотелось работать лично с генералом.

- Я хожу на встречи к Филиппу Ру с августа, - запинаясь, начал Оливер. - Я рассказал всем, что моя мать умерла от переутомления на фабрике, и что я хочу внести свою лепту в улучшение условий труда. Теперь я в курсе всех последних новостей, в том числе о том, когда и где запланированы собрания, и кто их возглавляет.

Он замолчал, чувствуя себя неловко в центре всеобщего внимания.

- Продолжай, - подбодрил его Ходжес.

- Радикалы, которые встречаются у Ру, много говорят о революции, о правах женщин и о свободной любви, - продолжал он, краснея от смущения. - Все они поклоняются Эмме Голдман и хотят писать для ее нового журнала " Мать Земля".

- Журнала? - усмехнулся Ходжес. - Ты же не всерьез? Ей-Богу, мы тут говорим об убийстве...

- И мы все знаем, как слова Эммы Голдман заставляют людей действовать, - прервал его генерал. - В конце концов, она вдохновила своего любовника на убийство одного из богатейших бизнесменов мира.

Я знал, что он имеет в виду Александра Беркмана, отсидевшего четырнадцать лет за попытку убийства Генри Клея Фрика. Освободился он только прошлой весной.

- Два человека, - продолжил Оливер, - являются явными лидерами. У них есть прямой доступ к самой Красной Эмме, и большинство из них и пальцем не пошевелят, не получив разрешения от одного из главарей. Так что вероятность, что судья Джексон был убит анархистами без ведома этих людей, равна нулю.

Он посмотрел на Билла Ходжеса, который стоял наготове с мелом в руке.

- Первый - Джереми Вессон, - произнёс Оливер.

Ходжес написал это имя на доске большими буквами. Мне эта фамилия ничего не говорила, но я заметил, что Говард Грин сильно вспотел.

- Кажется, это ваш кузен, детектив Грин, - сказал генерал и с притворной жалостью покачал головой. - Кто-нибудь должен когда-нибудь сделать репортаж о том, как одна половина семьи может стать порядочной, а другая - сволочной. Судя по моим наблюдениям, это случается сплошь и рядом.

- Джереми не..., - начал бормотать Говард.

Но генерал его перебил.

- Даже не пытайтесь убедить меня, что он не связан с анархистским движением. Нам виднее. У нас есть доказательства. Поэтому вместо того, чтобы пытаться защитить честь своей семьи, я хочу, чтобы вы использовали свои семейные связи, чтобы выяснить, что знает Джереми.

- Я не разговаривал с Джереми более семи лет, - произнёс, наконец, Говард без единой эмоции.

- Значит, сейчас самое подходящее время возобновить ваше общение, - в голосе генерала проскользнуло сочувствие, но тон остался деловитым. - Теперь вы один из нас, — напомнил он Говарду, на этот раз более мягко, и этот поворот фразы заставил меня задуматься, не подслушал ли он наши предыдущие комментарии. - Ваша преданность принадлежит мне. Не тем паршивым овцам, которые есть в вашей семье — а они есть у каждого из нас, - закончил он, оглядывая всех присутствующих.

Но с моей стороны он ничего не найдет — по крайней мере, теперь. Мой отец последовал за моей матерью в могилу шесть месяцев назад — и с ним же лежали похороненными любые претензии к моей семье по поводу безответственного поведения.

На том свете никто не запретит ему играть в карты. А моя сестра была уважаемой леди в Милуоки. Больше из нашей семьи никого не осталось.

- Петрович, - сказал генерал, - вы будете помогать детективу Грину. Есть в вас что-то " анархистское", так сказать.

Петрович покраснел, но ничего не сказал. Не каждый русский еврей был анархистом, но генерала явно больше интересовали стереотипы, чем реальные факты.

Ходжес начал писать второе имя на доске — и не сразу смог разобрать его, потому что его крупная фигура полностью закрывала доску от моего взгляда.

Только слова генерала заставили меня вспомнить это имя. За последние два года я ничего о нём не слышал и даже не вспоминал. Но в тот момент, когда услышал его, я внутренне содрогнулся, настолько острым было воспоминание, которое оно вызвало.

Джонатан Струпп. Брат Ханны.

- Джонатан? - переспросил я пересохшими губами.

Когда я его видел последний раз, он был серьезным мальчиком в очках с проволочной оправой, который не поднимал глаз от книги.

Поскольку он был на четыре года младше Ханны, я плохо его знал. И я не поддерживал связь со Струппами с первых же недель после смерти Ханны. Конечно, это было эгоистично — но я не мог вынести печального упрека, который, как мне казалось, я видел в глазах ее матери.

" Ты был там, - казалось, говорила она мне, - но так и не вернул её домой".

Это было правдой: в тот день, когда пожар охватил " Слокам", я помог спасти много жизней, но не смог помочь собственной невесте. И травма, которую я все еще носил — ослабевшая правая рука, которая так и не восстановилась после неправильно вправленного перелома — была постоянным напоминанием об этой неудаче.

- Насколько я понимаю, он не был анархистом, когда вы с ним познакомились? - Губы генерала изогнулись в саркастической усмешке. - Люди меняются. Теперь он стоит у власти — и если Дрейсон нацелился на судью, то Страпп в этом непременно участвовал.

Он повернулся к Савино.

- По-моему, вы с мальчишкой Страппом были школьными товарищами. Если Зилю не повезет, я попрошу вас заняться этим вопросом.

Том Савино безрадостно кивнул, но спросил только:

- Скольких человек мы ищем?

Генерал сложил руки вместе.

- Джентльмены, я полагаю, что мы напали на след крупнейшего анархистского заговора, который когда-либо видел этот город. Мы начнем с самой верхушки, с Вессона и Страппа — и будем спускаться вниз, пока не поймаем всех приспешников, которые им помогали.

Я закашлялся. Меня поразила чудовищность того, что задумал генерал. Это будет охота на ведьм, сосредоточенная на двух мужчинах и управляемая верой в вину из-за дружбы. Он был готов арестовать кучу людей — и жестоко обращаться с семьями, которые и так уже достаточно пострадали, — ради двух человек, против которых не было абсолютно никаких веских доказательств.

- Сэр, я вырос среди многих людей, которые теперь называют себя анархистами, - сказал я. - В большинстве своём - это лишь разговоры и никаких действий.

- Сперва - возможно, детектив, - сказал генерал, мрачно глядя на меня. - Но Оливер не зря говорил про журнал " Мать Земля". Это напоминание для нас, что все гнусные поступки начинаются с чего-то мелкого. Я считаю, что они начинаются с дурных идей и пустой болтовни.

- Даже если вы в это верите, генерал, семьи этих людей ни в чем не виноваты...

- Мне плевать, - резко оборвал он меня. - Я использую все имеющиеся в моем распоряжении средства, чтобы задержать виновных.

Он снова стукнул кулаком по столу, на этот раз наклонившись так, чтобы кресло не отъехало в сторону.

- Те, кого мы разыскиваем - не люди. Они - отбросы общества, которые оскверняют все хорошее своими гнусными словами. Они убивают хороших людей - даже детей - во имя своего забытого богом дела. - Он перевёл дыхание и добавил еле слышно: - Такие люди, как Дрейсон, не заслуживают даже той защиты, что дают им законы этой прекрасной страны.

- Конечно, генерал, - сказал я со всей возможной вежливостью. - Но есть ли у вас доказательства — я имею в виду веские доказательства, — что Джереми Вессон и Джонатан Страпп действительно замешаны в этом деле?

Лицо Бингема покраснело от злости, и я понял, что иду по тонкой грани между моим долгом перед этим расследованием и прямым нарушением субординации.

- У меня есть все необходимые мне доказательства, - прорычал он. - Эти анархистские отбросы получают поддержку от своих общин - от простых граждан в пивных и салунах, в библиотеках и даже в церквях. Они все виновны, - прокричал он, стуча кулаком, - все до единого! Вот почему я посылал шпионов под прикрытием, вроде Оливера, в такие места, как пивная Джастина Шваба и Тевтонский зал Фрица Бахмана. Мальчики вроде него держат ухо востро.

Он пристально посмотрел на меня.

- Мне все равно, какие у вас связи, детектив Зиль. Я не позволю вам указывать мне, как делать мою работу. Может, нога у меня и хромая, - сказал он, постукивая по креслу, - но ум острый. Мне не просто так доверили этот город.

Я напрягся.

- Я не хочу вас оскорбить, генерал. Я только хочу подчеркнуть, что мы не должны игнорировать стандартный протокол расследования, пусть даже речь идёт и об анархистах. В конце концов, вполне возможно, что судья Джексон был убит по причинам, отличным от заговора анархистской верхушки. - Я сделал глубокий вдох и продолжил, пока Бингем меня не перебил: - На месте преступления прошлой ночью были обнаружены признаки того, что у убийцы судьи мог быть другой мотив.

- Вы хотите сказать, что это сделал не анархист? - ошеломленно пробормотал Билл Ходжес. - Суд над Дрейсоном - самое крупное событие, которое этот город видел за последние годы.

- Я не утверждаю, что это был не анархист, — спокойно ответил я, — но мы должны рассмотреть возможность того, что у кого-то был более личный мотив для убийства судьи. Согласен, вариант с анархистами наиболее вероятен. Возможно, многие анархисты хотели освободить Эла Дрейсона. Но только один человек хотел убить судью особым способом.

Я продолжал, подчеркивая странные элементы, которые, без сомнения, замалчивались в официальных отчетах. Я начал свою речь из-за беспокойства за Страппов, но теперь и сам верил собственным словам.

Голубые глаза генерала за стеклами очков в проволочной оправе внимательно наблюдали за мной, и хотя слова его по-прежнему звучали отрывисто, теперь в них сквозило неподдельное любопытство.

- Я понимаю вашу точку зрения. Но ни у кого нет более личного и убедительного мотива, чем у Дрейсона. Боже правый, да ведь на кону стоит его жизнь!

- Да, - спокойно ответил я, - но проблема в том, что Дрейсон не слишком дорожит собственной жизнью.

- Что вы хотите этим сказать?

- Я беседовал с ним сегодня утром, сэр. Я признаю, что разумным людям трудно это понять — но я уверен, что он готов умереть за свое дело. Фактически, он хочет стать мучеником, как он сам это называет.

- Этот город будет только рад исполнить его мечту, - буркнул генерал. - Но это не значит, что его не хотят спасти его приспешники.

- Возможно, - согласился я. - Но вы же видели отчет с места преступления, генерал, и я объяснил вам свои опасения. Вы должны признать, что типичный анархист, бросающий бомбы, не стал бы оставлять Библию или белую розу.

- Но наш информатор сообщил нам, что лично подслушал разговоры тех, кто хотел вызволить Дрейсона из тюрьмы. - Генерал одобрительно посмотрел на Оливера.

- При всем уважении, сэр, но я полагаю, что работает он у вас не бесплатно, - деликатно выразился я.

- Что? Да зачем мне..., - Оливер вскочил со стула, но генерал заставил его замолчать, положив руку на плечо мальчишки.

- Можешь идти, Оливер, - произнёс Бингем.

Оливер, спотыкаясь, вышел из комнаты, бросив на меня сердитый взгляд.

- Зачем анархисту — да и вообще кому бы то ни было - укладывать рядом с покойником Библию или розу? - поинтересовался генерал.

- Не знаю, - ответил я. - Но руку судьи положили на Библию, будто он приносил присягу. Может быть, его убийство было возмездием за то, что он нарушил одну из них?

- Вы... Да как вы смеете даже думать, что судья Джексон изменил своему долгу?! - Теперь генерал брызгал слюной от гнева. Он был одним из лучших судей Нью-Йорка, и предполагать обратное - полная глупость, с которой я...

- Генерал, правда здесь не главное. Но таковым судью видел убийца — в его собственном, изменённом взгляде на дело. - Я заметил, что генерал заметно расслабился. - С вашего позволения, сэр, я хотел бы продолжить свое расследование. Я считаю, что на месте преступления есть зацепки, которые, в конечном счете, более перспективны, чем все, что мы можем узнать, преследуя семьи двух известных лидеров анархистов.

Генерал выпрямился.

- Детектив, я обещаю вам, что мы не оставим без внимания ни одну хорошую зацепку. Но как ваш комиссар, я решил сосредоточиться на руководителях анархистов. Я верю, что они приведут нас к убийце, виновному в убийстве судьи Джексона — и намного быстрее, чем ваша тарабарщина о Библиях и белых розах.

Он помолчал несколько секунд, оглядывая меня с головы до ног.

Я ждал. Неужели он собирается отстранить меня от этого дела?

- Вы можете рассматривать любые теории, детектив, - произнёс он, наконец. - Но только в свободное от работы время. И помните, что это ваша личная инициатива.

- Конечно, генерал.

- Я буду за вами наблюдать, - с мрачной улыбкой пообещал мне Бингем. - Помогите мне раскрыть это дело - и я гарантирую вам повышение. Но если станете вмешиваться в мои приказы и оспаривать их - ждите последствий.

Ему не нужно было ничего объяснять. В лучшем случае, я снова окажусь в патруле, заполняя бумажки; в худшем - я никогда больше не буду работать полицейским. Я действительно шел по тонкой грани.

Генерал улыбнулся, разгладил усы и отпустил нас всех.

- Приступайте, джентльмены. Заставьте меня гордиться тем, что мы можем сделать, когда поставим перед собой цель. МОЯ цель - арестовать виновных в убийстве судьи в течение сорока восьми часов.

Выходя, я старался успокоиться.

" Сосредоточься на жертве", - сказал я себе.

Это также напомнило мне, что все, чем я рисковал, - как в профессиональном плане, так и в личном, - было ничто по сравнению с тем, что жертва уже потеряла.

Саму жизнь.

ГЛАВА 6

Здание «Дакота», 72-ая улица, дом 1.

15: 30.

- Вы пришли как раз к свежеиспеченным булочкам с черникой, детектив, которые только что подали в музыкальную комнату к послеобеденному чаю, - миссис Меллоун преувеличенно неодобрительно фыркнула, впуская меня в дом.

Алистер, без сомнения, ел булочки не с чаем, а с чем-то более крепким — к большому огорчению пожилой седовласой женщины, служившей экономкой в квартире Алистера на восьмом этаже здания " Дакота". Более двадцати лет она следила за домом Алистера и пыталась навести порядок в его жизни — правда, с переменным успехом.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒