Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья



ПРИМЕЧАНИЯ 1 страница

Стр 1 из 5Следующая ⇒


 

Геродот

История

Книга VI

Эрато

< < <   > > >

Геродот. История в девяти книгах. Изд-во «Наука», Ленинград, 1972.
Перевод и примечания Г. А. Стратановского, под общей редакцией С. Л. Утченко. Редактор перевода Н. А. Мещерский.

 

 

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140

1. Так-то Ари­ста­гор, под­няв­ший вос­ста­ние в Ионии, окон­чил свою жизнь1. Гисти­ей же, тиран Миле­та, после осво­бож­де­ния его Дари­ем, при­был в Сар­ды. По при­езде Гисти­ея из Сус Арта­френ, сатрап Сард, спро­сил тира­на: «Отче­го, по его мне­нию, вос­ста­ли ионяне? ». А Гисти­ей отве­чал, что ниче­го не зна­ет об этом и даже удив­лен, как это ему, мол, ниче­го не было извест­но об этих собы­ти­ях. Арта­френ же, пони­мая, что тиран при­тво­ря­ет­ся, так как тот пре­крас­но знал истин­ную при­чи­ну воз­му­ще­ния, ска­зал: «С мяте­жом дело обсто­ит, Гисти­ей, вот как: сшил эту обувь ты, а надел ее Ари­ста­гор».

2. Так выска­зал­ся Арта­френ о вос­ста­нии. Тогда Гисти­ей в стра­хе, что Арта­френ рас­крыл его обман, в первую же ночь бежал к морю, обма­нув царя Дария. Тиран обе­щал под­чи­нить царю гро­мад­ный ост­ров Сар­дон, а теперь пытал­ся стать во гла­ве ионян в войне про­тив Дария. Когда Гисти­ей при­был на Хиос, хиос­цы бро­си­ли его в око­вы (они подо­зре­ва­ли, что тиран по пору­че­нию Дария замыш­ля­ет пере­во­рот в горо­де). Впро­чем, узнав затем о дей­ст­ви­тель­ном поло­же­нии дел, хиос­цы осво­бо­ди­ли тира­на.

3. Тогда ионяне спро­си­ли Гисти­ея, поче­му же он так настой­чи­во побуж­дал Ари­ста­го­ра вос­стать про­тив царя и этим навлек страш­ную беду на ионян. Гисти­ей скрыл от них истин­ную при­чи­ну мяте­жа, но объ­явил, что царь Дарий заду­мал высе­лить фини­ки­ян с роди­ны и посе­лить в Ионии, а ионян — в Фини­кии. Поэто­му-то он и побудил ионян вос­стать2. Хотя царь был далек от подоб­ных пла­нов, но Гисти­ей желал этим толь­ко напу­гать ионян.

4. Затем Гисти­ей отпра­вил в Сар­ды (через вест­ни­ка неко­е­го Гер­мип­па из Атар­нея) посла­ния к пер­сам, с кото­ры­ми уже рань­ше сго­во­рил­ся о вос­ста­нии. Одна­ко Гер­мипп не вру­чил посла­ний тем, кому они были направ­ле­ны, но отнес и отдал их Арта­фре­ну. Арта­френ же, узнав обо всем этом, при­ка­зал Гер­мип­пу отдать посла­ния тем, кому было пору­че­но, а ответ пер­сов отвез­ти Гисти­ею. Когда эти замыс­лы были таким обра­зом рас­кры­ты, Арта­френ при­ка­зал каз­нить мно­гих пер­сов3.

5. Итак, в Сар­дах нача­лось смя­те­ние. Рас­че­ты же Гисти­ея (на вос­ста­ние) не оправ­да­лись, и по его прось­бе хиос­цы отпра­ви­ли его назад в Милет. Меж­ду тем миле­тяне на радо­стях, что изба­ви­лись от Ари­ста­го­ра, вовсе не име­ли жела­ния при­ни­мать к себе в стра­ну дру­го­го тира­на, так как уже вку­си­ли бла­га сво­бо­ды4. И когда Гисти­ей под покро­вом ночи сде­лал попыт­ку силой про­ник­нуть в город, какой-то миле­тя­нин нанес ему рану в бед­ро. Так-то изгнан­ный из сво­ей стра­ны тиран был вынуж­ден воз­вра­тить­ся на Хиос. Гисти­ею не уда­лось, одна­ко, убедить хиос­цев дать ему кораб­ли. Из Хиоса он пере­пра­вил­ся на Мити­ле­ну и там уго­во­рил лес­бос­цев пре­до­ста­вить ему кораб­ли. Лес­бос­цы сна­ряди­ли восемь три­ер и отплы­ли с Гисти­е­ем в Визан­тий. Потом они заня­ли креп­кую пози­цию и ста­ли захва­ты­вать все иду­щие из Пон­та [гру­зо­вые] кораб­ли, кро­ме кораб­лей тех горо­дов, кото­рые изъ­яви­ли готов­ность под­чи­нить­ся Гисти­ею.

6. Так дей­ст­во­ва­ли Гисти­ей и мити­лен­цы. А про­тив Миле­та меж­ду тем соби­ра­лось в поход огром­ное вой­ско и флот пер­сов. Пер­сид­ские вое­на­чаль­ни­ки5 объ­еди­ни­ли свои силы и высту­пи­ли про­тив Миле­та, так как осталь­ным горо­дам они не при­да­ва­ли зна­че­ния. Самы­ми луч­ши­ми море­хо­да­ми в пер­сид­ском фло­те были фини­ки­яне; в похо­де участ­во­ва­ли так­же недав­но поко­рен­ные киприоты, кили­кий­цы и егип­тяне. Итак, пер­сы пошли вой­ной на Милет и на осталь­ную Ионию.

7. Услы­шав об этом, ионяне посла­ли сво­их пред­ста­ви­те­лей на собра­ние в Пани­о­ний6. По при­бы­тии туда совет­ни­ки обсуди­ли дело и реши­ли не выстав­лять обще­го сухо­пут­но­го вой­ска про­тив пер­сов: миле­тяне долж­ны были сами защи­щать свой город с суши. Зато было реше­но сна­рядить флот, собрать все без исклю­че­ния кораб­ли и как мож­но ско­рее сосре­дото­чить их у Лады для защи­ты Миле­та с моря (Лада — ост­ро­вок, лежа­щий близ Миле­та).

8. Затем при­бы­ли ионяне на сво­их кораб­лях с вои­на­ми и вме­сте с ними эолий­цы, живу­щие на Лес­бо­се. Постро­е­ны же кораб­ли были в таком вот поряд­ке. Восточ­ное кры­ло зани­ма­ли сами миле­тяне со сво­и­ми 80 кораб­ля­ми. Рядом с ними сто­я­ли при­ен­цы с 12 кораб­ля­ми и 3 кораб­ля жите­лей Миун­та. Затем сле­до­ва­ли 17 кораб­лей тео­сцев; за тео­с­ца­ми — хиос­цы со 100 кораб­ля­ми. Воз­ле них выстро­и­лись эри­фрей­цы и фокей­цы. Эритрей­цы при­сла­ли 8 кораб­лей, а фокей­цы 3. К фокей­цам при­мы­ка­ли лес­бос­цы с 70 кораб­ля­ми. Нако­нец, на зад­нем кры­ле сто­я­ли самос­цы с 60 кораб­ля­ми. Общее чис­ло всех кораб­лей ионян было 353.

9. Это были кораб­ли ионян. У вар­ва­ров же было 600 кораб­лей. Когда пер­сид­ский флот и сухо­пут­ное вой­ско при­бы­ли в Милет­скую зем­лю, то вое­на­чаль­ни­ки пер­сов, увидев мно­же­ство ионий­ских кораб­лей, устра­ши­лись и реши­ли, что не в состо­я­нии одо­леть их. Не добив­шись гос­под­ства на море, пола­га­ли они, им не взять Миле­та, и к тому же еще риску­ют навлечь на себя за это неми­лость Дария. Поэто­му пер­сид­ские вое­на­чаль­ни­ки при­зва­ли на совет ионий­ских тира­нов (эти тира­ны, устра­нен­ные Ари­ста­го­ром из Миле­та, вынуж­де­ны были искать убе­жи­ща у пер­сов и теперь участ­во­ва­ли в похо­де на Милет)7. Вызвав тех из них, кто нахо­дил­ся в пер­сид­ском стане, пер­сид­ские вое­на­чаль­ни­ки обра­ти­лись к ним с таки­ми сло­ва­ми: «Ионяне! Пусть каж­дый из вас про­явит [свою пре­дан­ность], ока­зав услу­гу цар­ско­му дому. Попро­буй­те скло­нить ваших сограж­дан к измене осталь­ным союз­ни­кам. Сооб­щи­те им это и ска­жи­те, что им вовсе не гро­зит нака­за­ние за мятеж: пер­сы не пре­да­дут огню ни хра­мы богов, ни их част­ное иму­ще­ство и будут обра­щать­ся с ними, как и преж­де, мило­сти­во. А если они все же не пой­дут на изме­ну, но попы­та­ют сча­стья в бит­ве, то при­гро­зи­те им тем, что их ожида­ет на самом деле. Ведь в слу­чае пора­же­ния они сами будут про­да­ны в раб­ство, сыно­вей их мы оско­пим, доче­рей уведем в Бак­тры, а их род­ную зем­лю отда­дим дру­гим».

10. Так гово­ри­ли пер­сид­ские вое­на­чаль­ни­ки, а ионий­ские тира­ны разо­сла­ли вест­ни­ков к сво­им зем­ля­кам передать им пред­ло­же­ния пер­сов. Ионяне же (до них дошли эти усло­вия пер­сов) из бес­смыс­лен­ной гор­до­сти8 не поже­ла­ли при­нять пер­сид­ских усло­вий и изме­нить союз­ни­кам: вои­ны каж­до­го горо­да дума­ли, что пер­сы обра­ща­ют­ся толь­ко к ним одним.

11. Это про­изо­шло как раз после при­бы­тия пер­сов к Миле­ту. Затем ионяне, собрав­шись у Лады, ста­ли дер­жать совет. На этом сове­те, кро­ме неко­то­рых дру­гих, высту­пил так­же вое­на­чаль­ник фокей­цев Дио­ни­сий и ска­зал так: «Наша участь висит на волос­ке: или мы будем сво­бод­ны­ми, или раба­ми и вдо­ба­вок еще бег­лы­ми! Поэто­му пусть вас не стра­шат лише­ния; теперь вам, конеч­но, при­дет­ся тяже­ло, но зато вы одо­ле­е­те вра­га и заво­ю­е­те сво­бо­ду. Напро­тив, если вы про­яви­те сла­бость и непо­ви­но­ве­ние, то я вовсе не наде­юсь, что вам удаст­ся избе­жать суро­вой кары царя за вос­ста­ние. Итак, послу­шай­те же мое­го сове­та и доверь­тесь мне. И я вам обе­щаю: если толь­ко есть на све­те боже­ст­вен­ная спра­вед­ли­вость, то враг или не посме­ет всту­пить в бой, а если сде­ла­ет это, то будет раз­бит наго­ло­ву».

12. После этой речи ионяне под­чи­ни­лись при­ка­за­нию Дио­ни­сия. Дио­ни­сий же каж­дый раз, выстав­ляя свои кораб­ли в откры­том море в одну линию [киль­ва­тер­ной колон­ной], застав­лял одни кораб­ли про­хо­дить на вес­лах меж­ду дру­ги­ми9, при­ме­няя силу греб­цов. При этом он выст­ра­и­вал вои­нов [на бор­ту] в пол­ном воору­же­нии. Осталь­ную часть дня он при­ка­зы­вал кораб­лям сто­ять на яко­ре, застав­ляя вои­нов целый день трудить­ся. Семь дней под­ряд ионяне не выхо­ди­ли из пови­но­ве­ния, выпол­няя при­ка­за­ния Дио­ни­сия. На вось­мой же день, истом­лен­ные мучи­тель­ным трудом под паля­щим зно­ем, они под­ня­ли ропот, рас­суж­дая меж­ду собою так: «Какое боже­ство мы оскор­би­ли, что пре­тер­пе­ва­ем такие муки. Мы совер­шен­но сошли с ума, под­чи­нив­шись это­му бол­ва­ну фокей­цу, кото­рый выста­вил все­го лишь три кораб­ля. Став нашим началь­ни­ком, он при­нял­ся уни­жать и мучить нас, и, как вид­но, мно­го людей уже зане­мог­ло, а дру­гим еще при­дет­ся испы­тать ту же участь. Луч­ше тер­петь любую напасть, чем такие муче­ния! Луч­ше даже буду­щее раб­ство (как бы тяже­ло оно ни было), чем тепе­реш­ние муки. Давай­те же пере­ста­нем ему под­чи­нять­ся! ». Так рас­суж­да­ли ионяне, и после это­го никто уже не хотел пови­но­вать­ся Дио­ни­сию. Тогда ионяне, раз­бив палат­ки на ост­ро­ве (подоб­но сухо­пут­но­му вой­ску), ста­ли в тени пре­да­вать­ся неге, не желая боль­ше воз­вра­щать­ся на кораб­ли для уче­ний.

13. Когда самос­ские вое­на­чаль­ни­ки услы­ша­ли о таком [настро­е­нии] и делах у ионян, то по сове­ту Эака, сына Сило­сон­та, реши­ли (Эак ведь уже рань­ше по при­ка­за­нию пер­сов пред­ла­гал им поки­нуть ионян) разо­рвать союз с ионя­на­ми. Самос­цы при­ня­ли это пред­ло­же­ние как из-за пол­но­го раз­ва­ла дис­ци­пли­ны у ионян, так и от того, что теперь им ста­ло совер­шен­но ясно: одо­леть царя они не могут. Ведь они хоро­шо зна­ли, что одо­лей они даже тепе­реш­ний флот [Дария], то явит­ся дру­гой, впя­те­ро боль­ший. Итак, лишь толь­ко самос­цы заме­ти­ли, что ионяне не про­яв­ля­ют муже­ства, то нашли в этом пред­лог [для изме­ны]: ведь для них было важ­нее все­го спа­сти от гибе­ли хра­мы богов и свое иму­ще­ство. Эак же, совет кото­ро­го изме­нить [союз­ни­кам] самос­цы при­ня­ли, был сыном Сило­сон­та, вну­ком Эака и тира­ном Само­са. Его, как и дру­гих ионий­ских тира­нов, лишил вла­сти Ари­ста­гор из Миле­та.

14. Итак, когда фини­кий­ские кораб­ли напа­ли, ионяне так­же высту­пи­ли навстре­чу вра­гу, постро­ив свои кораб­ли в два ряда один за дру­гим. Затем про­тив­ни­ки ста­ли сбли­жать­ся и всту­пи­ли в бой. Я не могу, одна­ко, теперь точ­но ска­зать, кто из ионян в этой бит­ве ока­зал­ся тру­сом и кто про­явил доб­лесть: ведь одни ста­ра­ют­ся пере­ло­жить вину на дру­гих. Во вся­ком слу­чае переда­ют, что все самос­ские кораб­ли, кро­ме один­на­дца­ти, по уго­во­ру с Эаком под­ня­ли пару­са и, поки­нув бое­вой строй, взя­ли курс на Самос. Три­е­рар­хи этих кораб­лей вопре­ки при­ка­зу сво­их вое­на­чаль­ни­ков оста­лись и при­ня­ли уча­стие в бит­ве. И за этот доб­лест­ный подвиг вла­сти самос­цев пове­ле­ли начер­тать на стол­пе их име­на с при­бав­ле­ни­ем отче­ства, а столп этот сто­ит у них на рыноч­ной пло­ща­ди. Заме­тив бег­ство соседей, лес­бос­цы так­же после­до­ва­ли за самос­ца­ми. Так же посту­пи­ло и боль­шин­ство [кораб­лей дру­гих горо­дов] ионян10.

15. Сре­ди тех, кто стой­ко дер­жал­ся в бит­ве, самые жесто­кие поте­ри понес­ли хиос­цы. Они совер­ши­ли бле­стя­щие подви­ги и не захо­те­ли пока­зать себя тру­са­ми. Хиос­цы ведь, как было упо­мя­ну­то выше, выста­ви­ли 100 кораб­лей, при­чем на каж­дом из них было по 40 отбор­ных вои­нов эки­па­жа. При виде изме­ны боль­шин­ства союз­ни­ков хиос­цы все же сочли недо­стой­ным упо­до­бить­ся этим него­дя­ям: сра­жа­ясь вме­сте с немно­ги­ми остав­ши­ми­ся союз­ни­ка­ми, они про­рва­ли бое­вую линию вра­гов и захва­ти­ли мно­го вра­же­ских кораб­лей11. При этом, одна­ко, они и сами поте­ря­ли боль­шин­ство сво­их кораб­лей.

16. С уцелев­ши­ми кораб­ля­ми хиос­цы бежа­ли на свой ост­ров. А тем хиос­цам, чьи кораб­ли едва дер­жа­лись на пла­ву от повреж­де­ний, при­шлось бежать в Мика­ле, когда вра­ги ста­ли их пре­сле­до­вать. Там они выта­щи­ли кораб­ли на берег, а сами отпра­ви­лись по суше пеш­ком. Во вре­мя это­го стран­ст­во­ва­ния хиос­цы всту­пи­ли в Эфес­скую область. Они при­шли, когда эфес­ские жен­щи­ны как раз справ­ля­ли празд­ник Фесмофо­рий. Эфес­цы же еще ниче­го не зна­ли о судь­бе хиос­цев. При виде тол­пы воору­жен­ных людей, про­ник­ших в их стра­ну, они были в пол­ной уве­рен­но­сти, что это — раз­бой­ни­ки, явив­ши­е­ся похи­тить жен­щин12. Весь Эфес вышел на помощь, и хиос­цы были пере­би­ты. Такая печаль­ная участь постиг­ла этих хиос­цев.

17. Когда фоке­ец Дио­ни­сий понял, что дело ионян про­иг­ра­но, он, захва­тив в бою три вра­же­ских кораб­ля, одна­ко, не вер­нул­ся назад в Фокею: он пре­крас­но знал, что и его вме­сте с осталь­ной Иони­ей ожида­ет раб­ство. Тот­час же после бит­вы Дио­ни­сий взял курс пря­мо в Фини­кию, где ему уда­лось пото­пить [несколь­ко] купе­че­ских кораб­лей13 и захва­тить бога­тую добы­чу. Затем он напра­вил­ся в Сике­лию. Отправ­ля­ясь туда, он стал зани­мать­ся мор­ским раз­бо­ем, не напа­дая, впро­чем, нико­гда на эллин­ские кораб­ли, а толь­ко на кар­фа­ген­ские и тир­сен­ские14.

18. Меж­ду тем после победы в мор­ской бит­ве над ионя­на­ми пер­сы при­ня­лись оса­ждать Милет с суши и с моря. Они ста­ли делать под­коп стен и под­вез­ли все­воз­мож­ные осад­ные орудия. На шестой год после вос­ста­ния Ари­ста­го­ра пер­сам уда­лось цели­ком [вме­сте с акро­по­лем] овла­деть горо­дом. Жите­лей они обра­ти­ли в раб­ство, так что сбы­лось про­ри­ца­ние ора­ку­ла, дан­ное Миле­ту15.

19. И дей­ст­ви­тель­но, когда аргос­цы вопро­си­ли бога в Дель­фах о спа­се­нии сво­е­го горо­да, им было дано общее [с миле­тя­на­ми] про­ри­ца­ние: часть его отно­си­лась к самим аргос­цам, а добав­ле­ние Пифия изрек­ла миле­тя­нам. Ответ бога аргос­цам я при­ве­ду в сво­ем месте, когда мой рас­сказ дой­дет до них. Ора­кул же, дан­ный миле­тя­нам в их отсут­ст­вии, гла­сил так:

 

В оное вре­мя и ты, о Милет, — зачи­на­тель пре­ступ­ных дея­ний — Мно­гим во снедь ты пой­дешь и даром ста­нешь рос­кош­ным. Мно­гим тогда твои жены кос­ма­тым ноги умо­ют. Капи­ще ж наше в Диди­мах16 возь­мут в попе­че­нье дру­гие.

 

Тогда-то и раз­ра­зи­лась над миле­тя­на­ми эта беда, так как бо́ льшую часть их муж­чин умерт­ви­ли пер­сы, носив­шие длин­ные воло­сы, а жен и детей их обра­ти­ли в раб­ство. Свя­щен­ный же хра­мо­вый уча­сток, а так­же храм и про­ри­ца­ли­ще были раз­граб­ле­ны и пре­да­ны огню. О сокро­ви­щах это­го хра­ма я уже неред­ко упо­ми­нал в дру­гой части мое­го повест­во­ва­ния17.

20. Захва­чен­ных в плен миле­тян пер­сы затем пове­ли в Сусы. Царь Дарий, впро­чем, не при­чи­нил им боль­ше ника­ко­го зла. Он посе­лил их у так назы­вае­мо­го Крас­но­го моря в горо­де Ампе; мимо это­го горо­да про­те­ка­ет река Тигр при впа­де­нии в море. В Милет­ской же обла­сти пер­сы взя­ли себе самый город и окрест­ную рав­ни­ну, а гор­ную мест­ность отда­ли во вла­де­ние карий­цам из Педас.

21. Когда миле­тян постиг­ла такая ужас­ная участь, то город Сиба­рис не отпла­тил им рав­ным за то, что миле­тяне в свое вре­мя сде­ла­ли для него. Так, после взя­тия Сиба­ри­са кротон­ца­ми (сиба­ри­ты после раз­ру­ше­ния их горо­да пере­се­ли­лись в Лаос и Скид­рос) все взрос­лое насе­ле­ние Миле­та остриг­ло себе воло­сы на голо­ве и погру­зи­лось в глу­бо­кую скорбь. Ведь из всех горо­дов, кото­рые я знаю, эти горо­да были свя­за­ны меж­ду собой наи­бо­лее тес­ны­ми уза­ми госте­при­им­ства и друж­бы. Совер­шен­но по-ино­му, одна­ко, посту­пи­ли афи­няне, кото­рые, тяж­ко скор­бя о взя­тии Миле­та, выра­жа­ли свою печаль по-раз­но­му. Так, меж­ду про­чим, Фри­них сочи­нил дра­му «Взя­тие Миле­та»18, и когда он поста­вил ее на сцене, то все зри­те­ли зали­лись сле­за­ми. Фри­них же был при­суж­ден к упла­те штра­фа в 1000 драхм за то, что напом­нил о несча­стьях близ­ких людей. Кро­ме того, афи­няне поста­но­ви­ли, чтобы никто не смел воз­об­нов­лять поста­нов­ку этой дра­мы.

22. Итак, в Миле­те теперь уже не было боль­ше миле­тян. На Само­се же зажи­точ­ные граж­дане вовсе не одоб­ря­ли обра­за дей­ст­вий сво­их вое­на­чаль­ни­ков по отно­ше­нию к пер­сам. После мор­ской бит­вы они тот­час собра­лись на совет и реши­ли, пока их тиран Эак не успел вер­нуть­ся в стра­ну, высе­лить­ся куда-нибудь, чтобы, оста­ва­ясь на родине, не быть раба­ми пер­сов и Эака19. Как раз в это самое вре­мя зан­клей­цы, что в Сике­лии, отпра­ви­ли послов в Ионию с при­гла­ше­ни­ем на «Кра­си­вый Берег», где они жела­ли осно­вать ионий­ский город. А этот так назы­вае­мый «Кра­си­вый Берег» нахо­дит­ся в стране сике­лий­цев, имен­но в части Сике­лии, обра­щен­ной к Тир­се­нии. Итак, по при­гла­ше­нию зан­клей­цев отпра­ви­лись в путь толь­ко самос­цы — одни из ионян, а с ними еще бег­ле­цы из Миле­та.

23. В это вре­мя про­изо­шло вот что. По пути в Сике­лию самос­цы при­бы­ли в зем­лю эпи­зе­фи­рий­ских локров. Сами зан­клей­цы во гла­ве со сво­им царем, по име­ни Скиф, оса­жда­ли тогда [какой-то] город сике­лий­цев, кото­рый они жела­ли захва­тить. О при­бы­тии самос­цев меж­ду тем узнал тиран Регия Ана­к­си­лай, враж­до­вав­ший тогда с зан­клей­ца­ми. Встре­тив при­шель­цев, он стал убеж­дать их луч­ше отка­зать­ся от «Кра­си­во­го Бере­га», куда они плы­ли, и захва­тить Зан­клу, поки­ну­тую муж­ским насе­ле­ни­ем. Самос­цы послу­ша­лись сове­та и овла­де­ли горо­дом. Как толь­ко зан­клей­цы узна­ли о захва­те сво­е­го горо­да, они сами поспе­ши­ли на помощь и при­зва­ли Гип­по­кра­та, тира­на Гелы, сво­е­го союз­ни­ка. Когда же Гип­по­крат в самом деле явил­ся с вой­ском на помощь, то велел бро­сить в око­вы вла­сти­те­ля зан­клей­цев Ски­фа за то, что тот-де поки­нул свой город на про­из­вол судь­бы. Бра­та же Ски­фа Пифо­ге­на тиран выслал в город Иник, а осталь­ных зан­клей­цев выдал самос­цам, заклю­чив с ними дого­вор, под­твер­жден­ный вза­им­ной клят­вой. В награ­ду за это самос­цы обе­ща­ли Гип­по­кра­ту вот что: имен­но, отдать ему поло­ви­ну всей домаш­ней утва­ри и рабов в горо­де и, кро­ме того, весь уро­жай с полей. Бо́ льшую часть зан­клей­цев тиран дер­жал в око­вах на поло­же­нии рабов, а 300 самых знат­ных отдал самос­цам, [повелев] каз­нить. Самос­цы, впро­чем, не каз­ни­ли их.

24. Скиф же, вла­сти­тель зан­клей­цев, из Ини­ка бежал в Гиме­ру, а оттуда отпра­вил­ся в Азию и при­был к царю Дарию. Дарий счи­тал его самым чест­ным из элли­нов, когда-либо при­хо­див­ших к нему. И дей­ст­ви­тель­но, с раз­ре­ше­ния Дария он вновь отпра­вил­ся в Сике­лию, а затем воз­вра­тил­ся к царю и [жил у него], наслаж­да­ясь вели­ким богат­ст­вом, пока не скон­чал­ся глу­бо­ким стар­цем в Пер­сии. Самос­цы же, избе­жав пер­сид­ско­го ига, без боль­шо­го труда завла­де­ли пре­крас­ней­шим горо­дом.

25. После мор­ской бит­вы у Миле­та фини­ки­яне по при­ка­за­нию пер­сов воз­вра­ти­ли на Самос Эака, сына Сило­сон­та20, за его вели­кие заслу­ги перед царем. И самос­цы были един­ст­вен­ны­ми из вос­став­ших про­тив царя Дария [ионян], город и свя­ти­ли­ща кото­рых не были пре­да­ны огню. После взя­тия Миле­та пер­сы сра­зу же захва­ти­ли Карию, при­чем часть горо­дов под­чи­ни­лась им доб­ро­воль­но, а дру­гие по при­нуж­де­нию. Таков был ход собы­тий.

26. Меж­ду тем к Гисти­ею весть о собы­ти­ях в Миле­те при­шла, когда он сто­ял у Визан­тия и захва­ты­вал ионий­ские гру­зо­вые кораб­ли, шед­шие из Пон­та21. Пору­чив дела на Гел­лес­пон­те Бисаль­ту, сыну Апол­ло­фа­на из Абидо­са, сам Гисти­ей отплыл на лес­бос­ских кораб­лях, взяв курс на Хиос. Хиос­ская стра­жа не допу­сти­ла его в город, и тогда Гисти­ей напал на хиос­цев в так назы­вае­мых Келах в Хиос­ской обла­сти. В схват­ке тиран пере­бил мно­го хиос­цев. Он одо­лел так же со сво­и­ми лес­бос­ца­ми и хиос­цев, уцелев­ших от пора­же­ния в мор­ской бит­ве, отправ­ля­ясь из Поли­х­ны на Хио­се.

27. Обыч­но, когда како­му-нибудь горо­ду или наро­ду пред­сто­ят тяж­кие бед­ст­вия, боже­ство зара­нее посы­ла­ет зна­ме­ния. Так же и хиос­цам явле­ны были перед эти­ми невзго­да­ми вели­кие зна­ме­ния. Так, из хора в 100 юно­шей, отправ­лен­ных в Дель­фы, толь­ко двое вер­ну­лись домой. А 98 из них были вне­зап­но похи­ще­ны чумой. Затем в то же самое вре­мя, неза­дол­го до мор­ской бит­вы, в самом горо­де обру­ши­лась кры­ша шко­лы22 и из 120 детей толь­ко один избе­жал гибе­ли. Такие зна­ме­ния боже­ство зара­нее нис­по­сла­ло хиос­цам. Непо­сред­ст­вен­но за этим могу­ще­ство горо­да было сокру­ше­но в мор­ской бит­ве, а после нее яви­лась [новая напасть] — Гисти­ей с лес­бос­ца­ми. Слом­лен­ных такой бедой хиос­цев Гисти­ей лег­ко под­чи­нил сво­ей вла­сти.

28. Из Хиоса Гисти­ей высту­пил в поход на Фасос с боль­шим отрядом ионян и эолий­цев. Во вре­мя оса­ды Фасо­са при­шла весть, что фини­кий­ский флот идет из Миле­та про­тив осталь­ных ионий­ских горо­дов. Узнав об этом, тиран снял оса­ду Фасо­са и поспе­шил со сво­им вой­ском на Лес­бос. С Лес­боса из-за нехват­ки про­до­воль­ст­вия для вой­ска он пере­пра­вил­ся на мате­рик, чтобы добыть хле­ба из Атар­нея и из доли­ны Каи­ка в Мисий­ской обла­сти. В этих местах тогда как раз нахо­дил­ся с боль­шим вой­ском пер­сид­ский вое­на­чаль­ник Гар­паг. Он напал на Гисти­ея при высад­ке на берег, взял в плен само­го тира­на и уни­что­жил бо́ льшую часть его вой­ска.

29. А взят в плен Гисти­ей был вот как. Бит­ва элли­нов с пер­са­ми про­изо­шла при Малене в Атар­ней­ской обла­сти. Элли­ны дол­гое вре­мя стой­ко дер­жа­лись; нако­нец пер­сид­ская кон­ни­ца стре­ми­тель­но бро­си­лась на них и реши­ла исход дела. Элли­ны обра­ти­лись в бег­ство, а Гисти­ей в надеж­де, что царь не пока­ра­ет его смер­тью за тепе­реш­нее пре­ступ­ле­ние, и мало­душ­но пыта­ясь спа­сти свою жизнь, посту­пил так: во вре­мя бег­ства какой-то пер­сид­ский воин настиг его и хотел было уже зако­лоть. Тогда тиран объ­явил ему по-пер­сид­ски, что он — Гисти­ей из Миле­та.

30. Если бы плен­ни­ка при­ве­ли к царю Дарию, то, как я думаю, Гисти­ей не понес бы ника­кой кары и царь бы про­стил его. По этой-то при­чине, а так­же из бояз­ни, как бы тиран, избе­жав нака­за­ния, вновь не при­об­рел боль­шо­го вли­я­ния у царя Дария, Арта­френ, пра­ви­тель Сард, и Гар­паг, захва­тив­ший его в плен, веле­ли при­вез­ти его в Сар­ды [и каз­нить]. Там тело Гисти­ея рас­пя­ли на кре­сте, а голо­ву, набаль­за­ми­ро­вав, ото­сла­ли в Сусы к царю Дарию. Узнав об этом, Дарий выра­зил свое неудо­воль­ст­вие поступ­ком этих людей, имен­но за то, что они не доста­ви­ли тира­на живым пред его цар­ские очи. Голо­ву Гисти­ея царь пове­лел обмыть, обрядить и пре­дать достой­но­му погре­бе­нию: Гисти­ей ведь ока­зал ему и пер­сам вели­кие услу­ги. Таков был конец Гисти­ея.

31. На сле­ду­ю­щий год пер­сид­ский флот, пере­зи­мо­вав в Миле­те, вышел в море и без труда захва­тил ост­ро­ва у побе­ре­жья: Хиос, Лес­бос и Тенедос. Каж­дый раз при захва­те како­го-нибудь ост­ро­ва вар­ва­ры устра­и­ва­ли обла­вы на людей. Посту­па­ли они при этом так: взяв­шись за руки, они обра­зо­вы­ва­ли цепь, рас­тя­ну­тую от север­но­го побе­ре­жья моря до южно­го, и затем про­хо­ди­ли таким обра­зом через весь ост­ров, охотясь за людь­ми23. Подоб­ным же обра­зом пер­сы захва­ты­ва­ли и ионий­ские горо­да на мате­ри­ке, но толь­ко обла­ву на людей здесь было устра­и­вать невоз­мож­но.

32. Тогда-то пер­сид­ские вое­на­чаль­ни­ки пока­за­ли, что их угро­зы ионя­нам, когда те сто­я­ли враж­деб­ным ста­ном про­тив них, не были пусты­ми сло­ва­ми. В заво­е­ван­ных горо­дах пер­сы, выбрав наи­бо­лее кра­си­вых маль­чи­ков, выре­за­ли у них поло­вые орга­ны и обра­ща­ли в евну­хов, а самых мило­вид­ных деву­шек уво­ди­ли в плен к царю. Так они посту­па­ли и пре­да­ва­ли огню горо­да вме­сте со свя­ти­ли­ща­ми богов. Так-то ионяне в тре­тий раз были обра­ще­ны в раб­ство: сна­ча­ла лидий­ца­ми, а затем два­жды пер­са­ми24.

33. Из Ионии пер­сид­ский флот взял курс на Гел­лес­понт и захва­тил все горо­да на левой его сто­роне при вхо­де в про­лив. Горо­да же, лежа­щие на пра­вой сто­роне, были уже захва­че­ны пер­са­ми с суши25. А на евро­пей­ской сто­роне Гел­лес­пон­та нахо­дят­ся сле­ду­ю­щие мест­но­сти: Хер­со­нес с боль­шим чис­лом горо­дов, затем город Перинф, укреп­лен­ные места во Фра­кии, потом Селим­брия и Визан­тий. Жите­ли Визан­тия и жив­шие на про­ти­во­по­лож­ном бере­гу кал­хедо­няне26 не ста­ли ждать напа­де­ния фини­ки­ян. Они поки­ну­ли свои горо­да и отплы­ли в Евк­син­ский Понт. Там они посе­ли­лись в горо­де Месам­брии. Фини­ки­яне же, пре­дав огню упо­мя­ну­тые мест­но­сти, напра­ви­лись в Про­кон­нес и Арта­ку. Уни­что­жив огнем и эти горо­да, они вер­ну­лись на Хер­со­нес, чтобы захва­тить осталь­ные горо­да, кото­рые не успе­ли раз­ру­шить при пер­вой высад­ке. Одна­ко на Кизик они не совер­ши­ли напа­де­ния, так как жите­ли его еще до их при­хо­да сами под­чи­ни­лись царю: об этом они дого­во­ри­лись с сатра­пом Дас­ки­лея Эба­ром, сыном Мега­ба­за.

34. Все эти горо­да на Хер­со­не­се, кро­ме Кар­дии, попа­ли в руки фини­ки­ян. Пра­вил ими тогда Миль­ти­ад, сын Кимо­на, внук Сте­са­го­ра. Полу­чил же власть над эти­ми горо­да­ми в преж­ние вре­ме­на Миль­ти­ад27, сын Кип­се­ла, вот каким обра­зом. Вла­де­ло Хер­со­не­сом фра­кий­ское пле­мя долон­ков. Эти-то долон­ки, жесто­ко тес­ни­мые во вре­мя вой­ны с апсин­ти­я­ми, отпра­ви­ли сво­их царей в Дель­фы вопро­сить бога об [исхо­де] вой­ны. Пифия пове­ле­ла им в ответ при­звать «пер­вым осно­ва­те­лем» в свою стра­ну того, кто по выхо­де из свя­ти­ли­ща пер­вым ока­жет им госте­при­им­ство. Воз­вра­ща­ясь свя­щен­ным путем, долон­ки про­шли зем­лю фокий­цев и бео­тий­цев28. Так как никто не при­нял их, то они свер­ну­ли в сто­ро­ну [и напра­ви­лись] в Афи­ны.

35. В Афи­нах в те вре­ме­на вся власть была в руках Писи­стра­та. Боль­шим вли­я­ни­ем, впро­чем, поль­зо­вал­ся так­же Миль­ти­ад, сын Кип­се­ла, про­ис­хо­див­ший из семьи, кото­рая содер­жа­ла чет­вер­ку коней. Свой род он вел от Эака из Эги­ны, а афи­ня­ни­ном был лишь с недав­них пор. Пер­вым из это­го дома стал афи­ня­ни­ном Филей, сын Эан­та29. Этот-то Миль­ти­ад сидел перед две­рью сво­е­го дома. Завидев про­хо­див­ших мимо людей в стран­ных оде­я­ни­ях и с копья­ми, он оклик­нул их. Когда долон­ки подо­шли [на зов], Миль­ти­ад пред­ло­жил им при­ют и уго­ще­ние. При­шель­цы при­ня­ли при­гла­ше­ние и, встре­тив радуш­ный при­ем, откры­ли хозя­и­ну полу­чен­ное ими про­ри­ца­ние ора­ку­ла. Затем они ста­ли про­сить Миль­ти­а­да под­чи­нить­ся веле­нию бога. Услы­шав прось­бу долон­ков, Миль­ти­ад сра­зу же согла­сил­ся, так как тяго­тил­ся вла­ды­че­ст­вом Писи­стра­та и рад был поки­нуть Афи­ны. Тот­час же он отпра­вил­ся в Дель­фы вопро­сить ора­кул: сле­ду­ет ли ему при­нять пред­ло­же­ние долон­ков.

36. Пифия же пове­ле­ла [согла­сить­ся]. Так-то Миль­ти­ад, сын Кип­се­ла (неза­дол­го перед этим он одер­жал победу в Олим­пии с чет­вер­кой коней), отпра­вил­ся в путь вме­сте со все­ми афи­ня­на­ми, желав­ши­ми при­нять уча­стие в похо­де, и долон­ка­ми и завла­дел стра­ной. При­звав­шие же Миль­ти­а­да долон­ки про­воз­гла­си­ли его тира­ном. Миль­ти­ад отде­лил сна­ча­ла Хер­со­нес­ский пере­ше­ек сте­ной от горо­да Кар­дии до Пак­тии30, для того чтобы апсин­тии не мог­ли втор­гать­ся и опу­сто­шать эту зем­лю. Шири­на пере­шей­ка 36 ста­дий, а дли­на все­го Хер­со­не­са от это­го пере­шей­ка 420 ста­дий.

37. Итак, отде­лив сте­ной Хер­со­нес­ский пере­ше­ек и пре­гра­див таким обра­зом путь апсин­ти­ям, Миль­ти­ад пошел вой­ной на про­чих вра­гов, и преж­де все­го на ламп­са­кий­цев. Ламп­са­кий­цы же устро­и­ли заса­ду и захва­ти­ли Миль­ти­а­да в плен. Миль­ти­ад же поль­зо­вал­ся боль­шим ува­же­ни­ем лидий­ско­го царя Кре­за. Когда Крез узнал о пле­не­нии Миль­ти­а­да, то велел передать ламп­са­кий­цам [тре­бо­ва­ние] отпу­стить Миль­ти­а­да с угро­зой в про­тив­ном слу­чае истре­бить их город, как сос­ну. Ламп­са­кий­цы же не мог­ли понять, что озна­ча­ют сло­ва цар­ской угро­зы: истре­бить их, как сос­ну. В кон­це кон­цов какой-то ста­рик рас­тол­ко­вал им смысл: когда-то он слы­шал, что сос­на — един­ст­вен­ное дере­во, не даю­щее отрост­ков; сруб­лен­ное дере­во совер­шен­но поги­ба­ет. Тогда ламп­са­кий­цы из стра­ха перед Кре­зом отпу­сти­ли Миль­ти­а­да на сво­бо­ду.

38. Так-то Миль­ти­ад при помо­щи Кре­за избе­жал страш­ной опас­но­сти. Скон­чал­ся же он без­дет­ным и власть свою и иму­ще­ство передал Сте­са­го­ру, сыну Кимо­на, сво­е­го еди­но­утроб­но­го бра­та. После кон­чи­ны Миль­ти­а­да хер­со­нес­цы, по обы­чаю, при­но­сят ему жерт­вы как герою — осно­ва­те­лю [коло­нии] и устра­и­ва­ют кон­ские и гим­ни­че­ские31 состя­за­ния, в кото­рых не поз­во­ля­ет­ся участ­во­вать ни одно­му ламп­са­кий­цу. В войне с ламп­са­кий­ца­ми нашел свою смерть и Сте­са­гор, так­же не оста­вив­ший потом­ства. Его пора­зил в при­та­нее32 секи­рой по голо­ве какой-то ламп­са­ки­ец, выдав­ший себя за пере­беж­чи­ка, а на самом деле — его злей­ший враг.


12345Следующая ⇒
  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.