ХЛЕБА РОССИИ 17 страница

Словом, я перечитывал материалы без интереса: все это уже было, все повторяется, а мысль и жизнь как бы забуксовали:

те же споры о лесных полосах, опять подъемы и спады интереса к ним, опять правительственные постановления, которые тоже не будут выполнены. Пожалуй, только действующие лица иные. Однако, если им самим скучно и однообразно, то читателю будет еще скучнее.

Вот я и подумал: " а не лучше ли, не полезнее ли, не в обиду нынешним каменностепцам, подвести итог? К тому же опыт давно дал ответ на все, даже самые каверзные, вопросы, подтвердил самые гордые восклицания.

Задумаемся для начала вот каким вопросом. Так ли уж обделила нас природа? Ученые сегодня пишут: из 225 миллионов гектаров пашни черноземных почв в нашей стране чуть больше 110 миллионов. Чуть больше! Почти половина пашни - черноземы! Ни одна другая страна мира не имеет подобного богатства.

Перечитаем Докучаева:

- Сегодня я буду беседовать с вами... Затрудняюсь назвать предмет нашей беседы - так он хорош...

Слышите его восторг? Даже не решился профессор сразу назвать предмет разговора. Сдержал себя, но сдержал лишь на мгновение, чтобы перевести дыхание.

- Я буду беседовать с вами о царе почв, о главном основном богатстве России, стоящем неизмеримо выше богатств Урала, Кавказа, богатств Сибири, - всё это ничто в сравнении с ним;

нет тех цифр, какими можно было бы оценить силу и мощь царя почв, нашего РУССКОГО ЧЕРНОЗЕМА. Он был, есть и будет кормильцем России.

Величайший почвовед, основатель генетического почвоведения, хорошо знал, что чернозем есть и в других странах, " но там он не тот", там чернозем солонцеватый и " значительно беднее органическими и другими питательными веществами, чем в России".

Есть от чего прийти в восторг: мы унаследовали величайшее богатство, какое природа подарила только нам, и никому больше.

Правда, сегодня мы что-то не слышим подобных восторгов от наших почвоведов и агрономов, поэтому не знаем, забыли давно, каким богатством владеем.

А может, истощилась за минувшее столетие сила и мощь царя почв нашего русского чернозема?

Да, истощилась, но не на столько, чтобы так обесцениться.

Говорят, черноземные наши земли хоть и плодородны, но их мучат засухи, а без влаги не вырастить хорошего урожая и на тучной ниве.

Докучаев знал и это, однако, усмехаясь, говорил:

- В природе все красота, все эти враги нашего сельского хозяйства: ветры, бури, засухи и суховеи, страшны нам лишь только потому, что мы не умеем владеть ими. Они не зло, их только надо изучить и научиться управлять ими, и тогда они же будут работать нам на пользу.

Василий Васильевич догадывался, как воспримут эти слова практики-земледельцы, поэтому приготовил и доказательства.

Как вы думаете, просвещенные читатели конца двадцатого века, где выпадает осадков больше, в полях под Воронежем или под Ленинградом? Нелепый вопрос, не правда ли? Каждый знает, Воронеж находится в засушливой зоне, а Ленинград - в зоне избыточного увлажнения. Так ведь? Однако не торопитесь соглашаться. В первую очередь я предостерегаю от поспешного ответа агрономов, готовых ответить, не задумываясь.

Еще в прошлом веке соперник Докучаева почвовед Павел Андреевич Костычев собрал данные метеорологический наблюдений в этих двух пунктах, в Воронеже и Петербурге. Данные за тридцатилетний период - с 1862 года. И вот что обнаружил: годовое количество осадков в Петербурге колебалось от 325 до 726, а в Воронеже - от 362 до 767 миллиметров. Как видите, и по минимальному и по максимальному количеству осадков степной Воронеж оказался более " мокрым".

Знаю, попавший впросак агроном тут же начнет выкручиваться и говорить о том, что сравнивать по годовому количеству осадков нельзя: растениям нужны весенние и летние дожди, а не зимние снега.

Конечно же, Костычев, как почвовед образованный знал потребности растений в воде не хуже нынешних агрономов, поэтому он сравнил количество осадков и по отдельным периодам года. И по периодам в Воронеже дождей выпадает больше!

Почему же засухи и недороды случаются чаще именно на воронежских полях, там, где осадков выпадает больше, чем под Ленинградом?

Скажут знатоки: пусть и больше, но достаточно ли?

Ученые утверждают: достаточно. Для образования тонны сухого вещества (10 центнеров зерна) требуется от 30 до 100 миллиметров осадков. Так что влаги тут вполне хватает (в любой год! ) для получения 30-40 центнеров зерна с гектара. При условии, конечно, что ни одна дождевая капля, упавшая на землю, не будет потеряна зря, все осадки до капельки " выпьют" растения.

А вот тут-то и кроются многие причины наших бед - в напрасных потерях влаги.

А как избежать этих потерь? Именно избежать, а не восполнить? Над разрешением этого вопроса ломал голову Костычев, думал Докучаев и друга своего Измаильского побуждал на размышления о том же.

Костычев решил так: надо улучшать условия проникновения влаги в почву и её сохранения за счет культуры земледелия. Измаильский написал книгу " Как высохла наша степь", в которой отстаивал несколько иную точку зрения: увеличение запасов влаги в почве зависит главным образом от условий, затрудняющих сток атмосферных вод с поверхности поля, от условий, способствующих проникновению влаги в почву и от условий, затрудняющих сток атмосферных вод с поверхности поля, от условий, способствующих проникновению влаги в почву и от условий, защищающих поверхность почвы от высыхания.

" Все заботы хозяина, - писал он, - должны быть сведены к единственной цели - по возможности увеличить ту часть атмосферной влаги, которая впитывается почвой, соответственно уменьшая количество атмосферной влаги, бесполезно стекающей с поверхности почвы".

Измаильский был убежден, что достичь этой цели можно глубокой и только глубокой вспашкой, с помощью которой надеялся " заболотить", как он выражался, любое поле.

Докучаев тоже был сторонником глубокой вспашки. Однако не согласился ни с Костычевым, ни с другом: одной лишь обработкой, даже самой хорошей, атмосферную влагу не сберечь. Охватив умом все явления природы, он понял: нужен комплекс мер, воздействующих на все эти явления, только тогда можно будет изменить климат степи и укротить врагов наших: ветры, бури, засухи и суховеи. Они враги наши до тех пор, пока мы не научимся управлять ими, воздействуя " на всю цельную и нераздельную природу" - от русел рок до водоразделов. Сеть лесных полос, прудов и водоемов, созданных в степях Русской равнины, изменит водный режим, устранит причины, способствующие её иссушению и эрозии, а в конечном итоге - смягчит климат степей, будет способствовать росту урожаев.

Даже Измаильский, лучший друг Докучаева, не верил в реальность замысла, в возможность воплотить докучаевский проект на практике.

Воплотил! И мы это уже знаем. Но воплотил не на всей Русской равнине, а только в малой её точке. Знаем и то, что в этой самой засушливой точке, где земля высыхала до каменного состояния, выпадающих осадков оказалось вполне достаточно для выращивания высоких урожаев, каких нигде в округе не выращивают. А это стало возможным благодаря тому, что выпадающая влага никуда отсюда и не улетучивается, не скатывается, что все талые и ливневые воды накапливаются тут же в прудах, построенных в балках, а из них туманами и росами снова возвращаются на поля. Лесные полосы оберегают землю от испарения влаги, тогда как в открытом поло за лето улетучивается в небо не только та влага, что пролилась на землю с неба, но и та, что была накоплена в почве.

Нынешние каменностепцы на основе многолетних опытов установили: задержанные на поле 10 миллиметров осадков обеспечивают прибавку урожая до двух центнеров зерна с гектара.

Помните, Высоцкий писал о гидромелиорации с помощью леса? Так вот, известные наши академики В. Панников и С. Соболев подсчитали: если бы нам удалось задержать на полях степных и лесостепных районов страны только половину выпадающих осадков, стекающих сегодня в овраги, то мы могли бы значительно повысить урожайность и увеличить производство зерна на 25-30 миллионов тонн. Прибавка, равная той, какую обещают мелиораторы при орошении многих сотен тысяч гектаров засушливых земель. При орошении из искусственно созданной сети водных артерий, нарушающих естественное течение малых, больших и великих наших рек.

Если бы удалось задержать... Только в стопных и лесостепных районах страны, именуемых зоной недостаточного увлажнения, ежегодно по весне стекает с полей до 70 миллиардов кубометров талых вод. Столько воды проносят за год две такие реки как Днепр и Кубань. Однако если с каждого гектара пашни стекает от 100 до 200 кубометров воды, то испаряется во много раз больше: от 750 до 1000 кубометров. Тут уж к Днепру и Кубани надо прибавить все воды Волги и Дона.

Если бы удалось задержать... Все еще мечтаем. Нет, даже не мечтаем, а как бы тренируем ум свой подсчетами. Хотя хорошо знаем, что в Каменной степи давно уже талые и дождевые воды остаются тут же - впитываются почвой, накапливаются в прудах. Знаем, что именно поэтому здешнюю пашню давно уже не терзает водная эрозия, не кромсают её и овраги.

Так в Каменной степи. А вокруг, только в центрально-черноземных областях, в центре русского чернозема, насчитывается более трех, - нет, не тысяч даже, - более трех миллионов гектаров эродированных земель. И с каждого из них текущие воды, ничем не задерживаемые, уносят в реки и пруды по 7 тонн поч-вы. Так из года в год - каждый гектар огромного черноземного поля, по силе и мощи которому нет равных, теряет 7 тонн почвы. Не пыль с тротуара смывается - смывается, истощаясь, тот тонкий слой земли, который кормит всё живое на планете, слой, создававшийся природой тысячелетиями. Это и есть эрозия - разрушение земли и жизни на ней. Урожайность на этом черноземном поле величиной в три миллиона гектаров катастрофически падает - растения здесь не находят для себя питания, потому что вместе с почвой стекающие воды смывают вдвое больше питательных веществ, чем вносит их человек на это поле, которое Докучаев считал основным богатством России.

Но не думайте, что беды этой нет за пределами центрального черноземья. Всюду то же самое. Около 40 миллионов гектаров пашни нашей страны подвержено водной эрозии, то есть смыву почвы в овраги и реки.

Беда всегда беду рождает. Смытые почвы заиливают родники и ручейки, дающие жизнь, начало трем миллионам малых рек. Заиливают и эти малые реки. Немало оседает в больших - одна Волга за год проносит 35 миллионов тонн твердых частиц.

Очень, очень мало что делаем мы, чтобы задержать на полях стекающие воды, не дать им собраться в разрушительные потоки.

" И горе путнику, застигнутому такою водяною лавиною, несущеюся по оврагам", - записал один из участников докучаевской Экспедиции, оказавшись в степи во время ливня. Ту же картину можно увидеть и сегодня. Горе путнику. Беда земле - водяные лавины беспрерывно роют, терзают её тело.

Удивительно, имея столетний опыт в Каменной степи, мы и сегодня, в конце второго тысячелетия, не защитили землю от размыва, не остановили рост оврагов. Только в Воронежской области их более 10 тысяч. Всё более расширяясь и углубляясь, протягивая лапы свои все выше к водоразделам, они продолжают " съедать" ежегодно сотни и сотни гектаров плодороднейших земель, которые ценнее всех богатств Урала.

Или прав был Измаильский, считавший, что практическое осуществление докучаевских идей является делом " почти невыполнимым, если принять во внимание культурное и материальное положение страны"? Так ведь с той поры век минул! Неужели же и ныне " культурное и материальное положение" наше все еще не позволяет приступить к практическим работам " в размерах, могущих иметь значение"? Не думаю, что виной тому материальные трудности - выделяем же мы миллиарды на водные мелиорации, на повороты, переброски, " захваты" больших и малых рек.

Гордись, воронежский агроном. Да, ты не сумел задержать влагу на своих полях, не укротил разрушительную силу ливневых потоков, но ты все же можешь гордиться: длина овражно-балочной сети в твоей области в полтора раза превышает окружность Земли по экватору. Овраги и эродированные балки уже разрушили 458 тысяч гектаров твоих угодий. Скажешь, уже больше? Не сомневаюсь, но не могу же каждый день, каждый год уточнять эти цифры. А-а, ты не об этом, ты спрашиваешь, не опередил ли тебя белгородский или курский агроном? Ну, это ты у них и спроси. Я же знаю одно: и тот и другой тоже может гордиться.

И вот что удивительно, сколько раз я слышал от нынешних агрономов, что лесные полосы прямо-таки стоят на пути прогресса - мешают развернуться современной многосильной технике. Встречал руководителей районного и областного ранга, которые готовы раскорчевать все существующие лесополосы. И тоже с той же целью: чтобы не мешали двигаться этой мощной технике от горизонта до горизонта. Но никогда, ни от агронома, ни от администратора, не слышал жалоб на овраги, в которые часто опрокидывается эта мощная техника, обрушивается в их бездонную глубь земля-кормилица.

Обрушивается ломтями, величиною в 140-150 гектаров пашни. Столько земли съедают овраги каждый день. Так что каждый год овраги отхватывают у пашни от 50 до 60 тысяч гектаров. У нас отхватывают, лишают нас надела, приходящегося на нашу душу.

- Наиболее же отрицательной стороной развития оврагов является то, что они значительно понижают уровень грунтовых вод, -говорил Докучаев в одной из своих лекций о царе почв, читанных на Полтавщине. И, приведя примеры, подытожил: - Вот в этом-то их зло для человека, и это зло, вместе с вырубкой лесов... зачастую ставит наши хозяйства в тягостное положение.

И продолжает ставить. Окиньте мысленным взором нашу землю, нашу " овражную Русь", как выразился лесовод Морозов. Она поистине овражная. Лик её изборожден оврагами, разрушившими более шести миллионов гектаров земли, в том числе около двух миллионов гектаров - на сельскохозяйственных угодьях. Это гигантская система глубоких осушительных каналов, промытых в полях. Выпадающие над овражной территорией осадки быстро стекают по ним или уходят в недоступную для корней глубину.

Я уже говорил: только по полям Воронежской области пролегло более 10 тысяч оврагов, многие из которых продолжают расти. Продолжает совершенствоваться осушительная система в сухой степи.

Да пролейся тут хоть вдвое больше осадков, они все равно скатятся по этим оврагам-каналам вон с долей.

Человек стоит посреди ровного поля. Он охватывает взором только это поле, видит на пашне чахлые всходы, страдающие от недостатка влаги. Накапливать её в почве, думает человек, можно с помощью правильной обработки, с помощью глубокой вспашки.

Докучаев смотрел на землю с иной точки. И с этой высокой точки он видел дальше своих коллег, стоявших на поле. Видел всю местность далеко окрест. Видел всю степную зону, изрезанную этой гигантской системой оврагов, иссушающих богатейшие черноземы.

Нет, сказал Докучаев, одной лишь обработкой почвы, даже самой культурной, засуху не победить. Надо оставить рост оврагов, обсадить их деревьями и кустарниками, окаймить приовражными полосами. Верховья оврагов и балок надо перехватить плотинами, чтобы задержать талые и дождевые воды. Задержать именно в верховьях, где ручейки еще не успевают собраться в разрушительные потоки. Именно оттуда, из верховых водоемов, и будут подпитываться поля грунтовыми водами, туманами и росами.

Если мы всего этого не сделаем, если мы будем это осуществлять так, " как это, к сожалению, обыкновенно делается на Руси", то " геологическая история может опередить человеческую", потому что " геологические условия страны, работающие в противоположном направлении, не дадут достигнуть желаемого".

Наверное так всегда, великие видят дальше, видят то, что ни умом, ни взором не охватывают другие. И дело не в высоте стояния. Вряд ли найдешь среди нынешних ученых и агрономов человека, не летавшего на самолете или вертолете над родным краем. А сверху вся эта система оврагов - как на ладони. Однако не видят. Так что не в технической вооруженности дело. Не о том ли говорил и Докучаев:

- Если действительно хотят поднять русское земледелие, еще мало одной науки и техники, еще мало одних жертв государства: для этого необходимы добрая воля, просвещенный взгляд на дело и любовь к земле самих землепашцев.

Подождите, а может нам как раз и не хватает доброй воли, просвещенного взгляда на дело и любви к земле самих землепашцев?

" Оглянись на Каменную степь, агроном! " - взывают наследники Докучаева.

Нет отклика. Не поворачивая головы, агроном продолжает угрюмо бубнить о трудных погодных условиях, о ветрах, бурях, засухах и суховеях. Бесконечен его бубнеж, начатый в прошлом веке, он длится и поныне. Ладно, пусть себе бубнит, а мы Докучаева дослушаем.

В июне 1900 года он приехал на Полтавщину, чтобы прочитать курс лекций по почвоведению. Любознательные полтавчане гурьбой ходили за профессором по полям. Слушали, спрашивали. Спрашивали и про овраги. И мы уже знаем, что он ответил. Однако об отрицательной роли оврагов в понижении уровня грунтовых вод Василий Васильевич сказал лишь после того, как мягко укорил:

- Ведь зла в природе, в стихиях, в сущности нет, как нет и добра; никто не виноват, а если и есть вина, то лишь в неумении человека справляться со стихиями.

Слушатели начали говорить ему об орошении, о том, что в бедных водой степях единственной надеждой на получение удовлетворительного урожая может быть артезианская вода. Как видим, уже тогда водная мелиорация владела умами многих специалистов. Однако Докучаев энергично отверг эту заманчивую идею:

- В артезианской воде слишком много солей, почему она и не годна для орошения. Поливая ею ваши поля, вы рискуете обратить их в солонцы.

Где же выход? Вот он:

- Гораздо разумнее сберечь ту воду, которую дают нам атмосферные осадки, а для этого нужно реставрировать, возобновить природу почв, коль скоро она испорчена неумелыми руками и теперь хлеба страдают от засух.

Слушатели уже знали, о чем речь и что имеет в виду профессор под возобновлением природы почв. Несколькими днями раньше он говорил об этом подробно и впечатляюще:

- Некоторые наши исследователи, к числу их отношу я и себя, считают, что возвратить чернозему прежнее плодородие - это значит возвратить ему структуру девственных степей... Я не могу придумать лучшего сравнения для современного состояния чернозема, как то, к которому я уже прибегал в своих статьях. Он напоминает нам арабскую чистокровную лошадь, загнанную, забитую. Дайте ей отдохнуть, восстановите её силы, и она опять будет никем необогнанным скакуном. То же и с черноземом: восстановите его зернистую структуру и он опять будет давать несравнимые урожаи...

Не думал, не предполагал Василий Васильевич Докучаев, что эту чистокровную лошадь, которая ценнее всех богатств Урала, Кавказа и Сибири, агрономы будут и все следующее столетие без роздыха гнать и гнать вперед, заставляя её тащиться из последних сил.

Присмотрись, агроном, к последствиям твоих распоряжений. И задумайся, как задумался однажды Владимир Иванович Вернадский, виднейший ученик и последователь Докучаева. Чтобы защитить от скота, молодой дубняк в своем имении, он велел окопать его канавой. И этим самым, как потом увидел, нарушил " вековой строй" - уже через два года от канавы начал образовываться огромный овраг. И Вернадский, будущий основатель науки о биосфере и ноосфере, пришел к выводу, которым нужно бы руководствоваться каждому агроному: " Совершенно то же самое устанавливается и в почве. Всякая неверная обработка, всякая дурная обработка отражается не в этом году, а на все последующие годы"...

Эта тревожная мысль побудила Вернадского написать слова, предостерегающие тебя, агроном, и тебя, ученый муж: " И горе той стране, где знание мало развито, где оно мало проникло в рабочие массы. Каждый шаг, каждый год накладывают свою руку на почву и передают её обезображенной, с фальшивыми свойствами, следующим поколениям. И задался вопросом, над которым надо бы задуматься правителям: - Кто исчислит тот великий вред и то ужасное наследство, которое мы оставляем будущему благодаря задержке и слабому распространению образования, благодаря неверной трате средств, благодаря стеснению свободной благородной человеческой личности? "

Задумаемся... Этот вопрос великий ученый задавал в конце прошлого века. С той поры наследство оказалось изрядно пограбленным, однако исчислить этот великий вред так никто и не решается.

Если тогда, на рубеже веков, чернозем терял зернистую структуру, одно из своих главных свойств, то к концу двадцатого века он потеряет и значительную часть гумуса. - органического вещества, обогащающего почву азотом, фосфором, калием, кальцием.

Гумус - источник питания растений, аккумулятор солнечной энергии, основа плодородия почвы, самая лучшая губка, пропускающая через себя воздух и воду. Без гумуса почва мертва, без него она перестает быть животворной почвой, а превращается в бесплодный монолит, в породу. От содержания гумуса в почве зависит её структурное состояние, водные и физические свойства. Без гумуса почва, но способна удерживать влагу, а потому чаще подвергается засухам и недородам. Гумус - источник азотного питания растений и жизни почвенных микроорганизмов, которые ассимилируют углерод и азот из атмосферы, участвуют тем самым в глобальном геохимическом процессе, обеспечивающем жизнь на планете.

Самым большим содержанием гумуса всегда отличался именно русский чернозем, за что и почитался " благодатной почвой, которая составляет коренное, ни с чем не сравнимое богатство России". Обследуя эту " главную житницу человечества", Докучаев всюду обнаруживал от 8 до 10 процентов гумуса, от 80 до 100 килограммов органики на тонну почвы. Было много мест, где доля гумуса возрастала до 13 процентов. И лишь в узкой полосе западных и южных окраин черноземья содержание органики падало до 4-7 процентов.

Составляя карту черноземных почв России, Докучаев раскрашивал её разным цветом - в зависимости от содержания гумуса. Сегодня она безнадежно устарела - цвета не совпадают. Нет, не Докучаев допустил неточности - черноземы почти повсеместно обеднели: в одних областях содержание гумуса уменьшилось на треть, в других - наполовину. Как констатируют ученые, сегодня былой минимум стал правилом, а максимум, зафиксированный Докучаевым сто лет назад, совсем не встречается. Зато встречаются немалые пространства, где чернозем смыло и выдуло до материнской породы. А деградированный чернозем, как известно, никогда черноземом но станет - человеку не дано возродить его.

Да что там поля и территории. Вся Орловская область, которую Докучаев относил к черноземной, каковой она и обозначена на его карте, в наше время вдруг " перекочевала" совсем в иную зону, в зону нечерноземную, однако и в ней не отличается высокими урожаями.

Как показывают данные аэрофотосъемок, заметно " линяют" и земли всех других черноземных областей. Темный цвет на этих снимках всё заметнее переходит в желтый и белый. Это говорит о том, что катастрофически исчезает гумус и грядет грозная опасность полного истощения житницы человечества. И так не только у нас, так происходит всюду в мире. Опустынивание " шагает" по планете со скоростью до 50-70 тысяч квадратных километров. Столько плодородных земель выпадает ежегодно в мире.

И уже не просьба, а крик вырывается из груди: " Агроном, оглянись на Каменную степь! "

Нет отклика. Агроном охотное слушает тех администраторов и ученых мужей, которые и в 70-х и в начале 80-х годов предавали анафеме лесные полосы, как напрасно занимающие землю и мешающие развернуться современной технике во всю могучую силу. Они осмеивали самую идею защитного лесонасаждения. Рутинерами обзывали они степных лесоводов, будто бы навязывающих агрономам эту идею.

Не только в прошлом веке так бранили, так бранят и ныне.

Да, расползающиеся по лику земли овраги им не мешают, а мешают почему-то только лесополосы. А что в каждой области овраги уже отняли десятки тысяч гектаров плодородных земель, так это же стихия. Они забыли, что только в 1969 году черные бури вынесли из районов Нижнего Поволжья и Северного Кавказа 25 миллиардов тонн пыли. Нет, не пыли, а почвы и гумуса, превращенных в пыль. Ущерб от этого выноса, от снижения плодородия, равен полному разрушению пахотного слоя на миллионе гектаров.

Ужаснись, человек, и подумай. Прогрессирующее иссушение почвы, которое так тревожило Докучаева, продолжается по тем же причинам: тут и интенсивная распашка, и усиливающаяся эрозия, и рост оврагов, и катастрофическое снижение содержания гумуса (в некоторых областях уже снижается на один процент в год), и падение уровня грунтовых вод. " Главным виновником данного печального положения в стране служим мы сами", - говорил Докучаев.

Выходит, не агронома надо призывать оглянуться на Каменную степь, а мужа ученого, который обещал защитить степи с помощью одной лишь агротехники, одной лишь плоскорезной обработки почвы. Ошибки и заблуждения повторяются. Жаль, что чаще повторяются ошибки. Победы разума почему-то умалчиваются и игнорируются.

Нет, я не против безотвальной обработки почвы, родоначальником которой считаю Терентия Семеновича Мальцева. Я убежденный её сторонник и пропагандист. Знаю, она и почвозащитная, и влагонакопительная, и водоохранная, обеспечивающая высокий коэффициент полезного действия осадков. Но главное, она способствует восстановлению и дальнейшему повышению плодородия почвы за счет накопления гумуса. Так что я за то, чтобы она как можно скорее вытеснила варварскую обработку почвы отвальным плугом. Но без воздействия " на всю цельную и нераздельную природу" даже идеально приспособленная к природным условиям агротехника, не способна избавить от засух и недородов, от эрозии истощения.

Так что призываю тебя, мужа, ученого: оглянись на Каменную степь, на этот поистине сказочный зеленый остров среди открытых всем ветрам и суховеям просторов, вдоль и поперек изрезанных оврагами, с истощенными черноземами. Мираж в сухой степи!

Да, до сих пор докучаевский оазис в Каменной степи видится издали сказочным островом, радующим взгляд зелеными кущами лесных полос и водной гладью прудов. Здесь давно уже укрощены все овраги - они зелены, от них веет прохладой и влагой. Здесь не увидишь на полях разрушительных потоков талых и ливневых вод, уносящих плодородный слой почвы. В оазисе появились родники. Ожила, речка Сухая Чигла - струится вода по ней даже среди лета.

Ученые лесоводы, собрав все данные наблюдений за 90 лет, - миллионы цифр, - предложили " обдумать" их компьютерам. Ответ получили поразительный. Поразительный даже для них, хорошо знающих Каменную степь.

Об этом анализе мне рассказывал Николай Григорьевич Петров, много лет проработавший в Каменной степи. Потом что-то сорвало его оттуда, он оказался в одном из кабинетов Госагропрома, однако Каменная степь не только сделалась дальше от него, но стала еще дороже. В отпуск ехал не к морю, а в Каменную степь, в тень лесных полос. Но собирал в них не грибы, а те самые миллионы цифр, которые и заложил потом в компьютеры. Можно сказать, это было его " хобби", на которое смотрели с иронией даже каменностепцы - во всяком случае подключиться к этому сбору и обобщению данных не захотели.

И вот результат. О нем Николай Григорьевич, ныне доктор сельскохозяйственных наук, рассказывает с какой-то детской увлеченностью. Не знаю, может это потому, что редко рассказывает - не находит слушателей среди коллег в Госагропроме, а может, потому что это самая интересная своей конкретностью тема в его нынешней кабинетной жизни. Не знаю. Правда, какой сын Отечества не проникнется гордостью, узнав, что компьютеры подтвердили правоту Докучаева.

Вы, конечно, помните, что создавая систему лесных полос в сочетании с системой прудов и водоемов Василий Васильевич надеялся заметно изменить экологические условия в Каменной степи. Так вот, надежды его полностью сбылись: зимы в оазисе стали мягче, снижается летняя жара, увеличивается влажность воздуха, больше выпадает осадков, утишились ветры, увеличились запасы влаги в почве и повысился уровень грунтовых вод. Вот теперь понятно, почему пробились родники и возродилась речка.

Под защитой и влиянием лесных полос увеличился вегетационный период, улучшился водный режим всей территории и повысилась продуктивность угодий. Активизировались биологические процессы в почве. Наблюдается постепенное повышение плодородия всех земель, защищенных лесными полосами.

Повышение плодородия!.. Слышите, агрономы!

Как тут не увлечься, если всюду за пределами Каменной степи происходит катастрофическое понижение плодородия почвы, а тут оно повышается. Повышается лишь на этом островке, затерянном среди скудеющих земных просторов.

Оглянись, агроном! И задумайся. Ты можешь, еще не поздно, спасти почву от дальнейшего разрушения, остановить пока что нарастающие процессы распада органических веществ, разрушения структуры, уменьшения водопроницаемости и влагоемкости, увеличения засоления черноземов. Ты можешь остановить эрозию земель, которая пока что с каждым годом увеличивается. Ученые считают, что через 25-30 лет черноземы могут быть разрушены полностью, если, конечно, ты, агроном, так и не оглянешься на Каменную степь. Оглянись же!..

Докучаев мечтал " реставрировать степь", а добился большего. Он создал рукотворный ландшафт, который ученые называют антропогенным, лесоаграрным, с правильным соотношением между пашней, лесом, лугом и водами. Ландшафт этот оказался и биологически благоустроенным с прекрасно действующим механизмом саморегуляции - на здешних полях нет нужды применять химические средства защиты растений.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 14 15 161718 19 Следующая ⇒