|
|||
Порция. Принц Марокканский. Порция. Принц Марокканский. Порция. Принц Марокканский. ЛанчелотПорция
Я в выборе руковожусь не только Взыскательным советом глаз девичьих; Притом моя судьба, как лотерея, Мне запрещает добровольный выбор. Но, если б мой отец не ограничил Меня своею мудростью, назначив Женой тому, кто угадает ларчик, — Вы, славный принц, темнее б не казались Для чувств моих, чем все, кого встречала Доныне.
Принц Марокканский
Благодарен и за это! Ведите же меня к ларцам, чтоб счастье Мне попытать. Клянусь мечом, которым Убит был Софи18 и персидский принц, Что победил в трех битвах Сулеймана19, Я взглядом самый грозный взгляд сразил бы, Померялся б с храбрейшим сердцем в мире, Сосущих медвежат у матки б вырвал И посмеялся б над голодным львом, — Чтоб завладеть тобой. Но ах! Когда Лихас20 и Геркулес играют в кости, Решая, кто сильней, случайно может Слабейшего рука удачней кинуть — И победит Алкида #footnote_021" > 21 паж его. Так я могу, ведом слепой судьбою, Утратить, что получит недостойный, И умереть от горя.
Порция
Вы должны Решиться иль совсем не выбирать, Иль раньше клятву дать — коль ошибетесь, Не говорить о браке никогда И ни одной из женщин. Обсудите ж.
Принц Марокканский
На все согласен; ну, ведите ж к счастью.
Порция
Сначала в храм; 22 а после, пообедав, Дерзните.
Принц Марокканский
Пусть судьба пошлет успех. Быть мне счастливей иль несчастней всех!
Роговая музыка. Уходят.
СЦЕНА 2 Венеция. Улица. Входит Ланчелот.
Ланчелот
Конечно, совесть моя позволит мне сбежать от этого жида, моего хозяина. Бес меня так вот и толкает, так вот и искушает; говорит: «Гоббо, Ланчелот Гоббо, добрый Ланчелот», или: «Добрый Гоббо», или: «Добрый Ланчелот Гоббо, пусти ноги в ход, беги во все тяжкие, удирай отсюда». А совесть говорит: «Нет, постой, честный Ланчелот, постой, честный Гоббо», или, как выше сказано: «Честнейший Ланчелот Гоббо, не удирай, топни ногой на эти мысли». Ладно; а храбрый дьявол велит мне складывать пожитки: «В путь! » — говорит бес; «марш! » — говорит бес; «ради бога, соберись с духом, — говорит бес, — и лупи». Ладно; а совесть моя вешается на шею к моему сердцу и мудро говорит: «Мой честный друг Ланчелот, ведь ты сын честного отца…», или, скорее, сын честной матери, потому что, сказать правду, отец-то мой несколько… как бы это выразиться… отдавал чем-то… был у него этакий привкус…23 Ладно; совесть мне говорит: «Ланчелот, не шевелись! …» — «Пошевеливайся», — говорит бес. «Ни с места! » — говорит совесть. «Совесть, — говорю, — правильно ты советуешь! » Если повиноваться совести, надо мне остаться у жида, моего хозяина; а он-то — прости меня, господи! — сам вроде дьявола; а чтобы удрать от жида, придется повиноваться лукавому, а ведь он-то, с вашего позволения, и есть сам дьявол. И то правда, что жид — воплощенный дьявол; и, по совести говоря, совесть моя — жестокосердная совесть, если она мне советует остаться у жида. Бес мне дает более дружеский совет; я таки удеру, дьявол; мои пятки к твоим услугам; удеру.
Входит старый Гоббо с корзинкой.
|
|||
|