Внимание! Данная глава содержит жестокие сцены насилия. Не рекомендуется к прочтению людям с неустойчивой психикой. 6 страница

– Как она умерла? Я только что вышел...

– Ты уже знал, что она умирала. Ей было за восемьдесят, черт возьми, – хохотнул он, и я услышал мужичкой смех, звон бокалов и музыку на заднем плане.

«Наверное, он в «Пьяной Гарпии», – промелькнула мысль.

– Что, черт возьми, случилось, Самсон?

– Я приехал к ней позже обещанного, потому что у меня возникли более важные дела, не терпевшие отлагательств. Босс сообщил о новой возможности в казино, а все понимают, что я не мог упустить такой шанс. Речь о больших деньгах, Лиам.

Я сжал кулак и продолжал расхаживать взад-вперед по гостиной миссис Макгриви.

Самсон продолжил.

– В общем, я, наконец, добрался до бабули, но она лежала на диване и не дышала. Я проверил пульс, она оказалась мертва. Затем я сделал пару звонков, и мои люди помогли избавиться от тела...

– Это ведь не место преступления.

– И что же? Ты думал, я заплачу тысячи долларов за достойные похороны? Не знал, что ты такой шутник, – рассмеялся Самсон. – Зато теперь не придется тратить деньги на эту дряхлую старуху, ведь она никогда ни хрена для меня не делала.

Я бросил трубку.

– Черт! – проревел я в пустой квартире и тяжело выдохнул, в сердце словно зародилась пустота и зазияла огромная дыра. Как бы ни хотелось остаться и проверить правдивость слов Самсона, я понимал, что мне пора уходить. Уже было глупым решением вернуться сюда, потому что моя квартира находилась этажом выше, и в любой момент я мог нарваться на вооруженных русских. Но я очень хотел узнать, что случилось с женщиной, которая была мне как мать.

А еще я жаждалзайти в «Пьяную Гарпию» и избавиться от тела Самсона после того, как воткну нож для колки льда ему в голову. Но на этот лишний риск не было времени. Ситуация нелегкая, и мне необходимо было просчитатькаждый свой следующий шаг. Все хорошо продумать. Кроме того, я до сих пор не знал, известно ли Самсону или кому-нибудь еще из парней о Тесс.

«Тесс! »

Я так отвлекся, что совершенно забыл об одинокой девушке, которую отправил в мотель.

«А что, если у нее не получилось добраться? Что, если русские нашли ее и снова похитили? Черт! »

Я, покачав головой, в последний раз окинул взглядом квартиру миссис Макгриви.

«Разберусь с этим позже», – мелькнула мысль. – «Поравозвращаться к Тесс».

Я уже собирался уходить, когда обратил внимание на висевшее на стене фото, то, где мы с мистером Макгриви играли в карты в «Пьяной Гарпии». Я встал перед фото и всмотрелся в него, опечалившись тому, что теперь оба Макгриви мертвы.

Неожиданно для себя я решил взять фотографию с собой. Это была единственная память об этой семье, и я знал, что Самсон просто выбросит картинку в мусорный бак, так как ее не продать.

Я схватил фотографию в рамке, снял со стены и услышал непонятный дребезжащий звук. Перевернув ее, отодвинул заднюю стенку рамки, и на пол выпал серебряный ключ с маленьким белым листком бумаги. Ключ. Сердце забилось быстрее, когда я вспомнил, как миссис Макгриви говорила о желании ее мужа отдать ключ мне.

«Ключ от двери? », – подумал я, покрутив предмет в руках.

Затем я развернул листок бумаги и увидел послание, написанное ручкой:

«Ç ß SH021001088 429 Финчли Хэмпстед-Роуд: если выбора не будет, а свет превратится в темноту».

«Что за хрень? »

Я поймал себя на мысли, что расхаживал взад-вперед, закусив губу, как делал всегда в ситуациях, которые сбивали с толку. Времени на расшифровку этого сообщения не было, поэтому положив ключ и записку в карман кожаной куртки, я выбежал из квартиры миссис Макгриви с намерением вернуться к Тесс.

Глава 10

Мотель назывался «Слипи Инн», но некоторые буквы в вывеске отсутствовали.

«Место как раз для меня», – подумал я.

Здание было построено из светло-коричневого кирпича, а у входа стоял автомат с сигаретами. Автоматические двери не работали, к ним был приклеен кусок картона с небрежно написаннойпросьбой: «Толкни сильнее». Подойдя ближе, я увидел шест, который являлся флагштоком. На его острие висели остатки красной-белой-синей ткани.

Вода в бассейне была грязной, в ней плавали разные предметы: пластыри, клочки бумаги, ручки и шар с предсказаниями.

«Получится ли у меня выбраться из этого дерьма, магический шар? Ах, спросить еще раз попозже? Отлично».

Мотель был двухэтажным: номера первого этажа находились в тени балконного навеса, окружившем здание по периметру. Я заметил молодую женщину в коротком ярко-розовом платье, задравшимся до самой задницы, которую сопровождал мужчина в сером деловом костюме. Вместе они как раз шли по балкону.

С трудом открыв дверь, я вошел в холл. У женщины, встретившей меня, были темно-желтые зубы и выпученные глаза. Вся ее кожа покрылась морщинами, а прыщи расползлись от подбородка по шее. Ногти у нее были накладные, длинные и покрытые фиолетовым облупившимся лаком.

Рядом со столом стоял автомат с жевательной резинкой, у стены располагался ряд пластиковых стульев, а на стене висела доска с ключами от номеров. Помещение было заполнено густым, тошнотворным дымом. Уверен, дамочка курила не только сигареты. Она сидела на чем-то вроде вращающегося стула; во время разговора вертелась из стороны в сторону, облизывала губы и оглядывала меня с головы до ног.

– Хотите снять номер или вам нужны «особые услуги»? – флиртовала она, затянувшись сигаретой.

– Снять номер, – ответил я. – На одну ночь.

– Имя?

– Без имени.

Женщина помолчала, выпустив дымизо рта.

– Ты довольно симпатичный. Когда-нибудь думал о карьере модели?

– Нет, – ухмыльнулся я, изогнув бровь.

– Я знаю того, кто мог бы предложить тебе работенку....

– Неинтересно, – отрезал я. – Мне нуженномер.

– Ладно. Но ты многое теряешь, малыш, – дамочка сделала еще одну затяжку. – Одноместный или двухместный?

– Одноместный.

– На одну ночь?

– Я же сказал, что на одну.

– И одноместныйномер…

Я наклонился в ее сторону.

– Издеваешься, мать твою?

Женщина драматично положила руку себе на грудь.

– Больно! И очень обидно! – затем разразилась гогочущим, зловещим смехом. Он был таким громким и неожиданным, что я сделал шаг назад.

– Шучу! – хихикнула дамочка, вытерев с глаз выступившие слезы. Она, очевидно, никогда не слышала нормальных шуток. – Шучу!

– Смешно, – сухо ответил я. – Одинномер. Одна кровать. Одна ночь. Сколько?

– Восемьдесят долларов, малыш.

– Это стоит потраченных денег, – сказал я, протянув ей стодолларовую купюру.

Она серьезно кивнула, будто постоянно слышала подобные вещи, а затем нажала кнопку на кассовом аппарате. Тот издал звук, и из него выдвинулся ящичек. Женщина положила в него деньги, протянула мне двадцатидолларовую купюру, ав другой руке зажала ключ от номера большим и указательным пальцами.

– Бассейном можно пользоваться с девяти утра до пяти вечера, но не ночью, потому что мылюбимподсматривать за людьми. Ты не поверишь, что там вытворяют.

– Думаю, мне лучше держаться подальше от бассейна, – ответил я, уходя прочь от стойки. Я открыл дверь и обернулся.

– Эй! Если тебе станет одиноко... я буду здесь, малыш, – крикнула мне вслед администраторша.

Тесс сидела на скамейке напротив здания. Я кивнул ей, молча приказав следовать за мной.

Девушка кивнула в ответ, встала, посмотрела влево и вправо и стала переходить улицу.

Я направился к лестнице, что вела на длинный балкон. Роскошиникакой, но по крайней мере, у нас был номер с хорошим видом из окна.

Глава 11

– Ты совсем спятил? – ругала меня Тесс, расхаживая взад и вперед у кровати.

Я наблюдал за ней, развалившись на спине и закинув руки за голову. Номер в мотеле был невелик, но девушка все же нашла место, чтобы тут расхаживать. Над кроватью висела выцветшая картина с изображением долины. Когда-то стены были зелеными, но теперь стали безликими и бледно-коричневыми. Ванная комната находилась так близко к кровати, что я мог пнуть дверь, не поднимая задницы.

«Ну и местечко», – улыбнулся я про себя, услышав скриппотолочного вентилятора. Он крутился и кружился, пытаясь выдуть жалкие клубы прохладного воздуха.

– Ты оставляешь меня одну, а потом возвращаешься туда, откуда нам пришлось уйти!

– Чувствуешь запах? Пахнет дезинфицирующим средством, – я принюхался. – По крайней мере, здесь чище, чем у меня, это уж точно.

– Лиам! Хватит меня игнорировать. Значит, хочешь, чтобы нас убили? – спросила Тесс, роясь в своем чемодане.

– Черт! Я забыл свою сумку.

– Какую сумку?

– С оружием.

– В своей квартире? – перебила она. – Ты же не собираешься туда снова вернуться?

– Неа. У меня есть два пистолета. Все будет в порядке. Патроны ведь в твоем чемодане?

Девушка кивнула.

«Черт! Что со мной случилось? Я никогда не делал ошибок. Эта женщина затуманила мой разум, из-за нее я ошибался, как дилетант».

Тесс все болтала и болтала.

– Потом стучишь в окно кафе, и все – абсолютно все – оборачиваются! Разве это разумно? И ты так чертовски быстроходишь!

Она сняла черную толстовку и быстро надела белое летнее платье с принтом из красных цветов. Я успел рассмотреть сексуальный розовый кружевной лифчик и трусики, когда она переодевалась. Платье подчеркивало длинные гладкие ноги и дразнящее декольте. Даже несмотря на то, что мы находились в опасности, член встал на нее. Я облизал губы, снова уставившись на вентилятор под потолком. Затем наступила пауза, и я заметил, как Тесс махнула рукой в сторону кровати.

– И что это такое?

– Что?

– Кровать-то одноместная.

– Проблема?

– И как это будет выглядеть? Ты спишь на полу?

Я рассмеялся.

– Ты охренеть какого высокого мнения о себе, если думаешь, что я буду спать на полу. По-моему, ты уже бывала в моей постели, – напомнил я Тесс.

– Неважно, – она прищурилась. – Даже знать не хочу, что творится в твоей голове.

– Наверное, это к лучшему, –лукаво улыбнулсяя.

– Все, что тебя волнует –убийство и секс. Самому не страшно?

– Неа. Я просто готовлюсь к тому, что произойдет дальше.

Тесс уперла руки в бока и принялась расхаживать взад-вперед по тесной комнатушке. Номернаполнился легким ароматом ее женского тела: в одно целое смешались пот, духи с запахом розы и мыло. Я почувствовал, как член стал еще тверже.

– Я просто не понимаю, как можно хотеть... этого. Как можно возбудиться после всего произошедшего?

– Иногда мужчина возбуждается, сам того не замечая. И если я засну рядом с тобой, проснусь со стояком... то трахну тебя.

– Как романтично, –сверкнула глазамиТесс. – Не забудь про красные розы и гребаную открытку.

– Не забуду, –усмехнулся я. Она хоть представляла, как сексуально выглядела, когда хмурилась? Догадывалась, как на меня действовала? – Когда ты, наконец, признаешь, что я тебе нравлюсь?

Тесс закатила глаза, подавив улыбку, отчего я рассмеялся еще громче. Меня очень забавляло провоцировать ее на гнев. Она разрывалась между желанием сопротивляться и желанием отдаться мне. Это читалось в каждом ее движении, в том, как она наклонялась ко мне, в том, как постояннохотеладотронуться. Она была моей, хотела этого Тесс или нет.

– Что тут смешного, можно узнать? Подумать только, всего два года назад меня больше всего волновала книга про Оливера Твиста. …

Я расхохотался. Просто не смог сдержаться. Ее невинность так возбуждала.

– Перестань смеяться! – улыбнулась Тесс. – Реально, это была единственная серьезная проблема в моей жизни. По ночам я лежала без сна, с тревогой думая о сочинении, которое предстояло написать, о попытке получить степень. Нужно было прочитать книгу и написать поней эссе, и в то время это было самой большойтрудностью. Я бы с удовольствием вернулась в прошлое и посоветовала той наивной девушке: не принимай это как должное. Не профукай момент. Наслаждайся каждым днем. Жизнь никогда больше не будет такой беззаботной, потому что однажды на хвосте появятсягребаныерусские, и придется делить постель с сумасшедшим киллером в мотеле, в которомвоняет как в зоне химической войны!

– Прошлое – это прошлое, Тесс, – пожал я плечами. – Сним уже ничего не поделать, так зачем о нем говорить? Просто оставь все как есть и не накручивай.

– Наверное, ты прав, – согласилась она. Несколько минут Тесс молчала, и я не видел причин нарушать тишину.

Лежа на кровати, я размышлял о ключе, шифре на клочке бумаги и о том, что сделаю с русскими, укравшими мои деньги. У меня еще не было определенного плана, но разум наполнился мыслями о мести. Я буду зверем, которого слишком долго держали в клетке и наконец выпустили на свободу. Убью мудил любым оружием, которое найду. Каждого из них.

– Лиам...?

Я понял, что Тесс перестала расхаживать по комнате, и теперь сидела на краю кровати, рядом с моими ботинками.

– Что?

– Ты говорил, что твой брат Кевин был мягким человеком. Что произошло…

– Не смей упоминать моего брата! – я резко сел.

– Воу! Прости! Не хотела тебя расстраивать! – Тесс подняла руки в защитном жесте. – Может, все-таки расскажешь, что с ним случилось?

– Прекрати, – потребовал я, непрошеная эмоция взяла надо мной верх. Эффект был внезапным и шокирующим. Мышцы напряглись, а под кожей вздулись вены. Господи Иисусе, я был полным идиотом, когда сказал Тесс о Кевине.

– Какая от этого польза? – спросил я, мои глаза горели гневом. – Я чувствую себя достаточно виноватым в его смерти. Мы торчимтут в тесномномере, Жарков и его русские ублюдки за нами охотятся. Босс рано или поздно узнает, что я солгал, и тогда нас будет преследовать еще и гребаная криминальная семейка Бьянки. Надо разобраться со всем этим дерьмом, а тебе приспичило поговорить о моем мертвом брате?

Девушка выдержала мой взгляд. А я вот первымего отвел. Выражение лица Тесс было слишком мягким, слишком понимающим. Существовал риск, что я бы что-то почувствовал, продолжив смотреть на нее слишком долго, и идти на этот риск мне не хотелось. Пришлось заковать свое черное сердце в лед. В противном случае однажды меня начала бы грызть совесть или стыд, а если киллер испытываетподобные эмоции, то вскоре ощутит жало пули.

– Лиам...?

– Что?

– Извини.

Я не ответил, и Тесс тяжело вздохнула.

– Я лишь хочу спросить... зачем рисковать всем ради меня? Не надо было спасать меня от тех русских в переулке. И уж точно не нужно было отводить меня к себе домой... Можешь ответить хотя бы на этот вопрос?

– Потому что у тебя тело, за которое стоит умереть, и потому что ты моя. Вот зачем.

Девушка покраснела и скрестила ноги. Прижала лодыжки друг к другу, а я подумал о том, какие они на вкус; о том, как сильно хотелось их прикусить и услышать женский крик удовольствия и боли.

– И все? У тебя и раньше были красивые женщины с привлекательным телом.

– Да, и все.

– Хочешь знать, что я думаю? – спросила Тесс, пытаясь поймать мой взгляд.

Я поймал себя на том, что изучал трещины на стене, пялился на ржавое основание раковины в открытой двери ванной, обратил внимание на луч солнечного света на потолке – в общем смотрел на что угодно, только не на девушку.

– Нет, навряд ли меня интересует твое мнение.

Разумеется, Тесс меня проигнорировала.

– Я верю, что у тебя было тяжелое детство, что ты вырос в плохом районе среди опасных людей и научился быть жестким. Но, по-моему, это не все. Ты не разрешил мне говорить о твоем младшем брате, потому что расстроен. И боишься это показать. Мне кажется, ты что-то недоговариваешь. …

– Что я сказал? Разговоры об брате под запретом.

– Прекрасно, – пробормотала Тесс.

– Еще раз напоминаю, ты моя, ясно? Я спас тебя и заявил свои права. Твоя работа доставить удовольствие мне и только мне. То, что мы бежим от русских, не меняет нашего первоначального соглашения. Я понятно выразился?

– А что, если я хочу быть кем-то большим? Например, другом.

– Другом? – я чуть не упал со смеху.

– А почему нет? Кто же откажется от личного телохранителя?

На лице Тесс появилась улыбка.

– Все, перестань, – усмехнулся я. – И потом, у таких, как я, нет друзей.

Девушка замолчала.

– Итак, чем займемся?

– Найдем еду и постараемся отдохнуть.

– Звучит как план.

– Пожалуйста, – сказал я.

– За что?

– За то, что спасаю твою жизнь.

– Что ж, спасибо, Мистер Таинственный Киллер. Хотя я совершенно уверена, что тебе нужно сходить к психиатру... но я все еще очень благодарна за твою гребаную защиту.

– Знаешь, у тебя забавный способ выражать благодарность. Но не волнуйся. Позже покажешь, насколько ты мне признательна.

Тесс опустила глаза и закусила губу, с трудом сдержав улыбку.

Глава 12

Я сидел за столом в номере мотеля и чистил пистолет, но пришлось прервать занятие, чтобы понять, о чем болтала Тесс.

– Что это за мотель, где нет телевизора или кондиционера? – негодоваладевушка. Она откинулась на спинку стула, поджав под себя ноги и усевшись на них задницей, и принялась рыться в своем чемодане.

Я оглядел номер.

– Может, починишь картину?

Тесс взяла ее в руки.

– Интересно, получится ли у меня сшить кусочки? – с сомнением произнесла она. – Я никогда особо не умелазаниматься всякими женскими штуками. А вот моя бабушка вязала все, что угодно. Я всегда говорила, что она могла бы связать мост от Земли до Луны. Онанад этим смеялась.

Мне нечего было ответить, поэтому я промолчал. Солнце уже клонилось к закату, и комната наполнилась оранжево-красным сиянием от солнечныхлучей, пробивавшихся сквозь задернутые шторы.

– В детстве меня называли книжным червем, – продолжила Тесс. – Другие девочки играли скуклами Барби, чайными сервизами или игрушечными пупсами…По-моему жутко, покупать маленьким девочкам игрушечных детей, о которых нужно заботиться. В любом случае, они играли, а я сидела в своей спальне и читала. Когда мне исполнилось одиннадцать, я могла прочесть роман за три дня. Моя учительница английского языка, миссис Хобсон, так мной гордилась, что подарила мне значок. Я выглядела как ботаник, но чувствовала себя счастливой. А вскоре после этого умерла моя мама.

Девушка все еще копалась в чемодане, не поднимаявзгляда. Поняв, что вот-вот она поделится историей своей жизни, я вздохнул и плюхнулся на кровать. Меня начинало все раздражать, возможно, даже ощущалась клаустрофобия от того, что я застрял в номере мотеля. Мои дни проходили в вечных в разъездах, я рыскал по улицам, ходил туда-сюда и собирал информацию для работы. Необходимость оставаться на одном месте убивала меня, даже несмотря на то, что я был в компании красивой, очаровательной женщины.

– Знаю, что ты многим из-за менярисковал. И не уверена, что по-настоящему отблагодарила тебя, – произнесла Тесс. – Поэтому, мне кажется, будет справедливо, если я немного расскажу о себе. Трудно это сделать просто так, да? Всегда ненавидела эту фразу: «расскажите о себе». Что на это ответить? Рассказать все до мельчайших подробностей? Например, что первый фильм, который я посмотрела, был фильмом ужасов, или что я ударила мальчика по лицу, когда мне было восемь лет, потому что он не дал мне покачаться на качели из автомобильной шины?

Тесс продолжила.

– Или рассказать о своих мечтах, чувствах? А, может, о том, что я написала половину романа, действие которого происходило в стране фантазий, где обычная фермерская девушка отправилась на поиски спасения своей матери из загробной жизни? Это было до того, как мы с Дмитрием приехали в Штаты. Жуть, правда? Это ужасно, просто... ужасно. Поэтому я бросила его писать. Или могу рассказать, что когда-нибудь хотела бы написать другую книгу, которой, возможно, смогла бы гордиться. Могу поделиться тем, что иногда мечтаю стать библиотекарем и что психология – это не моя настоящая страсть. Когда я была ребенком, работа библиотекаря казалась мне самой крутой работой в мире… – Тесс казалась потерянной в своем маленьком мирке и поглощенной мыслями о прошлом.

– Или я буду умнее и просто расскажу о своем цвете глаз, росте, весе и режиме сна. Глаза голубые, рост пять футов четыре дюйма, а вес сто двадцать пять фунтов. По поводу сна добавлю, что, закрыв глаза, мне сразу мерещатся Жарков и Дмитрий, и это прогоняет сон напрочь.

Я глубоко вздохнул.

– Ты много наговорила.

– Тут не почитать. Не посмотреть телевизор... Такое ощущение, что я схожу с ума.

Тесс поставила чемодан на пол.

– Я чувствую себя также, – признался я, потерев глаза. – Но без телевизора наоборот хорошо. Это дает время разобраться во всем дерьме.

– Наемные убийцы много думают?

– Умные убийцы, да.

– А ты один из умных?

– По крайней мере, был таким, пока не спас тебя.

Я закрыл глаза и стал размышлять, как лучше поступить, взяв в расчет тот факт, что в любой момент Босс, криминальная семья Бьянки или русские могли выломать гребаную дверь мотеля.

Мне вспомнился проклятый ключ и загадочное послание: «если все остальное не сработает, и свет превратится во тьму». Какой еще свет? Что за тьма? Какие тайны открывал этот ключ? Он от дома, машины или камеры хранения? «429 Финчли Хэмпстед-Роуд». Эта улица была мне незнакомой. Может, она находилась в Бостоне? Это вообще улица или какой-то код? Было бы самоубийством расспрашивать команду из «Пьяной Гарпии», потому что у меня возникло странное предчувствие, что они знали о происходящем между русскими, мной и Тесс. Мой план должен был оказаться стратегически грамотным, и необходимо его быстро придумать.

Однако меня очень интересовало, что случилось с матерью Тесс, и как она умерла. Если и было что-то, что интриговало меня больше всего, так это то, как умирали люди. Точно так же, как плотник хотел бы знать тип дерева для изготовления предметов, я хотел бы знать все виды смерти.

Открыв глаза, я взглянул на Тесс. День уже клонился к вечеру, и лицо девушки скрывалось тенью. Я наклонился к прикроватному столику и включил ночник. Тусклый желтый свет наполнил комнату. Тесс сидела молча, без всяких эмоций. Я знал, что она о многом думала.

– Тесс?

Девушка вытерла глаза и повернулась. В свете ночника ее слезы слабо мерцали, словно крошечные кристаллики. Я почувствовал к ней странное сострадание, которое ранее не вызывала у меня ни одна женщина. Мне хотелось, чтобы Тесс перестала плакать.

«Но это ведь не все. Ну же, брат, ты же понимаешь, что это нечто большее».

Вот опять зазвучал голос Кевина. Интересно, что подумает Тесс, если я скажу, что слышу голос покойного брата? Она уже считает меня сумасшедшим, возможно, так оно и есть. Я знаю не так уж много наемных убийц, сохранивших здравый ум.

– Как умерла твоя мама? – спрашиваю я.

Тесс задумалась, и несколько мгновений мы сидели молча.

– Знаешь… Я всегда спрашивала себя, что было больнее: смерть мамы или мое похищение?

– У меня не самый лучший опыт в борьбе с эмоциональным дерьмом, но я тебя выслушаю..., – я замолчал в ожидании, что Тесс продолжит.

Девушка положила руку мне на ногу, чуть выше ботинка, и ухватилась за мои джинсы, впившись ногтями в ткань. Это ощущалось странно успокаивающе и гораздо комфортнее, чем должно было быть. Поэтому я не попросил Тесс убрать руку.

– Моя мама…, – сдавленным голосом начала она, –умерла, когда мне было двенадцать лет. Я уже тебе говорила. Но я не рассказала причину смерти. Ее убил мой отец.

– Как?

«А вот это уже интересно», – подумал я.

– Отец был нехорошим человеком, – добавила Тесс, покачав головой. – Все, что я о нем помню – он настоящее зло. Он никогда не оскорблял меня, но бил маму. И не просто бил... а избивал до тех пор, пока она не становилась едва узнаваемой. Из того, что рассказывала мне бабушка, и из того немногого, что я помню, отец превратил жизнь моей мамы в сущий ад. Но она была очень храброй, – в голосе девушки послышались нотки гордости. – Мама, с ужасной кровоточащей раной над глазом, наконец, собралась с духом и пошла в полицию, решивнаписатьзаявление и засадить мудакав тюрьму. Но этот трус сбежал.

Тесс вздрогнула, будто ее отец находился в номере вместе с нами. Если бы это было так, то он бы уже валялся с пулей в голове. Я не тратил время на тех уродов, которые били своих жен. С моей точки зрения, мужчина, который поднимал руку на женщину, являлся подлым мудаком. В них было нечто отвратительное. Как может мужчина бить женщину по лицу, смотреть, как та истекает кровью, слушать ее крики, а потом продолжать жить дальше? Я обнаружил, что тоже вздрогнул.

«Я и не знал, что ты такой чувствительный, брат. Может, у тебя и сердце есть, после того как ты прошел через многие годы тьмы», – услышал я слова Кевина.

Тесс продолжила.

– Итак, отец сбежал, и мыпрожили несколько чудесных лет с мамой. Она была самой лучшей женщиной на свете. Знаю, как это звучит, но все равно считаю именно так. Мама – самая замечательная женщина, которую я когда-либо встречала. И я бы ни за что на свете не променяла ее на кого-то другого.

Тесс сжала мою ногу так крепко, что ногтями, наверное, проколола джинсовую ткань и коснулась моей кожи – острое ощущение пронзило ногу. Но все равно, я не собирался убирать руку девушки. А наоборот взял ее ладонь, чтобы побудить рассказать, как умерла ее мать.

– Однажды я проснулась от маминого крика. Большинство детей испугались бы, но я не в первый раз просыпалась от ее криков. Подобное случалось и раньше. Ей снились кошмары, ужасные кошмары. Поэтому я не спешила к ней в спальню, зная, что делать в таких случаях: я забираласьк ней в постель, и мама обнимала меня, пока не засыпала. А после и я засыпала рядом с ней.

– Но, когда я пришла в комнату, мама была не одна, а ее простыни оказались испачканы кровью. Потом я заметила окровавленный нож и огромную дыру в ее груди. А отец обернулся, улыбнулся и сказал, что он приехал забрать меня и увезти отсюда. Я не знаю, что в тот момент заставило меня бежать настолько быстро, но я убегала так, что пятки сверкали. Выскочила из дома, понеслась через улицу к дому мистера Бейкера, и стала колотить в его дверь. Он открыл, укутал меня в плед и позвонил в полицию.

Тесс замолчала, вытерла слезы насухо и глубоко вздохнула.

– Была полицейская облава, и, в конце концов, отца поймали.

– А Жарков и Дмитрий? – спросил я, поняв, что попал в сети Тесс. Я хотелзаботиться о ней все больше. Но почему-то в тот момент меня это не волновало. – Ты что-то говорила о русских и своей матери.

– Да, – девушка закрыла глаза, сделала вдох и снова открыла их. – Когда русские схватили меня, и Жарков сделал со мной все это, я поймала себя на мысли, что сравнивала: было больнее обнаружить маму мертвой, а отца с окровавленным ножом или быть использованной такой отвратительной свиньей, как Жарков?

– И к чему в итоге пришла?

– Ни к чему, – Тесс покачала головой. – И до сих пор не могу решить. Но самое хреновое, что это заставляет меня чувствовать себя виноватой. Что значат мои страдания по сравнению с болью мамы? По крайней мере, я хотя бы могу страдать. А она больше никогда ничего не почувствует.

Я понимал, что в этот момент от меня требовалась поддержка, но был не в состоянии ее дать. Может, Тесс хотела поцелуев, объятий или нежных прикосновений. Однако для меня это было чуждо. Все, что я мог сделать – разрешить Тесс сжимать мою ногу столько, сколько ей хотелось. Узнав, что она не работала на Жаркова и русских, и не устраивала против меня заговор, я ощутил облегчение. По правде говоря, я чувствовал себя придурком, потому что раньше сомневался в ее рассказе.

– Лиам?

– Да?

– Я знаю, что сейчас, вероятно, неподходящее время, но теперь, когда мы стали любовниками, что это будет значить для нас?

Для меня это был странный вопрос. Я никогда не задумывался о том, что значил секс, если ты связан с человеком отношениями, потому что раньше никогда заранее не узнавал что-либо о женщинах, которых трахал. Не зависал с ними после секса и не хотел узнать их поближе. У такого мужчины, как я, не должно возникать желания любить женщину по-настоящему. Как по мне, женщины необходимы для того, чтобы кончать в них или давать им в рот. Необходимы для шлепков по заднице и жесткого траха.

– Я никогда не думал о том, что секс что-то значит. И, честно говоря, я не хочу об этом размышлять. Секс – это просто секс. Зачем все усложнять?

– Потому что я прошу тебя.

– И, по-твоему, этого достаточно?

– Я думаю, этого более чем достаточно, когда рискуешь всем ради женщины, которую только что встретил.

– Ну, когда ты так говоришь, это звучит менее... странно.

Слово «странно» не отражало всей дикости в данной ситуации. Я был не из тех мужчин, которые влюблялись в женщин. Трахалих и все на этом.

«Но она совсем другая, совсем другая», – послышался шепот в голове. – «Ты же знаешь, что это так. Прекрасно знаешь, брат».

– В любом случае, хватит болтовни на сегодня, – пристальный взгляд Тесс остановился на мне, и она прикусила губу. Через мгновение девушка уже не смотрела мне в глаза. Она отвернулась и встала с кровати.

– Может, ты и прав, Лиам, – она медленно обернулась. – Может... я и правда хочу быть твоей.

***

Мне было безумно скучно, и я пялился в потолок, пока мы с Тесс лежали на кровати в уютной тишине. Я взглянул на девушку и увидел, что она задремала. Не в силах очистить разум от всяких мыслей и улечьсяпоудобнее, я занервничал. В голове крутились мысли о словах Тесс, я не знал, что и думать. Она прошла через ад и вернулась обратно, и впервые в жизни я почувствовал угрызения совести за то, что был гребаным мудаком. Она не заслуживала того, чтобы с ней обращались как с дерьмом, и я понятия не имел, как выразить ей свои эмоции. Единственное, что мне хотелось сделать –показать ей свои чувства. Что-то менялось во мне, но я никак не мог распознать, что именно.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒