ХЛЕБА РОССИИ 16 страница

Подобного похода науки в степи и полупустыни отечественная история еще не знала. В этом походе изучали природные условия в районах отвода земель под лесонасаждения, собирали данные, необходимые для составления технических проектов, разрабатывали способы выращивания лесных полос. Материалы исследований публиковались в " Трудах комплексной научной экспедиции по вопросам полезащитного лесоразведения" (вспомните, Докучаев издавал " Труды Особой экспедиции" ).

Для освещения практических вопросов был создан журнал " Лес и степь", который издавало Главное управление полезащитного лесоразведения. В одном из номеров этого журнала выступил Собеневский с последней своей статьей " Из истории полезащитного лесоразведения".

Как же, должно быть, встрепенулась его душа, когда услышал о двинувшихся в степь отрядах экспедиции. По следам докучаевцев, более полувека назад проложивших им путь! Тогда, в одном из отрядов, был и он, молодой, начинавший жить Собеневский...

Заходили, наверняка заходили посоветоваться и с ним, ведь он по-прежнему работал на лесомелиоративной опытной станции во Владимировке, а на такие опорные пункты участники экспедиции заезжали в первую очередь.

Дело ширилось, набирало силы, втягивало все большее и большее число людей. Для подготовки специалистов по полезащитному лесоразведению открывались новые институты и техникумы, в один из которых поступил и я. Как же нам хотелось скорее закончить учебу и - в степь!

Разумен ли был план? Этот вопрос обсуждается и сегодня теми, кто жил в те годы и кто сам участвовал в его претворении. Авантюра, говорят одни. Однако я на стороне тех, кто убежден: да, разумен, потому что основывался на опыте не одного поколения степных лесоводов. В его разработке участвовали ведущие институты Академии наук: Институт леса, Почвенный институт им. В. В. Докучаева, Институт географии, Ботанический институт им. В. Л. Комарова и многие отраслевые научно-исследовательские учреждения, в том числе и коллектив каменностепцев. Общее руководство разработкой плана было возложено на, президента Академии наук Сергея Ивановича Вавилова.

Иногда спрашивают: можно ли было завершить этот грандиозный план в намеченный постановлением срок, к 1965 году? Многие специалисты отвечают: нет. И в доказательство приводят расчеты: для выполнения плана в срок колхозы Воронежской, Тамбовской, Курской и Орловской областей, например, должны были ежегодно выделять на посадку и уход за лесополосами по 25-30 тысяч человек ежегодно. Для многих хозяйств и районов это было непосильно.

Пожалуй, это так, намечался нереальный срок выполнения. Но разве достоинство того или иного дела определяется сроком его выполнения? Добрый почин, выполненный позже загаданного срока, ничего от этого не теряет, разве только не так торжественно отмечают окончание дела.

Почему же тогда почин так и не был доведен до завершения?

Вспомним еще раз, в августе 1948 года лысенковцы разгромили генетиков и стали единовластными законодателями в науке, и не только в сельскохозяйственной. Их влияние все больше распространялось и на другие отрасли знаний, на всю науку.

План преобразования природы был разработан без них - в это время они готовились к последнему, решающему бою с генетиками. Но теперь, когда победа одержана, ничто не мешало и им подключиться к этой работе, ставшей популярной в народе. Не могли не подключиться, а при случае и взять это дело в свои руки.

И Лысенко начинает действовать. У него есть идея, опровергающая основополагающие в биологии теории. Ошибался Дарвин, заблуждается вся современная наука: внутривидовой конкуренции в растительном мире не существует. А что же есть? Растениям присуща не борьба, а взаимопомощь, доходящая до самопожертвования. Вот идея Президента, поддержанная Презентом, его недавнее открытие, которое должно перевернуть всю биологическую науку.

Скажете, но ведь в лесоводстве Лысенко ничего не понимал? Так-то оно так, но лес - это тоже растительный мир, а значит и в нем нет борьбы, но есть взаимопомощь, доходящая до...

Это потом вспомнят указание Ленина всем Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов о том, что " лесных специалистов нельзя заменить другими без ущерба для леса и тем самым для всего народа, лесное хозяйство требует специальных технических знаний". Вспомнят, когда беды наделают. А пока. что лесоводов отодвинули в сторону, чтобы не мешали и не шумели, когда Президент творит.

Словом, Лысенко садится и пишет инструкцию по созданию лесных полос гнездовым способом. Тут всё просто: не нужны питомники для выращивания посадочного материала, народу не надо будет мучиться с высадкой всех этих сеянцев и саженцев, не надо голову ломать над чередованием пород. И даже не надо никакой особой подготовки почвы. Побоку весь вековой опыт степного лесоразведения. И нечего преклоняться перед именами лесоводов прошлого.

Ничего не надо, высевай семена " гнездами", всходы в них будут помогать друг другу выжить даже в суровых условиях сухой степи и полупустыни. Будут, конечно, появляться в " гнездах" слабеющие дубки, но это не страшно. Предчувствуя свою гибель, они будут срастаться корнями с другими деревцами, и тем самым как бы передавать им свои силы и корни. К тому же посев не посадка - все можно делать быстро и дешево, без особых затрат. И даже без прекращения высева сельскохозяйственных культур на отводимых полосах - зерновые можно высевать прямо по " гнездам", так как хлеба никак не помешают росту дубков - между зерновыми и древесными культурами тоже нет борьбы. Так что и ухода за деревцами но надо никакого.

Лысенко предлагал способ, никому ранее не известный и не проверенный практикой. Не проверял его - и проверять не думал - и он сам. Зачем проверять, если способ выверен теорией?

В октябре 1949 года лысенковская инструкция, утвержденная Главным управлением полезащитного лесоразведения, была издана массовым тиражом. Тем самым отменялась ранее выпущенная, но не утвержденная инструкция, составленная лесоводами.

И снова вспыхнула, борьба: теперь лысенковцы схлестнулись с лесоводами. Руководителей комплексной экспедиции Владимира Николаевича Сукачева и Сергея Владимировича Зонна, решительно восставших против идей Президента, обвинили в тех же грехах, в каких недавно обвиняли генетиков. Публично, в газетах и на совещаниях их называли идеалистами и метафизиками, проповедующими мальтузианские взгляды.

Начался разлад и внутри Экспедиции. На одном из заседаний Сукачев написал Зонну записку: " Смотря на одного из членов совета, я вспоминаю один рассказ Чехова... где жена меняла свои взгляды в соответствии со сменой мужей".

Ну, нет, такие члены совета были вовсе не " душечками". Чеховская героиня жила мыслями и заботами своих мужей без всякой хитрости, а уж тем более без подлости. Эти же жили под началом одного, а. повторяли слова совсем другого.

А Лысенко продолжал энергично наступать на новых своих противников. Шумно и увлеченно требовал повсеместного посева леса гнездовым способом. И добился своего. И опять при поддержке и снизу: лысенковский способ сулил всем быстрое выполнение плана.

В печати замелькали обязательства: план пятнадцати лет выполним за три года!

Хорошее дело всегда легче загубить, чем сделать его.

Да, сколько добрых дел на Руси было погублено из-за, спешки, из-за желания отличиться, быстрее отрапортовать о завершении.

Почины и призывы завершить преобразование природы досрочно находили отклик. План первого же года перевыполнили. При этом большая часть лесных полос была залажена гнездовым посевом желудей. " Здоровая инициатива" всячески поддерживалась, восхвалялась - тем самым побуждали массы на новые подвиги. И массы старались - быстрее, быстрее, быстрее.

Сказывалось, конечно, и свойственное человеку нетерпение:

только через пятнадцать лет, к 1965 году! Это же так долго, что и не дожить. А потом, дожив и пережив, оглянется и скажет:

как давно это было, уже и не все о том времени помнят. И пожалеет: эх, если бы тогда мы не торопились, а доделали всё, что намечали. И ведь могли сделать. Как же здорово было бы теперь...

Однако человеку и в голову не приходит, что и теперь можно сделать немало. Не сразу, конечно, но за десять-пятнадцать лет сделать можно. Ну, это же так долго, что и не дожить...

По всей стране, всюду, где росли дубы, школьники собирали желуди. Я тоже собирал. Собирал не первый раз, так что опыт уже был: в голодном 1946 году желудями мы кормились - жарили, варили, сушили. В 49-м и 50-м сдавали местному лесничеству. Сколько я собрал и сдал - не помню. Однако позже найду такую цифру: за три года по стране было заготовлено 105 тысяч тонн желудей. Сбор неслыханной величины!

Для скорейшей перевозки этого груза, не переносящего долгого лежания в пунктах отправления и получения, каждую осень выделялось до трех тысяч железнодорожных вагонов - везли за тысячу и более километров, в другие климатические зоны.

И сеяли, сеяли, сеяли. Очень хотелось всем выполнить план досрочно, быстро и дешево. Высевали желуди в неподготовленную почву. Сеяли там, где лесоводы планировали высаживать совсем другие породы. И тут же по " гнездам" высевали пшеницу и другие культуры, потому что они, как окончательно сформулировал Президент, " не являются врагами лесных видов, не имеют специальных органов для борьбы с корнями древесных пород".

Ему возражали: у сорняков тоже нет никаких " специальных органов", однако вред древесным всходам они наносят огромный - высасывают влагу из почвы, заглушают всходы. То же делают и культурные растения.

Нет, дубкам в гнезде никакое иссушение почвы не страшно, отвечал Лысенко. И учил: это постигнут умом лишь те, кто познает " закон жизни вида", - он заключается не в борьбе за существование, как о том думают дарвинисты, а как раз в обратном – в постоянной взаимопомощи. Кто эту истину постигнет, теоретизировал Лысенко, тому откроются " не только причины сращивания корней, иными словами не только передача корней внутренне готового к отмиранию деревца тем, которые еще не готовы к отмиранию, но и то, почему сращивание идет не во время усыхания и отмирания деревца, а заблаговременно, в некоторых случаях за много лет до этого".

Так учил уму-разуму лесоводов Лысенко. В это время миллионы молодых дубков на сотнях тысяч гектаров готовились продемонстрировать " внутреннюю готовность к отмиранию". И, не дожидаясь команды, отмирали всем " гнездом".

Младшие научные сотрудники и лаборанты кинулись раскапывать " гнезда" с погибшими дубками, но... никакого сращивания корней не находили: дубки погибали в одиночку, так и не почувствовав " внутренней готовности" передать корни свои еще живому, но уже чахнущему собрату.

К концу 1953 года погибло больше половины гнездовых лесопосадок. Засохнут и оставшиеся, но позже.

Лысенко, конечно же, читал отчеты с мест (писали в министерство, сообщали в академию), видел полный крах своих теорий, видел уже и фигу, которую прилюдно показал ему разгневанный Собе-невский, патриарх степного лесоводства, однако продолжал упрямо твердить свое. И, удивительно, никакие факты не могли опровергнуть его.

Летом 1954 года большая группа ответственных работников министерства сельского хозяйства, СССР и Главлесхоза выехала в южные области страны для ознакомления с состоянием полезащитных лесных полос. Не хотелось, должно быть, но вынужден был поехать с ними и Лысенко.

Всюду члены комиссии видели удручающую картину. Причин, ясное дело, Лысенко находил много: там сеяли не вовремя, там - плохими семенами, там - с нарушением схемы " гнезда".

Хорошо, поехали в Одесский селекционно-генетический институт, уже носивший имя Т. Д. Лысенко.

Ах, как же им хотелось увековечить себя в истории. Но дожидаясь, когда время всех расставит по своим местам, они вписывали имена своих кумиров сами: на географических картах, на вывесках и бланках учреждений. При этом своевольно отбирали у городов, у поселков и улиц от рождения данные им имена и наделяли своими. Им казалось - это на века, что написано пером, то не вырубить и топором...

Члены комиссии надеялись, что на полях института его имени, в его собственном " гнезде", где он многие годы работал, где работают самые верные его последователи, уж там-то закладка лесных полос выполнена идеально, с соблюдением всех рекомендаций Президента.

Однако посевы дуба. не порадовали членов комиссии и тут.

Тогда проверили расходы института на создание лесных полос гнездовым способом. И ужаснулись! Каждый гектар даже при неполных данных обошелся значительно дороже обычных рядовых посадок: много сил и денег ушло на дополнение гибнущих дубков и уход за ними. А ведь Лысенко везде и всюду утверждал другое, обольщал дешевизной.

И комиссия решила: впредь рекомендовать только проверенные лесоводами способы создания лесных полос.

Лысенко с рекомендациями группы не согласился. А он чадо-век настойчивый и свое мнение постарается отстоять.

Нет, братец, шалишь, на дворе не август 1948 года... Однако додумать эту мысль до конца все же не решались. Что из того, что больше года назад умер Сталин. Президента, поддерживали другие, и он был так же силен и властен. Сумел же не до, а после того, в мае 1953 года, добиться роспуска Комплексной научной экспедиции. Объявили, что она выполнила возложенные на неё задачи и поэтому больше не нужна. Однако все понимали, что таким путем Лысенко избавился от Сукачева, с помощью, конечно, какой-то власть имущей руки. Воспользовался, что властям надоели настойчивые докладные записки Сукачева в высшие инстанции.

Одну из них я читал. Очень сильно и категорично критиковал он в ней академика Лысенко и его инструкцию по гнездовому способу посева полезащитных лесных полос. Не любят в верхах такую критику должностных лиц. К тому же в верхах по-прежнему чтили академика. Лысенко, и еще долго будут чтитъ. Пройдет несколько лет, в Новосибирске начнет создаваться новый научный центр, известный ныне Академгородок. Академик Лаврентьев пригласит туда и биолога Николая Петровича Дубинина - назначит его директором института цитологии и генетики. Об этом назначении узнает Хрущев. И возмутится. А возмущение свое выразит так:

" Если Дубинин чем-либо известен, так это своими статьями и выступлениями против теоретических положений и практических рекомендаций академика Лысенко".

Потом, восхвалив " школу Лысенко", снова, вернулся к Дубинину, назвал его " одним из главных организаторов борьбы против мичуринских взглядов Лысенко".

Говорилось это в 1959 году на июньском Пленуме ЦК партии.

Вскоре Лаврентьева вынудили отстранить Дубинина, от руководства институтом.

Так что наладки на. академика Лысенко запоминались и никому не прощались. Конечно, в своих докладных записках Сукачев не теоретизировал, не восставал " против мичуринских взглядов Лысенко", а излагал только факты. Однако, как говорится, если практика противоречит официальной теории, то тем хуже для практики.

И все же...

Лопнуло у специалистов терпение. Сколько же глумиться будут над ними, над делом.

В ноябре 1954 года съехались в Москву на совещание лесоводы, агрономы, руководители хозяйств, ученые, представители областных организаций. Обговорили все беды, порожденные бесплодной идеей, игнорирующей исторический опыт. А обговорив, записали в резолюции:

" На основании отчетов... по гнездовому методу и учитывая, что применение метода не оправдано ни с экономической, ни с лесоводственной сторон... совещание не может в дальнейшем рекомендовать гнездовой метод академика Лысенко основным методом в полезащитном лесонасаждении".

Многие лесоводы поплатятся за свои выступления на этом совещании и за такую резолюцию. Не жизнью поплатятся, но судьбой - одни лишатся должностей, другие многие годы будут мыкаться со своими диссертациями, но так никогда и не защитят их, -третьи, избитые и измордованные, опустошатся и опустятся. Выдюжат лишь немногие, кого возьмет под свое крыло в Институт леса его директор Владимир Николаевич Сукачев.

Пострадало и дело. Да, хорошее дело всегда легче загубить, чем сделать его. Началось повсеместное свертывание работ по полезащитному лесоразведению.

Как раз в 1954 году я окончил агролесомелиоративный техникум. Сданы госэкзамены, ждем направления на работу. Многие из нас должны были ехать туда, где проходили практику и откуда уже поступили на нас заявки. Мы это знали и поэтому в затяжке с выдачей направлений обвиняли техникумовскую администрацию. Но однажды нам сказали: все заявки на вас аннулированы, поэтому жди те решения министерства.

Мы бесцельно слонялись по городу, целыми днями просиживали на веранде родного техникума, самых решительных откомандировали дежурить в министерстве - каждый день напоминать о себе.

Шли недели, месяц миновал, заработанные на практике деньги иссякали с катастрофической быстротой - мы же поначалу, почувствовав себя дипломированными специалистами, не очень скупились на. траты, лишь бы на дорогу хватило, а там...

Наконец нас пригласили в канцелярию.

- Заявок на вас нет, - сказал директор, - и, судя по всему, не будет, так как работы по лесозащитным полосам как будто прекращаются.

Весть эта поразила, нас и как-то враз принизила: мы не нужны. Не нужны в том деле, к какому готовились, в котором уже участвовали - каждый из нас посадил во время практики не один гектар полос. Слышали, правда, что те полосы сразу же после нашего отъезда запахали, но мы этим слухам не верили: сажали мы их строго по проекту и не " гнездами", а нормально.

Директор с жалостью посмотрел на нас, на примолкших пацанов, и тихим голосом объявил:

- Так что диплом у вас в кармане, можете ехать кто куда хочет.

И разбрелись мы по свету. Мало кто устроился по специальности.

Только теперь, изучая архивные документы, я нашел и вот такие цифры. В колхозах Украины, где на лесопосадках работало более тысячи моих коллег агролесомелиораторов, их число быстро сократилось... до 20 человек. То же самое происходило и в России. Так что не только мы, молодые выпускники техникума, остались не у дел.

Судя по документам, тогда, же начался и развал единой системы управления защитным лесоразведением: функции эти отобрали у лесоводов и передали министерству сельского хозяйства.

Агрономам явно не хотелось принимать дело, вокруг которого разгорелось столько полемики и скандалов. Опороченное дело. К тому же многие были в обиде на лесоводов за. их нападки на Лысенко - в штабе отрасли работало немало его истинных учеников и сподвижников. Они все чаще цитировали Костычева, который в полемике с Докучаевым говорил, оказывается, и такое: " Все факты, приводимые в доказательство благодарного действия леса (имеется в виду климат), или совершенно неверны, или ничем не доказаны, или совсем не относятся к вопросу". Спор между ними продолжался.

На местах быстро поняли настроение в штабе отрасли и заниматься посадками перестали. Если и сажали, то кое-как, не для пользы, а для отчета. Эти посадки вскоре исчезали с лица земли. Исчезали сотнями и тысячами гектаров.

Тогда лесоводы затеяли и провели акцию, небывалую по масштабу, - обследовали 580 колхозов в; 16областях страны, пострадавших от засухи 1954 года. В этом обследовании приняло участие более тысячи человек. Цель - выявить влияние лесных полос на урожай в засушливый год.

К каким выводам пришла эта комиссия? Анализ множества данных подтвердил (в который уже раз! ): " благодарное действие" полезащитных лесных полос на окружающую местность начинается с пятилетнего, а иногда и трехлетнего возраста. Так что польза от лесополос, вопреки мнению многих противников, будет не в далеком будущем, а в ближайшие годы. Всюду, во всех обследованных хозяйствах выявилась прибавка урожая под влиянием лесных полос от одного до четырех центнеров с гектара. Во многих колхозах и совхозах, поля которых сильно пострадали от засухи, пригодное для посева зерно собрали только на защищенных лесными полосами участках. На незащищенных зерно было щуплым, совершенно непригодным для посева.

Подтверждалась верность мысли, высказанной Высоцким на совещании по засухе в 1931 году. Он словно бы предвидел новые ошибки в деле степного лесоразведения, поэтому предупреждал:

" Для получения наибольшей пользы (и вообще пользы, но не вреда) дело насаждения полезащитных лесных полос должно быть ПРАВИЛЬНО организовано и ТЩАТЕЛЬНО выполнено".

Однако данные комиссии лишь подтвердили верность теоретических положений и экономических расчетов, послуживших обоснованием Государственного плана преобразования природы. Возродить интерес к лесным полосам они не могли.

К этому времени вниманием общества уже овладело новое грандиозное дело - разворачивались работы по орошению и обводнению районов Заволжья и Южной Украины, степных земель Крыма и Прикаспия, пустынных и полупустынных территорий Средней Азии. По постановлению правительства, принятому в 1950 году, строились Куйбышевская и Сталинградская гидроэлектростанции на Волге, Каховская на Днепре, прокладывались Главный Туркменский, Южно-Украинский и Северо-Крымский каналы.

Вот оно, настоящее преобразование природы на огромнейших пространствах нашей Родины! Не чета лесным полосам и крохотным прудам по оврагам и балкам. Орошение и обводнение миллионов гектаров засушливых степей, пустынь и полупустынь даст возможность получать высокие и устойчивые урожаи всех сельскохозяйственных культур на этих огромнейших пространствах. Орошение принесет стране миллионы дополнительных пудов пшеницы, риса, хлопка и других культур. Большое развитие на этих землях получит животноводство.

Так думали, в это верили. Если делать, то делать большое дело, которое принесет ощутимую прибавку во всем, а уж от засух избавит точно.

Однако увлеклись этим грандиозным делом не все. Разумные хозяева продолжали сажать новые полосы, заботливо ухаживать за посадками. К тому же посадочного материала теперь было достаточно - многие питомники продолжали действовать, а спрос на саженцы упал. Специально созданные лесхозы предлагали свою помощь колхозам: мы вам и посадим, и ухаживать будем за посадками, а вы только землю под лесополосы вовремя высвобождайте. Смекалистые не стали упрямиться: вот вам земля, сажайте.

Так посадили лесоводы за год в одной только Сталинградской области 700 гектаров лесных полос. Не сидели без дела саратовские и куйбышевские лесоводы. Эти люди одухотворялись высказанной Менделеевым мыслью: " Я думаю, что работа в этом направлении настолько важна для будущего России, что считаю её однозначащей с защитою государства".

Двигалось дело, а в некоторых местах даже нарастало и ширилось, но теперь уже без шума, без медных труб. Правда, движение это было в прямой зависимости от тех людей, которые стояли у руководства колхозом, лесхозом, районом, а часто и областью. К счастью, не скудела земля на умных и деятельных хозяев. Их трудами и заботами и двигалась эта работа, оставленная на произвол судьбы государственными деятелями, увлекшимися новыми идеями - на этот раз подъемом целинных и залежных земель, которые и должны были дать необходимую прибавку хлеба.

И все же не одни ошибки, но и успехи венчали работу, важную для будущего России. Да и какие успехи - исторического масштаба! Именно в середине 50-х годов впервые за последние 250 лет был приостановлен процесс уменьшения лесистости. И приостановлен почти во всех степных и лесостепных районах Европейской части страны - общая площадь лесонасаждений здесь увеличилась к 1965 году на два с половиной миллиона гектаров. Менялся лик земли многих областей - в полях заметно прибавилось зелени.

Уже не так пыльно и пустынно было и вокруг оазиса в Каменной степи - далеко вокруг поднимались, окаймляя поля, лесные полосы, эти " магазины влаги" в степи и её украшение.

И все же план не был выполнен. Остались незащищенными более трех миллионов гектаров. Нигде, ни в одной области, ни в одном районе не создали законченной системы полезащитных лесных полос.

Так и до сегодняшнего дня. Есть хозяйства с законченной системой лесных полос, но нет районов, а тем более областей.

С этим мы и подходим к юбилею - в 1992 году исполнится сто лет опыту, заложенному докучаевской " Особой экспедицией" в Каменной степи.

Удивительный опыт! За столетие специалисты не обнаружили в нем ни одной ошибки. Ни единой прорехи не проточили в " докучаевских бастионах" даже самые яростные стихийные силы природы:

ни засухи, ни ветры и бури, ни морозные и бесснежные зимы. Все выдержали, перед всеми напастями устояли зеленые бастионы в Каменной степи.

Ныне они выдвинулись далеко за пределы докучаевского оазиса и защищают более 15 тысяч гектаров пашни. На каждом из них давно уже получают устойчивые урожаи в 30-40-50 центнеров зерна. Без орошения! Уже многие десятилетия защищенная полосами пашня не страдает от суховеев, не мучит её ни ветровая, ни водная эрозия.

Сто лет назад Докучаев с молодыми своими сотоварищами заложили здесь, в сухой, спекавшейся до каменного состояния степи опыт, который ученые уже в наши дни признают экологической моделью земледелия степных районов страны, моделью будущего сельского хозяйства.

Будущего! Как скоро наступит оно?.. Никто не знает, не предвидит.

Вы помните, в конце 20-х годов известный наш лесовод Ткаченко высказал предположение, что о влиянии лесных посадок на урожаи агрономы заговорят всерьез только в конце 50-х годов нашего столетия. Специалисты считают: немного ошибся корифей - заговорили на десять лет раньше. Да, ошибся, но не на десять лет. Ведь Ткаченко имел в виду не то или иное мероприятие, даже трудное, а человека, агронома. Пока технолог полей не осознает истинную роль лесной защиты, дело не сдвинется, оно будет загублено. В 1948 году до такого осознания было далеко - застрельщиками выступали лесоводы. Не слышно что-то обсуждений этого вопроса в агрономических кругах и ныне, хотя наше столетие движется к концу.

И сегодня, чтобы создать защитную полосу на полях колхоза или совхоза, лосовод вынужден идти на поклон к агроному: не занимай землю, пожалуйста.

И сегодня агрономы охотно увлекаются то мелиорацией, то химизацией, то новыми технологиями, которым нет числа, не всякий даже и вспомнит, какие из них навязывались в политических докладах в те или иные годы и чем отличалась индустриальная технология от ипатовской, а эта - от интенсивной и какой там еще...

Так когда же агрономы осознают роль лесной защиты своих полей? Когда поймут, что работа в этом направлении однозначаща с защитою государства - так считал Менделеев в конце прошлого столетия. Когда, в каком далеком будущем агрономы раскроют мудрую книгу природы под названием " Каменная степь"? Раскроют, прочитают и поймут. Она, многому научит, от многих ошибок предостережет, и не только агрономов, но и почвоведов, лесоводов, мелиораторов.

МОДЕЛЬ БУДУЩЕГО

Нетерпеливый читатель, ждущий от автора последовательного изложения, может сказать ему: подожди переноситься в будущее, ты еще ни словом не обмолвился о том, что происходило в 60-х и 70-х годах.

Да, читатель прав, и каменностепцы немало рассказали об этих годах. Правда, рассказывали как-то скучно, как о буднях, однообразных, сереньких.

Были, конечно, сшибки идей и в эти десятилетия. Хотя, какие это сшибки, если ту же травопольную систему, к тому времени отлаженную, отменяли не в научных спорах, а директивным путем. Если тем же методом внедряли и отменяли не только системы земледелия, но и регулировали отношения человека с землей.

Скучно стало работать. От тебя лично, - пахарь ты, агроном или научный работник, - ничего не зависело, никаких возражений не принималось. Обосновывай или исполняй то, что тебе сказали. Сказали тебе с какой-нибудь высокой трибуны, что это прогрессивная технология, сулящая везде и всюду высокие урожаи - ты внедряй её, хотя бы на бумаге, и повторяй те же слова про высокие урожаи, подсчитывай прибавку. Через несколько лет осудили эту технологию с той же высокой трибуны и предложили иную - ты делай то же самое, осуждай и предлагай, и опять подсчитывай прибавку, какой в действительности опять не окажется.

Ты что-то сказал о правильном соотношении между пашней, лесом, лугом и водой, про свою прекрасную экологическую модель? Так ты же сам говорил, что модель эта является образцом будущего сельского хозяйства. Будущего, но настоящего! А нам нужен хлеб сегодня, нужен позарез, вот и придумай, чем и как опылить, опрыскать, оросить поля, чтобы сегодня как-нибудь выкрутиться.

Так что экологическую модель если и пропагандировали в эти годы, то только после засух, когда оказывалось, что никакие технологии не спасли от ощутимого недорода и бескормицы;

Или после пыльных бурь, в считанные дни уносивших плодородную почву с миллионов гектаров. Беда образумливала человека, он со стыдом начинал осознавать, что в своем отношении к земле-кормилице еще очень недалеко ушел от предка своего, жившего в каменном веке. Однако это осознание походило на вспышку молнии: на миг высветились все предметы, и тут же снова погрузились во тьму, еще более густую, непроглядную.

Случался после этого благоприятный год, награждавший сносным урожаем, за этим годом следовали другие без ярко выраженных катастроф - и беда забывалась, темпы работ по созданию лесозащитных насаждений снова резко падали. Зачем тратиться, занимать пашню под лесополосы, когда и без них неплохие урожаи получаем, от 16 до 20 центнеров зерна с гектара намолачиваем. Неплохие - в сравнении, конечно, со средними урожаями своего района, своей области. Что же касается соседних областей, а тем более сопредельных стран, где на крут давно уже и постоянно намолачивают не меньше 40 центнеров зерна с гектара, то что ж нам на них равняться - там другие климатические условия. Не правда ли, спасительная и гордая мысль! Она не одно десятилетие успокаивает нас: не виноваты, обделила природа.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 14 151617 18 19 Следующая ⇒