Сказка о Синей Бороде 3 страница

И все же в целом эта, если можно так сказать, сюжетная линия не получила на процессе должного развития. Она никак не подтверждалась свидетельскими показаниями, а рассказы сообщников Жиля носили по большей части крайне скудный, противоречивый, а порой просто анекдотический характер.

Их главной отличительной чертой можно назвать состояние страха, в котором постоянно пребывали сообщники, — страха перед возможной (но — замечу сразу — так никогда и не состоявшейся) встречей с Дьяволом. Так, Прелатти говорил Жилю, что " если бы он отправился вместе с ним вызывать Дьявола, он оказался бы в большой опасности, поскольку Дьявол появился перед Франсуа в виде змеи, которой он очень испугался" (GR, 247). " Великий страх и ужас" испытали также Эсташ Бланше, Анрие и Пуату, которым Дьявол явился в образе леопарда (GR, 250). Страх перед Дьяволом был так велик, что для собственной защиты Жиль использовал молитвы Богородице и сильнейшую из священных реликвий (частицу Креста Господня) (GR, 247, 251), а его слуги вооружались и облачались в доспехи перед тем, как идти в лес вызывать демонов (GR, 250). Родственник барона — Жиль де Силле, присутствовавший на одном из " сеансов", проводившихся в замке Тиффож, держался все время поближе к окну, " чтобы выпрыгнуть, если увидит что-нибудь страшное" (GR, 250).

Эти рассказы в корне отличаются от других подобных описаний, известных нам по ранним ведовским процессам. Обычно обвиняемые признавались в своем желании, заключить договор с Дьяволом, они сами искали с ним встречи, прикладывали к этому определенные усилия (например, пользовались услугами посредников) и в целом, если, конечно, верить их показаниям, бывали весьма довольны соглашением, заключенным с нечистой силой ⁵².
---------------------------------
52 К сожалению, процесс Жиля де Ре невозможно сравнить с ведовскими процессами, проходившими в то время во Франции, по той причине, что они до сих пор как следует не изучены. Однако существует масса исследований, посвященных таким процессам в других странах. Наиболее интересными среди них являются работы группы исследователей Лозаннского университета, которыми руководит Агостино Паравичини Бальяни. Все они вышли и продолжают выходить в серии " Cahiers Lausannois d'histoire medievale (sous la dir. de A. Paravicini Bagliani)". Их отличает склонность к микроисторическому анализу, т. е. предельное внимание к показаниям каждого обвиняемого и отсутствие излишних обобщений. См.: Ostorero M. Op. cit.; Maier E. Op. cit; Pfister L. Op. cit; Modestin G. Le diable chez l'eveque. Chasse aux sorciers dans le diocese de Lausanne (vers 1460). Lausanne, 1999. В материалах изученных этими авторами процессов нет указаний на то, что обвиняемые испытывали страх перед Дьяволом. Эта тема возникла лишь однажды и всовершенно исключительных обстоятельствах: в 1467 г. адвокат уже известной намФрансуазы Бонвен заявлял, что Нечистый являлся его подзащитной в таком страшном обличье, что она неизбежно должна была его испугаться и убежать. А потомунет никаких оснований говорить о ее сговоре с Дьяволом (Strobino S. Op. cit).
202

Что же касается сообщников Жиля де Ре, то никто из них немог даже более или менее внятно объяснить, что нужно сделать, чтобы эта встреча состоялась. Главный " специалист" по вызовуДьявола — Франсуа Прелатти — предлагал сразу несколько никакне связанных между собой способов: пойти ночью в лес (GR, 246, 250), написать некое послание и подписать его кровью (GR, 246, 249), начертить магический круг (или крест) в нижних покоях замка (GR, 249, 250 — 251). Не было единого мнения и по другим вопросам: сколько должно быть участников церемонии (GR, 247), когдастоит ее проводить — ночью или днем, нужно ли произносить молитвы или нет (GR, 251 —252)⁵³, что может потребовать Дьявол зауслуги (" душу и тело" или " руку, сердце и глаза маленького мальчика", GR, 246) и каким, собственно, образом составить с нимписьменное соглашение (GR, 246). Неудивительно, что долгожданная встреча так и не состоялась.

Фигура Дьявола виделась обвиняемым также не слишком ясно. В описании его внешности преобладали скорее не христианские, афольклорные мотивы — он появлялся то в виде змеи, то в виде леопарда, то как стая из 20 птиц (GR, 247, 250, 265)54, а однажды передЖилем де Ре возникли " какие-то лохмотья", хотя Прелатти уверялего, что только что там был сам " Барон" (т. е. Дьявол) (GR, 247). Дляслуг барона Дьявол представлял собой не что иное, как разбушевавшиеся силы природы (дождь, гроза и сильнейший ветер постоянносопровождали все попытки вступить с ним в контакт) (GR, 264, 268, 280). В показаниях священника Бланше действия Дьявола были описаны по аналогии с действиями святого, наказывающего за невериев свои чудесные способности. Бланше рассказывал судьям, как однажды, приехав в Тиффож, услышал жуткие стоны Франсуа Прелатти и решил, что тот умирает. Однако затем Франсуа выбрался изсвоей комнаты и заявил испуганному священнику, что Дьяволужасно избил его за то, что он в свое время в разговоре с тем же самым Бланше выразил вслух свое недовольство тем, что Дьявол никак не хочет к нему являться. Он также считал, что это нежелание — свидетельство слабости Дьявола. Разгневанный Нечистыйнапустил на Прелатти демонов, которые хорошенько его отдубасили (Бланше говорит, что слышал звук " как будто выбивали перину" ), И эти демоны, по мнению Франсуа, " выглядели более убедительно, чем Блаженная Дева Мария" (GR., 273)⁵⁵.
-----------------------------------
53 Наиболее четко и кратко основные элементы " типичного" рассказа о заключении договора с Дьяволом выделил в своей статье Роберт Роуленд (Rowland R. Op. cit. ).
54 Образ Дьявола в виде различных животных — одна из типичных составляющих практически любого ведовского процесса. О так называемом " бестиарии Дьявола" см. ниже, гл. 8. " Выбор Соломона".

55 О близости этого рассказа к историям о жизни святых см.: Клоницай Г. Структура повествований о наказании и исцелении: Сопоставление чудес и maleficia // Одиссей. 1998. М., 1999. С. 118-133; Sigal C. A. Un aspect du cuit des saints: lechetiment divin aux XIe et XIIe siecles, d'apres la litterature hagiographique du Midi de la France // Cahiers de Fanjeaux. Toulouse, 1976. Vol. 11. P. 39—59; Idem. L'homme et le miracle dans la France medievale (XIe-XIIe siecles). P., 1985; Kieckhefer R. The Holyand the Unholy: Sainthood, Witchcraft, and Magie in Late Medieval Europe // TheJournal of Medieval ans Renaissance Studies. 1994. Vol. 24. N 2. P. 355 - 385.
203

Единственное описание " настоящего" пакта с Дьяволом присутствует в показаниях самого Прелатти (самого образованного извсех обвиняемых). Хотя он и заявлял, что сам не слишком сведущ ввызове Нечистого (все его знания были почерпнуты из некоей " книги", GR, 262-263), тем не менее только ему Дьявол являлся в виде" красивого молодого человека лет 25", закутанного в " фиолетовыйшелковый плащ" (GR, 265). Договор был заключен с помощью знакомого врача, который сам вызвал Дьявола и представил ему Прелатти. За предоставляемые услуги последний обязался каждый раздавать Дьяволу. какую-нибудь птицу — курицу, голубя или горлицу.

Однако этот высокообразованный алхимик и сам в не меньшей степени был склонен смешивать фольклорные и " ученые" представления о Дьяволе. Сразу после описания своего собственного пакта он рассказал о единственной удачной попытке вызоваНечистого в замке Жиля де Ре. Эта история в большей степени напоминает сказку, нежели пересказ какого-нибудь демонологического трактата: " По возвращении из Буржа свидетель (Прелатти. — О. Г. ) вызвал Дьявола в одном из залов замка Тиффож, и емуявился Барон в человеческом обличье. У этого последнего свидетель от имени Жиля попросил денег. И спустя некоторое время ондействительно увидел большое количество золота в слитках... Свидетель захотел до него дотронуться, но Нечистый сказал, чтоеще не пришло время. Все это свидетель передал Жилю, и тот спросил его, может ли он увидеть золото и дотронуться до него. Свидетель сказал, что да, и тогда они оба отправились обратно в эту комнату. Но когда свидетель открыл дверь, огромная крылатая змея, размером с собаку и очень сильная, предстала перед ними... Испугавшись, Жиль убежал, и свидетель последовал за ним. После чегоЖиль взял в руки крест с хранящимися в нем частицами КрестаГосподня, чтобы с его помощью войти в комнату. Свидетель же говорил, что не годится использовать Святой Крест в подобных делах. И когда свидетель вошел в комнату и дотронулся до золота, он вдруг увидел, что оно обратилось в пыль рыжего цвета, и он понял, что нечистый обманул его" (GR 266).
204

ОТСТУПЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Не менее интересной представляется так называемая тема Сатурна, также нашедшая отражение в деле Жиля де Ре. Эта тема получила к XV в. уже достаточное развитие в трудах церковных авторов, которые видели в " детях Сатурна" " детей Дьявола" и относили к ним не только преступников, маргиналов, попрошаек, алхимиков, ведьм и колдунов, но также крупных полководцев, людей одиноких, молчаливых, склонных к размышлениям и одаренных мистической мудростью ⁵⁶. Помнению одного автора XV в., Ролана Писателя, эти люди отличались от прочих склонностью к меланхолии, жестокости (особенно сексуальной), насилию, каннибализму и т. д. ⁵⁷ Рожденные под знаком Сатурна несли в себе все эти качества с самого детства. На зависимость своих поступков от " собственного воображения" и влияния " его планеты", на свое " трудное детство" и " никому непонятные устремления" указывал в своих признаниях и Жиль де Ре (GR 241-243, 285, 328).

Тем не менее в специальной литературе подобные заявления нашего героя никак не связываются с темой Сатурна и, следовательно, не рассматриваются как элементы, специальновключенные в текст и необходимые судьям для создания образа настоящего преступника ⁵⁸. Напротив, все эти высказывания, как и некоторые другие, являлись, по мнению исследователей, подлинными словами Жиля де Ре, на что указывает, в частности, использование в протоколах прямой речи. Однако, если повнимательнее приглядеться к этим " цитатам", можно заметить весьма любопытные вещи. Так, сцена прощания Жиля с его ближайшим помощником Прелатти выглядит на первый взгляд исключительно волнующе: " Прощайте, Франсуа, мой друг! Мы больше не увидимся с вами в этом мире. Я молю Бога, чтобы Он даровал вам терпение и послушание, и будьте уверены, что мы, учитывая ваше терпение и веру в Бога, скоро встретимся в большой радости в раю! Молитесь Богуза меня, а я помолюсь за вас! " (GR, 240 - 241). Эти слова ЖоржБатай называет " стенограммой" и замечает, что они " не выдуманы и действительно имели место" ⁵⁹.
---------------------------------

56 Klibansky R; PanofskyE., Soxl F. Saturne et la melancholie. Etudes historiques et philosophiques: nature, religion, medicine et art. P., 1989. P. 208, 266.
57 Preaud M. Saturne, Satan, Wotan et le saint Antoine ermite // Cahiers deFontenay. 1983. № 33. P. 81 -102. См. также: Tinkie T. Saturn of th Several Faces: aSurvey of the Medieval Mythographic Traditions // Viator. 1987. nq 18. P. 289-307; Zika C. Les parties du corps, Saturne et le cannibalisme: representations visuelles des assemblees des sorcieres au XVIe siecle // Le sabbat des sorciers. P. 389—418.
58 Об использовании топоса " трудное детство" при составлении обвинения вофранцузском средневековом суде см.: Gauvard C. Crimes ordinaires au Moyen Age //L'Histoire. 1993. N9 168. P. 44-51.
59 Bataille G. Op. cit. P. 24.
205

Однако, как указывал еще С. Рейнах, эта фраза, записанная в протоколе по-французски, больше всего напоминает цитату из Библии: почти с такими же словами Христос на крестеобращался к доброму разбойнику: " И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне будешь со Мною в раю" (Лк 23, 43). Впрочем, сам Рейнах видел здесь свидетельство невиновностисира де Ре, сравнивающего себя с Христом ⁶⁰. На мой взгляд, подобные детали заставляют задуматься о другом — о тех способах, которые использовали судьи при составлении текста протоколов, дабы доказать преступные наклонности и безусловную виновность Жиля де Ре.

Слабость христианской составляющей обвинения, свойственная французским ведовским процессам не только в XIV—XV вв., но и позже, была связана в первую очередь с отсутствием у самихсудей разработанной системы представлений об отношениях ведьм и колдунов с нечистыми силами ⁶¹. " Ученые" идеи о связях сДьяволом присутствовали в деле Жиля де Ре, но не смешивались сболее сильной фольклорной составляющей обвинения, существовали параллельно ей, что и привело в результате к тому, что наш герой превратился в сказочного злодея уже в ходе процесса. Этот образ поглотил " другие преступления" на стадии вынесения приговора, в котором основное внимание было уделено именно похищению и убийству детей: "... мы объявляем тебя, Жиль де Ре, виновным в совершении и многократном повторении преступления ипротивоестественного греха, направленного против детей и называемого содомией" (СК.,. 259)⁶².
------------------------------------------

60 Reinach S. Op. cit. P. 1037.
61 Такая " научная" система представлений, по мнению исследователей, появилась во Франции только в конце XV в. и вызвала рост гонений на ведьм примерно ссередины XVI в. См., например: Muchembled R. La sorciere au village (XVe—XVIIIesiecles). P., 1979. P. 18—19. По мнению Алена Буро, этот всплеск активности былсвязан с созданием нового универсального учения о мире, основанного на " христианском монодемонизме". Как в XII—XIII вв. возникло универсальное видение мира, в центре которого находилось таинство причастия(учение это позволяло считать центральный образ неделимого тела Христова разделенным на части, т. е. присутствующим сразу в разных местах, везде), точно также теперь демонологи обосновывали возможность присутствия единого (неделимого) Дьявола во многих его жертвах (идея одержимости). См.: Boureau A. Un seuldiable en plusieurs personnes // Houdard S. Op. cit. P. 12— 15 (Буро ссылается на исследование: Rubin M. Corpus Christi. The Eucharist in Late Mdieval Culture. Cambridge, 1991). См. также: Boureau A. Satan et le dormeur. Une construction de l'inconscient au Moyen Age // Chimeres. 1991 - 1992. № 14. P. 41-61; Idem. Le sabbat etla question scolastique de la personne // Le sabbat des sorciers. P. 33—46.
62 Интересно, что и в современной литературе, посвященной процессу Жиляде Ре, обвинение в многочисленных убийствах детей не просто считается самым тяжелым, но рассматривается как главное доказательство виновности Жиля. Такиеавторы, как Ж, Батай или М. Эрубель, настаивают на подлинности этого обвиненияи считают, что, если бы С. Рейнаху были известны материалы светского суда (содержащие показания родственников пропавших детей), он не спешил бы заявлять, что дело Жиля де Ре было сфабриковано (Bataille G. Op. cit. P. 178—180; Herubel М. Op. Cit. P. 207). Таким образом, ни один из этих авторов не обратил внимания наспецифическую - сказочную - форму изложения преступлений Жиля, способную поставить под сомнение их подлинность. См. также: Laret-Kayser A. Gilles deRais ou le syndrome du mal absolu // Magie, sorcellerie, parapsychologie / Sous la dir. de H. Hasquin. Bruxelles, 1984. P. 27-38.
206

Как мне представляется, именно " сказочная" линия получиладальнейшее развитие в откликах на процесс.

Как я пыталась показать выше, материалы по делу Жиля де Реникогда не рассматривались в специальной литературе с точкизрения формы их записи. Таким образом, совершенно очевидная, на мой взгляд, фольклорная схема, использованная при составлении обвинения, осталась без внимания исследователей. Тем более, никто не пытался под таким углом взглянуть на отзывы, оставленные о процессе современниками и ближайшими потомками Жиля. Собственно, их даже не изучали в комплексе.

ОТСТУПЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Нужно отметить, что в откликах современников тех событий, людей, знавших Жиля де Ре лично или имевших представление о его политической карьере, образ нашего героя достаточно долго оставался положительным или, по крайней мере, двойственным. Его военные победы превозносились авторами хроник. При описании орлеанских событий имя Жиля де Ре упоминалось сразу же за именем Жанны д'Арк. Его называли маршалом, рассказывая о том времени, когда он еще не носилэтого звания. Так, Персеваль де Каньи, повествуя о встречеЖиля с Жанной в Шиноне, уже именовал его " маршалом Франции" ⁶³. Так же поступал и анонимный автор " Хроники Девы" при описании снятия осады с Орлеана и похода в Реймс ⁶⁴. Причем, если Персеваль де Каньи не знал о процессе над Жилем деРе (его хроника была закончена в 30-х годах XV в. ) и не мог -возникни у него такое желание — скорректировать данную емухарактеристику, то " Хроника Девы" была написана значительно позже (возможно, уже после реабилитации Жанны д'Арк). Однако ее автор не счел необходимым упомянуть о дурной репутации нашего героя.

Не менее интересно мнение Жана де Бюэйя, автора романа " Jouvencel" — соратника Жиля де Ре во время военных кампаний и его друга. Впоследствии их отношения испортились из-за споров вокруг замка Эрмитаж (Hermitage), который Жиль хотел во что бы то ни стало присоединить к своим владениям. Дело зашло так далеко, что в какой-то момент де Бюэйоказался пленником Жиля, а их добрым отношениям пришел
-------------------------------------
63 Cagny, Perceval de. Chroniques / Ed. par H. Moranville. P., 1902. P. 25, 141 -143, 149.
64 Chronique de la Pucelle. P. 278, 286, 321.
207

конец. Этот эпизод был описан в " Jouvencel", однако при всемсвоем негативном отношении к бывшему компаньону автор нигде ни словом не обмолвился о его процессе ⁶⁵. Не знать онем Жан де Бюэй не мог, так как роман создавался после
1466 г. Но даже в комментариях к " Jouvencel", написанных Гийомом Триньяном, оруженосцем де Бюэйя, между 1477 и 1483 гг., упоминались лишь военные заслуги маршала: "... иприбыл (к Орлеану. — О. Т. ) сир де Ре, который привел войскоиз Анжу и Мена, чтобы сопровождать Жанну" ⁶⁶.

Безусловно, такой образ Жиля де Ре был следствием реальных событий его жизни. Однако, возможно, некоторое значение имело и — пусть дальнее — родство с Бертраном Дюгекленом, прославленным и удачливым полководцем Карла V.

Как мне кажется, эта связь особенно заметна в хронике Э. Монстреле, писавшего после 1440 г. и знавшего о процессеи казни Жиля де Ре. В его рассказе сквозило некоторое удивление и недоверие к ставшим ему известными фактам (что, впрочем, легко объясняется принадлежностью автора к лагерю бургиньонов, т. е. к противникам Карла VII): " В этот год случилось в герцогстве Бретонском великое, странное иудивительное событие. Поскольку сеньор де Ре, который был тогда маршалом Франции, человеком очень знатным и владельцем обширных земель и происходил из выдающейся и очень знатной семьи, был обвинен и призналсебя виновным в ереси... ". В конце главы Монстреле снова возвращается к характеристике нашего героя: "... он был весьмаизвестен как в высшей степени доблестный шевалье (tres vaillant chevalier en armes" ⁶⁷.

Обратим внимание на упоминание " знатной семьи" и следующее за этим выражение " tr? s vaillant chevalier en armes". Монстреле употреблял его мало — и всегда в отношении болеечем именитых персон. Официально объявив себя продолжателем традиции и стиля Фруассара, он и в этой мелочи следовалза своим образцом ⁶⁸. У Фруассара также мало упоминаний о " храбрейших шевалье". Так, Филиппа VI Валуа он именовал просто " достойным и очень смелым человеком", а Карла V — " исключительно мудрым и изворотливым". Зато эпитет " tres vaillant" использовался им практически каждый раз, когда речь заходила о Бертране Дюгеклене — " самом доблестном, мудром, лучше всех подходящем на эту должность (коннетабля Франции. — О. Т. ) и наделенном прекрасными способностями" ⁶⁹.
-------------------------------

65 Bueil, Jean de. Jouvencel, suivi du commentaire de Guillaume Tringnant / Ed. parC. Favre, L. Lecestre. P., 1887- 1889. 2 vol. P. 63n.
66 Ibid. P. 277.
67 Monstrelet, E. de. Chroniques (1400— 1444) // Choix de chroniques et memoires sur l'histoire de France / Ed. parJ. A. Buchon. P., 1826- 1827. 15vol. T. 7. P. 95-96.
68 Tyl-iabory G. Enguerrand de Monstrelet // Dictionnaire des lettres francaises. Le Moyen Age / Sous la dir. de G. Hasenohr, M. Zink. P., 1992. P. 409-410.

69 Froissart J. Chroniques / Ed. par Kervyn de Lettenhove. Osnabreck, 1967. T. 1-25. T. 8. P. 45.
208

Как о " храбреце и доблестном шевалье" писал о Жиле де Ре в конце XV в. и бретонский хронист Пьер Ле Бод⁷⁰. " Храбрецом" называли и Дюгеклена — и даже " больше чем храбрецом, дважды храбрецом" ⁷¹. Его имя связывали впоследствии и с весьма популярной в литературе XV в. темой " Девяти героев". Считалось, что именно Дюгеклен более других достоин занять место " Десятого героя" ⁷².

Близость с Дюгекленом, возможно, просматривается и в " Мистерии об осаде Орлеана", достаточно загадочном с точкизрения литературных канонов и до сих пор плохо изученном поэтическом произведении ⁷³. Мистерия (или ее первоначальный вариант, не дошедший до нас) была, как полагают исследователи, написана около 1435 г. к празднованию дня освобождения города от англичан. Возможно, что во второй раз она былапредставлена публике в 1439 г. Ее текст принадлежал анонимному автору (авторам? ) и впоследствии подвергался доработке. Окончательный вариант " Мистерии" датируется 70-ми годами XV в. ⁷⁴ Жиль де Ре представлен здесь как самый опытныйвоеначальник, к мнению которого прислушивались абсолютно все (включая Жанну д'Арк), поскольку оно было самым мудрым ⁷⁵. Точно так же прислушивались в свое время к словам Бертрана Дюгеклена ⁷⁶.
--------------------------------------
70 Le Baud P. Histoire de Bretagne avec les chroniques des Maison de Vitre et de Lavai. P., 1638. P. 486-487.
71 Froissart J. Op. cit. T. 2. P. 3.
72 Luce S. La France pendant la guerre de Cent ans. P., 1890. P. 233-242; Хеизинга И. Осень средневековья. М., 1988. С. 76—77, 375.
73 Наиболее полное описание мистерии см.: Le Mistere du siege d'Orleans / Edition critique de V. L. Hamblin. Geneve, 2002. P. 7-54.
74 О предположительном времени создания мистерии и ее авторах см.: Тогоева О. И. Жанна д'Арк и бумага с водяными знаками: (История одной случайной находки) // Казус: Индивидуальное и уникальное в истории. 2004 / Под ред. М. А. Бойцова и И. Н. Данилевского. М., 2005. С. 208-232.
75 См. об этом специальную работу: Gros G. Le Seigneur de Rais et Jeanne: etude sur une relation, d'apres le " Mistere du siege d'Orleans" // Images de Jeanne d'Arc.
P. 117-126.
76 Froissait J. Op. cit. T. 8. P. 26. T. 11. P. 151.
209

Наиболее полно " сказочная" версия преступления Жиля де Ре была представлена в латинской хронике Жана Шартье — по-видимому, самом первом отклике на процесс ⁷⁷. Здесь мы находим все необходимые элементы сказочного нарратива: множество " крещеных и некрещеных младенцев", описание замка с " тесными секретными помещениями", зверские убийства и издевательства, от которых у маленьких жертв " сердца истекали кровью", и последующее использование этой крови " ради обманчивых слов Сатаны" ⁷⁸. Это описание было доведено у Шартье до логического конца — возвращения детей из леса (что свойственно не только некоторым сказочным сюжетам, в основе которых лежит обряд инициации, но и собственно этнографическим описаниям этого обряда): " И так он (Жиль де Ре. — О. Г. ) продолжал весьма долго, [пока однажды] его сообщники не заманили в замок самым коварным образом некоего юношу, уже почти достигшего зрелости, [из тех], кто часто приходил к замку. Они отвели его в тесное секретное помещение, где совершались убий- ства. Увидев одежду, кости и многие другие следы [преступлений], он очень испугался, и, пока безжалостный мучитель приводил в порядок свой убийственный меч, вдруг чудесным образом распахнулось железное окно, и юноша, положившись на Божью помощь, выпрыгнул из него, став по воле Бога невидимым, и отправился поспешно в город Нант к герцогу Бретонскому, которого умолял тайным образом [во всем] разобраться" ⁷⁹.
------------------------------------
77 ChartierJ. La chronique latine in? dite. Как отмечает Ш. Самаран, Шартье начал писать свою хронику на латыни около 1437 г. Примерно к 1440 г. он закончил описание предыдущих 18 лет правления Карла VII и стал описывать события " изо дня в день" (Ibid. Р. 26, 51). Именно так, по свежим впечатлениям, были записаны поразившие Шартье детали процесса Жиля де Ре, о чем свидетельствует начало главы, посвященной этому событию: " Примерно в те же дни... ". Будучи сторонником короля и официальным историографом французского королевства (его хроника войдет затем в " Большие хроники" и завершит их), Шартье считал важным всячески подчеркивать правильность того или иного решения королевской власти. Любопытно, что в случае с Жилем де Ре для достижения своей цели он, как и нантские судьи, использовал форму сказочного нарратива.
78 ibid. P. 95.
79 Ibid, P. 95—96. Замечу, что в более поздней, создававшейся на основе латинской, французской версии своей хроники Шартье существенно сократил интересующий нас пассаж — в нем уже нет таких красочных деталей: "... герцог Бретонский велел схватить и заключить под стражу мессира Жиля де Ре, маршала Франции, поскольку говорили, что он убил или повелел убить многих маленьких детей и что он совершал множество чудовищных вещей против веры, чтобы достичь своих целей, по наущению Дьявола (Chartier J. Chronique de Charles VII / Ed. par A. Vallet de Viriville. P., 1858. 3 vol. T. 2. P. 5-6).
210

Обратим внимание, каким образом Шартье пытался соединить два образа Жиля де Ре — сказочного злодея и колдуна, продавшего душу Дьяволу. Связующим звеном становилось здесь обвинение в некромантии (отсутствовавшее в официальном приговоре). По мнению средневековых авторов, некроманты вызывали демонов, которые указывали им местонахождение кладов. Для привлечения демонов использовалась человеческая кровь ⁸⁰. Именно так интерпретировал поведение Жиля Жан Шартье: "... действовал в целях достижения власти и получения сокровищ" ⁸¹.

Похожее объяснение действий нашего героя мы встречаем и у Э. Монстреле: "... был обвинен и признался в ереси, которой придерживался долгое время; т. е. по наущению Дьявола, а также своих слуг и помощников, велел убить много маленьких детей и беременных женщин, чтобы достичь высот и почестей" ⁸².

Однако постепенно связь между колдовством и убийствами детей становилась для потомков Жиля все менее очевидной. У Жоржа Шателена, описавшего в 1465 г. свое видение о посещении ада, заметно даже некоторое сочувствие к умершему маршалу, а о его связях с Дьяволом он и вовсе не вспомнил: " Грустный и несчастный шевалье явился мне навстречу, крича ужасным голосом... и множество маленьких мертвых детей следовали за ним,
-------------------------------

80 Любопытное определение некромантии дает в своей хронике Алан Бушар: " Некромантия — это один из способов гадания, происходящего при помощи тел мертвецов, которые под воздействием заклятий как будто оживают и отвечают на вопросы, которые им задают. Чтобы достичь такого эффекта, некроманты используют человеческую кровь, смешивают ее с водой и пишут ею свои дьявольские заклинания. Ибо смешанная с кровью вода быстрее привлекает демонов, которые проникают в мертвые тела и заставляют их двигаться и разговаривать. Демоны очень любят человеческую кровь" (Bouchait A. Op. cit. Т. 1. Р. 91). Наиболее подробное исследование некромантии см.: Sollmann J. -M. Op. cit. Работы по французской средневековой некромантии носят достаточно общий характер: Hutin S. La vie quotidienne des alchimistes au Moyen Age. P., 1977; Idem. La tradition alchimique. Pierre philosophale et elixir de longue vie. St. Jean de Braye, 1979. Что касается " превращения" Жиля де Ре в некроманта, важно отметить то обстоятельство, что некромантия и колдовство были в представлении средневековых авторов различными сферами деятельности. Считалось, что некромантией (так же, как и алхимией) занимаются в основном люди образованные, начитанные, с университетским образованием (на эту роль мог претендовать только Франсуа Прелатти, собственно и выписанный Жилем для того, чтобы ставить алхимические и прочие опыты, в которых сам хозяин ничего не понимал). Напротив, колдуны и ведьмы являлись, по мнению современников, несведущими в науках, а чаще всего просто необразованными и неграмотными людьми (Wagner R. -L. " Sorcier" et " Magicien". Contribution a l'histoire du vocabulaire de la magie. P., 1939; Bouder J. -P. Op. cit. P. 38-39).
81 Chartier J. La chronique latine inedite. P. 95.
82 Monstrelet. E. de. Op. cit. P. 95. Интересно, что в этом отрывке отсутствовала логическая связь между двумя частями предложения: Монстреле пытался объяснить (и понять для себя), в чем заключалось преступление (ересь) Жиля де Ре, и приходил к выводу (который отмечен в тексте пояснением " то есть — c'est a savoir" ), что он занимался некромантией. Важно отметить, что в показаниях самого Жиля де Ре есть указание на то, что такова была его истинная цель — он жаждал власти и богатства и надеялся, что Дьявол ему поможет (GR, 246, 252). Однако обвинение в некромантии не вошло ни в предварительное обвинение, ни в приговор. Кроме того, ни Шартье, ни Монстреле не читали материалов дела, и, следовательно, их интерпретация событий была скорее авторским вымыслом, не основанным на точной информации.
211

⇐ Предыдущая 1 234 5 Следующая ⇒