|
|||
ДЭЙЗИ КЭЛЛОУЭЙ
- Рик, кто разбил тебе губу? - камеры вспыхивают, а папарацци толпятся вокруг меня. Одетый в бермуды, темно-русый блондин Майки преграждает ко мне доступ, раскинув руки и стоя впереди. Рик хватает меня за плечо, направляя к стеклянным дверям отеля.
- Вы подрались с одним из бывших парней Дэйзи?
- Рик, вас ударил ваш брат? - Что случилось? Они все спрашивают об одном и том же, а Рик ничего не отвечает. В результате той пощечины, у него на скуле образовался синяк. Как бы я хотела отмотать время назад, встряхнуть свое полусонное тело и сказать себе прекратить дрыгаться.
Я била его и раньше, мучаясь от ночных кошмаров, но так сильно - никогда.
Как только мы заходим в гостиничный холл, шум стихает. Майки мчится ко мне.
- Я собираюсь захватить что-то перекусить, пока шведский стол не закрылся, но сначала проведу тебя в твой номер, просто чтобы проверить, что там все в порядке. - Ты можешь пойти поесть сейчас, - говорит ему Рик. - Я присмотрю за ней.
Майки смотрит на меня, ожидая подтверждения, технически я - его босс.
- Съешь что-нибудь вкусненькое и за меня. - Кальмары, - он похлопывает себя по животу, имитируя зверский голод.
Прямо сейчас это и правда звучит вкусно.
- Эй, оставайтесь снаружи! - пронзительно кричит консьерж отеля оператору, который пытается открыть двери. Несколько фотографов прижимают объективы к тонированному стеклу, все еще пытаясь сделать наши снимки.
- Мы лучше пойдем уже, - говорю я. Мы отходим от Майки и ожидаем лифт в вестибюле гостиницы.
Рик наблюдает за тем, как Майки исчезает, а затем кивает мне.
- Хорошо, что он здесь, даже если не может оставаться с тобой все время.
Вспышка слепит мои глаза, не давая разглядеть огромного мужчину за объективом. Я моргаю, и мое сердце подпрыгивает. Я оглядываюсь в поисках источника вспышки, но не вижу никого, кроме постояльцев снующих со своими чемоданами. - Дэйзи, - говорит Рик. Он берет меня за подбородок, пытаясь заставить взглянуть на него.
Пот выступает у меня на лбу. - Это было не на самом деле, - шепчу я. Эта вспышка была лишь в моей голове.
Он смотрит на меня с еще большим беспокойством.
- Что ты видела? Я глубоко вздыхаю. Такое случалось и прежде.
- Думаю, подобное было, когда фотограф ворвался в мою комнату. Происшествие случилось в Филли, Майки не было со мной, когда мы вшестером жили вместе. Тогда над нами нависало еще большее внимание общественности,
и наши фото стоили реально больших денег.
- Ты могла бы рассказать мне об этом? - спрашивает он, и я ощущаю тепло от его руки у себя на подбородке. Я хватаюсь за его запястье, чтобы удержать Рика на месте, не желая, чтобы он разрывал наш контакт прямо сейчас.
- Ты и так знаешь, что случилось, - шепчу я. - Ты был там, - я рассказывала раньше об этом своему врачу, и все равно это событие не стало восприниматься мною иначе. Да, я знаю, что это в прошлом, но почему воспоминание об этом все еще подкрадывается и нападает, пугая меня? Я хочу забыть его, отпустить. Я пытаюсь это сделать, но оно не хочет меня отпускать. - Всего лишь два предложения, Дэйз. Я вспоминаю ту ночь, мурашки бегут по коже, от разливающегося внутреннего холода, и я дрожу. Он притягивает меня ближе к своему телу. Я с трудом сглатываю и говорю: - Он начал делать снимки, пока я спала, и я проснулась от вспышек. Я позвала тебя, ты прибежал со своей комнаты и избил его. Конец истории.
- Нет, не конец, - отвечает он. Все мои сестры и их половинки
считают, что именно здесь история и заканчивается. Так и должно было бы быть. Фотографа оштрафовали за незаконное проникновение. Рик получил ушиб двух костяшек пальцев. А мой отец нанял больше охраны для таунхауса, в котором мы тогда жили. И все должно было стать нормальным.
Кроме, разве что, моей головы. - О, да, - продолжаю я, слабо улыбаясь, - после этого ты приходил ко мне каждую ночь смотреть фильмы.
Он закатывает глаза. Но Рик знает, что одна ночь, которую он провел у меня, обернулась неделями, а затем месяцами. И мы никогда на самом деле не оглядывались назад. Каждую ночь телевизор проигрывал что-то на заднем плане, а я засыпала. Когда я просыпалась, одеяло было подоткнуто вокруг моего тела, а Рик уже ушел.
Он говорит: - А затем ты вернулась жить к своим родителям, и все превратилось
в чертов хаос. На тот момент мне оставалось еще десять месяцев до окончания подготовительной школы, до того, как я смогла бы съехать от родителей. Я думала, что моя мама будет против моего переезда, против самой идеи, чтобы ее столь молодая дочь жила одна в отдельной квартире. Но она поняла, как сильно
я этого хочу. С ее стороны это было, на удивление, великодушно. То, что я никогда не смогу забыть. Она позволила мне жить самостоятельно, таким образом, я смогла поселиться ближе к Рику. Я могла быть с Риком, оставив маму беспокоиться о зависимостях Лили и Ло. Потому что
я знала, что живя с ней, я обременю ее еще и своими проблемами. А мне бы хотелось, чтобы мама жила своей собственной жизнью. Я не хотела стать центром внимания или причинить еще больше неудобств. Втянуть Рика в мой кавардак и так было уже достаточным проступком. Я не могла себе позволить вмешивать в это еще больше людей, которых люблю.
Рик проводит большим пальцем под моим глазом.
- Те десять месяцев, когда ты вернулась жить к родителям, они буквально свели меня с ума.
- Почему? - Десять месяцев я не мог успокаивать тебя, не мог защитить ни от чего, что вторгалось в твой мир. Я был с тобой не в одном доме, не на одном этаже и, конечно же, не в одной комнате. Я был в получасе езды от тебя, Дэйз, - он выдерживает паузу. - И мы оба чертовски знаем, что эти десять месяцев изменили тебя.
Случилось то, о чем я не очень-то люблю говорить. От этой единственной вещи мое горло сжимается.
Это произошло, когда мой простой страх темноты перерос в неистовую паранойю. Это произошло, когда мой ужас из жизни забрался в мои сны.
Звенит лифт. Я вздрагиваю, но этот звук снимает напряжение.
Мы пропускаем семью из пяти человек, маленькие дети тащат свои чемоданы через дверной проем лифта. Я снова смотрю на синяк Рика, и мой желудок скручивает. Я снимаю с пальца золотое кольцо и кладу его в ладонь Рика.
- Возьми. Ты можешь забрать его назад, - я уже извинялась за то, что ударила его. И в ответ он сделал то же что и всегда, когда я извиняюсь перед ним за вещи, над которыми у меня нет контроля.
Он просто бросил на меня сердитый взгляд.
Рик оценивающе смотрит на кольцо, и его черты лица становятся мрачными.
- Я подарил его тебе. Я не хочу забирать его обратно, - он хватает меня за руку и вместо того, чтобы вложить кольцо в мою ладонь, медленно одевает его на мой палец.
Несколько минут мы стоим возле дверей лифта.
Если бы только лифт никогда не приезжал.
- Ты не дарил мне его, - возражаю я. - Я выиграла его у тебя в покер.
- На фиг без разницы. Я ношу много колец. Чтобы носить это на большом пальце, мне нужно было изменить его размер, и ювелир сказал, что дизайн на передней части кольца - это ирландский герб.
Фамильная реликвия. Я никогда не заводила разговор об этом до сегодняшнего дня, но сейчас мне почему-то хочется. - Ты сказал, что это не фамильная ценность, - говорю я, пока Рик внимательно смотрит на меня.
- Так и есть. - Это ирландский герб, Рик, - говорю я. - Твой отец ирландец.
Он пожимает плечами. - Ну и что, что оно принадлежало моему отцу. Его не передавали из поколения в поколение. Оно просто принадлежало ему, и он подарил его мне, когда мне было одиннадцать или двенадцать лет. Я даже не помню точно. Оно ничего не значит.
- Я знаю, - говорю я, - потому что обычно люди не закладывают фамильную ценность, значащую для них хоть что-то, в покер, - он так бесчувственен к своему отцу, а это лишь еще одно доказательство. Рик так не похож на Ло; у того есть старинные карманные часы их отца, которые он хранит в сейфе. Он рассказывал о них однажды, чтобы доказать Коннору, что владеет чем-то, имеющим историческую ценность.
Рик игнорирует своих мать и отца, словно пытается выбросить их из своей жизни. Возможно, для него так легче, просто забыть прошлое, полное боли и ненависти.
Рик снова жмет на кнопку вызова лифта. Затем потирает рукой свои губы и смотрит на меня глазами, полными всепоглощающего мрака.
- Если честно, - говорит он, - я не хочу, чтобы ты снимала это кольцо. Я пиздец, как люблю, когда ты носишь что-то мое.
Я улыбаюсь. Любит. Я задаюсь вопросом, как давно ему это нравится. Мы играли в эту игру в покер, возвращаясь домой самолетом из Канкуна.
Мне было шестнадцать. Я делаю шаг к нему навстречу, несмотря на то, что мы все еще на людях. Внимательно разглядываю его нижнюю губу, трещинку от моей пощечины.
- Болит? - спрашиваю я. - Нет, - отвечает он, глядя на меня задумчиво, тем самым напоминая мне обо всех тех парнях, с которыми я встречалась, и о том, что ни один из них не был столь же опасен и таинственен, как Рик.
Лифт снова подает сигнал. Я опускаю руку и захожу в кабину, Рик следует за мной. Слава богу, пожилая пара с багажом решает подождать следующий лифт.
Мы становимся в нескольких футах друг от друга, и я осознаю, что пятый этаж - это не так уж и далеко. У нас будет ну может быть тридцать секунд. Он наклоняется вперед и нажимает кнопку, но вместо того, чтобы нажать на мой этаж, он жмет кнопку с цифрой 28.
- Прокатимся? - спрашиваю я его, улыбаясь.
- Ага. Двери закрываются, и он поворачивается ко мне, его мужественная сила притягивает меня
к этому парню, вызывая любопытство и потребность.
Он мой волк. Но вместо того, чтобы укусить меня, он страстно целует мои губы, наши тела возгораются, как только соприкасаются. Я стону, когда его язык встречается с моим, а его руки подхватывают меня под попку, приподнимая к его талии. Воздух покидает мои легкие. Я сжимаю в кулак его волосы и сильно тяну. Глубокий гортанный звук
срывается с его уст. - Рик, - восклицаю я, моя голова ударяется о стену, когда он зажимает меня в углу лифта. Его поцелуй замедляется, растягивая напряжение так, что мой центр сжимается. И я смолкаю, будучи поглощенной ласками его языка, захватом его рук и его опытностью.
Его ладони скользят по моим ногам к краю джинсовых шорт. Когда его рука накрывает мое девичье местечко, мои ноги сводит спазм. Аххх! Все нервные окончанияреагируют так, словно он толкнулся в меня своим членом. Обычно я именно та, кто проделывает всю работу руками и забирается на парней. Мне нравится, что сейчас у меня есть выбор, возможность сделать все, что пожелаю. Так что я целую его шею сперва нежно, пока другая его рука ныряет под мою футболку.
А затем, я сильно посасываю его кожу, стискивая его волосы обеими руками. Он вытягивает руку, так и не коснувшись моей груди, и использует ее, упираясь в стену.
- Блядь, - выдыхает Рик. И я снова вскрикиваю. Его любимое слово, которое парень использует слишком часто, но я таю каждый раз, когда он произносит его. Наши губы снова встречаются, словно они не могут расстаться надолго. Я гадаю, если бы
у нас было больше времени, забрался бы Рик ко мне в шортики.
Думаю, да. Он делает паузу, так, чтобы я могла восстановить дыхание.
- На каком мы сейчас этаже? - спрашивает он у меня.
Я смотрю поверх его плеча. - Двадцать четвертый. Он целует меня в щеку, но поцелуй снова перерастает в нечто большее, и наши губы встречаются. Как только мы отстраняемся, он ставит меня на ноги и жмет кнопку пятого этажа. Лифт останавливается на двадцать восьмом этаже, и к сожалению, в кабину проскальзывает толпа девочек моделей, они одеты в одежду для клуба и громко смеются.
Девочки говорят по-русски и скорее всего не узнают нас.
Рик подходит ко мне сбоку. - Так тебе нравятся мои волосы? - спрашивает он, приподнимая бровь. Я встаю на носочки и провожу
рукой по его волосам, зная, что сейчас он позволит мне это. Но даже когда мы стоим отдельно друг от друга, напряжение между нами зашкаливает, и мое тело изгибается, будто его тянет к Рику магнитом. Нам и правда нужно провести немного больше времени наедине. - Они такие мягкие, и я люблю то, что твои локоны настолько длинные, что их можно сжимать в кулаках. Его мышцы напрягаются, а взгляд мечется к русским девушкам, которые сейчас еще больше перешептываются, бросая на нас быстрые взгляды. Рик берет меня за руки, опуская их вдоль моего тела. Я хмурюсь, смущаясь. Но ни с того ни с сего, он говорит что-то, однако обращаясь не ко мне. А к ним.
На русском. Я не могу понять ни слова, но его речь похожа на их.
Самая высокая девушка оглядывается через плечо и смеется. - Вы кажетесь отличной парой, - говорит она на ломаном английском.
Рик снова отвечает ей на беглом русском, и его глаза прищуриваются. Она кивает, отвечая что-то на своем языке, а затем выходит с подругами на двадцать первом этаже. Как только дверь закрывается, я ударяю кулаком ему в плечо.
- Почему ты не сказал мне, что умеешь говорить по-русски? - я знала, что он хорошо владеет испанским, но русский язык обычно не изучают в школах.
Он прислоняет руки к стене. - А может тебе сперва следует спросить: что сказали те девушки?
Я качаю головой. Он сердито глядел на тех девочек, при этом продолжая разговаривать со мной на английском, так что я думаю, они вероятно, подслушивали нас и шептались, обсуждая. - Ты обвинил их в подслушивании нашего разговора, верно? А затем одна из них сказала тебе нечто колкое в ответ, - я широко улыбаюсь и выгибаю брови. - Я права?
Он наклоняет мою голову, держа за подбородок.
- Когда это ты стала такой умной?
- А ты не знаешь? Я попросила об этом у джина, когда потерла лампу во второй раз. А именно, я загадала стать умнее Коннора Кобальта. Правда, он об этом еще незнает.
- Не подпитывай его хреново эго,
- говорит мне Рик. Эго Коннора - практически его собственная жизненная сила.
Я провожу рукой по предплечьям Рика, а затем прижимаю ладонь к его затылку.
- Скажи мне, - говорю я, игриво улыбаясь. - Ты выучил русский в школе, или же ты что-то вроде тайного агента ЦРУ?
Он закрывается; любые разговоры о его прошлом действуют словно репеллент. Но я до боли любопытная. Он не может просто заговорить по-русски, а затем сделать вид, будто в этом нет ничего такого.
- Ага, я недолго учился в Мэйбелвуде, - он пожимает плечами. - У меня было время, чтобы подучить языки.
Несомненно это не вся история. - И? - не сдаюсь я. Он внутренне колеблется, но спустя длительное мгновение все же говорит:
- И когда мне было шесть или семь, моя мама наняла преподавателей. Они и научили меня языкам, - он смотрит на потолок, а затем качает головой. - Я ругаюсь так офигенно много, что в результате люди предполагают, будто я идиот, отличный спортсмен, но все же чертов идиот. И я по правде не хочу никого переубеждать. Это не имеет смысла.
Думаю, нужно быть реально сильным человеком, чтобы выбрать такую линию поведения, чтобы не переживать о мнении людей, даже когда ты знаешь, что ты лучше, чем они говорят. Я не представляю, почему его удовлетворяет данное положение дел.
- Почему именно русский? - Потому что она хотела, чтобы я его знал, - говорит он. - Еще я владею испанским, итальянским и французским.
У меня глаза на лоб лезут. - Постой, что? - я снова ударяю его в плечо. - Ты знаешь французский? ! -Роуз и Коннорразговаривают на французском, а он скрывал, что понимает их. - О мой бог, - я хитро улыбаюсь. - Ты знал, о чем разговаривают моя сестра и Коннор, все это время?
- Большинство их разговоров были глупыми.
- А ты употребляешь грязные словечки на всех языках? - мне всегда было любопытно.
- Иногда, - говорит он. - Но когда ребята разговаривают на французском, я чертовски стараюсь их не слушать. Поверь мне.
Цифры на экране лифта сменяются так быстро 10-9-8. Рик столько всего скрывает
внутри своей головы и скрывал это в течение многих лет. Он более одинок, чем я думала. Возможно, ему
это нравится. - А Ло об этом знает? - спрашиваю я.
Он хмурится. - О чем? - О русском, французском, обо всем этом.
Он качает головой. - Нет. Это не имеет значения. - Но... это ведь делает тебя тобой, - говорю я. - Это часть тебя, верно?
Его челюсти стискиваются. - Это не та часть меня, Дэйзи, о которой мне, бля, хотелось бы помнить.
Он имеет в виду контроль своей матери. Думаю, таким образом Рик хочет забыть о своем детстве, которое превратило его в запутавшегося человека, мучавшегося столь же сильно, как и его брат. Я снова становлюсь на носочки и целую его в щеку.
- Спасибо, что рассказал мне правду.
Двери лифта открываются, и я слышу их. Рик ловит мою руку, переплетая наши пальцы, пока мы выходим в коридор. И от этого мимолетного, импульсивного жеста, мое сердце возгорается будто костер.
ГЛАВА 24
|
|||
|