ПРЕДИСЛОВИЕ 17 страница

даже пули, делали тело неуязвимым для иного оружия. По казательна история, приведенная В. И. Далем:

«У одного грека-землепроходца, путешествовавшего, _По словам его ко Св. Местам, была какая-то ладанка, спасавшая от всякой пули. Надев на себя, он вызывал присутствующих оф_и, церов стрелять по нему; а когда никто не согласился, то он надел ладанку на лошадь, просил стрелять по ней и отвечал хозяину цену лошади. И на это не согласились, а избрали жертвою петуха. Затем, петуха привязали и сделали по нем, почти в упор ружья, около десятка или более выстрелов дробью и пулей: петух вскрикивал, подлетал, метался, но на нем не было крови; он издох уже в следующую ночь, а ощипав его, нашли, что он весь покрыт сине-багровыми рубцами». [143, с. 59—60. ]

Содержимое ладанки бывало разным: земля, соль, растения, текст молитвы и т. д. Например, среди казаков была популярна ладанка с землей, взятой у порога родного дома, с родительских могил, от святых мест, из приходской церкви и т. п. Они свято верили, что более сильного оберега, нежели родная земля, нет на свете.

В данной связи следует принять во внимание предположение, согласно которому слово «оберег» происходит от «берегиня» (которое поныне употребляется в украинском языке), равнозначного греческому «земля» (древнерусское «бер- ние» — земля, глина). Кроме того напомним, что согласно Библии, апокрифам и народным мифам, перво-наперво Бог сотворил именно землю, и поэтому она является наиболее священной частью всего мироустройства. Для славян Земля — мать всего живого, в том числе человека.

Русские и карельские воины, призванные из Карелии, в годы Первой Мировой войны для оберега от пуль сыпали горсть родной земли на бруствер окопа. По обычаю донских казаков, если казака настигала гибель на чужбине, то перед смертью он, если успевал, разрывал ладанку и посыпал себя родной землей. Высыпав взятую из дому землю в каком-либо месте во время похода и наступив на неё, казак считал, что отныне здесь его личная территория («своя земля»), а потому бился за неё как за родную землю. Существовала также

_; что комочек родной земли делает воина неуязвимым вражеского оружия:

«Казака-лыцаря, по народным преданиям, можно было убить только серебряной пулей (иногда пуговицей) или же его собственной саблей. Причину неуязвимости казаков-запорож- цев народ видел в их связи с родной землей... На своей земле их. ’. /казаков/ никто не мог взять /победить/. Так они, если куда ехать, то сейчас земли под стельку положат, в шапки насыпят и едут»... [193, с. 95. ]

Отсюда распространенное среди казаков поверье, по которому «хто чоботи скине, тому смерть, а хто шапку зніме, тому голову знімуть» («кто сапоги скинет, тому смерть, а кто шапку, тому голову с плеч»). Напомним, что в сапогах и шапках казаки держали взятую с родины землю-оберег.

Такой же обычай брать с собой щепоть земли зафиксирован у многих народов. Ограничимся всего одним примером.

Буряты молились в священных местах (одним из них считается Бурхац Баабай, в лесу у подножия горы Сагаан Хай- рхан) и брали оттуда с собой священный песок, считавшийся очень сильным оберегом для воинов, защищавших родную землю. В Великую Отечественную войну воины-буряты, уходя на фронт, тоже брали с собой мешочки со священным песком, и утверждали потом, что он их часто спасал.

Ладанка и другие амулеты ^ донских казаков из

вестен обычай зашивать ладанку в нагайку. Содержимое ее бывало самым разным: земля с могилы предка или от святого места, трава с волшебными функциями (например, полынь), камешек, способный придать неуязвимость воину, например, янтарь.

Обережный камень

В народной магии функциями магического помощника наделен и камень. В славянской космогонии камень, — наряду с землей, водой, огнем и воздухом, является одним из первоэлементов мира. Дескать, камни созданы Богом при сотворении мира для того, чтобы воду отделить от почвы: «если бы не было камней, земля была бы мягкой как каша». [415, с. 448. ] По другому мифу, Богсоздал камни, чтобы с их помощью человек мог высекать огонь. Наконец, имеют место представления о том, что камни — это кости земли. Согласно народной мифологии, в первые времена бытия камни были подобны живым существам — они чувствовали, раз-

сжались, росли (как трава) и были мягкими: «Было время, когда камни росли и росли и росли так скоро, что могли покрыть всю землю. Тогда Господь заменил их, и камни перестали расти». [306, с. 115. ] По представлениям беларусов и польских кашубов, отдельные камни до сих пор не утеряли этого свойства — они растут, но медленно.

Камень в силу своей твердости в представлениях славян всегда ассоциировался с мужским началом. Так, беларусы считали, что если в земле под супружеским ложем лежит камень, то женщина обязательно забеременеет мальчиком. У них же ранее существовал обычай класть надгробные камни на могилы мужчин, тогда как женские могилы обозначались небольшими курганами. [415, с. 453. ]

В славянской мифологии известны сюжеты, когда легендарные герои превращались в камни, а камни, в свою очередь, служили причиной появления на свет новых героев. Так, среди болгар популярен сюжет чудесного зачатия от камня, который носила с собой женщина. В южнославянском эпосе мать, у которой враг по имени Горун-Кеседжия погубил девятерых детей, «сунула белый камень к сердцу, носила его девять месяцев и родила мальчика» — великого воина Марко Кралевича. Идея происхождения богатыря от камня прослеживается и в русских былинах, например, в былине «Бой Ильи Муромца с сыном»:

«Зародился я от сырой земли,

Я от батюшка всё от камешка,

От камешка да от горючаго».

Верования такого рода весьма архаичны, они восходят к Древнейшему слою религиозных представлений человечества. Достаточно сказать, что в народных представлениях камень иногда выступает в качестве «заместителя» конкретного человека: например, в случае смерти одного из близнецов, чтобы предотвратить смерть второго, нужно было в гроб Умершему положить камень и сказать:

«Оставляю тебе этот камень: он тебе будет братом, а X. (имя живого брата) беру себе братом». [415, с. 449. ]

Крепость и цельность камня предопределили использова[28] ние его в магических методах, использовавшихся с цель^ придания крепости телу, а также непоколебимости постуці ков и сказанных слов. Так, распространенный обычай клясться на камнях основан именно на вере в то, что мощь и] прочность камня подкрепляют клятву. Датский историк и летописец Саксон Грамматик (1140—ок. 1208) рассказывал: «Когда древним предстояло выбирать царя, они обычно становились на вросший в землю камень и оттуда провозглашали свое решение; порукой тому, что решение прочно, была непоколебимость камня».

Согласно славянской мифологии, великую силу воины могли получить от Алатырь-камня*. Алатырь-камень (он же Алатр, Златырь, Латырь, Олатырь, Латый камень, Латрий камень и т. д. ) по древнерусским языческим поверьям упал с неба, он «всем камням камень, всем камням отец» или «всем камням мати».

«Белый Латырь-камень всем камням отец.

Почему же он всем камням отец?

С-под камешка, с-под белого Латыря Протекли реки, реки быстрые По всей земле, по всей вселенную,

Всему миру на исцеление,

Всему миру на пропитание —

Потому же камень всем камням отец». [214]

Если воин прикоснется к Алатырю, то станет неуязвимым для любого оружия. Если он носит осколок этого камня при себе, то ему не страшны ни враги, ни трудности ратного быта, а еще он может творить разные чудеса, которые не под силу обычному человеку. Именно по этим причинам образ мифического Алатырь-камня присутствует во многих воинских заговорах. Так, в одном из русских заговоров «ратного человека, идущего на войну» сказано:

«Выхожу я во чисто поле, сажусь на зелёный луг, во зелёном F _лугу есть зелья могучая, а в них сила видима-невидимая. Срываю три былинки, белая, чёрная, красная. Красную былинку I _метать буду за Окиан-море, на остров на Буян, под меч-кладе- неід; чёрную былинку покачу под чёрного ворона, того ворона, _что свил гнездо на семи дубах, а во гнезде лежит уздечка бранная с коня богатырского; белую былинку заткну за пояс узорчатый а в поясе узорчатом зашит, завит колчан с дедовской стрелой. Красная былинка притащит мне меч-кладенец, чёрная былинка достанет уздечку бранную, белая былинка откроет колчан с каменной стрелой. С тем Мечом отобью силу чужеземную, с той уздечкой обратаю коня ярого, с тем колчаном, с калёной стрелой, разобью врага супостата. Заговариваю я ратного человека на войну с сим заговором. Мой заговор крепок, как камень Алатырь». [405, с. 52. ]

Дело оставалось за малым: найти Алатырь-камень. Конечно, он чрезвычайно большая редкость. Однако, поскольку Алатырь «всем камням мати и отец», постольку любой камень, чем-нибудь выделяющийся (формой, цветом, углублением и пр. ), мог оказаться его «родственником», обладающим магической силой. Как в этом убедиться? Естественно, методом проб и ошибок!

Например, один участник палочных боев 30-х и 40-х годов объяснял свою неуязвимость наличием у него именно такого камня, который он нашел еще в детстве:

«Есть у меня «бог курячий». Еще когда ребенком был, стал его носить. Никогда не расстаюсь с ним. До парубкования /до юношества/ носил при себе по детской вере. А после одного случая уверовал яро. У нас в праздники межу громадами постоянно устраивались битвы. Бились палками... В одной из битв, ранней осенью это было, нас избили наши постоянные соперники. Всем досталось, и разбитые головы, и носы перебитые, и руки побитые, все было. Один я целым вернулся. А был в заводилах — в первых рядах. Это камень мне помог. Я себе это не придумал. Меня в грудь палкой ударили. Палка сломалась, а мне даже больно не было. Палка в камень попала. Я его тогда на труди носил. Потом перестал, боялся, что разобьют, и удача покинет меня. Стал носить в кармане пришитым, чтобы не потерять»... [17]

На месте «куриного бога» мог оказаться и любой другой камень, только что поднятый с земли, лишь бы он был необычен (например, напоминал человеческую голову). Еслц поднявший его оказывался «в выигрыше» (удача в делах, победа в состязаниях и пр. ), то он оставлял его себе как талисман, а если нет — выбрасывал с особым приговором.

***

Итак, камни носили как амулеты, с их помощью ограждали себя от болезней и критических жизненных ситуаций, и не только славяне, но и многие другие народы, например, североамериканские индейцы:

«Иногда маленький камень носили на ремешке на шее или привязывали к волосам — считали, он защищал от стрел и пуль, а в случае отступления мог остановить преследователей. По поверьям, если потрясти камнем и произнести молитву, должен подняться ураган, который заметет все следы». [217, с. 120. ]

В славянских оберегах камень используется для обезвреживания опасности, чтобы ее источник стал мертвым и недвижимым как камень:

«Як каминь сей твердый и студеный, так затвердилы... уста тому человеку, кто бы злую мысль имел»... [415, с. 449. ]

Посредством гадания на камнях, человек мог узнать о грозящих ему бедах и опасностях. С этой целью он прикладывал к уху небольшой камень или же сам прикладывался ухом к большому камню, лежащему на земле, и по известным ему сигналам узнавал, что может случиться. [433]

На тот же камень, посредством определенных действий, можно «перевести» опасность. Например, черногорцы считали, что тяжелый сон следовало рассказать камню и тогда сон не исполнится.

Твердость, прочность, долговечность определили использование камней в воинской магии. С этой целью камнями украшали даже метательное оружие. Известно, что в Древней Руси камнями и благородными металлами украшали стрелы для лука:

йг «Для наложения тетивы в задней части стрелы имелась вырезка, называвшаяся ушком; ушки делались из кости, в них Ё вставлялись цветные камешки; тирон — камень-самоцвет — постоянно упоминается в былинах, возможно, что он является не только украшением, но и оберегом. Стрелы часто оперялись орлиными перьями, под перьем их перевивали золотом и серебром». [ 152, с. 430—431. ]

Былинный герой, царь Саул Леванидович, отправляясь на подвиги, просит снарядить его так, дабы в дороге при нем был камень «тирон», и уточняет, что не ради блажи, а как помощника:

«Оседлайте скоро мне добра коня Под то седелечко черкесское А в задней слуке и в передней слуке По тирону по камню,

А по дорогому по самоцветному,

А не для-ради мене, молодца, басы, —

Для-ради богатырской крепости,

Для ради пути, для дороженьки,

Для ради темной ночи осенней,

Чтоб видеть при пути-дороженьки Темна ночь до бела света». [152, с. 136. ]

/Баса — красота/

В былине «Три поездки Ильи Муромца», подобно тирону вшивают камень «яфонт»:

«И во той ли во уздечке да во тесмяныи Как зашито есть по камешку по яфонту, —

То не для красы, братцы, не для басы,

Ради крепости богатырский». [58, с. 55. ]

Использование камня в качестве магического оберега зафиксировано в ритуалах, направленных на облегчение тягот воинской службы:

«Как в армию кто уходит, камень под порог кладут. Он первый перешагивает. После чего взять камень и сказать: «Как этот камешок не боится ни стужи, ни нужи, ни холоду, ни голоду, также раб божий (имя) ничего не боялся. Аминь». Сказать три раза и убрать его (камень) в такое место, где через него не шагнут». [393]

Некоторые виды камней женщины специально зашивали в одежду сыновьям, братьям, мужьям, уходившим на войну. К числу таких камней повсеместно относили «громовую стрелу». «Громовая стрела» («гром», «громовка», «громовая куля», «перунова стрела», «громовый камень», «чертов палец», «шутовой палец» и др. ) — это камнеобразный либо стекловидный сплав продолговатой формы, образовавшийся от удара молнии в песчаную почву. Почти все славяне верили, что при ударе грома молния уходит в землю и остается там несколько лет, а затем постепенно выходит наружу в виде «громовой стрелы». В рукописях этнографического бюро князя Тенишева (в фондах Этнографического музея Санкт-Петербурга), в материалах по Костромской губернии конца XIX — начала XX вв. есть следующее сообщение:

«У нас батюшко /отец/ говорил: «При мне ударила молния в камень, так весь камень вдребезги разлетелся». «После-то я, — говорит, — и забыл, только через три года случилось проходить мимо и вспомнил, и нашел тут стрелку.

—При чем же тут три года? Да ведь стрела выходит из земли через три года. Вот ты заметь, где она упала, и через три года ее найдешь тут.

— Да что за стрелка такая?

— Камешек, вроде сайки, а наверху все полоски. У нас две стрелы: одна черная, а другая красная огневая. С них водой поят хворых, так через шесть дней либо умрет, либо будет выздоравливать. У нас часто их берут».

Носитель такой «стрелы», по славянским поверьям, становился неуязвим для всяких опасностей, в том числе на поле брани. Южные славяне, например, сербы, «стрелицу од грома» для воинских нужд добывали особым образом: место входа «стрелицы» в землю в течении 40 дней до восхода солнца поливали вином. Затем «этот «гром» зашивали в одежду мужчинам, уходящим на войну. [414, с. 562. ]

Восточные славяне действие такого камня «усиливали» особыми воинскими заговорами, например, молитвой-заговором «от огненного бою и от сабель, и от копий, и от всякого ратного оружия на войну идучи, и от всякого немерного меча», в котором защита «осуществляется» «именем свя-

\yoro пророка Ильи». По народному поверью, «громовыми стрелами» святой Илья-пророк «побивал нечистую силу», возможно, что в дохристианское времена просьба о помощи закреплялась именем дружинного бога Перуна, роль которого после принятия христианства отчасти перешла к святому Илье. [см. 266, с. 97. ]

Известны случаи, когда в качестве амулета выступал так называемый «куриный бог». «Куриный бог» («курячий поп», «куричий бог») — оберег в виде камня с естественным отверстием. Название куриный бог в славянских верованиях связывается с фантастической идеей, согласно которой куры

по ночам молятся Богу, роль которого и выполняет пресло вутый «куриный бог».

Чаще всего камень для «куриного бога» следовало слу* чайно найти в поле или на дороге. Но иногда его один чело- век передавал другому. В некоторых случаях «куриного бога» изготовляли специально: лепили из глины либо сверлили дыру в камне.

Вполне возможно, что истоки подобных действа с камнями следует искать в первобытном прошлом человечества. Во всяком случае, нечто похожее можно найти у давних соседей славян — германцев. В их эпосе есть упоминания о «камнях победы», приносящих победу как в воинских потехах, так и на полях сражений. Например, J1. JI. Кораблев в своем мифологическом словаре древних германцев пишет:

«В фарерском языке существует странная поговорка; буквально, она звучит так: «ты не получишь камень победы (sigur- steinur), ибо он приносит удачу», то есть, другими словами — «ты конченый неудачник». По-фарерски же камень победы (sigur-steinur) означает камень, который приносит владельцу победу. Наиболее древние корни этой поговорки мы можем обнаружить в древненорвежской «Саге о Тидреке из Берна», которая в свою очередь является пересказом более древних нижнегерманских преданий:

Однажды, когда конунг Нидунг трапезничал, приходят к нему люди и говорят, что могучее войско вторглось в его королевство, и принесло уже много вреда. Конунг Нидунг собирает свое воинство и движется с ним пять дней прежде, чем встречает неприятеля. Вечером, когда встал конунг лагерем, приходит ему в голову, что дома лежит его камень победы (sigur-steinn).

В то время конунги владели камнем, у которого была сила даровать победу каждому, кто имел его при себе; и чаще все им пользовались витязи или те, кто попал в беду, или же те, кто причислял себя к героям. Но не знаю я сила ли самого камня была тому причиной, или же победа была вызвана их языческой (ложной) верой в силу этого камня. Конунг считает, что невероятно плохо то, что дома остался его камень победы (sigur- steinn). Он призывает к себе своих советников и ближайших друзей и говорит им, что отдаст пол царства и впридачу свою дочь тому, кто привезет ему камень до того, как солнце взойдет на востоке следующим утром». [211]

Специфическим образом применяли небольшие камеш- ^ воины в полевых условиях, а колдуны и «знающие» — _пр_И конфликтах с властями. Например, чтобы обеспечить _неЧувствительность к истязаниям, камешек клали себе в обувь, под пяту. Вот пример. В 1648 году был схвачен и подвергнут пыткам обвиненный в уголовном преступлении, а еще и в чародействе некий устюжанин Ивашко-солдат. Во время следствия у него в обуви под пяткой нашли какой-то камешек, и когда спросили о назначении этого предмета, он повинился, что сидевший с ним в остроге разбойник учил его ведовству, а именно способам «оттерпеться» от пытки. Для этого надлежало взять какой-нибудь предмет и заговорить его, а потом держать на себе во время пытки:

«Небо лубяно и земля лубяна /бесчувственна/, и как в земле мертвые не слышат ничего, так бы и такой-то (имя рек) не слыхал жесточи и пытки»... [11, с. 259. ]

Обереги-нательники

К числу амулетов, безусловно, относится нательный крест — один из древнейших сакральных знаков, символ солнца. Сочетания креста и круга в различных композициях образуют традиционные солярные символы славян. В XI— XII вв. у славянских племен вятичей и кривичей были известны выпуклые круглые подвески с рисунком креста.

В виде солярного знака — «гаммического креста» (свастики) он употреблялся как оберег еше в дохристианский период, причем многими народами и племенами в разных углах земного шара.

С христианизацией Руси славяне в качестве оберега стали носить под одеждой нательные кресты («тельники»). Нательный крест повсеместно считался оберегом от порчи и от нечисти.

Люди верили, что если с крестиком случится какая-то беда (поломка), то и с человеком вскоре произойдет что-то плохое.

Так, в Новгородской губернии была записана примета, что если перетрётся «горлышко» крестика (место, куда продевают нитку), этот человек скоро умрёт.

Иногда, помимо магического значения, крест спасал жизнь в прямом смысле. Известно немало рассказов о том как человек остался жив благодаря тому, что пущенная в него пуля (стрела) попала в висящий на груди крестик. В устном народном творчестве крест часто спасает героя от пущенной в него стрелы:

«Да проголзнула-то стрелка по белой груди,

Она сцапинку-то по белой груди,

Только малу сцапинку-то дала, невеликую:

Погодился мне, Самсону, крест на вороте,

Крест на вороте шести пудов, —

Есть бы не был крест да на моёй груди,

Оторвала бы мне буйну голову». [58, с. 38. ]

По сути дела, нательные кресты заменили собой множество других амулетов, висевших на шее у язычников. Хорошей иллюстрацией тому служит былинный эпос. Так, в былине «Бой Ильи Муромца с сыном», Илья побеждает Сокольника, но отпускает живым, узнав в нем собственного сына. Сокольник же ночью возвращается к спящему «во белом шатру» отцу и пытается его убить ударом копья в грудь. Но висящий у Ильи на груди крест помешал это сделать: «Да хватал он копейцо да бурзамецкое,

Да и ткнул он старому да во белы груди.

По старому-то по счастью да по великому,

Пригодился ле тут да золот чуден крест, —

По насадке копейцо да извихнулося... ». [58, с. 52. ]

Суть дела в том, что в более древнем варианте этой же былины, записанном на Северной Двине, крест отсутствует. В данной связи JI. Прозоров пишет:

«Когда встречаются ранние и поздние термины, преимущество... должно быть отдано более раннему термину. В глухом углу Русского Севера сохранился исходный, первоначальный вариант былины, тогда как большинство сказителей заменило уже непонятный «оберег» привычным крестом»:

«Прилетело копье Илье во белы груди,

У Ильи был оберег полтора пуда»... [370, с. 95—96. ]

На, абстрактно-понятийном уровне функция креста как оберега была связана с известным обычаем побратимства*.

* Самый древний письменный источник, свидетельствующий о побра-. [ямстве на Руси относится к XI веку. Эго сочинение Феодосия Печерского, из которого видно, что братание в то время было укоренившимся и распространенным обычаем. О глубоких исторических истоках обычая свидетельствуют и былины. В отношения названых (или крестовых) братьев вступают почти все основные былинные герои. Крестовый брат в былинах — заступник и поддержка в трудных делах, соратник в бою с врагом.

Побратимство постоянно упоминается в былинах какформ_а особенно близких отношений между богатырями, основанных на взаимной преданности и готовности в любой момент прийти на помощь.

Тот же обычай был распространен среди у казаков. М. М. Громыко, ссылаясь на собственные исследования и исследования других исследователей, об этом пишет:

«М. Н. Харузин, проведя обследование Области Войска Донского..., писал в 1885 году: «Обычай побратимства известен и среди казаков. В последнее время побратимство стало встречаться гораздо реже, но в старину оно было очень распространено: редкий казак не имел названого брата, с которым он и заключал союз на жизнь и на смерть». Если под одним из названых братьев убивали в бою коня, то другой брал его к себе на коня либо спешивался и разделял его участь. Если казак попадал в плен, то названый брат выискивал всевозможные средства, чтобы выручить его.

В середине 80-х годов XIX века было принято, чтобы двое подружившихся казаков обменялись крестами. Обряд производился в присутствии третьего лица. Этот человек и менял кресты у братавшихся; его называли крестовым отцом. Сами же братавшиеся назывались крестовыми братьями или по кресту братьями. После обмена крестами целовались три раза...

Отношения, в которые два казака вступали через этот обряд, считались неизменными «по гроб». «Это все равно, что родство, ибо крест великое дело, крест — не шутка». [ 135, с. 138. ]

Кресты-тельники, обозначая принадлежность человека к христианской конфессии, одновременно обладают защитно-охранительной функцией, заложенной в их символике. Крест «характеризуется как «оружие непобедимое, бесов со- противоборче», и в то же время как «дверь райская, имже вознесохомся от земли к небесным».

Карелы, русские, украинцы в XIX — начале XX века очень часто надевали нательный крест новорожденным младенцам сразу после родов, чтобы в случае смерти душа ребенка не досталась дьяволу (напомним об ужасающей детской смертности в сравнительно недавнем прошлом). За некрещеного, согласно народным верованиям, не мог заступиться его ангел-хранитель.

Также и на взрослом покойнике обязательно должен быть крест. Правда, в разных местах существовали свои требования к таковому. Например, в Вологодской и Ярославской губерниях в конце XIX века металлический крест заменяли кипарисным, «потому что Спаситель был распят на кипарисном кресте».

Значение креста как оберега, прежде всего, тесно связано с символикой закрещивания. В славянской магии, закрещивать — это значит осенять крестным знамением охраняемый объект, создавая тем самым преграду для опасности:

«Семантика закрещивания в народной магии определяется универсальной символикой креста как одного из главных элементов христианской культуры, ср. «Молитву Животворящему Кресту Господню», согласно которой крестное знамение отгоняет и уничтожает силой распятого на кресте Иисуса Христа». [415, с. 260. ]

На войне нательный крест очень часто носили вместе с другими амулета- ми-оберегами, например, звериным зубом, костью, ладанкой наполненной землей или чудесной травами и т. д. Считалось, что в сочетании с другими оберегами, крест прииобретал особую силу. Ему было под силу остановить даже пулю. Такую же силу давало кресту сакральное изображение. Так, в Чехии сохранились гуситские нательные кресты с. изображением св. Микула- ша (св. Николая) и св. Никиты.

Правда, люди понимали, что одного только креста недостаточно. Нужна еще Христианский крест IX—Xвв.

искреняя вера человека. В старой казачьей сказке «Смерть казака Игната» говорится:

«Мы возле смерти ходим, нас она каждую минуту сторожит Господь защищает. Как только мы завет Божий хоть на секунду нарушим, тут она и скосит! Вот пришли враги к самой Кубань — реке и стали на казачью сторону из пушек палить. Ядра до того густо летят, будто мост высокий через Кубань перекинули. А ни одно ядро казаков не язвит! Потому что они в духовной чистоте — пост держат. Все ядра окрест разносит, все курени снесло, стада — табуны разметало. Распалился тут Игнат гневом, да как крикнет: «Ах ты, мать твою! » — забыл атаман обет целомудрия, что казакам нельзя серным словом ругаться. Тут ядро в грудь и ударило. Не устоял он духом, в щите веры щель оказалась — враг человеческий туда и уязвил».

Металлические, каменные и янтарные четырехконечные кресты-тельники были широко распространены в XI—XII вв. во многих регионах Руси: в Киеве, Новгороде, Владимире, Суздале и т. д. Любопытно то, что тогдашние кресты существенно отличаются от современных:

«Известно, что первые церковные привески, являясь ответом на засилье языческих и гностических амулетов, имели круглую форму, и образ креста на них впервые проявился крестовидной монограммой Христа. Самостоятельные изображения креста встречаются на поздних круглых медалях, а автономную форму он обрел лишь к V веку. Древнейшие нательные кресты Х-ХП вв., найденные на территории Древней Руси, тяготели к кругу, будучи четырехконечными с равными концами. Это стремление еще больше усиливалось при их украшении металлическими наконечниками, соединенными проволокой». [345, с. 114. ]

Со временем формы стали более разнообразными: встречаются крестики с закругленными, расширенными, ромбическими, трехлопастными концами, с дополнительными перекрестиями на концах, с круглым, квадратным или ромбическим средокрестьем, а также типа расцветшего креста с исходящими завитками. Кроме того, кресты иногда бывали «мужскими» (прямые или расширяющие книзу) и «женскими» (заостренные к низу).

■

разновидностью крестов-«тельников» были так называемые «корсунские кресты», впервые появившиеся в Корсуни ^еческой колонии Херсонес в Крыму). Широко распространенные до XVII века, они представляли собой небольшой каменный или костяной крестик с серебряной оправой концов, которые соединялись друг с другом проволочками, напоминающими цепочки. Оправа нередко украшалась сканью, накладными розетками, жемчугом, драгоценными камнями; в центре креста помещалась накладка с Распятием.

Изредка в качестве оберега люди носили энколпионы («мощевики») — нагрудные двустворчатые кресты, с частицей мощей. Они пришли из Византии где энколпионами называли носимые на груди предметы (медальоны, кресты, коробочки) с реликвиями или с надписями-молитвами, служившие «фалактериями» (оберегами) для своих владельцев.

Напомним, что купец Калашников в поэме М. Ю. Лермонтова «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» (1838 год) носил на ФУДи крест с частицей святых мощей:

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒