Внимание! Данная глава содержит жестокие сцены насилия. Не рекомендуется к прочтению людям с неустойчивой психикой. 10 страница

– Что? Спокойной Ночи? – Тесс выглядела разъяренной.

– Да! Спокойной Ночи. Завтра будет много крови, Тесс! Неужели ты не понимаешь, что произойдет утром? Последнее, что мне сейчас нужно, это чувствовать…

– Страх?

– Нет. Чествовать себя уязвимым. Понятно? Чего ты хочешь? Сделать так, чтобы завтра я не справился сгребанымимудаками?

– Хочешь кое-что скажу? Жарков заставлял меня танцевать для него…

– Тесс...

– Заткнись, черт возьми, и послушай меня! – крикнула она. – Просто послушай.

– Слушаю.

Она продолжила.

– Танцевать для Жаркова было унизительно, потому что он сидел, словно клиент в стрип-клубе, и смотрел на меня своим мерзким пошлым взглядом. Но знаешь, что оказалось самым ужасным? Я плохая танцовщица. Поднявшись на сцену, я волновалась и изо всех сил старалась поддерживать нужный ритм, все время надеясь, что меня не побьют за мои ужасные движения. Я не хотела доставлять ему удовольствие – мне была ненавистна сама мысль о том, чтобы доставлять ему кайф – и все же мне не хотелось его разочаровывать. Я начала забывать, кем являлась. У меня не было опыта танцевать для мужчин. Но мне пришлось танцевать голой и расхаживать перед ним по сцене.

Образ обнаженной Тесс, танцующей для этого жирного русского ублюдка, уничтожил все мои рациональные мысли. Я смял простыни в руках, зарылся в них пальцами и представил на их месте глаза Жаркова. Меня переполняла жгучая ненависть – та внутренняя, ответная ненависть, которую редко можно было увидеть в нормальное время. Я чувствовал себя диким человеком, находившимся на грани жестокой битвы: я превращался в зверя, в альфу, готовящимся защитить свою женщину от ближайшей угрозы.

– Гррр! – зарычал я, что напугало Тесс. – Зачем ты мне это рассказываешь? Я в курсе, что все его действия по отношению к тебе были ужасными! – в этот момент я находился практически в отчаянии.

Через минуту в дверь постучала мисс Джонс.

– У вас все в порядке? Что-то случилось?

– Все в порядке, мисс Джонс. Спасибо, – ответила Тесс, заставив себя улыбнуться.

– Ладно, просто переживала. Увидимся утром, – она посмотрела на нас, ища признаки нашей ссоры, прежде чем закрыла дверь.

Сначала я услышал удаляющиеся шаги мисс Джонс по коридору, а потом шмыганье Тесс носом.

Девушка вытерла лицо. На ее щеках были отчетливо видны дорожки от слез.

– Я рассказываю тебе это для того, чтобы ты знал – говорить о своих чувствах это нормально. Возьмем, к примеру, мою ситуацию. Это первый раз, когда я поделилась этим с кем-либо! И знаешь что? Теперь я чувствую себя намного лучше, не ищу сочувствия и не строю из себя жертву. Я просто пытаюсь донести до тебя, что открыться кому-то – это нормально. Почему ты не можешь понять, что я имею в виду?

– Потому что некоторые личные вещи должны оставаться личными. Не обязательно обсуждать каждую ситуацию!

– Не согласна.

Последовала пауза.

Я провел большим пальцем левой руки по костяшкам правой. Я снял бинты, так как тепропитались кровью. Прошло несколько минут, прежде чем Тесс снова заговорила.

– Послушай, я просто пытаюсь помочь. Ценю то, что ты пытаешься вернуть меня домой, но, если мы вместе собираемся начать все сначала, между нами должно быть доверие, – пояснила она. – Но, наверное, лучше лечь спать, чтобы подготовиться к утренним событиям. Спокойной Ночи.

Как бы мне ни хотелось окончания этого разговора, нельзя было оставлять все на такой ноте. Казалось, Тесс хотела отказаться от моего предложения, и я безумно боялся, что она отстранится или передумает, если я не поделюсь с ней какой-нибудь информацией о себе.

Я сделал глубокий вдох.

– Я расскажу, что случилось с моей матерью.

– Правда? – она не верила, что я заговорил.

– Да.

– Хорошо. Я слушаю.

По какой-то непонятной мне причине она реальнопереживала, ей на самом деле было не все равно, что случилось с моей мамой. Никто никогда не заботился обо мне, кроме Кевина и теперь вот Тесс. Это было явно написано на ее лице и понятно по голосу.

От этой мысли я ощутил резкую боль в груди, будто ребра сдавили сердце и не давалиделиться личным. Я чувствовал необходимость защитить себя и сохранить свои секреты. Такое ощущение, словно мое тело сдавалось, и все сжималось внутри. Тесс не собиралась оставлять эту тему. Кто знает, расскажи я ей кусочек информации, может, она на какое-то время перестанет спрашивать о моем прошлом. И тогда я смогу вернуться к тому холодному, отстраненному, бесстрастному мужчине, каким был неделю назад, прежде чем спас девятнадцатилетнюю англичанку от русских головорезов.

Я надавил пальцем на костяшку настолько сильно, что кисть пронзило болью. Мне не нравилась идея смотреть на Тесс во время признаний, поэтому я уставился на стену. Говорят, глаза –окна человеческой души, а я еще не был готов раскрыть все свои карты перед девушкой.

Я говорил быстро, желая поскорее покончить с этим и надеясь, что Тесс не станет меня перебивать.

– Мама умерла, когда рожала Кевина.

Тесс ахнула.

– Мне так жаль! – она явно не ожидала такого исхода.

– Это было очень давно, – произнес я. – Тут не о чем сожалеть. Моя мать умерла. Мой младший брат мертв. Миссис Макгриви мертва…

– Кто такая миссис Макгриви?

Я лишь покачал головой. Мне не хотелось раскрывать больше, чем нужно, и я продолжил:

– Мама и младший брат были единственными людьми, которые имели для меня значение, особенно Кевин. Единственный положительный момент в их смерти – им больше не пришлось терпеть отца-алкаша. Но теперь все мертвы, и больше говорить не о чем. Теперь мы ляжем спать?

«Мне так жаль, брат. Держу пари, мама была замечательной женщиной. Прости, что ей пришлось умереть из-за меня», – услышал я голос Кевина в своей голове.

Тесс кивнула.

– Да, ляжем.

Наконец девушка забралась на кровать рядом со мной и положила голову на подушку рядом с моей рукой. Похоже, я растерял всю уверенность в выбранном мною пути, ведь неизвестно куда он приведет в конечном итоге.

Я понятия не имел, что делать дальше.

Обычно я всегда был уверен в своих действиях и знал, что мои четко продуманные планы дадут желаемые результаты. Но теперь все казалось каким-то непонятным, а будущее туманным. От этого я ощущал себя слабым и неуверенным. Я не мог обнять Тесс; иначе показал бы свою уязвимость. К черту это дерьмо. Оно не в моем характере. Поэтому я просто лежали ждал, когда Тесс заснет.

Именно тогда я вспомнил о ключе и записке, которые хранились в кармане кожаной куртки.

«Если ты потерпишь неудачу, и свет превратится во тьму».

Надо было спросить мисс Джонс, знала ли она, где находится Финчли-Хэмпстед-Роуд, но все, чего мне хотелось – это спать. Сегодня был долгий день, и мне необходимо подготовиться к тому, чтобы завтра утром выполнить свою работу.

Глава 20

– Что мне им сказать? – спросила мисс Джонс, сидя за кухонным столом и беспокойно теребя свой мобильный. – Я в этом не разбираюсь, Лиам. – Этим утром женщина надела платье цвета морской волны, отчего походила на прекрасную русалку. На голове красовалась подходящая голубая бандана, под которую были собраны в пучок волосы.

Я склонился к фотографии, где была изображена тридцатилетняя мисс Джонс: широко улыбаясь, она стояла у колодца, упираясь ногой в каменную стену. Ее волосы каскадом ниспадали на плечи. Рядом с ней вдоль стены сидели и доброжелательно улыбались дети, в окружении овец.

Тесс заняла место около мисс Джонс, положив руку на две большие сумки с вещами. Солнечный свет проникал сквозь занавески, окрашивая комнату в нежные оттенки желтого. Снаружи щебетали птицы, дети смеялись и катались на велосипедах, звонили церковные колокола, сигналили друг другу водители... В общем, жизнь шла своим чередом и без нас. Все, кто находился по ту сторону окна, понятия не имели об опасности, которая притаилась по соседству. Не будь я таким безэмоциональным, мне, наверное, было бы стыдно, что причиной всего этого хаоса и насилия стану именно я. Но я бы не допустил, чтобы невинным людям причинили вред, особенно Тесс или мисс Джонс.

Это была моя война.

– Вам лишь нужно сказать «он вернулся». И все, – проинструктировал я, увидев, что женщина выжидающе смотрела на меня.

– А если они начнут задавать вопросы?

– Не начнут. Они просто зарядят оружие, сядут в машину и приедут сюда. Потом, попытаются убить меня. Но задавать вопросы не будут. Поверьте.

Тесс и мисс Джонс посмотрели на меня, будто спрашивая: «От этого нам должно стать легче? »

Тесс коснулась запястья женщины.

– Я знаю, как это страшно, мисс Джонс.

– О, я не боюсь, – ответила та, не сумев улыбнуться. – Почему ты думаешь, что я боюсь? Я... просто волнуюсь. Это не одно и то же.

Мне захотелось рассмеяться, но Тесс бросила на меня недобрый взгляд, и я обнаружил, что прислушался к ней. Прошлой ночью я проснулся ранним утром, было еще темно, стояла мертвая тишина. Я обнял Тесс, а она уткнулась лицом мне в грудь, шепча во сне: «спаси меня, спаси меня». Сначала я решил, что она проснулась, но ее глаза были закрыты, а губы изогнулись в усталой улыбке. Я просто лежал и смотрел на нее, понятия не имея, как поступить. Но я не мог отрицать, что испытывал чувства к этой девушке. Больше, чем к какой-либо другой.

– Они забрали у меня кое-что, мисс Джонс.

– Деньги, да?

– Да, – сказал я, отходя от стены. – Но не просто деньги. А все мои гребаные деньги...

– Лиам. Следи за языком.

– Простите, мисс Джонс. Просто это были все мои накопления. И я хочу их вернуть... И уехать из Южного Бостона, из страны, из проклятого бардака, где, куда ни посмотри, везде...

Хотел рассказать о своих воспоминаниях, погрязших во тьме, но понял, что раскрою слишком многое, и резко прервал речь. Неужели Тесс на меня так влияла? Нельзя было допустить подобное, не сейчас – я находился в нескольких секундах от кровавой бойни. Пришлось очень постараться, чтобы отделить человека от зверя; но, если я собирался выжить, то должен был оставаться животным.

– Вот все, что мне нужно, – закончил я, холодным и непоколебимым тоном.
Мисс Джонс быстро закивала, словно подбадривая себя.

– Ладно, ладно, – пробурчала она себе под нос. – Позвоню им и просто скажу, что ты вернулся.

Дрожащей рукой она взяла сотовый телефон и несколько раз нажала на экран. Женщина заколебалась, но, казалось, преодолела страх и, в итоге, нажала зеленую кнопку вызова и поднесла телефон к уху. Ее прошиб пот, а экран стал влажным и липким.

– О… Алло? – произнесла мисс Джонс, словно собралась вести какой-то деловой разговор.

Тесс прикусила большой палец и взяла ее за руку. Я шагал взад и вперед по кухне, сжав кулаки. Потрогал края своей кожаной куртки, убедиться, что пистолеты были на месте – ощущение оружия под кожаной тканью ободряло. Я поправил одежду – черную футболку и джинсы – будто готовясь к очередному заданию.

– Да, мне сказали позвонить по этому номеру, если я увижу... мистера Хантера. Да, да, Лиама. Он... гм... – мисс Джонс сглотнула и потерла затылок. – Он… вернулся, – выдохнула она. – Я только что его видела...

Она убрала телефон от уха.

– Они повесили трубку, – сказала она.

– Значит сработало. Они едут.

– И что теперь? Что нам делать?

– Идите на центральную улицу, в кафе «Старая ложка», и ждите меня. Я не задержусь.

– Что? Мы не бросим тебя! – взвизгнула Тесс.

Я рассмеялся.

– Слушайте, я понимаю, что вы на эмоциях, но давайте не будем затягивать. Я профессионал. И сделаю это лучше всех.

– О, Лиам! – воскликнула мисс Джонс. – Я так переживаю!

– Я знаю, о чем вы думаете, мисс Джонс, – сказал я, развернувшись к ней. – Куда же делся тот милый мальчик, да?

– О, я знаю куда он делся! Во всем виноват твой ужасный отец.

В груди болезненно сжалось от ее слов. Нельзя было затрагивать эту тему при Тесс – она еще не знала правды. Понятия не имел, почему это было важно для меня. Может потому, что она сильнее бы за меня разволновалась. А может, мне не хотелось, чтобы Тесс взглянула на меня по-другому и увидела испуганного маленького ребенка, которым я был тогда, а не хладнокровного киллера, в которого превратился сейчас.

«Брат, ты уверен, что ты хладнокровный киллер? Киллер – да, не спорю. Этого у тебя не отнять. Но хладнокровный? Даже сейчас? » – я проигнорировал голос Кевина в голове и сосредоточился на текущей задаче.

– Мисс Джонс, – я подошел ближе и взглянул на женщину сверху вниз. – Пообещайте, что никогда больше не поднимите эту тему.

Она вздохнула, посмотрев на Тесс.

– Обещаю. Прости, дорогой, – извиняющимся тоном ответила она. – Когда Лиам захочет рассказать тебе обо всем, уверена, он расскажет.

Тесс наморщила лоб и озабоченно уставилась на меня.

– Все, марш в кафе. Сейчас же.

Тесс подтянула джинсы, обнажив кожу внизу живота, и член дернулся в штанах. Джинсы были обтягивающими, и когда девушка повернулась к двери, я завороженно разглядывал идеальную, округлую попку. Член стал еще тверже. Тесс повернула голову, посмотрела на мою выпуклость и покраснела.

– Пойдемте, мисс Джонс, – сказала Тесс, потянувшись к ее руке.

– Скоро увидимся, – я подмигнул Тесс и прикусил нижнюю губу.

Девушка игриво прищурилась.

«Сейчас не время, – говорило выражение ее лица. – Определенно не время! »

Дверь за ними закрылась.

«Она права», – подумал я.

Сейчас было время убивать.

Глава 21

С двумя большими спортивными сумками я вышел из дома мисс Джонс и направился в сад. На крыльце стоял стол с искусно вырезанной по дереву картиной африканской деревни, украшенной камнем и замысловато раскрашенной. Я уставился на шедевр. Подобный талант всегда поражал меня. У меня был талант отнимать вещи – в основном жизни – но не создавать их. Для создания чего-либо требовались определённые навыки и инструменты, чего у меня никогда не было. Но, тем не менее, картина произвела на меня впечатление.

«Разве Тесс не говорила, что хочет создавать вещи, брат? Разве не говорила, что хочет стать писателем? Может, однажды ты сможешь ей помочь».

«Не сейчас, Кевин», – подумал я.

Отошел от резной картины и вышел на солнечный свет, который согревал ноги. Свежевыкрашенный деревянный забор, окружавший сад, был около полутора метров высотой. Я перебросил сумки через забор, затем разбежался и перепрыгнул через него, приземлившись на корточки. Вот так просто я покинул сад мисс Джонс и оказался в своем заброшенном саду на заднем дворе. Такое сложилось впечатление, будто я переместился из рая в ад.

Я пробирался через заросли. Сорняки пробились сквозь мощеное крыльцо. Цветы уже распустились, но совсем не были похожи на ухоженные клумбы в соседских садах. Они были дикими, выросли как попало, колючие и жесткие. Их шипы были острыми, как иглы, а стебли – прочными, словно бамбук. Трава доставала мне до голеней, и по дороге к крыльцу мне казалось, будто что-то ползло по ногам.

Наконец, я добрался до двери.

Пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь грязное стекло, я увидел внутри покрытое пылью помещение. Дальняя дверь вела в гостиную, которая в ином доме была бы заставлена красивой мебелью и украшена картинами. Однако здесь стояли всего лишь два деревянных стула и пластиковый садовый стол, на котором виднелись следы пепла от сигарет отца. Я был удивлен, что стол до сих пор сохранился. Однажды, будучи в пьяном угаре, отец так сильно швырнул меня, восьмилетнего, на этот стол, что кости чуть не переломались.

Сразу за ним валялись бесчисленные пустые бутылки из-под виски и накренившиеся стопки конвертов. Позже, я узнал, что в каждом конверте раньше лежали деньги, которые отец получал за каждое выполненное им задание. Он тратил наличные на виски и сигареты, а конверты оставлял на память. Они были разбросаны по всему дому – кучи пустых, бессмысленных сувениров, бесполезного дерьма, о котором отец заботился больше, чем о собственной семье.

Я полез в карман и достал ключ от двери. Пришлось приложить немного усилий – дверью долго не пользовались, но после очередного щелчка она наконец поддалась. Я слегка толкнул ее правым плечом, и она открылась, врезавшись в башню из картонных коробок. Коробки повалились и разорвались, а конверты рассыпались на грязный пол.

Я вздохнул, и меня вдруг охватил пронзительный страх… тот самый, который могли вызвать лишь навязчивые детские воспоминания. На секунду я снова превратился в беспомощного ребенка: потянулся к конвертам с намерением положить их обратно в коробки и извиниться перед отцом. Я знал, что если не исправлю оплошность сразу, то буду избит до крови.

– Господи, – пробормотал я и сделал шаг назад.

Я направился к входной двери, мимо кухни, где мама однажды испекла мне торт ко дню рождения, а Кевин испортил тесто для печенья. На столешницах лежало еще больше пустых бутылок и картонных коробок. Не знаю, почему не убрал их раньше. Возможно, даже сейчас я испытывал какой-то страх перед ремнем отца, его кулаком, ботинком или любым другим предметом, которое он счел бы нужным использовать против меня. Я с грохотом бросил сумки у входной двери и поправил кожаную куртку. Глубоко вздохнул и стряхнул с себя воспоминания о детстве.

Но несколько минут спустя я обнаружил, что медленным шагом вернулся на кухню и встал посреди комнаты. Я не шевелился и не мог проронить ни слова. В голове пронеслись воспоминания о крови, разбрызганной по холодильнику и кухонному полу.

Единственное, что я чувствовал, пялясь на холодильник широко раскрытыми глазами – это сильную боль во всем теле. Тело начало неметь, и у меня закружилась голова. Казалось, что по венам побежала ледяная вода, и как бы не хотелось отсюда убежать, я не мог.

Дыхание стало поверхностным. Сердце бешено заколотилось. Я чувствовал, что находился на грани панической атаки.

«Брат? Я не хотел трогать конверты! », – услышал я крики Кевина в своей голове.

У меня участилось дыхание, и прежде, чем я это осознал…

Я резко пришел в себя.

Руки сжались в кулаки, и я взревел от ярости, снова и снова нанося удары по холодильнику.

– Кевин! – закричал я в пустоту. Я подошел к стене рядом с холодильником и выместил всю боль, гнев и вину, которые были заперты в моем черном сердце, снова и снова ударяя по стене, пока на костяшках пальцев не появилась кровь. Я сделал шаг назад и рассеянно уставился на огромные дыры в стене. Я тяжело дышал и хрипел, не в силах восстановить дыхание. Мой внезапный гнев не отступал, тогда я бросился к пустым бутылкам из-под виски и картонным коробкам и повалил их на пол. Наклонился, разорвал бесполезные конверты, и одну за другой швырнул в стену стеклянные бутылки.

В конце концов я, запыхавшийся, рухнул на пол, с разодранных костяшек пальцев капала кровь. Я сидел посреди кухни на груде окровавленных конвертов и разбитого стекла и бесконтрольно всхлипывал.

– Прости, брат, – прошептал я.

Десять минут спустя я медленно взял под контроль прерывистое дыхание и поднялся на ноги. Движения давались с трудом – я ослаб, но меня ждала работа, которую нужно было выполнить. Я вытер слезы с лица окровавленной ладонью, направился к сумкам у входной двери и встал так, чтобы, когда она откроется, я был скрыт в тени. Затем достал из заднего кармана джинсов пистолеты, прижал их к бокам и стал ждать.

Я не мог не подумать о Тесс. Такое ощущение, что она проникла мне под кожу, выискивая места, которые никогда не обнаруживала ни одна женщина. Женщины есть женщины, не больше и не меньше, но Тесс была другой. По какой-то причине, я принял ее как свою. Раньше я убеждал себя, что это из-за ее сексуальности и охрененной красоты. Но вдруг это было нечто большее? Что, если я испытывал к ней чувства?

Я обрадовался, услышав шум машины за дверью – это позволило мне отогнать подобные мысли. Лучше уж иметь дело с вооруженными русскими, чем с собственными запутанными и сложными эмоциями. С вооруженными русскими все было проще. Я начинал понимать, что чувства – это нечто иное, чем я думал.

Я услышал смех бандитов прямо за дверью. С их стороны это было непрофессионально. Продажные убийцы всегда смеялись и шутили перед работой. Они думали, что вести себя так – круто.

Они постучали в дверь, и та задребезжала.

– Почта, – произнес мужчина с сильным русским акцентом на фоне смешков. – Откройте, пожалуйста. У нас для вас посылка.

Я прислонился к стене и прислушался. Судя по движению снаружи, их было трое. Я продолжил ждать. Так как знал, что будет дальше.

Через мгновение дверь распахнулась, словно от ураганного ветра, качнулась назад и практически прижала меня к стене. Я выставил кулак, и дверь ударила по нему. Я поморщился – раны на костяшках снова открылись.

Первый вошедший русский был одет в рубашку с закатанными рукавами, из-под которых виднелись русские тюремные татуировки. Если ты в своей жизни видел много подобных татуировок, то все они становятся одинаковыми. Волосы русского были короткими и выкрашены в светлый цвет.

Второй вошедший был выше первого, но всего на пару дюймов. Он был одет в красную футболку и шорты-карго; его ноги и руки были покрыты такими же татуировками. Однако еще я заметил слово «Смерть», набитое на затылке мужчины.

Третий мужчина был невысокого роста и очень полный. На нем была белая майка, гордо демонстрирующая его пухлые руки и обвисший живот. У него тоже были татуировки на русском, но половина из них спряталась под огромными складками жира.

Несмотря на различия во внешности, у них было одно сходство: бандиты были с оружием, даже если пистолет толстяка выглядел крошечной игрушкой в его руке.

Я подождал, пока они пройдут дальше по коридору, а затем сделал шаг вперед. Я прицелился одним пистолетом в затылок русскому блондину, а другим – в русского с татуировкой «Смерть». И нажал на оба спусковых крючка одновременно. Кровь брызнула на стены, а мужчины упали на пол, словно дохлые мухи.

Прежде чем я успел обернуться, третий русский ударил меня прикладом дробовика по голове. Я упал на пол рядом с двумя бандитами, которых только что убил.

Глава 22

Внимание! Данная глава содержит жестокие сцены насилия. Не рекомендуется к прочтению людям с неустойчивой психикой.

– Гребаный Лиам Хантер, – усмехнулся толстый русский в белой майке и покачал головой.

Со стоном придя в сознание, я пошевелился и медленно открыл глаза.

– Человек-легенда. Зверь, да? Совершил триста убийств, работая на семью Бьянки. Очень впечатляюще.

– Тесс, – пробубнил я, быстро моргая, чтобы избавиться от тумана в глазах. Комната кружилась, а по затылку словно кто-то стучал молотком.

Русский ухмыльнулся и перешагнул через лужу крови на полу, исчезнув из моего поля зрения.

«Это моя кровь или тех русских? » – подумал я. Подняв голову, я посмотрел направо и увидел двух мертвых бандитов. Из ран на их затылках по полу растекалась кровь. Воздух в комнате стал металлическим, пропитанным запахом смерти, с которым я был прекрасно знаком. Я издал еще один стон, повернув голову налево, и заметил, что толстяк вернулся с деревянным стулом. Поставил его примерно в футе от меня и сел, отчего стул громко скрипнул. Бандит наклонился вперед, уперев локти в колени, сложил руки вместе и уставился на меня.

– Сегодня ты выжил, – русский дьявольски улыбнулся, обнажив желтые зубы. Мое зрение прояснялось, но сильная пульсация в голове не прекращалась. – За тебя назначена награда, – продолжил он. – Если я правильно помню – три миллиона тому, кто убьет Лиама Хантера, а четыре тому, кто доставит тебя в целости и сохранности.

– Пошел нахер, – ответил я.

– Вот почему я сохраню тебе жизнь, – разочарованно вздохнул русский. Он встал со стула, прошел на кухню и сказал: – Но сначала немного повеселюсь, ладно?

Я зарычал, услышав, как русский стал рыться на кухне. Я поднял руки и попытался оттолкнуться от окровавленного пола, будто отжимаясь, но оказался слишком слаб для подобного подвига. Затем по спине пробежал холодок, когда я понял, что оба моих пистолета исчезли. Я чувствовал себя голым без своего оружия и ощутил, как во мне закипела ярость.

«Вставай, брат! Вставай! Ты нужен Тесс! » – услышал я голос своего брата.

Спустя пять минут русский все еще громко рылся на кухне. Я предположил, что он искал ножи, инструменты и другие приспособления для пыток. Я продолжал быстро моргать и заставил себя бороться с острой и пронзительной головной болью, чтобы медленно подняться с пола.

Как только я оперся на руки и собрался встать на колени, русский вернулся из кухни, насвистывая и держа в каждой руке по ножу для разделывания мяса. Я быстро лег обратно, положил голову на пол и решил выждать подходящий момент, чтобы сделать свой ход.

– Ты у нас остался цел и невредим, значит? – русский издал писклявый смешок и заерзал взад-вперед на деревянном стуле. – Но я хочу немного повеселиться. Ты убил двух моих напарников, что было большой ошибкой, мистер Хантер.

– Кто тебя послал? – спросил я, неподвижно лежа на полу.

– Шш! Ты слишком много говоришь, – улыбнулся он. Он поднял один из ножей в воздух. – Поэтому начнем с твоего языка. А после...

Как раз в этот момент раздался грохот на заднем дворе. Русский вскочил с ножами в руках и направился к черному выходу.

Через несколько мгновений я услышал его крик:

– Гребаная птица!

Русский свистнул, помахал в воздухе ножами и вернулся в комнату. Как только он собрался снова сесть на деревянный стул… Я сделал свой ход.

Вскочил на ноги, чуть не упав, поскользнувшись на луже крови, и прыгнул на бандита, выбив ножи из его рук и повалив его на пол. От силы удара несколько стопок конвертов рухнули на землю.

– Тебе это с рук не сойдет, – предупредил русский. Я сел сверху на жирного ублюдка и нажал левым коленом на его горло, пригвоздив к полу. Он хватал ртом воздух, извивался и ёрзал всем телом, стараясь дотянуться до ножа слева от него. Я схватил мудака за левую руку и изо всех сил вывернул. Кость хрустнула, сломавшись, и я улыбнулся. Русский закричал, пытаясь высвободиться из моей хватки. Тогда я еще сильнее вывернул его сломанную руку.

– Где мое оружие? – хмыкнул я, глядя на него сверху вниз и держа его руку. Я сильно вспотел, но выражение моего лица оставалось спокойным и серьезным.

– Агрх! – русский хватал ртом воздух, становясь свекольно-красным. Мужчина пронзительно завизжал, словно девчонка. Словно ребенок, потерявший воздушный шарик. Я решил покончить с этим сейчас. Стиснул зубы и сильнее вдавил колено ему в горло, перекрывая кровообращение.

И по какой-то причине подумал о ней. О Тесс.

Понятия не имел, почему я вспомнил о ней в такой момент, но это произошло. Раньше мной двигали исключительно деньги, но сейчас было очень приятно покалечить и убить тех, кто был причастен к ее похищению… кто причинил боль тому, за кого я переживал. Я получал удовольствие от убийства гребаных ублюдков, которые отдали Тесс этому больному уроду Жаркову.

– Мне нужны ответы, – спокойно сказал я, убирав руку. С нее капала кровь, принадлежавшая убитым русским – я испачкался с головы до ног, когда лежал на полу. Я был готов залить кровью все вокруг, если этот человек не даст мне информацию. Убрав колено от его горла, я предоставил ему возможность говорить.

Русский хватал ртом воздух с широко раскрытыми, налитыми кровью глазами, но продолжал извиваться, и, честно говоря, меня начало раздражать его нежелание говорить. Его слабые и жалкие движения бесили меня. Он взвизгнул и пошевелил своей неповрежденной правой рукой, поэтому я прижал ее к полу правым коленом. Бедрами, я со всей силы надавил на предплечье.

– А-а-а! – закричал толстяк. – Нет! Нет!

– Нет? – зарычал я. – Забавно, ведь Жаркову было наплевать на слово «нет», правда? Когда он пыхтел над Тесс, ему, черт возьми, было наплевать на слово «нет»! – теперь я рассвирепел, готовый перейти к следующему шагу.

– Она шлюха! – возразил русский.

Неправильный ответ.

Изо всех сил я ударил русского кулаком прямо в нос. Тот сломался, кость хрустнула, и кровь фонтаном брызнула мудаку в лицо. Моя рука дернулась, но я держал ее ровно; тело было напряжено, но я пока не полностью дал себе волю. Я мог бы заниматься подобным дерьмом часами, а сейчас просто разминался.

– Мой нос! – взвыл русский.

Он замотал головой из стороны в сторону, забрызгивая пол кровью. Та потекла по его лицу и попала в рот, отчего бандит закашлялся. Его глаза были полузакрыты, будто бандит хотел наблюдать за надвигающейся смертью и в то же время спрятаться от нее.

– Ты скажешь, где мои деньги и кто их взял, – сказал я спокойным, командным голосом. Я больше не был Лиамом. Я был Зверем. А Зверь привык к тому, что его боялись и дрожали при его появлении.

– Я... не знаю… о чем ты говоришь, – произнес он, практически захлебываясь кровью.

Я зажал мочки его ушей указательным и большим пальцами, запрокинул его голову и со всей силы ударил лбом ему в нос. Мышцы шеи напряглись от удара и пульсировали, я стиснул зубы, а кровь мудака брызнула на мою и без того окровавленную футболку.

– Ааа! Черт возьми! Ты гребаный ублюдок! – снова взвыл русский.

Он попытался перевернуться, словно черепаха, тогда я сильнее надавил коленом в его предплечье.

– Где, черт возьми, мои деньги! – закричал я, пот капал с моего лба, смешиваясь с кровью. Русский, казалось, не понимал, с кем имел дело. Всегда находились гребаные уроды, которые думали, что могли охотиться за мной. И я всегда доказывал им, насколько это глупо.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 6 7 8 91011 Следующая ⇒