9 месяцев спустя 13 страница

Я целую ее, не в силах сдержать желание к ней прикоснуться. Именно тогда ты и понимаешь, что попал. Что медлить нельзя. Твоя единственная реакция — отчаяние. С Тарой все было иначе. Если быть честным, я увидел конец еще до слов: «Я тебя разлюбила». Я знал, что это конец. Кровавый, израненный, избитый конец.

Теперь я здесь, в начале чего-то, чего я не понимаю, прекрасно осознавая, что это может закончиться точно так же. Я не верю, что так будет, я бы сорвал с неба звезды, если бы это

означало, что она будет сиять так всегда, как сияет сейчас.

Вернувшись в дом, девочки не спят, и я раздосадован. У меня было твердое намерение запереть Кейси в своей комнате и как следует исследовать ее проколотый клитор.

— Я думал, вы остановились в отеле, — с улыбкой говорит Морган. Когда мы ничего не отвечаем, он выразительно двигает бровями. — Хорошо провели время?

— Заткнись. Она остается, — я отталкиваю его и тянусь к холодильнику за пивом. — Почему девочки до сих пор не спят?

— Я их искупал. И это было дерьмово, — Морган жестом показывает на свою промокшую рубашку. — Купание для них как аквапарк.

— Именно поэтому в полу есть слив, — напоминаю ему я, проводя рукой по волосам.
Когда мы строили этот дом, он думал, что я сошел с ума, поставив слив в детской ванной.

Лучшее принятое мною решение при строительстве.

— Мэм, — шепчет Морган, когда Кейси проскальзывает мимо него и заходит на кухню. —Вы хорошо провели время?

— Отстань от этой мэм, — улыбается ему Кейси и тянется за виски, которое она пила последние пару дней. Должен признаться, я нахожу невероятно сексуальным то, что она предпочитает виски всему остальному. — У нас была потрясающая поездка по снегу.

— Не сомневаюсь, — Морган вырывает у нее бутылку с виски и делает глоток. — Объезжали что-нибудь?

Кейси сдерживает ухмылку.

— Мы остановились, чтобы я могла показать Бэррону свои украшения.

Морган переводит взгляд с ее лица на декольте.

— На тебе их нет.

Кейси подмигивает ему, и я сдерживаю смех.

— Это тебе так кажется, —произносит она, забирая бутылку.

Морган смотрит на меня, вскинув брови, но я ничего не отвечаю.

— Папа! — говорит Кэмдин, показавшись из-за угла в пижаме, с мокрыми волосами и щеткой в руке.

— Ты вернулась! — с волнением в голосе добавляет она, обняв Кейси.

У меня в груди замирает сердце, когда я вижу, что она привязалась к Кейси так же сильно, как и я.

Девочка забирается на табурет рядом с Морганом и протягивает мне расческу.

— Я больше не хочу ходить в сад. Я хочу быть гангстером.

Я бросаю на Моргана свирепый взгляд, прекрасно понимая, что здесь происходит. Проведя по ее волосам расческой, я целую ее макушку.

— Например, рэпером... или мы говорим о Томми-ган (Пистолет-пулемёт Томпсона — американский пистолет-пулемёт, изобретённый в 1918 году Джоном Тальяферро Томпсоном. Прим. пер. ) и бегстве с парнем по имени Клайд?

Она моргает. Дважды.

— Можно мне автомат?

— Нет.

— Но я хочу быть гангстером, — хнычет Кэмдин.

Если вам интересно, откуда это взялось, держу пари, Морган дал им посмотреть «Лицо со шрамом». Две недели назад они смотрели «Хороших парней», а до этого «Казино». Мы ужасные примеры для воспитания девочек.

Я глажу Кэмдин по голове.

— Разве не все мы такие, милая.

Я укладываю девочек в постель, а когда возвращаюсь на кухню, Морган все еще пьет с Кейси, и они смеются. Мне не нравится, что она смеется с ним. Знаю, я собственник, но хочу, чтобы каждая ее улыбка, каждый стон, каждый страстный жест принадлежали только мне.

Меня парализует от мысли о том, что это значит.

Я делаю шаг вперед и выхватываю у Моргана стакан.

— Ты можешь идти. Ты мне больше не нужен.

Морган закатывает глаза, но все равно встает.

— Хорошо, но не делай ничего такого, чего бы не сделал я.

— Ты многим пренебрегаешь, — подкалываю его я, не в силах отвести взгляд от Кейси.

Теперь, когда она вернулась в дом, я собираюсь убедить ее, что у проживания здесь гораздо больше плюсов, чем в отеле. Мое гостеприимство просто охренительно.
Когда Морган уходит, Кейси ничего не говорит, но завинчивает крышку на виски и поворачивается на табурете.

— Эй.

Я облизываю губы и подхожу ближе, протискиваясь между ее ног.

— Устала?

— Нет, не очень.

Наклонив голову вперед, я стягиваю с ее ключиц свитер и прижимаюсь губами к ее теплой коже.

— Тогда ложись со мной в постель.

Руки Кейси следуют по моему телу, по спине и по позвоночнику.

— Это хорошая идея? Что если девочки проснутся?

— Тогда я объясню им, что иногда мальчики позволяют девочкам спать в своих кроватях, чтобы они могли потереться друг о друга разными частями тела.

— О Боже, — хохочет Кейси. — Это звучит странно во всех смыслах.

— Ты права, это так, — смеюсь я, но обхватываю ее руками за попку и поднимаю.

Зайдя в свою комнату, я закрываю дверь и, заперев ее, кладу Кейси на кровать.

— А теперь покажи мне это колечко для клитора. Мне нужно уделить ему все мое внимание.

Кейси выгибает спину, раздвигает ноги, и с ее губ срывается тихий стон.

— О Боже, пожалуйста. Я умираю от желания снова почувствовать тебя внутри, Бэррон.

Мое имя, произнесенное шепотом, — моя погибель. Я практически срываю с Кейси одежду, и с себя тоже.

За всю свою жизнь я делал кунилингус всего одной девушке и понятия не имею, какого хрена сейчас делаю, но не собираюсь говорить об этом Кейси. За эти годы я кое-чему научился ‒ спасибо, порно, — но кольцо для клитора для меня в новинку.

Угадайте, что? Вам и не нужно знать, что делать. Вы это поймете сами, когда она будет благодарить, выкрикивая ваше имя, как это делает Кейси. Все еще лаская языком ее киску, я беру лежащую рядом подушку и бросаю Кесси на лицо.

— Заткнись, или все закончится раньше, чем ты кончишь, — предупреждаю ее я, покусывая ртом внутреннюю сторону ее бедра.

Кейси берет подушку и сжимает ее между ладонями, снова выгибая спину. Ее киска горячая, набухшая и такая чертовски мокрая, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не застонать.

Засосав в рот колечко ее клитора, я нежно поглаживаю его кончиком языка. Судя по покачиванию ее бедер, думаю, ей это нравится. Я ввожу два пальца в ее киску, теплую, влажную, абсолютно идеальную.

Двигаю внутри ее пальцами, провожу ими по ее складочкам, причмокивая, посасывая, покусывая, трахая ее ртом и наслаждаясь каждой чертовски прекрасной секундой.

Кейси прижимается ко мне бедрами, и мне приходится удерживать ее, я отказываюсь останавливаться, пока не пойму, что она кончила. Ее киска пульсирует, сжимая мои скользящие пальцы, а мой язык жадно лижет ее клитор.

А потом она кончает, пульсируя вокруг моих пальцев, бьется о матрас и стонет в подушку, говоря что-то о том, что это потрясающе и это самый лучший оргазм, который у нее когда-либо был. По крайней мере, мне послышалось именно так.

Я поднимаюсь по ее телу, вытирая рот о подушку. Крепко сжав член, я провожу головкой по ее клитору. Кейси извивается, улыбаясь мне.

— Это было потрясающе.

— Лучший в твоей жизни? — я не ожидал, что она согласится со мной ‒ я не дурак, ‒ но она меня удивляет.

— Без сомнения.

Я с рыком выдыхаю и толкаюсь в нее. Зажмуриваю глаза, когда она смыкается вокруг меня.

Б*ядь. Не кончай сразу, как в нее войдешь.
Подожди!

Опираясь на локти, я пытаюсь обрести хоть какое-то самообладание, прежде чем двигаться.

Кейси касается моего лица, моей резкой линии подбородка. Я смотрю в эти прекрасные голубые глаза.

— Что?

— Я просто... ты мне очень нравишься, — смеюсь я и двигаю бедрами, толкаясь в нее. —Ты моя одержимость, — бормочу я, прижимаясь губами к ее губам. — И я не позволю тебе уйти.

Как я это подсунул? Может, Кейси не замечает, но я замечаю, потому что она не возражает.

Более того, она говорит мне:

— Трахни меня жестче.

Я так и делаю. Я вытаскиваю и снова вставляю.

— Я буду трахать тебя, пока ты не станешь умолять меня остановиться.

Я буду трахать ее, пока мое сердце не сдастся, потому что потребность в этом настолько сильна.

Кейси вскрикивает, цепляясь за мои плечи, ее дыхание сбивается. Я глубоко внутри нее, мои яйца ударяются об нее, и тут же намокают. Я практически закатываю глаза, поглощенный потребностью. Все остальное исчезает, и я теряю себя в лежащей подо мной женщине. Я хочу проникнуть глубже, трахать ее жестче и... любить сильнее. Потому что правда в том, что я прошел через это всего за четыре дня. Я потерял голову из-за девушки, пронзившей меня взглядом ярко-голубых глаз и пьющей виски.

Я лижу и сосу ее шею, отдавая ей каждую частичку себя. Я потерял счет времени, и все, что существует, — это я внутри Кейси, отчаянно жаждущий страстных поцелуев и ее стонов. Жар обдает мне яйца, и я знаю, что сейчас произойдет. Я кончаю, не успев остановиться, но на этот раз выскальзываю. Я хочу размазать свою сперму по ее телу, желая дать ей понять, кому она принадлежит, даже если ей еще об этом не известно. Когда я кончаю, по спине пробегает дрожь, крепко сжав пульсирующий член, я быстрее двигаю по нему рукой.

Подняв голову, я опускаюсь на колени между ее ног, и она мне улыбается.

— Это горячо, — шепчет Кейси и, смазав каплю моей спермы, всасывает ее в рот.

Кажется, я только что нашел свою вторую половинку.

Ты тоже можешь с ними развестись?

БЭРРОН

Сказав, что одержим Кейси, я, скорее всего, немного преуменьшил, потому что с прошлой ночи, когда я кончил ей на живот, а она попробовала на вкус мою сперму, у меня постоянный стояк. Я буквально проматывал это у себя в голове, снова и снова, до такой степени, что теперь думаю толи пробраться в ванную, чтобы удовлетворить эту настойчивую потребность, толи найти Кейси, чтобы снова трахнуть.

Давай, возьми себя в руки.

В четверг утром я заканчиваю с машиной Кейси, не считая регулировки, которую мне еще предстоит починить, когда входит отец Тары. Все мои сексуальные мысли о Кейси испаряются, и я злюсь по необъяснимым для меня причинам. Хотел бы я сказать, что, когда Тара уехала, у меня не осталось о ней никаких напоминаний. Но это неправда. У меня двое детей, которые напоминают мне о ней каждый день, и еще ее родители. По большей части ее отец. Джонни Вернон, продавец автомобилей и точно не тот человек, которого легко игнорировать. Это значит, что он постоянно пригоняет машины мне на осмотр.

— Когда ты привезешь девочек? Мы бы хотели увидеться с ними на Рождество.

Вздохнув, я чувствую боль в груди. Я не хочу быть парнем, который не дает своим детям видеться с бабушками и дедушками, но, к сожалению, это так. Из-за Тары. Мне горько и досадно от того, что она ушла, и, нравится мне или нет, я вымещаю это на Джонни и его жене.

— Мы были заняты.

Скрестив на груди руки, он прислоняется к стене, и в его светло-серых глазах вспыхивает любопытство.

— Я слышал, у тебя остановилась подруга.

Подруга? Ха.

— Мы бы хотели увидеть девочек, — добавляет он. — Холли очень по ним скучает.

Я смотрю вдаль через его плечо, не в силах сказать ему, что девочки в офисе, и, если он действительно хочет их увидеть, то может это сделать.

— Знаю. Я их привезу.

И тут он выдает мне с досадой в его жестких глазах.

— Почему ты не подписал бумаги?

Нравится нам это или нет, но Тара — его единственная дочь. Конечно, он всегда будет о ней заботиться, независимо от того, насколько у нас все хреново.

— У меня на то свои причины, — огрызаюсь я, сжав челюсти.

Я замечаю в магазине наблюдающих за нами Джейса и Ретта, которые, вероятно, делают ставки на то, замахнусь я наконец-то на Джонни или нет. Поверьте мне, это заманчиво.

— И у нее была своя причина, — добавляет он, как будто это правда.

Забавно, я помню, как Тара говорила мне, что такая жизнь не для нее. Ее причины были весьма эгоистичны.

Я с досадой провожу рукой по лицу.

— Ну, это было весело. Ты можешь подъехать сзади. Впереди заказы на ремонт.

Я никогда не нравился Джонни. Не могу сказать, что он мне нравится, но я эту ненависть заслужил. Привет, я обрюхатил его дочь, когда она еще училась в школе. Могу понять, почему он меня ненавидит, потому что, если бы какой-нибудь парень сделал такое с моими девочками, я бы прикончил этого маленького ублюдка.

Но оправдывать Тару за то, что она бросила своих детей? Вот где наша с ним проблема.

Когда Джонни уже уезжает, в магазине на квадроцикле появляется Морган. Сняв ковбойскую шляпу, он стряхивает с нее снег.

— Сегодняшний ужин еще в силе?

— Да, почему нет?

Морган пожимает плечами и, застегнув получше куртку, поправляет перчатки.

— Не знал, может, гостья изменила твои планы.

— Нет.

Кроме того, что я буду трахать ее во всех позах, какие только смогу придумать, нет, она мои планы не изменила.

— Она будет ужинать с нами, но все еще в силе.

— А Лил может прийти?

Я разражаюсь смехом.

— Ты все еще женат, твоя жена отказывается уходить, и ты приводишь на ужин другую девушку?

Морган пожимает плечами.

— Уж если помирать, так с музыкой, — он снова надевает шляпу. — Кроме того, сегодня утром Карли съехала. Сказала, что ей нужна только половина наших сбережений.

Я распахиваю глаза.

— Что? Правда?

— По закону она имеет право на половину.

— Потому что ты идиот, — напоминаю ему я.

Морган смотрит на меня, не решаясь сказать что-то еще.

— Я никогда не говорил, что тоже не идиот, — поспешно добавляю я, не дожидаясь, пока он врежет мне по лицу.

Затем я задумываюсь о его ситуации. Когда в восемнадцать лет мы с Тарой поженились, у нас ни черта не было. Отец тогда еще не отдал мне ремонтную мастерскую. У меня не было дома. Когда родилась Кэмдин, мы жили в одноэтажном трейлере на участке моего отца. Только после того, как родилась Сев, и Тара уехала, я начал строить дом, и отец передал мне бизнес.

Морган — это совсем другая история. Он первенец Грейди. Ранчо принадлежало ему еще до того, как ему исполнился год, и женившись на Карли, он рисковал всем. Ему чертовски повезло, что она решила захапать только половину их сбережений.

— Что хотел Джонни? — спрашивает Морган, подойдя к четырехколесной машине и перекинув через нее ногу.

— Сказал, что хочет увидеть девочек.

Морган закатывает глаза.

— К черту.

Если у вас оставались какие-то сомнения в том, что мы братья, то эта фраза окончательно их развеяла.

Когда Морган уходит, из офиса выходит Кейси. Она все еще подает документы и занимается всякой ерундой, как будто я ее нанял. Нанял. Чтобы она ежедневно сосала мой член.

Да ладно. Я шучу.

Типа того.

Кейси улыбается, стоя передо мной. Я опускаю глаза на ее сиськи.

— Что ты здесь делаешь? Пытаешься меня отвлечь?

— И да, и нет. Девочки сказали, что сегодня какой-то вечер спагетти. Хочешь, чтобы я остановилась в отеле?

Я смотрю на нее.

— Мы это уже проходили. Ты не останешься в гребаном отеле.

Ее глаза темнеют, но не от ярости или раздражения. Это похоть.

— Мне нравится, когда ты становишься властным.

Я украдкой оглядываю магазин и, увидев, что никто не смотрит, хватаю ее за задницу.

— Ты еще не видела босса, милая.

— Бл*дь. Прекрати использовать этот акцент. Я от него теку.

— В таком случае, — я затаскиваю ее в подсобку для запчастей и запираю за собой дверь. — Встань на колени.

И мы снова начинаем. На этот раз она сосет мой член, пока я держусь за полку с запчастями, потому что она мне чертовски нужна. Кейси заглатывает мой член глубже, чем я ожидал, и он упирается ей в самое горло. Схватив его за основание, она сосет сильнее, и я теряю самообладание. Я борюсь с собой, пытаясь не кончить в ту же минуту, но это не то, чему мне хотелось бы долго сопротивляться.

Кейси останавливается, облизывает головку и, улыбнувшись, тянется к моей руке.

— Трахни меня в рот, — выдыхает она, а затем возвращается к лучшему в моей жизни минету.

Я делаю то, что она просит, направляя ее голову вверх-вниз. В какой-то момент я поворачиваюсь так, что, опираясь на стену, обхватываю руками лицо Кейси. Я не могу представить, как это будет выглядеть, если кто-то сюда войдет, но мне все равно, потому что я вот-вот кончу ей в рот.

Давление нарастает, Кейси двигает головой все быстрее, и прежде чем напряжение достигает пика, она убирает руку с моего бедра, обхватывает ею мои яйца и стонет.

— Кончи мне в рот, — умоляет Кейси.

И я делаю это в ту же секунду, ее просьба срывает мне крышу. Я подавляю рвущийся с губ стон, снова толкаюсь в нее, и меня захлестывает чистейшее удовольствие, которое только можно вообразить.

Без единого слова Кейси встает.

Я прижимаю ее к своей груди и крепко обнимаю.

— Ты никогда не уедешь из Техаса.

Она смеется.

— Так хорошо, да?

— Ты даже не представляешь.

Мужчину, который любит своих детей, стоит держать рядом.

КЕЙСИ

— Я не хочу соус! — рыдая, кричит на отца Сев.

У нее сегодня такой день. Она проснулась в плохом настроении и до сих пор не пришла в себя.

Бэррон с ней терпелив, но видно, что он в любую минуту готов сорваться.

— Я не собирался добавлять соус в твою чертову лапшу, — он стаскивает Сев со стула, на котором она стоит и плачет. — А теперь иди мыть руки перед ужином.

Нахмурившись, она скрещивает руки на груди.

— Нет!

— Севин Рэй Грейди, лучше тебе не знать, что произойдет, когда я досчитаю до трех.

Сев сжимает руки в кулаки, и рычит на него.

— Ладно. Но в этот раз я не буду пользоваться мылом.

Закатив глаза, Бэррон поворачивает ее к ванной.

— Иди.

Кэмдин поднимает свои мокрые руки, впервые его послушавшись.

— Я уже помыла.

Черт, от его интонации строгого отца даже мне хочется вымыть чертовы руки и сорвать с него одежду.

Пьющая вино Лилиан поднимает бутылку.

— У меня пусто. Есть в погребе ещё?

Знаете, что мне нравится в Лилиан. Ее не скрываемое безумие. Вы его видите. И я хочу быть ее лучшей подругой. У меня никогда не было лучшей подруги, но теперь я ее нашла.

Бэррон кивает.

— Да, я захвачу бутылку, — а потом он протягивает мне руку. — Морган, присмотри за девочками.

Не успеваю я осмыслить происходящее, меня уже тащут в погреб, о существовании которого я даже не подозревала.

— Это как подвал?

— Да, вроде того, но есть выход наружу, и эта дверь стальная, — Бэррон указывает рукой через плечо.

— Для чего? — я оглядываюсь вокруг, спускаясь за ним по металлической лестнице в темную комнату. Он меня здесь убьет?

— У нас здесь бывают торнадо. Нужно же где-то прятаться.

То, как он говорит «где-то прятаться», наталкивает меня на мысль о том, что он приходит сюда не только из-за ураганов.

Не успеваю я опомниться, как он прижимает меня к стене и расстегивает свой ремень.

— Иногда они сводят меня с ума, — срывающимся голосом бормочет Бэррон.

Ладно, я понимаю, что это такое. Он вот-вот сорвется на малышке, а трах со мной — это отвлекающий маневр. К сожалению, я согласна на это, потому что не могу им насытиться. Сегодня я думала только о том минете, который сделала ему в подсобке для запчастей, и о том, какой желанной я себя чувствовала, когда он держал в своих руках мою голову, кончая мне в рот. Ты запуталась, Кейси.

Да, но этот парень меня хочет.

И поверьте, я прекрасно понимаю, что, если отсюда уеду, мне понадобится терапия.

Мы с Бэрроном постоянно трахались. Везде. В гардеробных. В разных комнатах. На его кровати, в душе, в ванной. Каждый день, по крайней мере, дважды. Понятно, что Бэррон годами обходился без секса, потому что он как тот парень, с которым я потеряла девственность и, который обращался со мной как с карманной киской каждый раз, когда ему нужно было кончить. Нам было по шестнадцать, но каждый день по четыре раза... как по мне, многовато. К тому же у меня началось нечто похожее на постоянную инфекцию мочевого пузыря.

Но это уже не важно. Секс с Бэрроном. Зависимость. Я не могу спокойно смотреть на него, не раздвинув чертовы ноги, даже когда он в Carhartt (бренд одежды — прим. пер. ) и этой сексуальной черной шапочке, от которой его глаза кажутся такими экзотичными.

Что объясняет мое нынешнее положение. В подвале, напротив шкафа с тем, что, по словам Бэррона, является консервированной зеленой фасолью, но похоже на засунутые в банку пальцы инопланетянина. Несмотря на ситуацию и подвал, я чувствую, что он меня интригует. Я хочу узнать все тайны, испытать все желания. Сидя на деревянной скамейке и молясь, чтобы мне никуда не впилась заноза, я мысленно пробегаюсь по его спине и жалею, что мы в подвале.

— Я замерзла, — с дрожью признаюсь я. — И это не слишком сексуально.

Бэррон начинает целовать мою шею, нетерпеливо стаскивая с меня джинсы и проникая руками под свитер.

— Совсем как барабанящие в дверь дети, которым приспичило узнать, почему я так долго принимаю душ.

Я смеюсь и, выгнув спину, откидываюсь на край скамейки.

— И часто это случается?

— Ты даже не представляешь, — стонет Бэррон, стаскивая с бедер джинсы и, поцеловав меня в шею, отрывается только, чтобы спросить: — Почему мы сейчас об этом говорим?

— Не знаю. Ты уверен, что это зеленая фасоль?

Он зарывается пальцами в мои волосы и, схватив меня за затылок, прижимается губами к моим губам. Перед тем как войти в меня, Бэррон ухмыляется и нежно меня целует.

— Перестань думать о зеленой фасоли.

Я делаю, как он велит, но в этом-то и состоит главная загвоздка с этим парнем. С того самого первого взгляда я не думала ни о своей ситуации, ни о его. Просто перед ним трудно устоять. Я знаю, что играю с огнем, и знаю, что это плохо кончится, но я слишком сильно этого хочу.

Фишка в том, что эмоции легко спутать с реальностью. Особенно когда имеешь дело с такими парнями, как Бэррон Грейди.

— Где вино? — спрашивает Лилиан, как только мы поднимаемся наверх.

— Вот, — протягивает ей бутылку Бэррон. — И не говори, что я никогда ничего тебе не даю.

— Значит ли это, что в этом году я не получу рождественскую премию? – усмехнувшись, спрашивает Лилиан и с нетерпением вкручивает в бутылку штопор.

— Я еще не решил, — подкалывает ее он, проходя к плите, где Морган уже помешивает лапшу.

Я сажусь рядом с Лилиан.

— Хочешь вина? — предлагает она, наклонив ко мне бутылку.

— Нет. Я больше люблю виски.

Не успеваю я себе налить, как Бэррон, подмигнув, уже протягивает мне стакан и бутылку.

— Ужин готов.

Лилиан наклоняется ко мне, попивая вино.

— Ты трахалась с ним в подвале?

Я ей не отвечаю, но медленно перевожу на нее взгляд и подмигиваю.

Мы чокаемся. Бэррон и Морган подают нам ужин, и трудно поверить, что у этих мальчиков в детстве не было мамы, потому что они знают, как обращаться с дамами.

Мне сложно сдержать улыбку, оглядывая дом Бэррона, полный смеха, света зажженного камина и людьми, которые искренне заботятся друг о друге. У меня в детстве такого не было. Я организовывала вечеринки с ужинами и устраивала игры с детьми поверхностных друзей моей матери, которые в итоге ненавидели странную девочку, что вела дневники и не хотела с ними играть.

В середине ужина Сев бросается на пол в гостиной перед камином и, плача, дергает себя за уши.

— Нет! — пинаясь ногами, кричит она на Бэррона, когда он пытается заставить ее съесть кусочек чесночного хлеба. Она весь день ничего не ела.

В детстве у меня были приступы ушной инфекции — где-то раз в месяц, пока мне не вставили в уши трубки. Готова поспорить на деньги, что у Сев та же беда.

Вздохнув, Бэррон отставляет пиво и поднимает дочь с пола. Сев сворачивается калачиком в его объятиях, и он прижимается губами к ее лбу. Нахмурившись, он трогает ладонями ее голову, а затем прижимает к себе и укачивает в руках. В его глазах мелькает волнение и тревога.

Поставив на стол бокал, я подхожу к нему.

— С ней все в порядке?

Бэррон кивает.

— Наверное, снова ушная инфекция. У нее это часто случаются.

— У меня тоже, — говорю я. — У тебя есть теплая тряпка? Мне это помогало.

Сев, все еще плача, тянется ко мне, а Бэррон идет за тряпкой.

— У тебя тоже? — спрашивает Сев.

— Да, — я прижимаю ее к себе, и сердце разрывается от боли. — И няня всегда делала мне теплые компрессы.

Сев сглатывает, немного покачивая головой от икоты, а потом плачет еще сильнее. Я прижимаю ее к себе, горло горит от подступивших слез. Именно в этот момент я понимаю, что должна поскорее все рассказать Бэррону. Я не могу и дальше жить во лжи, но и оставить эту сидящую у меня на руках маленькую девочку я тоже не хочу.

Бэррон возвращается с теплой тряпкой. Он садится рядом со мной на диван и гладит Сев по спине.

— Хочешь к папе? — тихо спрашивает он, прикладывая к ее уху тряпку.

Девочка тянется к нему, и Бэррон откидывается на спинку дивана, прислоняя ее к груди. Одной рукой он прижимает к ее уху тряпку, а другой поглаживает по спине.

— Ты с папой, — шепчет ей он.

Я чуть не плачу. Неважно, что это самый сексуальный образ, который я когда-либо видела, но для девочек этот парень — весь мир, а они — его.

Позже, уложив Кэмдин спать, я пробираюсь в комнату Бэррона, где он лежит на кровати с Сев. Я осторожно ложусь рядом с ним. Пока то, что я сплю с ним в одной кровати, не вызвало никаких проблем. Девочки, вроде, не возражают, что я здесь сплю, и не спрашивают об этом.

Бэррон по-прежнему гладит Сев по спине, успокаивая ее с той нежностью, которую я нахожу чертовски привлекательной.

Он мне улыбается.

— Не знаю, что больше меня расстраивает. То, что она заболела, или то, что сегодня мне ничего не светит.

Я тихо смеюсь и прикрываю рот одеялом. Затем смотрю на него.

— Ты ужасно ненасытный. Мы занимались сексом всего несколько часов назад.

— Это было четыре часа назад, но кто считает?

— Ты, — подкалываю его я.

Бэррон вздыхает, глядя на меня.

— Ничего не могу с собой поделать. Ты моя зависимость.

Его слова меня успокаивают, и да, я думала, что приятно быть желанной, но вызывать в ком-то зависимость — мне нравится, как это звучит. Мои друзья общались со мной только из-за статуса моих родителей. Все они от меня чего-то хотели.

— Я начинаю думать, что тебе нужен от меня только секс.

— А как еще ты собираешься оплачивать всю ту работу, что я проделал над твоей машиной?

Я перевожу взгляд на него.

— Серьезно?

Бэррон смеется.

— Расслабься. Я шучу.

Я ничего не говорю, и он перекладывает Сев со своей груди на середину кровати. Мы смотрим друг на друга, и думаю, он понимает, что его замечание меня обеспокоило.

С нежностью глядя на меня своими темными глазами, Бэррон приподнимает мой подбородок.

— Ты ведь знаешь, что для меня это не просто секс?

— Я думаю... но не знаю. Я даже не знаю тебя. И у тебя в жизни определенно нет времени для чего-то еще. И я не могу тебя за это винить. Я вроде как, ну, буквально ворвалась в твою жизнь.

— Технически, ты врезалась в мой дом.

Бэррон опускает взгляд, и тихонько смеется. Сев, подвинувшись, прижимается к нему, но не просыпается. Затем мы снова встречаемся взглядами, и он улыбается.

— Возможно, твое появление в моей жизни было случайностью, но я сделал выбор и попросил тебя остаться.

— Посмотри, как ты все повернул, — поддразниваю его я, слегка поглаживая Сев по спине.

— Что ты имеешь в виду?

— Теперь, когда ты начал так говорить, мне жаль, что мы не займемся сексом.

Он подмигивает.

— Все это часть моего плана, чтобы заставить тебя в меня влюбиться.

Я переворачиваюсь на спину.

— Слишком поздно, — глядя в потолок, шепчу я.

Сказав это, я очень боюсь на него взглянуть, но по тому, как наши руки сплетаются на матрасе, где лежит его дочь, понимаю, что он меня услышал.

Я не могу выбросить из головы твою улыбку.

Есть ты, и есть я.

И я теряюсь в ощущениях своего обнаженного тела на твоей кровати.

Я могу оставить всех?

КЕЙСИ

Прошло два дня, прежде чем Сев почувствовала себя лучше после ушной инфекции. К субботе, пока Бэррон работает с Морганом на ранчо, она чувствует себя достаточно хорошо, чтобы выйти на улицу. Мы с Лилиан везем девочек в центр Амарилло, чтобы выбрать подарок для Бэррона на Рождество.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒