ГЛАВА ПЯТАЯ

⇐ ПредыдущаяСтр 20 из 57Следующая ⇒

За эту зиму произошли четыре события: Берт и Мери поженились и сняли

домик по соседству. Биллу, как и всем возчикам в Окленде, сбавили зарплату;

Билл начал бриться безопасной бритвой; и, наконец, сбылось предсказание

Сары, а Саксон ошиблась в своих планах на будущее.

Она сообщила мужу великую новость только тогда, когда сомнений уже быть

не могло. Вначале, при первой шевельнувшейся в ней догадке, ее сердце

мучительно сжалось и ее охватил страх перед тем, что было для нее так ново и

неведомо. К тому же ее пугали неизбежные расходы. Но прошло время, и когда

она окончательно убедилась в своих предположениях, волна горячей радости

поглотила все страхи. " Мой и Билли -- наш! -- беспрестанно повторяла она про

себя, и каждый раз эта мысль отдавалась у нее в груди каким-то почти

физически ощутимым сладостным толчком.

В тот вечер, когда она сказала об этом Биллу, он скрыл от нее свою

новость относительно заработной платы и только порадовался вместе с нею, что

у них будет малыш.

-- Как нам отпраздновать такое событие? Пойти в театр? -- спросил он,

разжимая объятия, чтобы дать ей возможность говорить. -- Или просто посидим

дома вдвоем, нет... втроем?

-- Лучше посидим, -- решила она. -- Я хочу только одного: чтобы ты вот

так держал меня, держал всегда.

-- Мне тоже хотелось остаться дома, но я думал, что ты и так весь день

была дома и, может быть, тебе приятнее пройтись.

На улице морозило. Билл принес кресло в кухню и поставил его к самому

огню. Саксон свернулась комочком в его объятиях и положила голову к нему на

плечо, так что ее волосы щекотали его щеку.

-- Мы правильно сделали, что поженились сразу же после недавнего

знакомства, -- размышлял он вслух. -- Ведь я и теперь еще на тебя не

нагляжусь, точно жених на невесту. А потом твоя новость! Боже мой, Саксон,

все это так хорошо, что просто не верится. Только подумай! Собственный! И

нас будет трое! Держу пари, что родится мальчик. Ты увидишь, как быстро я

научу его действовать кулачками и защищаться. И плавать тоже. Я не я, если к

шести годам он не выучится...

-- А если он будет девочка?

-- Нет, она будет мальчиком, -- возразил Билл, подхватывая ее шутку.

И они стали целоваться, смеясь и вздыхая от счастья.

-- Но теперь я сделаюсь скупердяем, -- объявил он вдруг, помолчав. --

Больше никаких выпивок с приятелями! Перехожу на воду. Затем надо

подсократить курение. Гм! А почему бы мне самому не свертывать себе

папиросы? Это выйдет в десять раз дешевле, чем покупать готовые. Потом я

могу отпустить себе бороду. На то, что с нас дерут за год парикмахеры, можно

прокормить ребенка.

-- Если вы себе отпустите бороду, мистер Роберте, я с вами разведусь,

-- пригрозила Саксон. -- Ты так красив и молод без бороды! Я слишком люблю

твое лицо, чтобы ты закрыл его бородой. Ах, Билли, милый, милый! Я понятия

не имела, что такое счастье, пока не вышла за тебя!

-- И я тоже.

-- И так будет всегда?

-- Уверен, -- отвечал он.

-- Правда, мне почему-то всегда казалось, что я буду счастлива в браке,

-- продолжала она. -- Но никогда и не снилось, что будет так хорошо.

Она повернула голову и поцеловала его в щеку.

-- Билли, это даже нельзя назвать счастьем, это блаженство.

И Билл дал себе слово пока не говорить об урезке заработной платы. И

только через две недели, когда постановление стало фактом и ему пришлось

высыпать ей в передник меньше, чем обычно, он сказал. На другой день к обеду

пришли Берт и Мери, которые были женаты уже целый месяц, и разговор зашел об

этом больном для всех вопросе. Берт смотрел на дело особенно пессимистически

и намекал на забастовку, ожидавшуюся в железнодорожных мастерских.

-- Если бы вы все помалкивали, лучше было бы, -- заметила Мери. -- Это

профсоюзные агитаторы мутят. Я прямо из себя выхожу, когда вижу, как они во

все встревают и подзуживают рабочих. Будь я хозяином, я бы каждому, кто их

слушает, сбавляла зарплату.

-- Но ведь и ты состояла в союзе прачек, -- мягко возразила Саксон.

-- Потому что иначе я бы не получила работы. А что он мне дал, твой

союз?

-- Ну вот, посмотри на Билла, -- возразил Берт. -- Возчики сидели

смирно, рта не раскрывали, ни в чем не участвовали, и вдруг -- раз! Нате

вам, пожалуйста! Как обухом по голове! Десять процентов сбавки. То ли еще

будет! В этой стране, которую создали своими руками наши отцы и матери, на

нашу долю не осталось ничего. Нам остались только рожки да ножки. И скоро

нам совсем будет крышка, нам -- потомкам тех людей, которые бросили Англию,

вывезли тут весь навоз, освободили рабов, сражались с индейцами, создали

Запад! Всякий дурак видит, куда мы идем!

-- А что же нам делать? -- с тревогой спросила Саксон.

-- Бороться! Только одно! Страна в руках шайки разбойников! Возьмите

хотя бы Южную Тихоокеанскую дорогу: разве она не управляет Калифорнией?

-- Глупости, Берт, -- прервал его Билл. -- Ты просто несешь чепуху.

Железная дорога не может управлять Калифорнией.

-- Эх ты, простофиля! -- насмешливо воскликнул Берт. -- Подожди, придет

время -- и все вы, дуралеи, окажетесь перед совершившимся фактом, да будет

поздно! Все прогнило насквозь! Воняет! Помилуй, нет ни одного человека,

который мог бы попасть в законодательное собрание, если он не съездит в

Сан-Франциско да не побывает в главном управлении Южной Тихоокеанской дороги

и там не поклонится тому, кому следует. Почему в губернаторы Калифорнии

попадают всегда только бывшие директора дороги? Так повелось, когда нас с

тобой еще на свете не было. Да, нам крышка! Мы побиты. Но сердце мое

взыграло бы в груди, если бы мне удалось перед смертью вздернуть хоть

кого-нибудь из этих гнусных воров. Ты знаешь -- кто мы? Те -- что бились на

полях сражений, и вспахали землю, и создали все, что вокруг нас. Мы --

последние могикане.

-- Я его до смерти боюсь, он прямо себя не помнит, -- сказала Мери, и в

ее тоне чувствовалась враждебность. -- Если он, наконец, не заткнет свою

глотку, его наверняка выставят из мастерских. А что мы тогда будем делать?

Обо мне он не думает. Но одно я вам скажу: в прачечную я не вернусь! -- Она

подняла руку и произнесла торжественно, словно клятву: -- Никогда и ни за

что на свете!

-- Знаю я, куда ты метишь, -- возразил Берт гневно. -- Все равно,

сдохну я или буду жив, попаду в переделку или нет, -- если ты захочешь идти

по дурной дорожке, ты пойдешь; со мной или без меня -- не важно.

-- Кажется, я вела себя вполне прилично до встречи с тобой, --

возразила Мери, закинув головку, -- да и сейчас никто не скажет про меня

плохого.

Берт хотел ей ответить какой-то резкостью, но вмешалась Саксон и

восстановила мир. Она очень тревожилась за их брачную жизнь. Оба

вспыльчивые, несдержанные, раздражительные, и их постоянные стычки не сулят

ничего хорошего.

Покупка безопасной бритвы была для Саксон серьезным шагом. Сначала она

посоветовалась со знакомым приказчиком из магазина Пирса и уже тогда

решилась на это приобретение. В одно воскресное утро, после завтрака, когда

Билл собирался в парикмахерскую, Саксон позвала его в спальню и, приподняв

полотенце, показала ему приготовленные бритвенные ножи, мыло, кисточку и все

необходимое для бритья. Билл, удивленный, попятился, потом снова подошел и

принялся рассматривать покупку. Огорченно уставился он на безопасную бритву.

-- Ну, это не для мужчины!

-- И такая бритва сделает свое дело, -- сказала Саксон. -- Сотни людей

бреются ею каждый день.

Но Билл отрицательно покачал головой.

-- Ты же ходишь к парикмахеру три раза в неделю, и бритье стоит тебе

каждый раз сорок пять центов. Считай -- полдоллара, а в году пятьдесят две

недели. Двадцать шесть долларов в год на бритье! Не возмущайся, милый,

попробуй. Сколько мужчин бреются таким способом!

Он опять покачал непокорной головой, и туманные глубины его глаз еще

больше потемнели. Она так любила в нем эту хмурость, которая делала его

по-мальчишески красивым. Саксон, смеясь, обняла его, толкнула на стул, сняла

с него пиджак, расстегнула воротник верхней и нижней рубашки и подвернула

их.

-- Если ты будешь ругаться, -- сказала она, покрывая его щеки мыльной

пеной, -- то получишь в рот вот это.

-- Подожди минутку, -- удержала она его, когда он хотел взяться за

бритву. -- Я видела, как орудуют парикмахеры. Они начинают брить, когда пена

впитается.

И она стала втирать ему в кожу мыльную пену.

-- Вот, -- сказала она, вторично намыливая ему щеки. -- Теперь можешь

начинать. Только помни, что я не всегда буду это делать вместо тебя. Только

пока ты учишься.

Всячески подчеркивая свое шутливое негодование, Билл попытался

несколько раз провести бритвой по лицу, потом схватился за щеку и сердито

воскликнул:

-- Ах, черт проклятый! Он стал разглядывать в зеркало свое лицо и

увидел полоску крови, алевшую среди мыльной пены.

-- Порезался! Безопасной бритвой! Черт! Наверно, мужчины клянут эти

бритвы. И правы! Порезался! Хороша безопасность!

-- Да подожди минутку, -- уговаривала его Саксон. -- Нужно сначала ее

наладить. Приказчик мне говорил... Вот посмотри, тут маленькие винтики.

Они... Поверни их... вот так...

Билл снова принялся за бритье. Через несколько минут он внимательно

поглядел на себя в зеркало, ухмыльнулся и продолжал свою операцию. Легко и

быстро соскреб он с лица всю пену. Саксон захлопала в ладоши.

-- Здорово! -- сказал Билл. -- Великолепно! Дай лапку. Посмотри, как

хорошо получилось.

Он продолжал тереть ее руку о свою щеку. Вдруг Саксон издала легкое

восклицание, притянула его к себе и стала огорченно рассматривать его лицо.

-- Да она совсем не бреет.

-- В общем, надувательство! Твоя бритва режет кожу, но не волос. Я

все-таки предпочитаю парикмахера.

Но Саксон стояла на своем:

-- Ты еще недостаточно приспособился. Ты ее слишком подвинтил. Дай я

попробую. Вот так! Не очень сильно и не очень слабо. Теперь намылься еще

раз, и попробуем.

На этот раз было слышно, как бритва соскабливает волос.

-- Ну как? -- спросила она с тревогой.

-- Рвет... ой! рвет... волосы, -- рычал Билл, делая гримасы. -- Да...

рвет... тянет, ой!.. Как черт!

-- Ну, ну, продолжай, -- подбадривала его Саксон. -- Не сдавайся! Будь

смел, как охотник за скальпами, как последний могикан... Помнишь, что сказал

Берт?

Через четверть часа он вымыл и вытер лицо и облегченно вздохнул.

-- Конечно, так можно в конце концов побриться, но я не очень стою за

этот способ. Он всю душу из меня вымотал.

Вдруг он застонал, сделав новое открытие.

-- Что еще стряслось? -- спросила она.

-- А затылок-то? Ну как же я буду брить затылок? Уж за этим-то придется

идти к парикмахеру.

На лице Саксон появилось огорченное выражение, но лишь на миг. Она

взяла в руки кисточку.

-- Сядь, Билли!

-- Как? Ты хочешь сама? -- спросил он возмущенно.

-- Ну да! Если это может сделать парикмахер, то могу и я.

Билл ворчал и охал, он чувствовал себя униженным, но все же ему

пришлось уступить.

-- Видишь, как чисто, -- сказала она. -- Ничего нет легче. А кроме

того, двадцать шесть долларов в год останутся в кармане. Ты на них купишь и

колыбель, и коляску, и пеленки, и кучу всяких мелочей. А теперь потерпи еще

немного. -- Она обмыла и вытерла ему затылок, затем припудрила. -- Теперь ты

чист и мил, как настоящий младенец, мальчик Билли!

Несмотря на его недовольство, долгий поцелуй в шею, которым она

неожиданно наградила его, был ему очень приятен.

Хотя Билл и клялся, что он больше в руки не возьмет этой чертовой

бритвы, через два дня он все же разрешил Саксон помогать ему и еще раз

попробовал.

На этот раз дело пошло гораздо лучше.

-- В общем, не так уж плохо, -- снисходительно заметил он. -- Я начинаю

привыкать. Все дело в том, как ее отрегулировать. Тогда можно сбривать

волосы дочиста и все-таки не порезаться. У парикмахера это не выходит, он

нет-нет да и порежет меня.

Третий сеанс удался на славу, и оба были на верху блаженства, когда

Саксон поднесла ему бутылку квасцов. Он стал убежденным сторонником

безопасных бритв, не мог дождаться прихода Берта, сам понес ему показывать

приобретение своей жены и продемонстрировал способ употребления.

-- Ведь надо же быть такими дураками -- бегать по парикмахерским,

транжирить деньги, -- заявил он. -- Посмотри на эту штуку! Как берет! И

легко, точно по гладкому месту. Смотри -- шесть минут по часам! Каково?

Когда я набью себе руку, то обойдусь и тремя! Этими ножами можно бриться и в

темноте и под водой. Хотел бы зарезаться, да не можешь! И потом -- сбережешь

двадцать шесть долларов в год. Это придумала Саксон. Ты знаешь -- она прямо

гений!

⇐ Предыдущая 15 16 17 18 192021 22 23 24 Следующая ⇒