Обреченность. Римма Ефимкина

Обреченность

Римма Ефимкина

Обреченность – это ощущение безысходности, невозможности предотвратить, изменить.

Синонимы: безвыходность, безнадежность, безысходность, мрачность, неизлечимость, обреченность, пессимизм, пессимистичность, понурость, сокрушенность.

Слово образовано от глагола " обречь", которое восходит к общеславянскому rekti и имеет тот же корень, что и существительное " речь". См. пророк, речь. Человек, чувствующий обреченность, в буквальном смысле «приговорен словами кем-то к чему-то».

В романе " Война и мир" Лев Толстой не один раз исследует и скрупулезно описывает состояние обреченных. Как писатель он не избегает, а наоборот глубоко интересуется пограничными состояниями человека. Так, в 1857 году, будучи еще начинающим писателем, за границей он посещает публичную казнь и записывает в дневнике: " Больной встал в 7 часов и поехал смотреть экзекуцию. Толстая, белая, здоровая шея и грудь. Целовал Евангелие – и потом смерть, что за бессмыслица! " И потом добавляет: " Сильное и недаром прошедшее впечатление". Позже свои впечатления писатель запечатлел на страницах книг. Интересуясь трагическими и страшными сторонами человеческой жизни, осознавая и описывая их, Лев Толстой прокладывает своим последователям (психологам в том числе) дорогу к большему пониманию человеческой души.

" ДИКО И ВМЕСТЕ С ТЕМ ПРОСТО"

В романе описано чувство обреченности на смерть не только людей, но и животных. В знаменитой сцене охоты на волка писатель будто предвосхищает события, которые в ближайшее время затронут и людей. Проведение параллели между природой и человеком – это постоянный литературный прием Толстого, этим самым дающего понять, что все мы есть части одного целого.

" Очевидно было и для охотников, и для собак, и для волка, что теперь все кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данило, привстав, сделал падающий шаг и всею тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данило прошептал: «Не надо, соструним», – и, переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данило раза два с одного бока на другой перевалил волка.

С счастливыми, измученными лицами живого матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. (... ) Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матерого волка, который, свесив лобастую голову с закушенной палкой во рту, большими стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех".

" КАК ПОДСТРЕЛЕННЫЙ ЗВЕРЬ"

В ужасающей сцене расстрела французами невинных людей Толстой использует ту же параллель, сравнивая чувства обреченного человека и животного.

" Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что-то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что-то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.

(... ) Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.

Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился".

Человек перед лицом насильственной смерти либо уходит в отрицание (фабричный не верит, чтобы его убили люди, и делает бессмысленные движения, например, поправляет узел на затылке за мгновение до смерти), либо, так же, как и волк, осознает, что напрасно протестовать, и смиряется с неизбежным.

" УДЕРЖАТЬСЯ ОТ СОЗЕРЦАНИЯ УЖАСА"

Третий эпизод, который я выбрала для иллюстрации обреченности, описывает чувства и поведение князя Андрея Болконского и находящегося под его командованием полка. Во время Бородинского сражения полк был в резерве под сильным огнем, и люди обречены были погибать прямо на месте. Однако коренное отличие этой ситуации от предыдущих в том, что есть надежда на спасение. Пока есть надежда – люди делают все возможное, чтобы спасти жизнь. Толстой подробно описывает бессмысленные компенсаторные занятия, которыми бойцы стараются переключать внимание.

" Все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки! » Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по-новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. (... ) Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились".

В этом обреченном на бездействие положении находится и князь Андрей. Все, что можно делать в состоянии ожидания – это отвлекать внимание от мыслей о смерти. Он делает то же самое, что и его бойцы – отвлекает внимание тем, что способен отыскать здесь-и-теперь.

" Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи к другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. (... ) Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгивал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто-горькому, крепкому запаху. (... ) Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1-го батальона и ждал. «Вот она... эта опять к нам! — думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего-то из закрытой области дыма. — Одна, другая! Еще! Попало... » Он остановился и поглядел на ряды. «Нет, перенесло. А вот это попало». И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи".

Несмотря на ужас положения людей в резерве, надежда все же есть, недаром, когда " вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон".

" РАДОСТНАЯ И СТРАННАЯ ЛЕГКОСТЬ БЫТИЯ"

Совсем другое дело, когда у человека в состоянии обреченности пропадает надежда. Сознание меняет вектор направления, разворачиваясь от внешнего мира внутрь себя, и человек уже без ужаса смерти готовится к принятию конца. Для иллюстрации привожу эпизод романа, в котором смертельно раненый князь Андрей, истратив все психические ресурсы на выживание, смиряется с неизбежным концом и приходит к ощущению легкости.

" Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.

РАБОТА С ОБРЕЧЕННОСТЬЮ В ПСИХОТЕРАПИИ

Как мы увидели из описания различных ситуаций Львом Толстым, обреченность обреченности рознь. Когда клиент с чувством обреченности обращается к психотерапевту, первым делом нужно разобраться, с каким видом обреченности мы имеем дело.

Так, есть вещи, которые мы изменить не в силах. Все мы обречены на смерть, обречены переносить смерти своих близких, обречены стареть и. т п. От этого нам больно, страшно, мы не хотим это проживать. Однако так устроен наш мир, и приведенные выше примеры есть экзистенциальная данность. Здоровый подход здесь – принять условия своего существования, и не просто принять, а научиться радоваться жизни, несмотря на ее конечность.

Но есть вещи, к которым люди думают, что они приговорены, тогда как это их субъективное отражение реальности. Например, некоторые убеждены, что обречены работать на нелюбимой работе, терпеть мужа-алкоголика, жить с родителями до тридцати лет и т. д.

Молитва Святого Франциска Ассизского расставляет вещи по своим местам.

Господи, дай мне силы изменить то, что я могу изменить.
Дай мне смирение принять то, что я не в силах изменить.
И дай мне мудрость отличить одно от другого.

По сути, в этой молитве расписан " фронт работ" психотерапевта с чувством обреченности. Помня, что слово обреченность образовано от " речь", мы спрашиваем клиента, кто обрек (приговорил) его на состояние, с которым он не согласен, чьи это слова? Если Господь Бог, то клиенту следует с благодарностью принять это как данность.

Подробно пять психологических стадий проживания человеком ухода из жизни (своего или чужого) описала Элизабет Кюблер-Росс*: 1) отрицание; 2) гнев; 3) торг; 4) депрессия; 5) принятие. Иногда у человека нет времени на проживание этих пяти стадий. Я читала в воспоминаниях чудом спасшихся людей без надежды на спасение (например, альпиниста, замерзающего в горах и снятого случайно пролетающим мимо вертолетом), что, оказавшись в положении объективной обреченности, они испытали, как и князь Андрей, " радостную и странную легкость бытия", ощущение полной и безграничной свободы.

Если же это " приговор" человека (родителей, начальства, окружающих и т. п. ), то " обреченному" человеку нужно найти силы сделать по-своему. В том и другом случае изменение в сознании происходит в диалоге клиента со значимыми фигурами (Богом, родителями, начальником и т. д. ) в методах психодрамы и системных расстановок Берта Хеллингера**. В ходе обмена ролями клиент расширяет свой взгляд на предмет, видя его с новых сторон. Так, встав на роль Бога, он начинает видеть положительную сторону смерти (" Если физически смерть нас уничтожает, то идея смерти дарует нам спасение" – Ирвин Ялом***). И наоборот: проигрывая роли обычных людей, он видит, что они точно такие же, как и он, то есть имеют свои ограничения, склонны ошибаться, проецировать на него свою жизнь и свои ценности, и в этом смысле ему стоит доверять не людям, а Богу и себе.

* Кюблер-Росс Э. О смерти и умирании. М. ; Киев: София, 2001.

** Хеллингер Б. Порядки любви: Разрешение семейно-системных конфликтов и противоречий. М.: Изд-во Института Психотерапии, 2001.

*** Ялом И. Экзистенциальная психотерапия. – М.: Независимая фирма " Класс", 1999.

⇐ Предыдущая 48 49 50 51 525354 55 56 57 Следующая ⇒