БЭРРОН. БЭРРОН. БЭРРОН. БЭРРОН. БЭРРОН. БЭРРОН. БЭРРОН. БЭРРОН. БЭРРОН. БЭРРОН. БЭРРОН. БЭРРОН. Бэррон. БЭРРОН. БЭРРОН. БЭРРОН. БЭРРОН. БЭРРОН. БЭРРОН. БЭРРОН. БЭРРОН. 9 месяцев спустя. БЭРРОН. 2 года спустя

КЕЙСИ

Я мало что помню о родах. Когда отошли воды, я так перепугалась, что как только мне предложили обезболивающие, я протянула руку и сказала: «Делай мне укол, сука». С обезболивающим вытащить семифунтового ребенка из моего влагалища казалось гораздо реальнее. Я помню, как Сев спросила, может ли она посмотреть, как выглядит плацента. А Кэмдин постоянно спрашивала, все ли со мной в порядке. И я помню момент, когда мой малыш сделал свой первый вдох.

Мальчик. Я стала мамой этого прекрасного мальчика.

Помню, я где-то читала, что, когда у матери рождается девочка, это потому, что ей нужно созреть. Когда у нее рождается мальчик, ей нужно испытать настоящую любовь.

Я думаю, это правильно, что у меня есть сын, потому что, не уверена, что когда-либо испытывала такую любовь. По крайней мере, не от своей матери. Но моим детям никогда не придется сомневаться в моей любви.

— Я так его люблю, Бэррон, — плачу я, прижимая к груди нашего сына. Нашего очень рассерженного и орущего сына, который весь покрыт… не хочу знать, чем, но я его держу. Так же, как Бэррон держит девочек. Так, как мать должна держать своих детей. — Я так, так сильно его люблю.

— Ты молодец, дорогая, — говорит Бэррон, касаясь головы нашего сына, а затем целует меня в лоб.

— Как мы его назовем?

Я улыбаюсь сквозь слезы.

— Остин.

— Звучит идеально.

Это идеально.

В тебе я нашла себя.

Я не плачу, плачешь ты!

БЭРРОН

Сын. У меня есть сын. Маленький мальчик, который будет носить фамилию Грейди.

Мой отец смотрит на ледащего у меня в руках мальчика.

— Он похож на тебя.

Я борюсь со слезами и киваю, не в силах дать ему какой-либо ответ. Я боюсь, что если это сделаю, то мой голос будет дрожать, и слова потеряют нужную уверенность.

Морган забирает у меня младенца, улыбаясь своему племяннику.

— Извини, малыш, но ранчо принадлежит мне, а Кэмдин — мой второй помощник. Но я введу тебя в курс семейного дела.

Я качаю головой от того, что он рассказывает все это новорожденному, но это Морган. Излагай факты сразу.

В комнату входит Лилиан, Сев висит у нее на бедре. Сев смотрит на Остина, потом на Кейси.

— Это вылезло у тебя из живота? — спрашивает она, от части с отвращением, от части с любопытством.

Кейси кивает, поглаживая спину сидящей рядом с ней Кэмдин, которая помогает ей решить, во что одеть Остина.

Сев разглядывает Остина, пока тот извивается в объятиях Моргана. Малыш издает недовольный вопль, и она недовольно зыркает на меня, прикрыв уши. Мы все смеемся, потому что никогда не знаешь, о чем думает Сев.

Кейси сажает обеих девочек к себе на кровать и спрашивает, какое второе имя выбрать Остину.

— Мы можем выбрать? — спрашивает Кэмдин.

Сев говорит первой.

— Дэмиен.

Я распахиваю глаза. Дэмиен? Черт. Насколько темна ее душа?

— Нет, это тупо, — закатив глаза, говорит ей Кэмдин.

— Нет, не тупо, — толкает ее Сев. — Это ты тупая. Мне нравится это имя.

— Как насчет Кристофера. Остин Кристофер звучит как имя прекрасного принца.

Сев слезает с кровати и подходит ко мне.

— У меня от них голова болит. Я хочу есть.

Я поднимаю ее на руки.

— Ладно, пойдем совершим набег на торговые автоматы.

Прежде чем уйти, я бросаю последний взгляд на Кейси, которая держит Остина на руках.

Я думаю о том моменте, когда сказал Кейси «да». Девушке, что носит мое кольцо. В ней пять футов десять дюймов безумия лесного пожара, и она делает пламя красивым. Она не оставит меня, потому что этот городок для нее слишком мал. Ей нравится, что у нас на переднем дворе живут козы, а на прошлой неделе Кэмдин привела в дом лошадь. Ее не беспокоит, что, когда дует ветер, в нашей гостиной пахнет коровьим дерьмом. Ее не волнует, что я встаю до восхода солнца и возвращаюсь после наступления темноты.

Ей... нужна эта жизнь.

Нужны мы.

Взгляните, как она держит на руках нашего новорожденного сына и девочек. Вот это жена. Вот как должна выглядеть любовь.

Я не могу сказать вам, как устроен брак. Но я могу сказать, что любить женщину — это искусство, которое заставляет даже художника усомниться в том, мука это или вдохновение. Чтобы дать мне это почувствовать, Кейси достаточно просто дышать.

Выйдя из палаты, Сев достает из кармана сложенный лист бумаги.

— Я нарисовала это для тебя.

Я беру в руки листок и разворачиваю его. Ее навыки рисования улучшились, но я по-прежнему не могу расшифровать рисунок.

— Что это?

— Мамины вагаджунгли.

Хмыкнув, я разворачиваю его в сторону и прищурившись гляжу на черно-фиолетовые каракули.

— Очень похоже, малышка.

Я была создана для этой жизни.

КЕЙСИ

2 года спустя

Тот, кто сказал, что нельзя превратить шлюху в домохозяйку, должен передо мной извиниться. Ха. Шучу. Я никогда не была шлюхой, но если честно, то я со всей серьезностью отношусь к тому, чтобы быть женой владельца ранчо и мамой.

Меня манит все, что связано с Техасом. Мне нравится даже ветер. Я могла бы обойтись без запаха коровьего дерьма, но это напоминание о том, что теперь это мой дом. Я воспитываю здесь свою семью и не хотела бы, чтобы было иначе.

Кстати о коровьем дерьме, мой бедный маленький мальчик теперь хорошо знает, что нельзя играть с кучами вонючих какашек.

— Фу, — поглядев на свои руки, говорит он.

— Я же сказала тебе не трогать это, — напоминаю ему я, и он тут же бросает какашки на стену ванной.

Чертовы малыши. Ему только исполнилось два, и Бишоп каждый день говорит мне, что Остин — вылитый Бэррон в детстве. Я ни на секунду в этом не сомневаюсь.

— Дедушка Джонни здесь! — объявляет Кэмдин, выглянув из-за угла и увидев, как его грузовик выруливает к подъездной дорожке.

Я вынимаю Остина из ванны.

— Больше никаких игр в какашках.

Остин кивает, но я не уверена, что он снова в их не вляпается. Я ежедневно говорю ему не дергать Сев за волосы, но он все равно это делает. Даже когда она грозится превратить его в девочку.

Завернув Остина в полотенце, я вижу, как Джонни разговаривает на крыльце с Кэмдин. Только когда родился Остин, Бэррон наконец-то пришел к мысли, что им нужно разрешить видеться с Кэмдин и Сев. Это было не мое решение, но я его поддержала. Он рассказал девочкам об их настоящей маме, хотя я не уверена, что они что-то поняли, потому что, Сев смотрела на него так, будто у него взорвалась голова и он говорит на каком-то другом языке.

Она сказала:

— Ты сумасшедший. Моя мама — Кейси.

И больше они об этом не говорили. Но теперь девочки общаются с родителями Тары. Это совсем не то, что у них с родителями Бэррона, но я думаю, что ему легче от того, что он не отказывает им во внуках.

Тара вышла замуж за того актера, с которым встречалась, и знаете, что? Они уже развелись. Ничего удивительного. Она несколько лет не разговаривала с Бэрроном, кроме того дня, когда отказалась от своих родительских прав, чтобы я могла законно удочерить девочек.

Я не разговаривала с мамой уже два года, а мой отец, он приехал в Техас вскоре после рождения Остина, но я вижу его нечасто. Не то что семья Бэррона, с которой я провожу каждый день и обожаю ее.

Мы с Лилиан — лучшие подруги и разговариваем каждый день. Они с Морганом поженились и около года назад удочерили девочку. Бренне три года, и если не знать, что ее удочерили, то и в жизни не скажешь, потому что она как две капли воды похожа на Лилиан. Длинные белокурые локоны, голубые глаза и боевой характер.

Бедный Остин. Среди детей Грейди он один единственный мальчик, но позвольте мне сказать, что он умеет за себя постоять. На прошлой неделе он отстриг ножницами волосы Кэмдин. А на позапрошлой неделе поджег кучу муравьев, потому что они его покусали. Где он взял зажигалку, я не знаю. Но так Остин защищается. Око за око. Как сказал Бишоп. Просто вылитый отец.

— Мама! — кричит Кэмдин и, забежав за угол, заходит в ванную. — Сев опять украла мой зуб!

У Кэмдин, которой уже почти восемь, начали выпадать молочные зубы. Сев, ну, она думает.... Ладно, я не знаю, что думает наша малышка. Кроме того, что она собирается наложить на кого-то заклятие.

Вытерев Остина, я ставлю его на пол, и он тут же проносится голышом по дому.

— Где она?

Кэмдин вскидывает руки.

— Я не знаю.

И тут я замечаю, во что она одета. Укороченный топ и обрезанные джинсовые шорты, которые Бэррон наверняка уничтожит, как только найдет. Я точно их ей не покупала, и уверена, что Бэррон тоже не покупал.

— Где ты это взяла?

Кэмдин опускает.

— Не отвлекайся. Мой зуб. Она крадет все мои вещи, а теперь еще мои вонючие зубы.

— Сев! — я вижу, как наш маленький монстр на полной скорости бежит к двери с зубом в одной руке и книгой заклинаний в другой. — Отдай его ей.

— Нет у меня ее дурацкого зуба! — кричит в ответ Сев, что, конечно же, вранье.

Ее не поймать, и я не уверена, что она не закопает его на заднем дворе для какой-то странной магии вуду, над которой она работает. Сев сейчас в саду, и, хотя другие дети считают ее странной, я ежедневно говорю ей: «Ты достаточно хороша. Это нормально — быть другой. Мы тебя любим. » Хотя я беспокоюсь, что однажды она произнесет заклинание и спалит мир. Я говорю ей об этом, потому что сама в детстве этого не слышала, и знаю, что ей это необходимо.

Я застаю Остина снаружи на подъездной дорожке, в одних ковбойских сапогах. Он мочится на мои суккуленты, которые я посадила на прошлой неделе. Неудивительно, что они погибают.

— Остин! Нет.

Не прерывая процесса, он оборачивается на меня, и начинает мочиться на ногу Джонни.

Я прикрываю рот рукой.

— О Боже, мне так жаль.

Джонни смеется.

— Не волнуйся об этом, дорогая.

Остин возвращается ко мне, приволакивая по гравию сапоги.

— Иди оденься.

Он хмуро смотрит на меня.

— Нет.

Ах, да, его любимые слова.

— Остин Бэррон Грейди... тебе лучше затащить свою задницу в дом.

Он этого не делает. Вместо этого Остин садится в грязь и вытаскивает из земли мои суккуленты.

Мальчишки. Они доставляют почти столько же хлопот, сколько и Сев.

Джонни ведет девочек за мороженым, а я укладываю Остина спать. В этот момент я слышу, как на подъездную дорожку въезжает грузовик Бэррона. Я улыбаюсь этому звуку, аккуратно закрываю дверь в комнату Остина и люблю каждую частичку своей жизни.

Мои дети все время грязные. Я тоже большую часть времени хожу босиком, и, если мой муж входит в дом во фланелевой рубашке и заросший щетиной, мне все равно хочется сорвать с него одежду и трахнуть. Мы по-прежнему живем на ранчо, в том же доме, который построил Бэррон, просто он стал немного больше. В свободное время я работаю в ремонтной мастерской, но большая часть моих дней уходит на воспитание детей. И мне это чертовски нравится.

— Где дети? — спрашивает Бэррон, глядя на мои ноги в джинсовых шортах. Я могу носить обрезанные шорты. Нашим дочерям нельзя. Это правила Бэррона. Не мои.

Я шевелю бровями, кочевряжась коридоре. Я даже втягиваю в рот нижнюю губу и медленно выпускаю ее.

— Девочки с Джонни едят мороженое, а Остин спит.

— Да, бл*дь, — бормочет он, срывая на ходу рубашку. — Я все утро думал о тебе.

— Остин помочился на ногу Джонни.

Бэррон смеется, осыпая мою шею поцелуями.

— Это мой мальчик, — он прижимается ко мне всем телом. — А теперь покажите, как сильно вы скучали по своему мужу, мэм.

Он сделал это нарочно.

— Ты весь потный, — замечаю я, скользя руками по его плечам.

— Ты же знаешь, что тебе это нравится.

Он прав. Мне нравится.

Взгляните, как мы занимаемся этим у двери в нашу комнату, не в силах больше ждать ни секунды, чтобы проникнуть друг в друга.

— Теперь ты веришь в судьбу? — неожиданно спрашиваю его я, когда он укладывает меня на кровать.

Бэррон улыбается, в уголках его глаз появляются морщинки.

— Я верю в тебя, — шепчет он в мою разгоряченную щеку, нашу спальню освещает теплое летнее солнце. — Я бы сказал, что это практически одно и то же.

Когда мы заканчиваем и одеваемся, Бэррон открывает дверь и обнаруживает за ней Остина. Он протягивает ему подгузник и, ухмыляясь, глядит на отца.

— Привет, — говорит он, помахивая рукой.

Бэррон смотрит на него, потом на меня.

— Как думаешь, он нас слышал?

— О, наверное, — я беру Остина на руки. — Но он не понимает, чем мы занимались.

Бэррон улыбается мне, а затем тянущемуся к нему Остину.

— Как мой мальчик?

Без слов Остин кладет голову на грудь Бэррона, и мое сердце тает, когда Бэррон прижимает его к себе.

Этот парень делает вечность больше, чем просто слово, а завтра — обещанием.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 14 15 16 17 1819