Конец пролога. 20 страница

Пахло кровью. Его кровью. Крови оказалось много – на полу растекалась большая лужа. Ди было больно. Больно.

Потом мистер Чен выдохнул ему в ухо:

- О Боже, я вызываю скорую, потом полицию…зажмите руками здесь…сколько крови…

Какая жалость, ковер безнадежно испортится. Настоящий персидский ковер, пусть не в лучшем состоянии, из-за чего его постелили на пол, а не свернули в рулон и не поставили дожидаться продажи. Ди закрыл глаза и увидел, как под веками пульсируют красные вспышки.

-Нет! - резко сказал мистер Чен, и до Ди донеслось трещание, с которым мистер Чен набирал нужный номер. – Не закрывайте глаза! Алло! Мне срочно нужна скорая в антикварный магазин «Красный Дракон», улица Кэнал, произошло нападение, у нас пострадавший с ножевым…

Слишком больно. Ди жаждал милосердного забвения. Мисер Чен твердил, что нельзя терять сознание, но у Ди не получалось, и самым последним разговором с Леоном останется та ссора с криками…

- Леон? - из последних сил позвал Ди, понятия не имея, что хотел спросить, а потом все исчезло.

Леон с Чаком успели проработать журнал текущих дел до половины, и тут их отвлек телефонный звонок. Леон отхлебнул кофе и взял трубку:

- Полиция Нью-йорка, пятый отдел, Оркотт слушает, - потом нахмурился. – Чен? Из «Красного Дракона»? Ага, привет…

Леон нахмурился сильнее, а потом высоко вздернул брови, распахнул глаза и сломал пополам карандаш, который держал в руке. Чак выпрямился на стуле.

- Что? - сдавленно спросил Леон. – Когда…куда его…с ним все будет хорошо? Что случи…ох, дерьмо! Его отвезли…да, понятно. Я знаю, где это. Твою ж мать! Кто это сделал? Копы на месте? Проклятье, нет, конечно, поэтому ты мне и звонишь. Вот…

Леон сунул трубку Чаку, глядевшему на него в замешательстве.

- Чак, Ди ударили ножом. Какой-то грабитель, что ли. Прими заявление, а я еду в больницу.

Чак поднялся со своего места, пока Леон натягивал куртку.

- Проклятье. Конечно, я сразу направлю туда людей, но ты как?

- Просто уладь все, хорошо?

И Леон опрометью вылетел в дверь.

Вокруг было темно, и Ди снились странные, неприятные сны. Ему виделись леса, фантастические животные, потоки сладкой, прохладной воды, до которой никак не удавалось дотянуться. Ди было жарко, он хотел пить и все время бежал, не в силах остановиться. Время от времени перед ним возникало лицо дедушки: то невозмутимое и бесстрастное, то понимающее и говорящее: «Я предупреждал», а один раз – умоляющее, просящее взять предложенную дедушкой руку.

Но Ди не мог согласиться. Тогда случилось бы что-то плохое. Он толком не знал, что, но нехорошее. Ди должен был вернуться…куда-то. Дедушка не хотел, чтобы Ди туда отправлялся, но вернуться было необходимо. Из-за чего или кого, Ди не помнил. И он очень хотел пить.

В Ди воткнули кучу трубок.

Леон сидел у больничной койки Ди, которого вывезли из операционной уже три часа назад, но тот все еще не приходил в себя. Хотя рану подлатали, китаец потерял много крови. И до сих пор не очнулся. Доктор сказал, Ди будет в порядке. Если бы скорая привезла раненого на десять минут позже, не было бы никаких гарантий…но Ди нашли вовремя. Как раз вовремя. И теперь в него воткнули кучу трубок.

Будучи полицейским, Леон знал – жизненные приоритеты могут в корне измениться за десять минут. Но прочувствовал он это впервые. Сам Леон несколько раз оказывался в больнице, и, очнувшись, видел сидящих рядом Криса и Ди. Теперь он знал, как чувствуют себя те, кто ждет. Он бы отдал все на свете, абсолютно все, чтобы поменяться с Ди местами. Ему никогда не приходилось испытывать ничего ужаснее.

Но нет, приходилось. Когда Ди столкнул его с корабля, было хуже. Леон не находил слов, чтобы описать ту боль. И сейчас дела обстояли намного лучше, чем тремя часами раньше, до того, как каталку Ди вывезли из операционной и сказали, что он справится. Но Боже, как мучительно было сидеть и ждать, пока Ди придет в себя и выжмет все возможное из своего положения – страдальчески улыбаясь Леону, Ди станет разыгрывать трагедию по полной программе. Подумать только, слетевший с катушек наркоман ударил Ди ножом посреди антикварной лавки. Чак позвонил и сказал, что парня задержали – долго искать не пришлось, он сидел в боковой улочке, с ног до головы покрытый кровью, сжавшись в комок и раскачиваясь вперед-назад, бормоча себе под нос. Леон его ненавидел. Может, позднее он сможет пожалеть этого психа – любой человек, скатившийся до столь жалкого состояния, способен вызывать сочувствие, - но в тот момент Леон хотел лишь вышибить ему мозги. Чак советовал не приходить в участок, пока парня не переведут в другое место. Так было безопаснее. Возможно, стоило послушаться.

И ведь Леон хотел только, чтобы Ди ничего не угрожало. Но безопасных мест не существовало. Даже в антикварном магазине произошло несчастье, возможно, оно могло случиться даже в их квартире. Если бы Леон верил, что это сработает, он бы запер Ди дома и никогда не выпускал, но Ди не согласился бы оставаться взаперти. Частью его натуры была склонность к нелепым решениям и риску - если бы он не рискнул с Леоном, то вообще не оказался бы в больнице с трубками, торчащими из тела. Леон закрыл лицо руками. Он знал, что в случившемся не было его вины. Не он держал нож. Но от знания не становилось легче, ни на каплю. Леон сидел в больничной палате, физически невредимый, здоровый, как огурчик, а человек, которого он любил больше всех в своей дурацкой жизни, лежал на больничной койке, едва избежав смерти. Едва-едва.

Леон позвонил Крису, как только узнал, что Ди выживет, и оторвал мальчика от школьных занятий, чтобы сказать – его любимого…кого? Шурина? Человека, заменившего мать? – чуть не убили. Еще Леон позвонил Эйлин, и она должна была привезти Криса на следующий день, чтобы мальчик навестил Ди, если тот очнется. Если. Если.

Конечно, он скоро очнется. Нечего глупить.

- Просыпайся, китайский придурок, - пробормотал Леон, глядя на бледное лицо неподвижного графа. Потом отвернулся и уставился на жидкость в капельнице. – Просыпайся, чтобы я смог надрать тебе задницу.

- …надрать тебе задницу.

Слова были агрессивными, но по непонятной причине Ди нравился голос, произнесший их. Именно к говорящему он должен был вернуться, из-за него не мог отправиться с дедушкой. Ди попытался проснуться, сделать то, чего требовал голос, но веки оказались слишком тяжелыми, а в животе пульсировала тупая боль. Стоило Ди приблизиться к бодрствованию, боль обострялась.

Ди не хотел просыпаться, но и спать больше не хотел. Ему не нравились те сны. Альтернатива была не из приятных. Но потом он почувствовал, что к его лбу кто-то прикоснулся. Теплая, большая рука откинула волосы с лица, утешая, успокаивая. Прикосновение человека, которого любил Ди. Поэтому страх прошел, а лицо дедушки исчезло из поля зрения. Теперь Ди шагал по лугу, под ногами стелилась мягкая трава, а лицо согревал солнечный свет.

- Кхм.

Тихое покашливание оторвало Леона от созерцания Ди. Неожиданно смутившись, он отдернул руку, которой касался лица больного. О, замечательно. Только их не хватало – Чао Ян Лин и этот проклятый влюбленный щенок, Жоу, стояли на пороге палаты. Когда Леон заметил посетителей, те поклонились, следуя какому-то давно устаревшему этикету. Леон встал.

- Мы пришли, как только узнали, - сказал Чао. – Крайне сожалею, что преступление произошло в нашем районе. Насколько я понимаю, виновного задержали?

- Да, - Леону не приходило на ум других слов.

- Хорошо. Возьму на себя смелость утверждать, что молодые люди из Чайнатауна взяли бы на себя обязанность потребовать…ответа за содеянное, если бы полиция не справилась с задачей.

- О.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга в неловкой тишине. Леон изо всех сил пытался не прожечь взглядом Жоу насквозь в присутствии Чао. По крайней мере, маленький нахал не принес ни цветов, ни воздушных шаров, ни других нелепостей, из-за которых Леону пришлось бы ему врезать.

- В каком состоянии? – неожиданно выпалил Жоу. Леон решительно напомнил себе, что внезапная реплика – не повод для драки.

- Доктора говорят, Ди будет в порядке, - так вежливо, как только мог, ответил Леон. Получилось не очень сдержанно. – Все же близко было.

- Нам сказали, его ударили ножом в живот, - казалось, Жоу балансировал на грани обморока. – Поверить не могу… прямо в магазине …слава богам, мистер Чен был на месте…

- Ага.

Снова тишина. Чао вздохнул и кивнул:

- Когда он очнется, прошу, передайте, что мы заходили справиться о его здоровье. Пойдем, Жоу.

- Минутку, - ответил тот, вздернув подбородок. – Я хотел бы поговорить с мистером Оркоттом наедине, пожалуйста, дедушка.

Леон неверяще уставился на него. Что было нужно этой козявке от него, Леона? Разве Жоу не приберегал пышные фразы для Ди? Может, Жоу хотел предаться мечтаниям, склонившись над изголовьем больного?

- Ладно, - угрожающе сказал Леон.

Но когда Чао вышел, Жоу сказал вовсе не то, что Леон ожидал услышать.

- Я хотел извиниться.

Леон заморгал и, не сдержавшись, поднес руку к уху.

- То есть?

Жоу опустил глаза.

- Я сказал, что хотел принести извинения. Я понимаю, он выбрал Вас, не меня. Я, должно быть, сильно надоедал ему, ведя себя так навязчиво. Наверное, я хотел…даже не знаю, чего хотел.

Леон сразу посочувствовал маленькому придурку. Проклятье, не Леону было винить человека, влюбившегося в Ди.

- Все нормально, - неловко сказал он. – Я имею в виду…нормально.

-Надеюсь, Вы не станете возражать, если я продолжу с ним работать, - взгляд Чжоу ясно говорил, насколько мало его волновало мнение Леона. – Теперь, когда моя диссертация окончена, я начну другой проект, и надеюсь на участие Ди. Его вклад стал бы неоценимым. Речь идет о детском сборнике китайских мифов и легенд. Для широкой публики.

Леон снова заморгал.

- Ди может заинтересоваться, - признал он. – Ди обожает рассказывать истории. Способен трещать без умолку про свою Азию, если найдет свободные уши. Сумасшедший сукин сын, - добавил Леон и, чувствуя, как потеплело в груди, обернулся, чтобы бросить взгляд на Ди, до сих пор лежащего спокойно.

Жоу нахмурился.

- Вы…нельзя так о нем говорить! – возмутился он и понизил тон: - Разве Вы не знаете, кем он был?

- Нет, - Леон снова повернулся к Жоу. Как хотелось бы передохнуть спокойно. – А ты знаешь, кем он стал теперь?

- Это неважно! Он был священным, легендарным созданием! И до сих пор остается! Разве Вы не понимаете, что произошло? От чего он отказался ради Вас?

- Не твое дело, - тихо ответил Леон, осознав, что руки сами собой сжались в кулаки. Нельзя было бить этого худышку. К тому же из-за драки Оркотта могли прогнать из палаты.

- Наши отношения - это не твое дело. Если Ди захочет общаться с тобой и писать книжку, отлично. Я не против. Но не веди себя так, будто понимаешь, что между нами происходит, ясно?

Жоу покраснел.

- Вы его не заслуживаете!

- Убирайся, пока я не набил тебе морду.

Жоу покраснел еще сильнее, развернулся и вылетел вон.

- Какая драматическая сцена, - послышался слабый голос справа от Леона. Тот мигом повернулся и увидел, что Ди следил за ним из-под ресниц.

Как бы ни хорошо было на лугу, оставаться было нельзя. Ди нужно было отправиться в другое место. Он слышал, как его звали голоса: громкий, резкий, принадлежащий человеку, которого Ди любил больше всего, второй- менее знакомый, не жизненно необходимый. Говорящие ссорились, и Ди взмыл вверх, покидая луг, проносясь сквозь облака и синеву небес к красноватой дымке. Тут он понял, что красное – это свет, проникавший сквозь его опущенные веки. Живот до сих пор болел, но смутное онемение давало понять, что Ди сильно накачали обезболивающим.

Любимый голос, как осознал Ди, принадлежал Леону. Второй – Ди с трудом приоткрыл глаз – о нет. Ди явно не хватало сил терпеть присутствие Жоу. Лучше притвориться спящим еще ненадолго, пока Жоу не уйдет. Судя по тому, в каком направлении развивалась беседа, он надолго не задержится, если только не хочет, чтобы Леон сломал ему нос.

- … не веди себя так, будто понимаешь, что между нами происходит, ясно? – услышал Ди.

- Вы его не заслуживаете!

- Убирайся, пока я набил тебе морду.

Послышался звук рассерженно удаляющихся шагов. Боже милосердный. Детектив впрямь умел настоять на своем, разве нет? Ди решил, что открыть глаза будет безопасно. Так он и сделал, слабо улыбаясь по мере своих сил. Обезболивающее действительно творило удивительные вещи.

- Какая драматическая сцена, - заметил Ди, скривившись от того, насколько хрипло звучал собственный голос.

Леон быстро повернулся к нему, и Ди было приятно видеть, как широко детектив распахнул глаза.

- Ты очнулся! Подожди, сейчас позову сестру…

- Пока не стоит, - Ди продолжал улыбаться. - Еще есть время. Я хорошо себя чувствую.

Леон уставился на него:

- Правда?

- Не совсем, - признался Ди. – Меня мучили кошмары.

Леон закрыл глаза и тяжело опустился на стул.

- Боже…

- Сколько времени…

- Тебя ранили около шести часов назад. Надеюсь, ты рад услышать, что полиция задержала ублюдка. Если не захочешь выдвигать обвинения, я сам это сделаю.

Ди с трудом повернул голову и заметил, насколько бледным и уставшим выглядел Леон.

- Перед тем, как проснуться, я видел приятные сны, - Ди старался говорить успокаивающе. – Луг. Солнечный свет.

- Тебя неслабо вставило от морфия? – поинтересовался Леон. – Что же…хорошие сны.

Он перевел взгляд на свои руки, лежавшие на коленях. Ди захотелось, чтобы Леон снова погладил его по волосам. Для Леона такие жесты были нехарактерны, но Ди был уверен, что он чувствовал на лбу именно его руку. Она не могла принадлежать кому-то другому.

- Врачи говорят, ты пробудешь в больнице не меньше четырех дней, - тихо рассказывал Леон. – Может, неделю. Я правда должен кого-нибудь позвать…

- Еще нет, - возразил Ди. Ему было хорошо, пусть окружающее и казалось туманным, если хорошенько задуматься, и хотелось дольше посмотреть в лицо Леону. Но тот не поднимал глаз.

- Мне звонил Чен. Я думал, ты умрешь.

Он осторожно положил руку рядом с ладонью больного, стараясь не задеть иглу капельницы. И до сих пор не смотрел на Ди. Тот взял Леона за руку, и, как бы ни затуманивали восприятие лекарства, внезапно понял.

Ди знал – если бы Леон умер, его бы самого не стало, и не стыдился этого. В конце концов, он вернулся на землю, чтобы быть с Леоном, а когда Леона не станет, пропадет смысл существовать. Ди успел прожить долгую жизнь, и пока дело касалось его, спокойно относился к тому, что она перешла в заключительную стадию. Но если бы умер сам Ди…Леон бы решил жить дальше. Такой он был человек, так его воспитывали, таких взглядов он придерживался. Но жизнь стала бы для него наказанием. Глядя на руку Леона, накрытую его собственной ладонью, на склонившуюся светловолосую голову, Ди подумал – нельзя допустить, чтобы подобное (или худшее) случилось опять. Это было бы нечестно по отношению к Леону, который не последовал бы за ним, а остался один. Ему пришлось бы выживать. Больше ему ничего не оставалось бы делать.

Ди попытался выразить свои мысли, и получилось не так связно, как хотелось бы, но приемлемо.

- Я здесь, - шепнул Ди. – Я не уйду.

- Знаю, - шепнул в ответ Леон настолько хрипло, будто пытался не заплакать. Леон никогда не плакал. Не должен был плакать. Это было бы ужасно. Ди не вынес бы такого зрелища. – Я бы тебя убил. Нашел бы способ вернуть с того света, только чтобы убить снова за то, как ты со мной поступил, глупый сукин сын.

Ди постарался улыбнуться, но ему стало больно, и пришлось отказаться от этой затеи. Выглядел он наверняка ужасно. И волосы точно были грязными и сальными.

- Кто-то должен за Вами прибираться, - заявил он. – Этот кто-то – я.

- Ага, - выдавил из себя Леон.

- Леон?

Тот сорвался с места, резко отвернулся, уставился в окно, пряча лицо от Ди. Плечи напряглись, а опущенные руки сжались в кулаки. Ди не понимал. Он знал, как трудно сидеть у постели больного – он сам навещал Леона в больнице, причем не раз.

- Леон, - повторил он, не зная, что сказать. – Все в порядке. Я в порядке.

- Пока что нет, - возразил Леон. – Но скоро будешь. Блин, я очень на это надеюсь - думаешь, мы можем себе позволить такую палату, дороже, чем номер в хреновом «Хилтоне»…

Ди увидел, что Леон поднял руку, провел по глазам и вытер лицо. Когда он повернулся, стало заметно, как сильно покраснели его щеки и как странно блестели глаза.

- Я сюда приехал, а ты лежал на операционном столе, весь в крови. Я не знал…ты просто лежал, ты, ублюдок. Когда операция закончилась, врачи почти точно сказали – ты очнешься и будешь в норме, но определенно не знали. А ты понимаешь, как оно? Когда определенно не можешь сказать? Просто одна маленькая капелька сомнения?

Ди задумался, не стоило ли объяснить, что он был не виноват в нападении сумасшедшего, но вместо этого услышал собственный голос:

- Я ведь очнулся, Леон. Со мной действительно все нормально. Значит, мы скоро отправимся домой, да?

- Сомневаюсь, что тебя отпустят домой с дырой в животе. Побудешь здесь еще пару дней. Как минимум. Так врачи сказали. Господи, я не знаю. Я позову кого-нибудь.

Леон протянул руку и решительно нажал на кнопку вызова медсестры, находившуюся у постели Ди. Тот заметил, что Леон кусал губы, поднял руку и ласково коснулся влажной щеки.

Он не знал, что сказать. Такое случалось не в первый раз, когда дело касалось Леона. Много раз Ди не находил слов, но ему нужно было что-то сказать, даже если он и не понимал, что именно. Что же сказать? Если бы он только понял…если бы в голове прояснилось…

Возможно, именно из-за лекарств Ди наконец произнес то, что хотел, даже не зная сам, насколько нужно ему было высказаться:

- Мне жаль, что я пострадал. Я тебя люблю, и не хочу, чтобы подобное повторилось.

Потом со смутным любопытством Ди принялся наблюдать, как Леон обернулся и уставился на него со странной смесью недоверия и страха на лице.

Оркотт взял его за руку, прижал ладонь к щеке, наклонился и почти яростно поцеловал. Сказал:

- Ах ты, ублюдок. Если настолько меня любишь, сделай так, чтобы твоя костлявая задница больше не оказывалась на волоске от смерти, ладно?

- Ладно, - счастливо заявил Ди, ведь именно в эту секунду по его венам побежала новая доза морфия, впрыснутая аппаратом. До чего чудесное лекарство. В дверь вошла медсестра, увидела их с Леоном и на миг схватилась за сердце, явно не успев сдержать первый порыв. Что же, несомненно, представшая перед ее глазами сцена была очень трогательной, как подумал Ди, приветствуя медсестру широкой улыбкой:

- Привет.

Леон даже не посмотрел на девушку – странно, та была довольно привлекательной. Не отрывал глаза от Ди, он пробормотал:

- Можно не обращать внимания, что он под охренительно диким кайфом, и позвать доктора для осмотра?

- Что за выражения, - нахмурился Ди.

- Сейчас приведу, - заверила сестра и поспешила прочь. Ди перестал хмуриться и просиял:

- Не надо думать, будто я сказал то, что сказал, только из-за лекарств. Я тебя знаю, знаю, о чем ты думаешь.

- Не-а, - Леон снова опустил глаза. – Я понимаю, что ты из-за этого меня терпишь. Я рад. Ты должен знать, как я рад. И поэтому ты должен выздороветь для меня.

- Конечно, - Ди радостно улыбнулся приятной мысли, пришедшей в голову. – Я уверен, что никуда не смогу сам добраться. Отнесешь меня? – и захихикал.

- Я тебе все припомню, - ответил Леон, но, по крайней мере, он снова вернулся к своим привычным манерам.

- Большая часть того, что я заработаю в этом месяце, уйдет на оплату больницы, - Ди обвел палату грустным взглядом. – А здесь даже не уютно. И я занимаю только часть палаты.

- Дома ты тоже не один занимаешь целую спальню, - напомнил Леон. Синяя штора отдернулась, и появился человек в белом халате, наверное, доктор. – Привет, док.

- Не один, но дома – наша спальня, - доверительно сообщил Ди и улыбнулся врачу так очаровательно, как только мог. – Приветствую Вас, доктор. Очень приятно познакомиться. Я – граф Ди. Ох…

Он нахмурился:

- Нет, больше не граф. Но раньше был графом. Вы знали?

- Не обращайте внимания, что бы он ни говорил, - поспешно вмешался Леон. Ди решил, что Леон вел себя довольно грубо.

- Пациент необычно реагирует на введение морфия, - заметил доктор, делая пометку у себя в папке. – Частенько случается. У нас лежала девушка, которой мерещились драже M& Ms на стенах, она все время просила медсестер, чтобы те оторвали конфеты от стен и дали ей.

- Я был богом, - Ди решил не обращать внимания на недостатки в воспитании Леона. В конце концов, существовала возможность, что былая божественная сущность тоже имела значение для истории болезни.

- Не сомневаюсь, молодой человек, - согласился доктор, наклонился к Ди, раздвинул пальцами его веки и оценивающе всмотрелся в зрачки. Потом пощупал пульс. – К тому же чертовски хорошим богом.

- Я был невероятен, - гордо рассказывал Ди. – Все животные меня обожали, а я заботился о них так, что лучше некуда.

- Господи Иисусе, - простонал Леон.

- Нет, я был не этим богом, - насупился Ди.

Доктор улыбнулся Леону, что Ди счел странным.

- Мы переведем его на другие лекарства, на которые он будет реагировать спокойнее. Дайте-ка я осмотрю рану…так, вернусь через час-другой, когда действие морфия ослабеет. Просто хочу проверить, как наш пациент будет себя чувствовать, снова начав здраво мыслить.

- Не забудьте мне сказать, когда это произойдет. Я жду чуда уже три года, и до сих пор никаких проблесков.

Ди сердито глянул на Леона.

- Какой Вы грубый, детектив. Конечно, я не удивляюсь.

Ди лежал спокойно, пока врач внимательно осматривал швы на животе и измерял температуру. Живот был очень чувствителен к прикосновениям.

Закончив, доктор подмигнул Леону и встал.

- Думаю, Вы скоро придете в норму. Знаете, Вам невероятно повезло. Пока что прощаюсь, Ваше…Божественное Величество.

Ди просиял и отпустил доктора грациозным жестом той руки, из которой не торчала игла капельницы. Потом укоризненно посмотрел на Леона:

- Вот кого можно назвать истинно вежливым человеком.

- Ох, только не начинай, - сказал Леон и вытащил свой мобильный телефон. – Теперь, когда мы знаем, что ты точно выживешь, я позвоню Крису. Он здорово перепугался. Хочет навестить тебя.

- Мне очень жаль, что я его испугал, - пробормотал Ди. – Тет-чан на меня бы разозлился.

- Так, придержи язык, - перебил Леон. – Ты так точно в психушку загремишь. Твою мать, номер занят, слезь с телефона, Сэм! Спорим на что угодно, это Сэм.

- М-м-м, - глаза Ди снова начали слипаться. – Спать хочу.

- Тогда спи, - непривычно ласково сказал Леон. Потом – как мило! – снова коснулся теплой рукой лба Ди, отбрасывая назад мешавшие волосы. – Отдыхай, идиот.

- Идиот, - фыркнул Ди, и, не сдержавшись, заметил: - Жоу прав, Вы меня не заслуживаете.

- Блин, я не заслуживал корь, когда мне было десять, - отозвался Леон, - и все же я заболел.

Я тебя люблю, и не хочу, чтобы подобное повторилось.

Я тебя люблю.

Итак, они наконец произнесли это вслух. Вернее, один из них. И это был не Леон.

Оркотт сидел возле койки Ди и притворялся, будто не думал о слове на букву «л», пока Крис и Эйлин хлопотали вокруг Ди. Новые посетители явились с утра и принесли цветы. Элегантный букет теперь стоял рядом с телефоном. Нельзя было отрицать, что Эйлин обладала хорошим вкусом и разбиралась в цветовых гаммах. А еще, явно по настоянию Криса, гости принесли конфет. Теперь Ди полусидел, опираясь на подушки, бережно прижимал к себе коробку одной рукой и печально глядел на подарок. Ему пока разрешали принимать только жидкую пищу.

- А Вы разгромили нападавшего Вашим кун-фу, граф? – взволнованно поинтересовался Крис.

Ди слегка покраснел.

- Боюсь, что нет. Я оказался недостаточно быстр.

- Прошлым вечером, когда ты заснул, приехал Чак, - вмешался Леон. – Сказал, что тот парень обнюхался «ангельской пыли». Это дерь…эта штука делает людей суперсильными и супербыстрыми. Не огорчайся сильно, Ди.

- Что такое «ангельская пыль»?

- Наркотики, Крис, - слегка обеспокоенно ответила Эйлин. – То, что ты никогда не должен пробовать.

- Конечно, нет! – возмутился Крис. – Детективы не принимают наркотики!

- Кроме пива, - буркнул Ди.

Леон закатил глаза, а потом улыбнулся Крису.

- Вот нравится мне слышать такие слова.

- Детективы? – переспросила сбитая с толку Эйлин.

Ох. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться - Эйлин не обрадуют планы Криса стать детективом, а меньше всего Леон хотел, чтобы девушка сейчас перешла на сторону дяди Фила с его «лучше Крису держаться от брата подальше». Старший Оркотт лихорадочно искал возможность сменить тему разговора, но тут Ди сказал:

- Вы принесли доску и шашки!

В голосе прозвучало гораздо больше энтузиазма, чем Ди испытывал. Леон похлопал его по руке, надеясь, что жест выразит всю испытываемую благодарность. Играть в команде оказалось не так сложно.

- Ах, да, - отозвалась Эйлин. – Вы же знаете, как Крис любит играть, и мы подумали, было бы неплохо…

- Какая прекрасная идея, - с улыбкой сказал Леон. Крис пристроил доску на подставку для обеденных подносов, чтобы графу было удобно играть лежа. Но пока они играли, а Эйлин давала Крису стратегические советы (большей частью неудачные), Леон снова вернулся к беспокоящим мыслям.

Ди сказал о своих чувствах. А Леон нет.

Если уж быть до конца честным, он и не собирался делать признания. Не вслух. Ему было трудно разговаривать на подобные темы, и Леон все равно считал, что действия красноречивее слов. И они оба не скупились на поступки: Ди отказался от бессмертия, а Леон - от всего, чего только мог. Леон все ценил. Ему не нужны были цветистые речи. Только после того, как Ди сказал – когда Ди сказал, словно это не было событием: «Я люблю тебя», - у Леона словно вспыхнуло что-то внутри и с тех пор не угасало. Слова прозвучали, обратно их взять было невозможно. Но что это означало? Ди хотел услышать то же самое? У Леона плохо получится. Он знал, что плохо.

Конечно, существовали другие проблемы, гораздо более важные, правда? Например, оплата больничных счетов. У Ди была страховка, предоставленная мистером Ченом, но она покрывала только часть, а они с Леоном жили вместе недостаточно долго, чтобы претендовать на статус «семейных партнеров», поэтому страховка Леона здесь не могла помочь. Кажется, Леону предстояло отказаться от ДВД-плейера, на который он давно положил глаз. Вдобавок придется экономить на пиве и дорогущей еде натурального происхождения, которую так любил Ди. Но они справятся, стоит лишь потуже затянуть пояса, и рассердится ли Ди, если Леон не скажет, что любит его? Ди часто сердился по таким поводам, которые никогда бы не пришли в голову Леону, так до какой степени он мог завестись из-за чего-то столь важного?

Дерьмо.

Леон не мог выбросить подобные мысли из головы всю неделю, которую Ди провел в госпитале. Спустя два дня после происшествия, Леону пришлось вернуться к работе, так что ему удавалось проводить с Ди только вечера. А до чего тоскливо было возвращаться по ночам в пустую квартиру! Еще хуже было знать, что Ди убъет его, если развести в доме грязь. Ди даже в больнице устроился лучше, чем Леон дома – Чен принес больному кипу книг, ведь Ди ненавидел телевидение. Каждый день забегали разные приятели из Чайнатауна, и конечно, Ди совершенно приручил медсестер и врачей. А что было у Леона? Только квартира. Ах да, и компания Чака.

- Он сказал, что любит тебя? – спросил Чак во вторник на утреннем патрулировании.

- Так в лоб и заявил.

- И что тут плохого, ты, идиот? Разве не предполагалось, что он тебя любит? Иначе какого хрена он бы с тобой жил? – Чак отхлебнул кофе из своей термокружки. – Не знаю, с какой радости ты настолько любишь все усложнять, Оркотт. «Ах, я на самом деле не гей». «Он признался мне в любви, о ужас, я не знаю, что делать». «На помощь, на помощь, я не могу вытащить свою голову из собственной задницы».

- Пошел ты! - рявкнул Леон.

– «Пошел ты, Чак. Нечего быть настолько умнее меня, » - передразнил Чак.

- Не знаю, почему я с тобой разговариваю, - буркнул Леон и зашагал вниз по улице, а смех Чака летел ему вслед.

Как бы то ни было, Леон не собирался расколоться. Хотя к концу недели уже думал, что Ди ждал признаний. Китаец был спокойнее, чем когда-либо раньше, и характерная для него улыбочка еще сильнее выводила из себя. Но глаза Ди сияли теплотой и привязанностью, отчего сердце Леона переполнялось радостью, смешанной со страхом. Ди походил на человека, наконец снявшего тяжесть с души. Леон же чувствовал, будто у него на сердце лежал не один, а два камня, но поддаваться не собирался. Он признается тогда (и если), когда захочет и соберется с духом. Вот так.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 18 192021 22 23 Следующая ⇒