АКТ ВТОРОЙ. Палуба

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 7Следующая ⇒

АКТ ВТОРОЙ

Палуба

Ночь. Кругом лежат матросы и поют известную по первому акту песню. Внезапно она обрывается.

Первый. - Ветер заставляет себя ждать.

Второй. - Ветер не торопится...

Третий. - Наши бочки адски воняют!

Первый. - Месяц повис над морем, словно серебряный гонг.

Второй. - А по-моему, он похож на фонарь, подвешенный к мачте...

Третий. - Педро! Педро!

Первый. - Он спит. Он и оков не чувствует, когда спит.

Третий. - Педро, эй!

Педро. - Не сплю я.

Третий. - Что нового в стране небылиц, Педро?

Педро. - Ведь вы не верите мне, ни одному моему слову, и все-таки заставляете меня рассказывать снова. Вы, злобный сброд, вы заковали меня, потому что я говорю правду!

Третий. - Не шуми, приятель...

Педро. - Кто заставил меня три ночи лежать на животе, чтобы я не видел звезд?

Третий. - А не говори нам того, чего не бывает. Например:

звезды поют. А кто это слышал? Ты все лжешь. Поэтому тебя и заковали.

Педро. - Раз то, что я говорю, ложь, зачем же вы заставляете меня снова рассказывать? Зачем вы меня слушаете?

Первый. - Затем, что нам скучно...

Педро. - А почему вам скучно?

Второй. - Он поэт! Оставь его.

Третий. - Вот этого - то проклятого трепа я и не выношу! Болтает о том, чего не увидишь. Ну, ладно! Помаешься ты у нас, пока мы не убедимся, что хоть в одной твоей истории есть доля правды! Тогда и освободим тебя.

Педро. - Когда увидите, что все это правда?

Третий. - И ни секундой раньше! Не смейся!

Педро. Когда вы еще это увидите, вы, слепцы! Вы, с вашим неизлечимым всезнайством и самодовольством; вы, ничтожная толпа, с вашей бесстыдной наглостью, пустотой и скукой, вы ничто, вы бездонная бочка, вы толпа!.. (смех и шум)

Ничего я вам не буду рассказывать! Ничего!

Третий. - Вношу предложение - три дня без хлеба.

Второй. - И три дня без воды.

Все. - Принято.

Голос где-то в другой части корабля поет песню.

Педро. Семнадцать лет назад, говорю я, на этом самом месте он похитил девушку по имени Эльвира, девушку, говорю я, и отнес ее в каюту, там все и случилось...

Второй. - Что?

Педро. - Семнадцать лет назад...

Третий. - Все ложь, выдумка и ложь!

Педро. - Теперь она замужем за одним бароном, живет с ним в замке, далеко отсюда, на той стороне земного шара, там, где теперь зима. Мы не можем уснуть от жары, а там, представьте себе, они греются у камина, барон и его жена. Они не знают, о чем говорить, - так долго уже длится их брак. Входит слуга. " Что случилось? " - спрашивает барон. " В доме бродячий певец". Они приглашают его на ужин, изнывая от скуки, а когда баронесса его видит, как вы думаете, что она делает?

Первый. - Да о ком идет речь?

Педро. - О нашем капитане! О ком же еще...

Третий. - Все ложь, выдумки и ложь.

Педро. - Как вы думаете, что делает баронесса, когда видит, кто поднимается из полуподвала в зал их фамильного замка? Она поворачивается, и, не говоря ни слова, уходит.

Первый. - Почему же?

Педро. - Барон и Пелегрин остаются вдвоем за столом, они едят и пьют, болтают о былых временах и вдруг слышат музыку... " Что бы это значило? - спрашивает барон. - Что бы это значило? "

Второй. - Ну и?

Педро. - Конечно, то была песня, которую мы только что пели, что ж еще!

Второй. - Не может быть!

Педро. - Против памяти бессильны любые расстояния, друзья мои. Баронесса слышит нашу песню, даже если она лежит на другом конце света, там, где теперь зима, где идет снег. Она лежит в спальне фамильного замка, плачет, бедняжка, в подушку и, как верная жена, гонит от себя воспоминания о том, что случилось здесь, в каюте, семнадцать лет назад...

Первый. - Представляю себе!

Второй. - Как верная жена!

Педро. - Лишь иногда во сне...

Третий. - Все ложь, выдумки и ложь!

Педро. - Лишь иногда во сне он снова приходит, тот соблазнитель, дерзкий, как тогда, юный, как тогда... Ночь тогда была такая же, как сегодня, - на небе серебряный путь луны, - и вот он снова похищает ее, во сне, ей снится, что она снова девушка и вновь теряет невинность...

Второй. - Здорово! Вы слышали, что снится баронессе? Что она теряет невинность!

Первый. - Нет ничего лучше невинности и страсти...

Третий. - Ложь, наглая ложь!

Педро. - Тихо...

Третий. - Ложь, говорю я, ложь!

Педро. Вот они идут - сзади...

Появляются Эльвира, в шелковой ночной рубашке, и Пелегрин - такой, каким он был семнадцать лет назад.

Пелегрин. - Еще ступенька.

Эльвира. - Мне никак нельзя оступиться, иначе я проснусь.

Пелегрин. - Я держу тебя.

Спускаются.

Педро. - Мне жаль барона, который ничегошеньки не видит, глядя на лоб своей жены...

Пение прекращается.

Пелегрин. - Встать, эй, вы, живо! Околачиваетесь здесь да распеваете, и никто не встанет, когда я иду. Что это значит? Раскачивайтесь - ка побыстрей, поднять паруса! Мы выходим в море. Или вы спите?

Матросы нехотя поднимаются.

Выходим в море. Сейчас же! Понятно?

Матросы принимаются за работу. Только скованный Педро остается лежать в темноте.

Эльвира. - Это и есть ваш корабль?

Пелегрин. - Да, " Виола".

Эльвира. - " Виола"?

Пелегрин. - Жалкая посудина, что и говорить! Мы захватили ее совсем недавно около Марокко. Вся их команда напилась мертвецки, нам это недорого стоило - всего трех человек. Большего она и не стоит, но этого достаточно, чтобы выйти в море с Эльвирой, в море, где нет ничего, кроме воды и луны...

Эльвира. - Здесь ты назвал меня красивой.

Пелегрин. - Ты красива, Эльвира.

Эльвира. - Ты сказал это по - другому... тогда.

Пелегрин. - Эльвира, представь себе раковину, каких не бывает на самом деле, о каких можно только мечтать - так она красива. Можно объездить все морские побережья, вскрыть тысячи, сотни тысяч раковин, и ни одна из них не будет такой же красивой, как та, о которой можно только мечтать, ни одна не будет красива так, как ты, Эльвира!

Эльвира. - О Пелегрин! (теряет равновесие).

Пелегрин (поддерживает ее, усаживает на бочку). - Егу!

Эльвира. - Мне не холодно. Совсем нет!

Пелегрин. - Егу!

Эльвира. - Я не хочу, чтоб они приносили красный ковер.

Пелегрин. - Егу! Черт возьми, куда он запропастился? Егу!

Эльвира. - Я не хочу пить. Я больше никогда не буду пить ваше желтое вино, никогда! Слышишь, Пелегрин? Я не хочу...

Входит молодой малаец.

Пелегрин. - Принеси нашей гостье ковер. Принеси фруктов, вина, яств - все самое лучшее, что у нас есть.

Малаец уходит.

Смех разбирает меня, как вспомню твоего отца! Такой строгий господин! Завтра, когда он, как обычно, встанет с постели, я наказал слуге, чтобы тот сказал: " Вон там вдали, - так скажет ему слуга, - видите кораблик с красным вымпелом? " Он ответит: " Я ничего не вижу". И слуга скажет: " О, теперь и я не вижу!.. "

Эльвира. - Бедный отец, мне жаль его, он так страдает из - за меня.

Пелегрин. - Не всякому человеку можно сказать: моя дочь жемчужина, а ты, бродяга, недостоин и взглянуть на нее! " А где она? " - спрашиваю. " Не твое дело, - рычит он, - она помолвлена... "

Эльвира. - Он был прав.

Пелегрин. - " Она помолвлена, - сказал он, и гордость - о, какая гордость скривила его губы - с одним аристократом, с бароном! "

Эльвира. - В самом деле, Пелегрин...

Пелегрин. - В самом деле: уже тринадцать недель я мчусь к тебе.

Раздаются неразборчивые крики.

Эльвира. - Что это?

Пелегрин. - Они распустили паруса. Четкая работа. Держу пари, как только исчезнет луна, появится ветер! А завтра, когда ты проснешься, будет утро, полное ликующего солнца, утро, полное лазури и ветра, утро без берегов, без границ...

Эльвира. - Я знаю, Пелегрин, каким оно будет, - ведь оно уже было.

Малаец вносит корзину с фруктами, живописную, как на полотнах Тициана.

Боже мой, Боже мой!

Пелегрин. - Я считаю, нам не стоит скучать до наступления утра. Люблю фрукты! Они учат меня благочестию. Фрукты, по-моему, удались Господу, как ничто... Спасибо, Егу.

Малаец уходит.

Люблю малого. Он ходит, словно не касаясь пола, взгляд у него печальный, как у зверя, голос - бархатный, особенно когда он смеется... (поднимает бокал, чтобы чокнуться) За наше здоровье!

Эльвира. - Я не буду пить.

Пелегрин. - Вино превосходное. Нужно отдать должное французам...

Эльвира. - Никогда больше, Пелегрин, никогда!

Пелегрин. - Почему же? (поднимает бокал) Чокнемся, пока оно не пролилось!

Эльвира не шевелится.

В такую ночь опаснее пренебрегать вином, чем его пить.

Эльвира. - Как это?

Пелегрин. - Мне может показаться, что девушка чего - то боится. Но чего, буду думать я, чего? Мужчину это может натолкнуть на отчаянные мысли, а потом, в конце концов, раз ты не пьешь, мужчина подумает, что те же мысли и у тебя в голове.

Эльвира берет бокал.

За наше здоровье! (пьет).

Эльвира (смотрит в бокал). Почему мне все это снится? И часто. Я точно знаю, потом ты меня бросишь, ты поведешь себя как подлец. Я знаю, потому что все это уже было. Много лет тому назад. И все это прошло, прошло навсегда, и все - таки никак не кончится. Потом я выйду замуж за барона. Даже смешно, как мне все это знакомо, до мелочей - я лежу в спальне нашего замка, а он, добрый, славный, поднимается по лестнице, входит, смотрит на мое лицо, объятое сном, - в эту самую минуту!..

Входит матрос, несущий вахту.

Матрос. - Господин капитан!

Пелегрин. - Что тебе нужно, собака?

Матрос. - Там корвет!

Пелегрин. - Где?

Матрос. - Сзади по борту.

Пелегрин. - Ну и что же?

Матрос. - Мы без флага, они приняли нас за пиратов...

Пелегрин. - Может быть.

Матрос. - Они обстреляют нас, едва рассветет.

Эльвира. - Обстреляют?

Пелегрин (опорожнив бокал и выбросив его за борт). - Разумеется, они нас обстреляют. Порядок прежде всего. Чего ж им еще делать на этой земле? Поднять всех по тревоге, расставить по местам! Я сам буду на мостике, если дойдет до дела!

Матрос. – Слушаюсь. (уходит)

Пелегрин. - Пойдем в каюту, Эльвира. Да поможет нам луна тем, что спрячется в тучах. Нам не впервой уходить от них!

Эльвира. - Я не пойду в каюту, Пелегрин.

Пелегрин. - Но почему?

Эльвира. - Никогда больше, Пелегрин, никогда!

Пелегрин. - Что это значит? Я не понимаю...

Эльвира. - Я не пойду в каюту! Ни за что на свете!

Пелегрин. - Там лучше всего, поверь мне, всего спокойнее. Там ты найдешь ложе, единственное на всем корабле, а когда все будет позади, я разбужу тебя!

Эльвира. - А потом?

Пелегрин. - Здесь может быть опасно. Тебе не место на палубе! Я ведь знаю этих идиотов, пристроившихся по нашему курсу, - они свирепо завидуют чужой жизни, потому что у них нет своей собственной...

Эльвира стоит неподвижно.

Почему ты так пристально смотришь на меня?

Эльвира. - Я снова верю тебе, как тогда.

Пелегрин. - Веришь чему?

Эльвира. - Потом, когда я вспоминала об этой ночи, мне всегда казалось, что то была хитрость с твоей стороны, коварный план эта каюта и все - самый что ни на есть подлый расчет.

Пелегрин. - Нам нужно уйти, Эльвира, заклинаю тебя!

Эльвира. - О, Пелегрин...

Пелегрин. - В каюте ты будешь надежно укрыта. И одна.

Эльвира. - Я ведь знаю, Пелегрин, что было в каюте семнадцать лет назад, когда кончилась стрельба... (вскрикивает) Боже мой! Что это за человек лежит здесь в оковах.

Педро. - Это я.

Пелегрин. - Педро?

Педро. - Что поделать, господин, они опять заковали меня!

Эльвира. - Великий Боже, нас подслушали...

Пелегрин. - Это всего лишь поэт, которому никто не поверит, если он станет болтать... Пойдем, Эльвира, пойдем! Спустимся в каюту, там ты будешь надежно укрыта.

Слышен пушечный выстрел.

А, они загромыхали уже, эти кретины на страже порядка.

Эльвира (падает в его объятия). - Почему, почему мне все еще снится это?

Пелегрин уносит ее в каюту.

Педро. - А барон ничегошеньки не видит - на лбу своей спящей жены.

_________________________

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 Следующая ⇒