31 декабря (четверг)

Весь полк за исключением 1-й гренадерской и 1-й мушкетерской рот в сборе в Василькове. Гебель увезен Никольским в Киев. Трухин сидит на гауптвахте, компанию ему составляют арестованные жандармские офицеры Скоков и Несмеянов. Поручик Павлов 1-й где-то по-прежнему прячется где-то в городе…

Основные события этого дня разворачиваются на площади – там, где вчера не случилось боя, где полгода спустя пройдет одна из двух гражданских казней над офицерами – участниками восстания и где много лет спустя будет стоять памятник.

С. Муравьев: «На другой день поутру полк выстроился на площади…»

М. Муравьев: «В 12 часов по полудни роты были собраны…»

Бестужев-Рюмин: «Утром 31 декабря…»

С. Муравьев: «На другой день 31-го Декабря, выждав до полудни, чтобы дать приближиться 2-ой мушк. роте, я собрал роты в городе находящиеся».

Ключевые события этого дня – молебен, чтение Катехизиса, приезд Ипполита Муравьева и их взаимная клятва с Кузьминым – многократно описаны без существенных противоречий между источниками, а о сложности их точного распределения по времени читатель может судить по цитатам, приведенным выше.

Обратим же свой взгляд на события менее известные.

Не вносит ясности в хронометраж происходящего показание прапорщика Мозалевского, однако оно рисует один из важных сюжетов этого дня. «По приезде из Петербурга в Васильков свитского прапорщика Муравьева-Апостола, 30-го числа, в 10 часов утра, чрез час Муравьев-Апостол вручил Мозолевскому три катихизиса, и приказал ему следовать в Киев с 4-мя солдатами, по прибытии найтить Курского пехотного полка маиора Крупеникова или Крупникова и сказать, чтобы он следовал с баталионом в м. Брусилов. Исполнивши сие в Киеве и раздавши катихизисы, ехать в Брусилов, объявивши, что он там найдет его с полком. [Т. е. в этот момент С. Муравьев говорит о намерении идти в Брусилов, что подтверждается в том числе его собственными показаниями. ]При отправлении ж Муравьев-Апостол говорил Мозолевскому, что к нему пристанет Кременчугской пехотный полк, Александрийской и Ахтырской гусарские полки, и что собрана для сего же 8-я пехотная дивизия. Мозолевский слышал от Щепилова, что 4-й пехотной корпус также будет собираться скоро и пристанет к Муравьеву; Щепилов же говорил ему, что 2-й корпус также соединится с ними. Мозолевскй слышал от разжалованного капитана Грохольского, что Муравьев намерен итить в Житомир, Муравьев говорил офицерам, что он надеется на соединение с гусарами и конно-артиллерийскою ротою».

Так Мозалевский с унтер-офицером и 3 рядовыми 5-й мушкетерской роты отбывает, и следствие еще долго будет выяснять, спарывал ли Муравьев у них погоны. Майор Крупников (или же Крупеников) оказывается не существующим в реальности, трех катехизисов оказывается недостаточно для чего-либо, кроме привлечения внимания и так достаточно взбудораженных властей, в общем, предприятие Мозалевского оканчивается неудачей и его арестом 1. 01 «в 12 верстах от Киева», т. е. на обратном пути оттуда. Рядовые, к вопросу о загадках времени, говорят, что выдвинулись они в Киев одновременно с выступлением полка из Василькова, а не опережая его, как это получается по показанию Мозалевского.

Тем временем по-прежнему используемый в качестве главного курьера полка подпоручик Войнилович «от подполковника Сергея Муравьева-Апостола того же 31 декабря был послан с приказанием в 1-ю гренадерскую и 1-ю мушкетерскую роты, дабы оные в селении Мотовиловке соединились с полком». Смысл этого действия – ускорить сбор полка, т. е. добиться того, чтобы 1-ая гренадерская и 1-ая мушкетерская рота были не разбросаны по нескольким окрестным селам и деревням, как это обыкновенно происходит, а собрались все вместе к тому моменту, когда полк придет в Мотовиловку и присоединит их по пути на Брусилов. Ну, а кроме того, Муравьев заинтересован в том, чтобы представить двум отдаленным от эпицентра ротам свою версию событий (о том, насколько они в курсе происходящего, ему знать неоткуда). Итак, Муравьев «Войниловича отправил с предписанием в 1-ю гренадерскую и 1-ю мушкетерскую роты с двумя конвойными унтер-офицерами и приказал ему же словесно объявить солдатам, что якобы его императорское высочество цесаревич Константин Павлович никогда от царствования не отрекался, а письма о сем предмете есть будто бы фальшивые, удостоверяя, что прислан от его высочества из Варшавы польской офицер, с тем, чтобы Муравьев прибыл с полком в Варшаву». Вряд ли эта версия исходит непосредственно от Муравьева (слишком художественным получается преувеличение, другое дело, что внезапный приезд Ипполита действительно воспринимается зрителями как счастливое совпадение или же как несчастный случай – в зависимости от взглядов на происходящее в целом. Далее в показаниях Войниловича фигурирует прекрасное логическое противоречие: «Ротным командирам, между прочим, [Муравьев] приказал объявить, что если они не пожелают следовать, то могут оставаться, почему Войнилович, приехавши в 1-ю мушкетерскую роту, командуемую капитаном Вульфертом, застал оную собранную у корчмы, объявил ему означенное приказание; Вульферт требовал от Войниловича предписания, но, получив оное, от замешательства не прочел и возвратил обратно. После Войнилович поехал в 1-ю гренадерскую роту, чтобы оная прибыла туда же, где и 1-я мушкетерская, объявил вышеписанное приказание Муравьева и командиру сей роты капитану Козлову. — При отправлении Войниловича в обе те роты Муравьев говорил, что если он осмелится не выполнить данного ему приказания, то посланы будут за ним поручик Сухинов и другие по разным дорогам, которые не приминут его поймать и лишить жизни; при чем унтер-офицерам приказал, что буде бы Войнилович вздумал ехать в другое какое-либо место в сторону, а не туда, куда приказано, то б лишили его жизни, для чего они имели заряженные ружья. Находясь в столь крайних обстоятельствах, Войнилович не в состоянии был ни явиться, как бы желал, к своему настоящему начальству, ниже дать какого-либо противного ротам приказания, вопреки воли Муравьева». Так Войнилович, если мы принимаем на веру все его слова, находится в некоем кадаврическомположении: он вроде как должен пригласить двух оставшихся ротных командиров к участию в возмущении, если они захотят, сам же он не имеет подобного права выбора, а должен исполнять приказания Муравьева под страхом смерти. Рискнем предположить, что Войнилович в ходе следствия – как и многие его товарищи – преувеличивает угрожающую ему опасность с целью представить себя в более выгодном свете. Подчеркнутая же реплика, подобных которой в VI томе встречается весьма мало, изображает эту ситуацию несколько иначе. С другой стороны, в пользу «убийственных аргументов» восставших можно рассматривать последнюю фразу составленного Сергеем Муравьевым (вероятно, все же в соавторстве с Бестужевым) Катехизиса: «А кто отстанет, тот, яко Иуда предатель, будет анафема проклят. Аминь». Вряд ли она прозвучала единственный раз за время восстания, поскольку один из основных способов убеждения солдат – упор на чувство общности и важность общего дела. Однако интересно то, что даже показания черниговских офицеров на следствии не упоминают ни одного примера разговора в духе «я не разделяю ваших взглядов и потому к вам не присоединюсь». Возможно, образы весьма избитого Гебеля и пострадавшего при встрече с восставшими Трухина мешали другим офицерам высказать такую точку зрения. Как бы то ни было, в точности установить взгляды черниговских офицеров, вовлеченных в восстание, представляется весьма затруднительным, поскольку единственный источник, отражающий их – это материалы военного суда в Белой Церкви (в дивизионной квартире) и в Могилеве (в штаб-квартире Первой армии). Однако довольно лирических отступлений, вернемся в день 31-го декабря.

Накануне Нового года шесть рот Черниговского полка выступают из Василькова. Мозалевский чуть раньше них или же одновременно с ними отправляется в Киев, Войнилович заранее уезжает в Мотовиловку, исполняя не только привычную для него в последнее время роль курьера, но и – внезапно – свои непосредственные должностные обязанности. Вероятно, в Мотовиловке он, помимо прочего, приготовляет квартиры для движущегося туда полка.

Как сообщают нам материалы следствия, Муравьев «по отслужении полковым священником молебна из города Василькова выступил …, оставив в городе Василькове полковый лазарет с штаб-лекарем, майора Трухина да полкового адъютанта порутчика Павлова, который от сего бунта спасся бегством, также полковой цехгауз [10] з забратием с оного ружьей и амуниции, полковую церковь с причтом без всякого присмотра». Относительно Трухина здесь допущена неточность. Сам он пересказывает события этого дня так: «Напоследок около позднего обеда собрались роты к выступлению в поход, стали в колонну, сколько он Трухин мог видеть из гоупт-вахты чрез стекло в окошко, пили водку и были почти все пьяны, а Муравьев разъезжал на лошади, говоря что-то солдатам, потом пошли они по Бело-церковской дороге; при нем же Трухине оставался 3 мушкетерской роты унтер-офицер Сафронов, который чрез два часа после выступления объявил ему Трухину свободу, почему он в том предположении, что дорога к Белой Церкви была занята пикетами и разъездами Муравьева отправился вместе с адъютантом Павловым 1-м в город Киев и явился там к начальнику корпусного штаба генерал-майору Красовскому». Что же касается других обитателей гауптвахты, то их судьба складывается так: «на другой день вывели его Несмеянова к собравшемуся полку, там присоединили к нему Скокова и после увели с собою в поход, но на 8 версте отпустили, почему они и явились в корпусную квартиру».

Вопрос о дороге, по которой восставший полк перемещается из Василькова в Мотовиловку, как всегда разрешается несколько гадательно. По мнению большинства источников, полк перемещается из пункта А в пункт Б телепортом (то есть подробности этого пути нигде не описаны). Встречается упоминание лишь о том, что Быстрицкому, ведущему 2-ю мушкетерскую роту вслед за полком, Грохольский «именем Муравьева» приказывает встать на ночлег в Большой Солтановке, что, вероятно, и происходит в новогоднюю ночь. На основе этого можно предположить, что и полк перед этим проходил через Большую – и, следовательно, и Малую Солтановку (и Быстрицкому предлагается идти по проверенным местам). В равной степени можно сделать и предположение, что, напротив, Быстрицкому предлагается идти по той дороге, где солдаты еще не ходили и, следовательно, не сожрали и не выпили все на своем пути, а, стало быть, 2-ая рота сможет там найти пропитание. Поскольку нет упоминаний о привалах полка между Васильковом и Мотовиловкой, а переход, как ни сложно установить время отбытия и прибытия хоть сколько-нибудь точно, не представляется длительным, более вероятным выглядит первый вариант.

ЧТО ДЕЛАЛ СЛОН (ВУЛЬФЕРТ И КОЗЛОВ)

Исполнив оную и возвращаясь в Васильков, встретился с остальными шестью ротами, идущими в с. Мотовиловку, где они, расположась, имели ночлег и дневку, расставивши караулы и цепь, как для того, чтобы никто не мог отлучаться, равно как и для своей безопасности, в каковое время Муравьев приказывал Войниловичу принять 1-ю мушкетерскую роту, квартировавшую в Мотовиловке по ненахожцению при ояой командира оной капитанаВульферта, однакоВойниловичь объяснил, что он по должностиквартермистра и что так как старшие его не командуют, отказался от сего предложения.

Генваря 2-го, пред выступлением полка в Бишез, собраны в квартиру Муравьева все офицеры, коим он приказывал быть в своих местах и уговаривать солдат, что якобы его императорское высочество цесаревич Константин Павлович не отрекался от трона, а что есть в том одна интрига его импе-раторского величества Николая Павловича, при том ободряли бы солдат, дабы не теряли духу и в случае нападения отражались; однако он, Войниловичь, сего солдатам не говорил, имея намерение при первом случае от них удалиться, а для лучшего приведения сего в действие, объявил свое желание полковому казначею Сезиневскому, который также на то согласился, и выжидали к онсму удобного случая; хотя же предположено было полку следовать до м-Бишева, но вместо того взяли направление в м. Белую Церковь

подпорутчик Быстрицкий, по приказанию подполковника Трухина, отправясь для принятия 2-й мушкетерской роты в местечко Германовку, прибыл с оною 31-го же декабря вВасильков, тогда, как Сергей Муравьев-Апостол и сообщники его с воинскими чинами выступили уже оттуда; однако Быстрицкий решась следовать за полком соединился с оным 1-го генваря сего 1826 года, сдав тотчас по приказанию Муравьева 2 мушкетерскую роту барону Соловьеву.

рядовой Карп Степанов, явясь к городничему Девилерсу. при мне объявил, что 31-го истекшего декабря с принуждения подполковника Муравьева при вступлении Черниговского пехотного полка и он. Степанов, взят, отправился в селение Мотовиловку, за прибытием туда происходило следующее: подполковник Муравьев, застав там 1-ю гренадерскую роту, подойдя к ним, спрашивал, желают ли они с ним служить, кото-

рая по долгому молчанию отозвалась, что она желает служить, но желает знать кому, то-есть какому царю, на что Муравьев отвечал, Константину. Муравьев при сем случае, уговаривая роту разными способами, сказал, что они пойдут с ним и будут хорошо служить, но рота отозвалась несогласием к тому, говоря, что они и так служат великому государю, с тем отзывом с селения Мотовиловки ушла, объявив только Муравьеву, что она. следует на квартиры в 6-ти верстах состоящие селение Снетинку. — Все прибывшие с Муравьевым с города Василькова в Мотовиловку роты были в пьяном виде, 4-ой мушкетерской роты фельдфебель Карп Максимов и унтер-офицер Андрей Сидоров объявили ему, Степанову, что они уйдут. а рота сия и 5-ая мушкетерская согласились в случае чего сами его, Муравьева, схватить; в квартире его имеются пистолеты, кинжалы и ружья заряженные. С ним, Карпом, было ушли барабанный староста Гребенников и музыкант Ильин, но на пути вздогнаты и увезены туда же, а он, Карп Степанов, утек, впрочем, показывает и то, что многие фельдфебеля и музыканты намерены к уходу, но чрез смотрение и стражу остановлены; 1-го числа по выходе его с Заутрени слышал, что Муравьев, собравши унтер-офицеров, приказал им расстановиться, но сии отказались, что солдаты не слушают, говоря притом, к чему сия цель будет служить, ибо они в своих пределах никакой опасности не предвидят

Капитан Козлов, что по возвращении его с ротою из Трилес, куда командирован был он для взятия Муравьева-Апостола и прочих, приезжал к нему 31 числа пополуночи в 11 «асов с приказанием от Муравьева-Апостола и подполковника Трухина полковой квартермистрподпорутчикВойниловичь, дабы 1-я гренадерская рота выступила на сборное место полка в селение Мотовиловку, и ожидала там прибытия их, при том Войниловичь объявлял ему Козлову и нижним чинам, что весь корпус будет собираться в городе Житомире; он КОЗЛОЕ собрав роту и выступив того же числа прибыл в Мотовиловку пополудни в 2 часа, куда также прибыл с полком подполковник Муравьев-Апостол с примкнутыми штыками и заряженными ружьями и остановив полк начал уговаривать 1-ю гренадерскую роту, чтоб следовала за ним Муравьевым, обещая им 10-ти летнюю службу; но как нижние чины не согласились, то бывшие при Муравьеве офицеры барон Соловьев, Щипилло. Кузмин, Сухи-нов, Апостол-Кегичь, Бестужев-Рюмин и два брата Муравьева ходили около роты с обнаженными шпагами и уговаривали нижних чинов; а когда и затем не соглашались они, то говоря, что ето по наущению его Козлова, хотели его изрубить, — однакож нижние чины окружив его Козлова не допустили к нему никого из упомянутых офицеров и после требуя от Муравьева приказа, по которому должны выступить в поход, спрашивали: «где в наши начальники? » на что они все сказали: «что корпусного командира закололи, а дивизионного начальника заковали уже в кандалы, и что вместо Гебеля назначен полковым командиром Муравьев, продолжая уговаривать роту более двух часов, а после Муравьев отдал фельдфебелю той роты Бистрому приказание, чтоб оная разошлась по квартирам; однако нижние чины от него Козлова не отлучались и говорили все единогласно: «готовы тут померзнуть, а по квартирам не пойдем». Муравьев, видя такое несогласие, дал роте 25 р. на водку, а когда нижние чины не хотели брать, Муравьев насильно приказал взять унтер-офицеру Чернолику, обещая на другой день дать еще более, но нижние чины говорили, «что нам ваша водка не нужна». После чего Муравьев приказав ротам итти по квартирам в селение Мотовиловку, сам с караулом поехал на свою квартиру; он же Козлов не видя баталионного своего командира подполковника

Трухина отправился с ротой в дивизионную квартиру, куда и прибыл 1-го генваря.

Капитан Вульферт, что он с частию солдат своей роты, по прибытии с полковником Гебелемв Васильков, тотчас хотел отправиться к роте, но Гебель удержал его, чтобы присмотреть за караулами. Спустя не более полутора часа полковой адъютант Павлов 1-й объявил им, что Муравьев идет в Васильков с 5 мушкетерскою ротою с примкнутыми штыками и заряженными ружьями. — В то время подполковник Трухин велел ему Вульфертунаипоспешнейшеотправиться и собрать роту, почему он по прибытии 31 декабря поутру послал на тройке лошадях к оному Трухину унтер-офицера Зиновея Тимофеева с рапортом: куда роте итти и что делать; на что в 10 часу получил чрез квартермистраВойниловича якобы от имени Трухина записку, дабы стоять и дожидаться прибытия его; между тем, как он Вульферт читал сию записку, Войниловичь говорил, первоначально гревшимся в корчме солдатам, что сюда будет весь полк, знамена и казенный ящик; а потом ему Вульферту чтобы шел прочь, ежели не хочет дожидаться знамен, но роты отнюдь не трогать. Приметив из сего изменничество, он Вульферт уговаривал роту быть верною вашему императорскому величеству, и после с согласия оной отлучился в селение Гребенки, полагая, по слухам, найти там генерал-майора Тихановского и донеся об означенном происшествии получить приказание в надежде возвратиться к роте до прибытия еще Муравьева, приказав между тем фельдфебелю сказать подпорут-чику Анастасьеву, дабы при роте ожидал его возвращения и никакихприказаний от Муравьева не слушал, но не найдя в Гребенках генерал-майора Тихановского отправился он Вульферт в дивизионную квартиру и явился к бывшему там корпусному командиру. Остаться при роте он Вульферт почел невозможным потому, что Муравьев по прибытии в Мотовиловку с 6 ротами, видя сопротивление вверенной ему Вульферту 1-й мушкетерской роты, легко мог бы с ломощию превышающего количества бунтующих овладеть оною и он Вульферт быв окружен превосходными силами никак бы не мог противустоять; сверх сего он Вульферт почитал также невозможным начать дело без особого на сие приказания начальства,

3-е. О подпорутчике Быстрицком:

Оный Быстрицкий первоначально при 3-м пехотном корпусе объявил, что прежде не знал, кто начал делать заговор в Черниговском пехотном полку, и кто тогда участвовал в оном; а ЗО-го числа декабря 1825 года, дослеарестования им с бывшим при нем конвоем, по приказанию подполковника Трухина, барона Соловьева и Щипиллы, получа от Трухина предписание отправиться, как можно скорее, в местечко Германовку, и приняв там 2-ю мушкетерскую роту, прибыть с оною в тоже время в город Васильков, он Быстрицкий прибыл в означенную роту и тогда же приказал фельдфебелю; дабы на другой день послать в капральства вестовых собрать оную на ротной двор и после следовать в полковой штаб; когда же ночью приехал рядовой 2-ой роты с донесением, чтобы рота скорее следовала; то он Быстрицкий велел бить сбор, и по утру 31-го декабря выступил в Васильков; но по прибытии туда не застал уже полка и долго не мог узнать, куда оный пошел; после повстречался с ним полковой казначей порутчнкСизиневский и сказал, что подполковник Муравьев пришел с двумя ротами и забрал всех военных чинов, знамена и казенный ящик и отправился в с. Мотовиловку, при чем разжалованный из офицеров Грахольский объявил ему Быстрицкому

Шенем Муравьева, чтобы он немедленно следовал со 2-й ротою на ночлег = большуюСолтановку, а оттуда в Мотовиловку. *

Почему он Быстрицкий хотел было спросить у полкового командира Гебеля на то приказания; но как ему сказали, что Гебель болен и внутренняя Яража не допускает к нему никого, подполковник же Трухин где тогда fin неизвестно; то он Быстриикий, опасаясь остаться в Васильхове и не - ■ пиная, чтобы все то значило, решился следовать за знаменами и 1-го ген-Ьзрясоединясь с полком в Мотовиловке, сдал там роту, по приказанию Мтравьева, барону Соловьеву; после он Быстрицкий не имел уже никакой команды. Во время происшедшего в городе Василькове бунта, был ли читан полковым священником пред фронтом и знаменами катихизис, кем оный сочинен и у кого после остался, ему Быстрицкому неизвестно, ибо он находился тогда в местечке Германовне при роте, а до того о случившемся бунте ничего не' знал и не слыхал, как только говорили ему Быстрицкому: порутчикЩипилла, что из Василькова послан прапорщик Мозалевскйй в Киев с'какими-то бумагами; и порутчикСизиневский, что Муравьев с двумя ротами пришел вВасильков и вооруженною рукою заставил всех повиноваться ему. По сему он Быстрицкий полагает, что сии 2 роты более всех были привержены Муравьеву; со стороны своей он Быстрицкий ничего не говорил солдатам, да и не знал, какая была цель Муравьева, а соединился с полком егинственно из боязни быть захваченным от однополчан его или от самого подполковника Муравьева; наконец, видел только он Быстрицкий, как офицеры отставали от полка в разные времена: в Мотовиловке штабс-капитан Маевский; в Пологах на походе подпорутчикКондырев, прапорщики Кегичь;: князь Мещерский; на дороге до Пологов казначей Сизиневский и квартер-инстрВойниловичь; в Ковалевке, порутчик Петин и подпорутчик Рыба-ковский, —но по поручению ли какому-либо Муравьева или сами по себе, ему Быстрицкому неизвестно; к возмущению он не был приготовлен, вовсе о том не знал и никаких тайных связей с Муравьевым не имел.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒