Примечания 27 страница

Печати были надежно укрыты в потайном ящике, и сам орден, я чувствовала это, тоже существовал под покровом тайны. Но Сату знала о нем, и другие колдуны из Конгрегации, скорее всего, тоже.

– Что ты говоришь, милая? – Мэтью обнял меня, но я его оттолкнула.

– Когда я отказалась выдать тебя, Сату меня заклеймила твоей печатью.

Он осторожно, стараясь не обнажать больше необходимого, повернул меня спиной к себе и тоже остолбенел.

– Это уже не подозрения. Теперь они знают точно.

– О чем вы? – недоумевала Сара.

– Дайте мне Дианину рубашку, пожалуйста.

– Шрамы не такие уж и глубокие, – пробормотала тетка, будто оправдываясь.

– Рубашку, – ледяным тоном повторил Мэтью.

Получив ее от Эм, он продел мои руки в рукава. Глаза он прятал, но жилка на лбу пульсировала.

– Прости, – прошептала я.

– Ты ни в чем не виновата. – Он взял в руки мое лицо. – Вампиры и без клейма на спине будут знать, что ты принадлежишь мне, – Сату хотела только, чтобы об этом знали и все остальные создания. Во времена моего возрождения женщинам, отдававшимся врагу, стригли волосы; она в принципе проделала с тобой то же самое. Это Изабо тебе рассказала?

– Нет. Я искала бумагу и обнаружила твой тайник.

– Какого черта здесь происходит? – рявкнула Сара.

– Не нужно мне было туда заглядывать, – шептала я, цепляясь за руки Мэтью.

Он недоверчиво посмотрел на меня и прижал к себе, не обращая внимания на мои раны. Боли я, благодаря Саре, почти не чувствовала.

– Господи, Диана! Вспомни, что я тоже украдкой проник в твои комнаты, – Сату тебе говорила. Ты случайно нашла то, о чем я сам должен был тебе рассказать, и ничего преступного я в этом не вижу.

По кухне прокатился гром, от которого задребезжали кастрюльки и сковородки.

– Если вы немедленно не объясните, в чем тут дело, я тут все разнесу! – пригрозила Сара.

Пальцы у меня зачесались, в ногах задул ветер.

– Притормози, Сара. – Я заслонила Мэтью от бормочущей заклинание тетки.

– Не зли ее, – с тревогой вмешалась Эм, положив руку ей на плечо. – Она собой не владеет.

В левой моей руке появился лук, в правой стрела – тяжелые, но странно знакомые. Не колеблясь я взяла на прицел Сару. Она замолкла на полуслове, изумленно поглядела на Эм и промямлила:

– Вот дерьмо-то.

– Погаси огонь, детка! – взмолилась Эм.

Какой еще огонь?

– Только не в доме. Если хочешь зажечь колдовской огонь, сделай это на улице.

– Успокойся, Диана. – Мэтью прижал мои локти к бокам, и невидимые стрела и лук пропали.

– Я не потерплю, чтобы она тебе угрожала, – сказала я чужим, гулким голосом.

– Сара не угрожала мне. Просто хотела знать, о чем речь, и мы ей сейчас расскажем.

– Так ведь это тайна, – растерялась я.

Мы с ним всегда что-нибудь да скрывали: мои способности, его рыцарей.

– Хватит с нас тайн, – заявил он, дохнув мне в шею. – Они не принесли пользы ни мне, ни тебе. – Колдовской ветер улегся, и Мэтью снова прижал меня к груди.

– Она всегда так буйствует? – спросила Сара.

– Ваша племянница – настоящее чудо, – ответил Мэтью, обнимая меня и глядя ей прямо в глаза.

– Ну-ну, – пошла она на попятный, поняв, что вампир не уступит. – Могла бы сказать нам, что владеешь огнем, Диана. Это, знаешь ли, не часто встречается.

– Ничем я не владею. – Я вдруг почувствовала, что не могу стоять на ногах, и Мэтью решительно распорядился:

– Договорим наверху.

После очередной дозы обезболивающего и антибиотика он уложил меня в родительскую кровать и объяснил тетушкам, что за знак оставила на мне Сату. Табита соизволила устроиться у меня в ногах, чтобы быть поближе к нему.

– Это символ одной… ну, скажем, организации, которую много лет назад основала наша семья. Теперь о ней почти все забыли, а те, кто помнит, думают, что ее больше не существует. Мы стараемся поддерживать эту иллюзию. Сату, заклеймив вашу племянницу звездой с полумесяцем, пометила ее как мою собственность и дала заодно понять, что колдунам наша тайна известна.

– Название у этой тайной организации есть? – спросила Сара.

– Не обязательно говорить им все, Мэтью. – Я взяла его за руку.

Тем, кто знает слишком много о рыцарях Лазаря, грозила опасность, и я буквально чувствовала ее – будто над головой висела темная туча. Нельзя, чтобы под нее попали и Сара с Эм.

– Рыцари Лазаря из Вифании, – выпалил он, точно боясь передумать. – Древний рыцарский орден.

– Впервые слышу, – фыркнула Сара. – Это что-то вроде «Рыцарей Колумба»? ^[64] У них в Онейде филиал.

– Не совсем. – Губы Мэтью дрогнули. – Орден Лазаря образовался в эпоху Крестовых походов.

– Помнишь, мы же передачу смотрели? – вставила Эм. – Там говорилось о рыцарях-крестоносцах.

– Да, о тамплиерах, только эти теории заговора – полная чушь. Тамплиеры давным-давно перестали существовать.

– Колдунов и вампиров, по идее, тоже не существует, – заметила я.

Пальцы Мэтью обхватили мое запястье, нащупали пульс.

– Пора заканчивать разговор, – сказал он твердо. – У нас еще будет время обсудить, существуют ли рыцари Лазаря на самом деле.

Как только он выставил из комнаты упирающихся тетушек, дом взял дело в свои руки и захлопнул дверь. Щелкнул замок.

– От этой комнаты у меня нет ключа, – сообщила Сара с той стороны.

Мэтью, ничуть не обеспокоенный этим, влез на кровать и примостил мою голову у себя на груди.

– Потом, все потом, – повторял он, когда я пыталась что-то сказать.

Я насчитала два удара его сердца и уснула, не дождавшись третьего.

Глава 33

Усталость, лекарства и родной дом надолго меня усыпили. Проснулась я, лежа на животе – одно колено согнуто, рука вытянута. Мэтью рядом не было.

Не находя в себе силы сесть, я повернула голову к двери. В замке торчал ключ, из коридора слышались голоса, делающиеся четче по мере моего пробуждения.

– Возмутительно! – кипятился Мэтью. – Не понимаю, как вы это допустили!

– Мы не представляли себе всей мощи ее силы, – с неменьшим жаром ответила Сара. – Она, конечно, обещала стать выдающейся колдуньей, учитывая родителей, но колдовского огня я, признаться, не ожидала.

– Эмили, как вы узнали, что она готовится его вызвать? – смягчился Мэтью.

– В детстве я видела, как это делает одна колдунья с Кейп-Кода. Ей тогда было лет семьдесят. Никогда не забуду тогдашние ощущения.

– Колдовской огонь – это смерть. Его не отвести никакими чарами, и ничто не может излечить ожоги, причиненные им, – объяснила Сара. – Мать учила меня распознавать его признаки – запах серы, движения колдуна. Вместе с таким огнем приходит богиня, говорила она. Не думала, что когда-нибудь увижу его, и, уж конечно, не ожидала, что родная племянница захочет сжечь меня в собственной кухне. Еще и колдовская вода в придачу!

– Я надеялся, что колдовской огонь окажется рецессивным геном, – признался Мэтью. – Расскажите мне о Стивене Прокторе.

Раньше его командный тон казался мне отголоском военного прошлого – теперь, зная о рыцарях Лазаря, я поняла, что он и в настоящем остается военачальником.

– Стивен был скрытным, – ощетинилась Сара, не привыкшая, чтобы ей приказывали, – и никогда силой не хвастался.

– Неудивительно в таком случае, что колдуны так старались ее отыскать.

Я зажмурилась, вновь увидев перед собой тело отца, вспоротое от шеи до паха. Меня чуть было не постигла такая же участь.

Мэтью чуть передвинулся, и дом заскрипел под непривычным весом.

– При всем своем опыте он не смог их победить. Диана, наверное, унаследовала его способности – и Ребеккины, царствие ей небесное, тоже. Но без их знаний она беспомощна: с тем же успехом на ней можно намалевать мишень.

Я продолжала подслушивать без зазрения совести.

– Она не транзистор, Мэтью, – защищалась Сара. – Инструкция и батарейки к ней не прикладывались. Мы старались, но после смерти Ребекки и Стивена Диана стала совершенно другим ребенком. Ушла в себя так глубоко, что никто не мог достучаться. Что нам было делать? Силой навязывать то, от чего она так упорно отказывалась?

– Не знаю, – с некоторым отчаянием произнес Мэтью, – но и так тоже нельзя было оставлять. Та колдунья больше двенадцати часов продержала ее в плену.

– Мы научим ее всему, что ей следует знать.

– И как можно скорее.

– На это уйдет вся ее жизнь, – огрызнулась Сара. – Магия не макраме, знаете ли.

– Времени у нас нет, – прошипел Мэтью; Сара, судя по скрипу половиц, попятилась от него. – Конгрегация больше не станет играть с нами в кошки-мышки – это доказывает клеймо на спине Дианы.

– По-вашему, то, что сделали с моей племянницей, – это игра?! – возмутилась Сара.

– Ш-ш-ш, разбудишь! – одернула ее Эм.

– Эмили, нужно узнать, какими чарами связали Диану, – зашептал Мэтью. – Перед отъездом в Африку Ребекку и Стивена что-нибудь беспокоило?

Связали чарами!

Я медленно села. В уме эхом раздавались эти два слова. С колдунами это делают лишь в крайнем случае – смертельная опасность, безумие, не поддающееся обузданию зло. Даже угроза кого-нибудь околдовать заслуживает сурового порицания.

Связали чарами?

Мэтью подскочил ко мне, не успела я встать.

– Тебе что-нибудь нужно? – нахмурился он.

– Да. Поговорить с Эм.

Пальцы на руках и ногах начинали потрескивать. Когда я протиснулась мимо Мэтью, бинт на правой лодыжке зацепился за торчащий из пола гвоздь.

Возле лестницы стояли перепуганные Сара и Эм.

– Что со мной не так?

– Да ничего, все в порядке, – пролепетала Эм, прячась под крылом у Сары.

– Ты сказала, что я околдована. Что меня околдовала родная мать.

Я чудовище, не иначе! – другого объяснения нет.

– Нет, детка, ты не чудовище! – воскликнула Эм, как будто я произнесла это вслух. – Ребекка сделала это, потому что боялась за тебя.

– Боялась меня, ты хочешь сказать.

Мои сыплющие синими искрами пальцы привели бы в ужас кого угодно. Куда бы их спрятать? Чтобы не прожечь рубашку Мэтью, я взялась за перила, рискуя спалить весь дом.

Осторожно с ковриком, девочка!

Призрак высокой женщины, обитавший в гостиной, указывал пальцем на пол.

Я приподняла ногу.

– Не выдумывай. Никто тебя не боится. – Взгляд Мэтью холодил мне спину: вампир хотел, чтобы я повернулась к нему лицом.

– Да? Посмотри, что творится с ними. – Я наставила на теток искрящийся перст.

Я тоже боюсь

, признался еще один из почивших Бишопов – обряженный в рваные штаны парнишка с выступающими вперед зубами и корзинкой ягод в руке.

Под моим гневным взглядом тетушки сделали шаг назад.

– Ты имеешь полное право обижаться. – Мэтью подошел ближе, почти вплотную, его снежный взгляд холодил мне низ спины, а поднимавшийся снизу ветер – лодыжки. – Ветер начинается, когда ты чувствуешь себя загнанной в угол, видишь? – Он встал еще ближе, и ветер слегка усилился.

Да, во мне, пожалуй, бурлила скорее обида, чем гнев. Я повернулась к Мэтью, чтобы обсудить, почему же все-таки появляется ветер. Искры понемногу бледнели, треск прекратился.

– Постарайся понять, – умоляла Эм. – Ребекка и Стивен уехали в Африку, чтобы тебя уберечь, и околдовали тебя по той же причине. Их заботило только одно – твоя безопасность.

Дом заскрипел всеми своими суставами и затаил дыхание, а меня охватил холод.

– Выходит, это я виновата в их гибели? Их убили из-за меня? – Я бросила на Мэтью полный ужаса взгляд и заковыляла вниз, не дожидаясь ответа, не обращая внимания на боль в ноге, – нужно бежать, бежать.

– Пусть идет, Сара! – резко произнес Мэтью.

Дом раскрывал свои двери передо мной и захлопывал позади. Через холл, столовую и семейную я прошла в кухню, всунула босые ноги в резиновые Сарины сапоги. Всякий раз, когда родные меня донимали, я уходила в лес и сейчас делала то же самое.

Не останавливаясь, я прошла мимо корявых яблонь в гущу белых дубов и сахарных кленов. Меня колотило от ужаса и полной потери сил. Вот оно, громадное необхватное дерево. Ветви нависают над самой землей, красно-пурпурные резные листья ярко горят на фоне серой коры.

Все свое одинокое детство и отрочество я приходила сюда со своими печалями. Здесь же, судя по инициалам на стволе, искали утешения многие поколения Бишопов. Я выцарапала свои буквы перочинным ножиком рядом с материнскими «РБ». Обведя пальцем те и другие, я свернулась калачиком и начала раскачиваться как маленькая.

Волосы овеяло холодом. Мэтью закутал меня в голубую парку и сел рядом, прислонившись к стволу.

– Сказали они тебе, что со мной не в порядке? – пробормотала я в собственные коленки.

– С тобой все в порядке, mon coeur.

– Ты еще многого не знаешь о колдунах. – Не глядя на него, я уткнулась подбородком в колени. – Просто так никого не околдовывают, причина должна быть чертовски веской.

Мэтью молчал. Украдкой покосившись, я увидела его ноги – одну вытянутую, другую согнутую – и свисающую с колена длинную белую кисть.

– Твои родители сделали это по чертовски веской причине – спасали жизнь дочери. – За ровным, спокойным тоном скрывались сильные чувства. – Я бы на их месте поступил так же.

– Ты знал, что я околдована? – Я не сумела справиться с обвинительными нотами в голосе.

– Изабо и Марта предположили это перед самым нашим рейдом в Ла-Пьер, а Эмили подтвердила их подозрения. Мне просто не представилось случая сказать об этом тебе.

– Но Эм-то почему молчала все эти годы? – Я почувствовала себя преданной и брошенной всеми – совсем как тогда, когда Сату изобличала Мэтью.

– Ты должна простить своих родителей, и Эмили тоже. Они делали это ради тебя.

Я упрямо помотала головой:

– Тебе не понять, Мэтью. Мать связала меня, как злобную маньячку, которой нельзя доверять. Связала, а сама отправилась в Африку.

– Твои родители опасались Конгрегации.

– Чушь! – Пальцы опять зачесались, но я постаралась отодвинуть электричество ближе к локтям. – Не приплетай ко всему эту проклятую Конгрегацию, Мэтью.

– Ко всему не надо – но к твоему случаю точно. Всякому, даже не колдуну, ясно: без нее тут не обошлось.

Передо мной без предупреждения возник белый стол с фрагментами прошлого и будущего. Кусочки головоломки складывались сами собой. Мать ловит меня, когда я, хлопнув в ладоши, взлетаю над полом нашей кембриджской кухни. Отец кричит на Питера Нокса у себя в кабинете. Сказка про фею-крестную и волшебные ленты. Я лежу на своей кровати поверх одеяла, а родители читают надо мной заклинания. Все встало на место, картинка сложилась.

– Сказка, которую рассказывала мне мать, – удивленно сказала я. – Она не могла поделиться своими страхами напрямую и потому сочинила историю про злых колдунов, фею-крестную и волшебные ленты. Рассказывала ее каждый вечер, чтобы я хоть что-то запомнила.

– А больше ничего не помнишь?

– Перед тем как на меня наложили чары, к отцу приходил Питер Нокс. – Я снова слышала дверной колокольчик, видела лицо открывшего дверь отца. – Он был у нас в доме, прикасался ко мне. – Я вспомнила странное ощущение, которое испытала, когда Нокс опустил руку на мою голову. – Отец велел мне идти к себе, и они начали ссориться. Мать почему-то оставалась на кухне и не выходила к ним. Потом отец надолго ушел куда-то, а мать перепугалась и позвонила Эм.

Воспоминания нахлынули волной.

– По словам Эмили, чары Ребекки должны были продержаться до прихода «возлюбленного из тени», – помрачнел Мэтью. – Твоя мать думала, что я сумею защитить тебя от Нокса и Конгрегации.

– Защитить себя могу только я сама. Сату права: я не колдунья, а пародия на нее. – Я снова уткнулась в коленки. – Ничего общего с матерью.

Мэтью встал, протянул мне руку и приказал:

– Поднимайся.

Я думала, вампир прижмет меня к себе и утешит, но он просунул мои руки в рукава парки и строго сказал:

– Ты колдунья. Пора научиться самой заботиться о себе.

– Не сейчас, Мэтью.

– К сожалению, мы не можем позволить тебе раздумывать. Конгрегации нужна твоя сила – или по крайней мере информация о том, на что ты способна. За полтора века «Ашмол-782» открылся только тебе.

– Ты и рыцари Лазаря им тоже нужны. – Я отчаянно старалась отвлечь его внимание от себя и своей злополучной магии.

– Конгрегация давно могла уничтожить братство – возможностей было хоть отбавляй. – Мэтью оглядывал меня с ног до головы, взвешивая мои немногие сильные и многие слабые стороны; от этого взгляда мне стало не по себе. – Они к этому не стремятся – им нужна либо рукопись, либо ты.

– У меня хватает защитников. Ты со мной, а еще Сара, Эм.

– Мы не можем быть с тобой неотступно. И потом, неужели ты хочешь, чтобы Сара и Эм рисковали жизнью ради тебя?

Вопрос был задан в лоб. Прищурившийся Мэтью попятился и присел.

– Ты пугаешь меня.

Адреналин поступал в кровь, унося последние остатки морфина.

– Нет. – Со своей вздыбленной гривой он так походил на волка. – Я почуял бы, если б ты боялась по-настоящему. Ты просто растеряна.

В горле у него нарастал грозный рокот – от удовольствия он рычал совсем по-другому. Я, в свою очередь, тоже попятилась.

– Но хотя бы знаешь, когда надо бояться, – уже хорошо.

– Что ты делаешь? – прошептала я, но он внезапно исчез, и я сморгнула. – Мэтью?

Я ощутила макушкой его ледяной взгляд. Мэтью висел на дереве, как летучая мышь, – ногами зацепился за ветку, руки распростер словно крылья.

– Я не твой коллега, и это не академический диспут. Речь идет о жизни и смерти.

– Ладно, слезай, я все поняла!

Я не видела, как он спрыгнул. Холодные пальцы ухватили меня за подбородок, запрокинули голову.

– Будь я Гербертом, ты бы уже умерла.

– Перестань, Мэтью. – Я стала вырываться – куда там!

– Э нет. Ты уходишь от боя, потому что Сату пыталась тебя сломать. Ничего не выйдет: надо бороться.

– Я и борюсь. – Доказывая это, я снова дернулась.

– Не как человек. Как колдунья. – Сказав это, он снова пропал.

На дереве его не было, холодного взгляда я тоже не чувствовала.

– Я устала, пойду домой.

Не успела я сделать и трех шагов, как он меня перекинул через плечо и потащил в обратную сторону.

– Нет, не пойдешь.

– Если будешь продолжать в том же духе, Сара и Эм сами сюда придут.

Кто-то из них должен почуять неладное – не они, так Табита. Кошка уж непременно поднимет шум.

– Не придут. – Мэтью поставил меня на землю. – Они обещали сидеть дома, как бы ты ни вопила.

Я пыталась скрыться от его черных глаз, бросалась из стороны в сторону, но он каждый раз оказывался прямо передо мной. Щиколотки обдало ветерком.

– То-то же! – Мэтью принял позу охотника, скрадывающего оленя, и опять зарычал.

Ветер налетал порывами, но крепчать не желал. Зато щекотка опустилась от локтей к рукам, и на этот раз я не стала ее подавлять. Между пальцами заискрились синие дуги.

– Пользуйся своей силой, если хочешь меня побороть, – рыкнул Мэтью.

Не придумав ничего лучшего, я взмахнула руками. Мэтью налетел на меня, завертел волчком и скрылся в лесу.

– Опять убита, – донеслось справа.

– Ничего не выходит, как ни старайся! – крикнула я в ту сторону.

– Сзади, – промурлыкал он на ухо.

– Уйди! – взвизгнув, завопила я.

Меня окутал свистящий ветер, но Мэтью, не страшась, двинулся вперед, протягивая руки. Я инстинктивно выбросила навстречу свои, и его откинуло прочь. Удивление пробудило в нем хищника. Вампир снова попытался преодолеть ветровой барьер, а я приготовилась отразить атаку, но на сей раз воздух не подчинился мне.

– Не пытайся себя заставить, – велел Мэтью, бесстрашно ухватив меня чуть выше локтей. – Магия, связанная чарами твоей матери, отвергает любое принуждение, в том числе и твое.

– Как же мне тогда вызывать ее? И как сдерживать, когда она не нужна?

– Сама мне скажи.

Взгляд Мэтью блуждал по моей шее, отмечая расположение вен и артерий.

– Откуда мне знать! – выкрикнула я в панике. – Я не колдунья!

– Не говори так – ты же знаешь, что это неправда. – Он вдруг выпустил меня. – Закрой глаза и иди.

– Что?

– Диана, я наблюдаю за тобой много недель. – Мэтью двигался совсем по-звериному, от аромата гвоздики у меня заложило горло. – Тебе нужно двигаться и при этом ограничить сенсорику, только чувствовать, но не видеть. – Он толкнул меня и пропал.

Я обвела взглядом лес. Все живое притихло, чуя крупного хищника.

Закрыв глаза, я начала глубоко дышать. Что-то пронеслось мимо, туда и обратно – это Мэтью дразнил меня. Сосредоточившись на дыхании и постаравшись стать такой же спокойной, как лес вокруг, я сделала первый шаг.

Что-то будто сгустилось между глазами. Я подышала через это что-то, вспоминая инструкции Амиры и совет Марты позволить видениям струиться свободно. Ощущение перешло в щекотку, и впервые в жизни открылся мой колдовской третий глаз.

Он замечал все вокруг: растения, токи земли и движение вод под ней. Все имело свой цвет и свои оттенки. Я видела укрывшихся в дупле кроликов, слышала, как колотятся их сердца в страхе перед вампиром. Видела сов, чей дневной сон нарушило то же опасное существо, прыгающее с ветки на ветку, словно пантера. И кролики, и совы знали, что спасения от него нет.

– Царь зверей, – прошептала я и услышала в ответ тихий смех.

Никто из обитателей леса не победил бы его в бою.

– Кроме меня, – сказала я вслух.

Вампир – существо не вполне живое, его трудно было найти среди кипящей повсюду жизни. Но я все же нашла – скопление мрака наподобие черной дыры. Оно светилось красным по краям – там, где сверхъестественная энергия встречалась с природными силами. Когда я инстинктивно повернулась к нему, он встревожился и ускользнул, растворившись в тенях между стволами.

Не открывая двух телесных глаз и пользуясь третьим, я пошла через лес. Чернота с красными краями отделилась от клена и последовала за мной, как я и надеялась.

– Мэтью, я тебя вижу, – не оборачиваясь больше, сказала я.

– В самом деле? И что же дальше, ma lionne? – Он продолжал красться следом, выдерживая дистанцию.

С каждым моим шагом третий глаз становился все зорче. Слева росли кусты, и я повернула направо, потом переступила через торчащий из земли камень.

Легкое дуновение подсказало, что впереди небольшая поляна. Теперь со мной говорил не один лес. Все четыре стихии – воздух, вода, земля и огонь – посылали указания, покалывали кожу словно иголками.

Теневая энергия Мэтью налилась темнотой, приобрела глубину и взметнулась в прыжке, которому позавидовал бы любой лев. Руки тянулись, чтобы схватить меня.

Лети

, приказала я мысленно. Ветер и земля подбросили меня вверх. Мысль, как и говорил Мэтью, с легкостью управляла телом – воображаемая лента, за которую я держалась, вела меня за собой.

Мэтью перекувырнулся и приземлился на ноги там, где только что была я.

Я парила над лесом. Все три широко раскрывшихся глаза полнились морем, далью, солнцем и звездами. Волосы, струясь по ветру, превращались в языки пламени и лизали лицо, не обжигая его, а лишь согревая. Ворон, летящий мимо, при виде этого явления сильно удивился.

Мэтью запрокинул голову и улыбнулся, встретившись со мной взглядом.

Ничего прекраснее этой улыбки мне еще не случалось видеть. Желание и гордость за то, что он мой, пронзили меня насквозь.

Я стала снижаться, но он ощерился, боясь, что я его атакую.

Чуть замедлившись, я повисла в воздухе на уровне его головы, сзади болтались ноги в резиновых сапогах. Ветер швырнул в сторону Мэтью прядь моих горящих волос.

Не троньте его

, велела я. Воздух и огонь тут же повиновались, третий глаз впивал вампирскую черноту.

– Погоди немного, – проворчал Мэтью, перебарывая желание броситься на меня.

Царь зверей не любил, когда его в чем-то превосходили.

Не обращая внимания, я опустила ноги к земле, зависла в нескольких дюймах от нее и вытянула раскрытую ладонь. Моя собственная энергия наполнила внутренний глаз мерцающими серебряными, золотыми, зелеными и синими вихрями, которые сияли подобно утренней звезде. Я почерпнула из нее, глядя, как сила перетекает из сердца в руку.

На ладонь лег пульсирующий шар, сотканный из моря, неба, земли и огня. Древние философы назвали бы его микрокосмом – маленький мир, где частицы меня перемешивались со вселенской материей.

– Это тебе, – сказала я, протягивая Мэтью волшебную сферу.

Он поймал ее на лету. Шар прилип к его холодной ладони и застыл, подрагивая, как ртуть.

– Что это? – спросил он, позабыв об охоте при виде этого дива.

– Я.

Чернота зрачков в устремленных на меня глазах Мэтью захлестнула зелено-серую радужку.

– Ты не тронешь меня, и я тебя тоже.

Он держал мой микрокосм бережно, опасаясь пролить хоть каплю.

– Я все равно не умею драться, – констатировала я с грустью. – Могу только улететь.

– Колдунья, это же самое важное, чему учится воин. – Пренебрежительное для вампира «колдунья» у него прозвучало ласково. – Выбирать битвы с умом и откладывать те, в которых пока не победить.

– Ты боишься меня? – спросила я, вися над землей.

– Нет.

Третий глаз подтвердил, что он говорит правду.

– Хотя внутри у меня вот это? – Я кивнула на колеблющийся в его руке свет.

– Я уже видел могущественных колдунов, но мы до сих пор не знаем, что там у вас внутри. Надо это исследовать, – осторожно отозвался Мэтью.

– Мне никогда не хотелось знать.

– Почему, Диана? Как можно отказываться от таких чудесных даров? – Мэтью сжал пальцы, словно боясь, что у него отнимут столь ценный для науки материал.

– Страх и желание? – тихо предположила я, касаясь пальцами его скул.

Заново пораженная своей любовью к нему, я процитировала слова, написанные его другом-даймоном Бруно в шестнадцатом веке:

– «Желанье шпорит, страх уздой берет». Разве не этим объясняется все, что происходит в мире?

– Все, кроме тебя, – ответил он хрипло. – Ты в эти рамки не умещаешься.

Коснувшись ногами земли, я отняла пальцы от щеки вампира и медленно раскрыла ладонь – тело словно помнило этот плавный жест, хотя разум отметил его как странный. Частица меня, которую я подарила Мэтью, перескочила из его руки в мою. Я сжала пальцы, и энергия быстро впиталась обратно. Привычная щекотка на сей раз свидетельствовала о моей собственной силе. Меня пугало создание, в которое я превращалась.

Палец Мэтью отвел в сторону мои волосы.

– Ничто не укроет тебя от магии – ни наука, ни сила воли. Она найдет тебя всюду. И от меня ты тоже не спрячешься.

– Так говорила мне мама – там, в Ла-Пьере. Она знала про нас.

Третий глаз испуганно закрылся, чтобы не видеть каменного мешка. Я вздрогнула, и Мэтью привлек меня к себе. Его объятия, хотя и не были теплыми, вселяли ощущение безопасности.

– Может быть, им было легче, потому что они знали – ты не будешь одна.

Холодные, твердые губы нашли мои, а потом Мэтью уткнулся мне в шею, шумно вдыхая мой запах. Отстранился он нехотя, приглаживая мне волосы и запахнув парку у меня на груди.

– Научишь меня драться? Как своего рыцаря?

– Рыцари умели драться задолго до того, как приходили ко мне, но мне доводилось обучать других воинов – людей, вампиров и даймонов. Маркуса я тоже учил, а он, видит Бог, был твердым орешком. Вот только с колдунами я ни разу не упражнялся.

– Пошли домой.

Лодыжка болела, я едва держалась на ногах от усталости. Мэтью взвалил меня на спину и понес.

– Еще раз спасибо за то, что нашел меня, – прошептала я, держась за его шею, – и он понял, что на этот раз я имела в виду не Ла-Пьер.

– Я давно уже перестал искать – и тут вдруг ты. В библиотеке, в самый Мейбон. Историк и колдунья к тому же! – Он недоуменно покачал головой.

– Это и называется магией. – Я чмокнула Мэтью в шею.

Он замурлыкал, ссадил меня на заднем крыльце и пошел за дровами, предоставив мне мириться с тетками в одиночку.

– Я понимаю, почему ты хранила эту тайну, – я обняла Эм, и та облегченно вздохнула, – но мама сказала мне, что время тайн прошло.

– Ты видела Ребекку? – спросила белая как мел Сара.

– Да, в Ла-Пьере. Она пришла, когда Сату запугивала меня и пыталась переманить. – Я помолчала и добавила: – Пришла вместе с папой.

– Она… они были счастливы?

За плечом Сары стояла взволнованная бабушка.

– Они были вместе, – ответила я и выглянула в окно – не идет ли Мэтью.

– И с ними была ты, – со слезами вставила Эм. – Это и есть счастье.

Тетя хотела сказать что-то, но передумала.

– Что, Сара? – спросила я, взяв ее за руку.

– Ребекка… говорила с тобой?

– Она рассказала сказку. Ту же самую, что и в детстве, – про колдунью, принца и фею-крестную. Мама очень старалась, чтобы ее околдованная дочка не забывала о магии, но я все равно забыла, потому что хотела забыть.

– В то последнее лето, когда они уехали в Африку, Ребекка спросила меня, что производит на ребенка самое сильное впечатление. Сказки, ответила я, – сказки, которые вы ей читаете на ночь. В них есть все, что нужно: надежда, сила, любовь. – Эм утирала хлынувшие из глаз слезы.

– Ты правильно говорила, – сказала я.

Хотя мы трое и заключили мир, Сара тут же набросилась на принесшего дрова Мэтью:

⇐ Предыдущая 22 23 24 25 262728 29 30 31 Следующая ⇒