АЛЕКСАНДРЪ БЕСТУЖЕВЪ ВЪ ЯКУТСКѢ 4 страница

(4) Загорецкій въ годъ ссылки былъ поручикомъ, Чижовъ — лейтенантомъ, Назимовъ — штабсъ-капитаномъ, Андреевъ и Заикинъ — подпоручиками; все это были въ 1825 году очень молодые люди и подверглись ссылкѣ за принадлежность „къ тайному обществу съ знаніемъ сокровенной цѣ ли онаго“.

(5) To-есть князя Евгенія Оболенскаго († 26го февр. 1865) и Якубовича (умеръ, кажется, въ 1847); первый въ 1825 былъ поручикомъ, а второй — капитаномъ. Оба были главнѣ йшими участниками въ печальныхъ событіяхъ 14го декабря.

18.

Якутскъ, 1828, декабря 25го дня.

Поздравляю любезныхъ братьевъ и братій съ Рождествомъ Спасителя!

Съ особенною грустью берусь за тупое перо чтобы написать вамъ немногія строки, не для того чтобъ утѣ шить письмомъ (могу ли дать чего самъ не имѣ ю? ), но чтобы не огорчить молчаніемъ. Я здоровъ, новаго не знаю, и стараго хотѣ лъ бы не знать. Вчерась для меня обнажено отъ воспоминаній, а завтра — отъ надеждъ. Около сердца роятся чувства, около ума сверкаютъ мысли, и все даромъ. Нѣ тъ цѣ ли ни тому, ни другому. Я не столь страстенъ къ поэзіи чтобы писать для червей и мышей, и не готовлю сухой прозы на оклейку стѣ нъ. (*) Мой міръ ограничивается собственною головой, въ которой родятся и гибнутъ сыны мечтаній. Я не пугаю строфами своими даже дикихъ утокъ, какъ это дѣ лаетъ Пушкинъ, который, мимоходомъ сказать, ведетъ своего Онѣ гина чѣ мъ далѣ е тѣ мъ хуже. Въ трехъ послѣ днихъ главахъ не найти полдюжины поэтическихъ строфъ. Cтиxи игривы, но обременены пустяками и нерѣ дко небрежны до неопрятности. Характеръ Евгенія просто гадокъ. Это безстрастное животное со всѣ ми пороками страстей. Дуэль описана прекрасно, но во всемъ видна прежняя школа и самая плохая логика. Со всѣ мъ тѣ мъ, Пушкинъ поэтъ и не дюжинный; недостатокъ хорошаго чтенія и излишество дурнаго весьма вредятъ ему.

Прощайте. Братъ и другъ вашъ

Александръ Бестужевъ.

(*) Въ самомъ дѣ лѣ, изъ сочиненій А. Бестужева лишь только нѣ сколько и притомъ весьма посредственныхъ стихотвореній относятся къ 1828 году. Такимъ образомъ, кромѣ одной главы повѣ сти въ стихахъ, Князь Андрей Переяславскій, А. Бестужевымъ написаны въ этомъ году слѣ дующія стихотворенія: Саатырь, якутская баллада, Въ день именинъ А. М., Ей, Изъ Гете (четыре стихотворенія), Съ персидскаго, Зюлейка, Изъ Гафиза. Всѣ эти стихотворенія помѣ чены самимъ авторомъ 1828 годомъ и помѣ щены имъ въ собраніи его сочиненій, первыя части котораго вышли въ 1832 году. Поэтическаго дарованія у А. Бестужева было мало, и онъ охотно бросилъ стихи, лишь только съ переводомъ его на Кавказъ представилась возможность писать для печати, хотя и подъ псевдонимомъ.

19.

Якутскъ, 1829, генваря 25го дня.

Любезные братья!

Не помню, право, поздравлялъ ли я васъ съ Новымъ Годомъ по прошлой почтѣ? Если нѣ тъ — тѣ мъ лучше. Друзей не надобно утомлять частыми письмами, чтобы не усыпить ихъ воображенія. Надобно чтобы незабудки росли въ ихъ саду, а не увялыя получались ими, а рѣ дкость придаетъ вкусу и самымъ бездѣ лицамъ. Какъ бы то ни было, я бы непремѣ нно послѣ довалъ этой почтамтской политикѣ, еслибы сердце не вооружалось противъ; оно просится побесѣ довать съ кровными, и я охотно говорю монологъ свой, вѣ роятно слышный, но вѣ рно безотвѣ тный. Обѣ послѣ днія почты привозили мнѣ извѣ стія отъ матушки и братьевъ, всѣ здоровы, слѣ довательно и живы, сестра Ольга приложила къ своему письму обрѣ зокъ Павлова. Мнѣ казалось что онъ благоухаетъ порохомъ. Въ Ахалцыхѣ они оба съ Петромъ сражались какъ должно Русскимъ. Павелъ командовалъ въ двухъ брешахъ, послѣ довательно, четырьмя отбитыми орудіями. Старшій лѣ зъ на стѣ ну, дрался на ней и за ней и теперь остался въ засадѣ тамъ же; онъ еще за Карсъ представленъ въ офицеры, что будетъ, или даже что есть — Богъ вѣ сть. Поль воротился въ Тифлисъ. Вотъ все что мнѣ извѣ стно. Теперь дошла очередь и до меня грѣ шнаго, — но ежели отвѣ чать точно на вопросъ что я дѣ лаю? то мнѣ придется ограничиться односложнымъ: ничего; ибо мысли, которыя какъ пролетные гуси мелькаютъ въ поднебесьи моего черепа, не могутъ назваться дѣ лами, а бездѣ лицы которыя порой порхаютъ въ безсвязности на бумагу — тѣ мъ менѣ е. Сегодня же посылаю матушкѣ небольшую піеску подъ заглавіемъ Финляндія. (1) Мнѣ она кажется недурна, но автору нерѣ дко кажутся и уродства прелестями. Время рѣ шилъ лучше. Прозой вовсе ничего не пишу; (2) для серіозныхъ предметовъ не имѣ ю довольно источниковъ и основаній, а для сантиментальныхъ статеекъ я сталъ слишкомъ серіозенъ. Живу одинъ, перелистываю книги и дымлю потолокъ трубкой. Улыбаюсь только отъ воспоминаній, а смѣ юсь также рѣ дко кaкъ мой котъ. О, для чего васъ нѣ тъ со мной, друзья мои! Съ вами я бы сбросилъ съ лица эту непривычную и непристалую мнѣ угрюмость. Будьте здоровы.

Братъ Алекс. Бестужевъ.

(1) Напечатана въ первомъ Полномъ собраніи сочиненій Марлинскаго, т. XII, стр. 129.

(2) И дѣ йствительно, то немногое что написано Бестужевымъ въ Якутскѣ въ 1829 году написано стихами: къ этому времени, между прочими, относятся слѣ дующія піески: Шебутуй, водопадъ Становаго хребта, Черепъ, Часы, Е. И. Б—ной, стихотвореніе въ альбомъ, Осень, Дождь, Оживленіе, Разлука, Алинѣ, Лидѣ, Пресыщеніе, Tocmъ, Coнъ. Всѣ эти стихотворенія напечатаны въ Полномъ собраніи сочиненій Марлинскаго, въ XII томѣ, съ отмѣ тками подъ каждымъ изъ нихъ: „1829 годъ“.

20.

Якутскъ, 1829. 25го февраля.

Любезные братья, Николай и Михаилъ!

Никогда не бывало въ Якутскѣ столь теплой Масленицы какова нынѣ шняя: три дня стояли холода только въ 8° и 9°, прочіе дни около 20°. Отъ этого катающихся подъ окнами моими умножилось больше обыкновеннаго; но со всѣ мъ тѣ мъ городъ все-таки пустъ и молчаливъ въ сравненіи даже съ русскими деревнями въ эту пору. Такая безжизненность происходитъ отъ недостатка единодушія между жителями, а можетъ и вовсе отъ недостатка души. Я мало вѣ рилъ доселѣ трактатамъ господъ физіологовъ о вліяніи климата на темпераментъ, ибо въ Сѣ верной Пальмирѣ своей встрѣ чалъ всѣ страсти Италіи хоть рѣ дко, но несомнѣ нно, — за то здѣ сь невѣ ріе мое склонилось подобно магнитной стрѣ лкѣ: при каждомъ философическомъ взорѣ больше и болѣ е убѣ ждаешься въ этой истинѣ. Здѣ сь умъ и чувства людей въ какой-то спячкѣ: движенія ихъ неловки и тяжелы, рѣ чь однозвучна и протяжна; сидѣ ть есть величайшее ихъ удовольствіе и молчать — не трудъ, даже женщинамъ. Здѣ сь движутся только желчныя страсти: корысть, зависть, тщеславіе. Все что течетъ съ кровью мерзло и безжизненно. Они женятся для хозяйства и потомъ живутъ вмѣ стѣ потому только что почти невозможно разойтись. Отъ этого дѣ ти ихъ слабы и чахлы, и рѣ дкіе доживаютъ до отрочества. Сверхъ того привычка отдавать своихъ дѣ тей на вскормъ, какъ здѣ сь говорится, въ Якуты, истребляетъ болѣ е дѣ тей чѣ мъ всѣ болѣ зни, и можете судить объ ихъ привычкахъ, когда они лѣ тъ трехъ или четырехъ привозятся въ домъ къ матери, которой не знаютъ и которая ихъ забыла; остальное баловство и нерадѣ ніе доканчиваетъ ихъ воспитаніе, такъ что въ 18 лѣ тъ юноша имѣ етъ уже въ себѣ всѣ предразсудки обоихъ народовъ, ни одной прямой идеи и никакого языка, ибо якутскій онъ не доучилъ, а русскому не у кого учиться. Я знаю многихъ казаковъ здѣ шней области которые едва знаютъ два русскія слова, и рѣ дкіе изъ жителей, средняго сословія, не мѣ шаютъ плохой русскій языкъ съ еще болѣ е плохими приговорками якутскаго. Напр., поди дагоръ, (другъ), надо ду? взять ду? (ли? ), кулгахъ-сохъ (ушей нѣ тъ), ичугей (хорошо) и сотни тому подобныхъ. Нигдѣ столько нѣ тъ охоты къ праздникамъ какъ здѣ сь. Женщины просиживаютъ въ гостяхъ по полдни ничѣ мъ не занимаясь, да и дома ничего не дѣ лаютъ, или если дѣ лаютъ, то изъ необходимости, а не для забавы. Пріятныя и красивыя рукодѣ лья едва извѣ стны двумъ или тремъ. Щеголяя однѣ ми дорогими шубами, онѣ вовсе не заботятся о платьяхъ, и часто на достаточной купчихѣ вы увидите засаленное платье, черные чулки и пестрый платокъ въ рукѣ. Наряды мужей еще болѣ е забавны. Объ удовольствіи чистаго и хорошаго бѣ лья не имѣ ютъ понятія. За домашнимъ столомъ не перемѣ няютъ тарелокъ: два стакана служатъ дюжинѣ ртовъ. И все это тѣ мъ непонятнѣ е что въ званые обѣ ды вы увидите европейски накрытый столъ и нерѣ дко европейскія кушанья, слѣ дственно они знаютъ что хорошо, что дурно; но, кажется, считаютъ чистоту праздничнымъ кафтаномъ, который надѣ вается только для показу. Не говорю о лѣ ни и нечистотѣ Якутовъ. Несомнѣ нно что русскій работникъ сработаетъ въ день противъ трехъ Якутовъ, хотя сіи послѣ дніе весьма переимчивы въ рукомеслахъ и отлично наслѣ довали у Русскихъ искуство Толкучаго рынка дѣ лать красиво, дешево и никуда не годно.

Оставшись снова одинъ безъ Захара, я долго не могъ собраться съ мыслями; теперь онѣ начинаютъ устаиваться, и я снова примусь за перо. (1) Теперь посылаю къ матушкѣ два стихотворенія, Черепъ и Тостъ. Первой метафизика, мистическая шарада, которой я и самъ не могу разгадать. Эпиграфъ его изъ Гёте; другой — сонъ небывалаго счастія. (2)

Есть еще кой-какія штучки на станкѣ, но челнокъ воображенія запутался въ нитяхъ риѳ мъ. Мнѣ непремѣ нно должно сидѣ ть чтобы летать. Безъ этого ртутная моя фантазія, какъ летучая рыбка, кидается въ разные элементы, не проницая ихъ. Обнимаю васъ, милые друзья! Будьте крѣ пки духомъ и здоровьемъ, какъ крѣ пка моя любовь къ вамъ.

Вашъ Александръ Бестужевъ.

(1) Ротмистръ графъ Захаръ Чернышевъ (давно уже покойный), сосланный въ 1825 г. въ каторжную работу „за принадлежность къ тайному обществу съ знаніемъ цѣ ли онаго“, послѣ кратковременнаго пребыванія въ острогѣ въ Читѣ, въ 1828 году былъ переведенъ на поселеніе въ Якутскъ, и уже въ началѣ 1829 года получилъ прощеніе, едва ли впрочемъ не съ переводомъ въ кавказскую армію.

(2) См. примѣ ч. къ письму № 19.

21. (*)

Якутскъ, 9го марта, 1829.

Милые братья!

Я, кажется, уже сообщилъ вамъ объ отъѣ здѣ моего compagnon des larmes, non d’armes (товарища по горю, а не по оружію); если же я не писалъ объ этомъ, то тѣ мъ не менѣ е я одинокъ. Онъ уѣ халъ такъ поспѣ шно что едва успѣ лъ выговорить adieu, такъ что послѣ днее слово Dieu, относилось болѣ е къ путешественнику нежели ко мнѣ. Да хранитъ же Онъ его и да пошлетъ ему успѣ ха! Я же удовольствуюсь таинственной частицей à..... Судьба укажетъ мнѣ гдѣ я нахожусь, на глухой ли улицѣ, или на перепутьи. Вы, конечно, думали, судя по обстоятельствамъ въ которыхъ нахожусь, что я снова предаюсь одинокимъ плаксивымъ жалобамъ? Но на этотъ разъ, ваша прозорливость ошиблась. Я нахожусь въ ровномъ расположеніи духа. Читаю исторію и бесѣ дую съ прошедшими временами. Иногда я осмѣ ливаюсь даже писать, но (только) прозою теперь, направляя свое перо на романтизмъ и, кажется, нашелъ на моихъ усахъ сѣ веро-западный проходъ, раздѣ ляющій два материка, классиковъ и романтиковъ. Конечно, я никогда не стану увѣ рять чтобъ я былъ изобрѣ тателемъ чего-нибудь подобнаго; но, по крайней мѣ рѣ, я очень доволенъ что распуталъ этотъ хаосъ для своей собственной пользы. Прежде я шелъ ощупью. Мое сужденіе висѣ ло на воздухѣ, какъ гробъ Магомета, и (по народному преданію) малѣ йшее дыханіе, пропитанное чеснокомъ, низвергало его съ воздушнаго мѣ стопребыванія. Изъ русской литературы я читаю только Телеграфъ. Въ немъ странная смѣ сь выбора самаго просвѣ щеннаго и вздора самаго невѣ жественнаго, тутъ умъ желающій учиться и тщеславіе желающее учить; это ученикъ который корчитъ педанта. На дняхъ прочелъ я одну изъ его ученыхъ замѣ токъ на мнѣ ніе, не менѣ е ученое, Араго, который разказываетъ намъ какъ новость что снѣ гъ предохраняетъ землю отъ холода. Симъ объясняется (говоритъ Телеграфъ ) великое количество снѣ га въ холодныхъ странахъ и безснѣ жіе въ теплыхъ. Великая экономія природы!! Въ Россіи нѣ тъ ни одного простолюдина который бы не зналъ что снѣ гъ, какъ дурной проводникъ, удерживаетъ теплородный газъ и не пропускаетъ внѣ шній холодъ. Но утверждать что въ Якутскѣ болѣ е снѣ гу чѣ мъ въ Новгородѣ совершенно ложно, потому что холодъ препятствуетъ образованію снѣ жныхъ облаковъ въ Якутскѣ, точно также какъ жаръ въ Италіи. Одна лишь умѣ ренная температура благопріятствуетъ образованію снѣ га. Гдѣ же эта экономія природы, когда, за недостаткомъ снѣ га, пропадаетъ всякая растительность у полюса? Это значитъ извращать причины и принимать послѣ дствія за причины. Это не случайность, не особый законъ что нѣ тъ снѣ гу въ жаркихъ странахъ, а просто воздухъ недостаточно холоденъ чтобъ образовать снѣ гъ и сохранить его; vice versa, у насъ мало снѣ гу, потому что воздухъ слишкомъ холоденъ чтобы наполняться испареньями. Я предполагаю что адъ очень далекъ отсюда, если судить по нашей землѣ замерзшей даже лѣ томъ. Много лѣ тъ пройдетъ, пока Якутскъ просвѣ тится и приблизится къ аду. По этому сужденію вы видите что я принадлежу къ школѣ волканистовъ, которые утверждаютъ что внутри земнаго шара находится пылающее горнило, предостерегающее насъ по временамъ своими фейерверками и своими salto-mortale что нашъ salto-mortale ближе къ намъ нежели мы думаемъ. Но пока, друзья, будемъ жить какъ живется и будемъ пользоваться жизнью по возможности. Желаю вамъ румянецъ здоровья и радость сердца для облегченія страданій. Я, благодаря Бога, въ эту минуту здоровъ и бодръ. Сидя въ своемъ углу, попрежнему люблю васъ болѣ е всего на свѣ тѣ. Миръ вамъ. Простите мое маранье.

Вамъ преданный Александръ Бестужевъ.

(*) Приводимъ это и слѣ дующія два письма въ переводѣ. Въ подлинникѣ они писаны по-французски, а второе отчасти и по-англійски.

22.

Якутскъ, 25го марта, 1829.

Милые братья!

Еслибы мои мысли доходили до васъ также часто какъ я думаю о васъ, мои письма уподоблялись бы крупному, тяжеловѣ сному сентябрьскому дождю. Но не обладая чародѣ йствомъ писать на золотомъ листѣ ея рогатой ночной свѣ тлости, и такъ какъ страна свиданій (гостиница земли, какъ Жуковскій говоритъ) исключительно обитаема поэтами и ясновидящими, то я долженъ бы былъ довольствоваться nolens-volens (волей-неволей) большою почтовою дорогой и писать вамъ мой нескладный вздоръ на земной бумагѣ, пересылая его въ обыкновенной почтовой телѣ гѣ. Помилуйте, о чемъ мнѣ говорить, когда мнѣ нечего дѣ лать? Конечно. Жизнь разумнаго существа заключается не въ однихъ дѣ йствіяхъ, но и въ мысляхъ; однако я еще сомнѣ ваюсь, должна ли каждая мысль быть обнародована прежде чѣ мъ она хорошо переварится и слѣ довательно хорошо выработается. Нетерпѣ ливый и легкомысленный, могу ли я быть способнымъ на такой трудъ? Желалъ бы быть способнымъ къ нему. Моя внѣ шняя жизнь все та же. Хуже чѣ мъ ничто. Обычныя слова часовыхъ при смѣ нахъ: все обстоитъ благополучно, можетъ служитъ эпиграфомъ къ моей жизни. Дѣ йствительно, такое классическое однообразіе опротивѣ ло мнѣ, я очень важно попиваю чай и покуриваю трубку, отъ времени до времени примѣ шиваются нѣ сколько вздоховъ, которыхъ никто не можетъ раздѣ лить, и зѣ вота, которую никакой сонъ не въ состояніи унять. Я смѣ ло могу сказать что дни мои состоятъ изъ глотковъ чая, клубовъ табачнаго дыма, вздоховъ и зѣ воты. Исключая нѣ сколькихъ маленькихъ прогулокъ и авторскихъ порывовъ, плоды которыхъ, освобождая мой мозгъ отъ слишкомъ воспламененнаго воображенія, служатъ для закуриванія трубокъ въ примѣ неніи къ домашней экономіи. Я рекомендую подобный строгій судъ всѣ мъ моимъ сотоварищамъ писакамъ, какъ лучшее разрѣ шеніе Шекспировскаго сомнѣ нія: „Печатать или не печатать? “ Что касается до моего чтенія, то оно очень разнообразно, но по преимуществу нѣ мецкое. Гете меня очень затрудняетъ. Мое упорство понять непонятное часто утомляетъ меня. Я бросаю книгу въ сторону, отсылая автора къ чорту. Послѣ днее время утѣ шалъ меня Франклинъ. Какая теплая любовь къ человѣ честву! Какая убѣ дительная ясность изложенія! Вотъ былъ человѣ къ! Надѣ юсь что вы прочли метеорологическую замѣ тку въ моемъ послѣ днемъ письмѣ. Пользуясь случаемъ погрузиться въ воздушное пространство, я тебѣ объявляю, какъ любителю физики, что мнѣ ніе Шуберта о сѣ верномъ сіяніи самое правдоподобное изъ всѣ хъ до сихъ поръ высказанныхъ. Онъ говоритъ, и я подтверждаю (по всѣ мъ разказамъ), что сѣ верное сіяніе совсѣ мъ не дѣ йствіе миража или электричества, но послѣ дствіе горѣ нія азота, сожигаемаго падающими звѣ здами. Такъ какъ діаметръ вращенія на экваторѣ длиннѣ е всѣ хъ другихъ, непремѣ нное слѣ дствіе его постояный токъ къ обоимъ полюсамъ, увлекающій въ своемъ движеніи прежде всего газъ, какъ жидкость наилегчайшую; такъ что еслибы горѣ ніе не разжижало такъ кстати полярную атмосферу, намъ, сосѣ дямъ полюсовъ, пришлось бы задохнуться не далѣ е какъ черезъ 100 лѣ тъ, или мы были бы вынуждены путешествовать въ сгущенномъ азотѣ, съ заступомъ въ рукѣ. Еще, если позволите, нѣ сколько словъ о свѣ тѣ. Я готовъ съ каждымъ спорить и утверждать вещественность свѣ та, очевидность чего была доказана послѣ дними опытами Перкинса. Скажите, ради Бога, зачѣ мъ будутъ меня увѣ рять изобрѣ татели новыхъ системъ, что не свѣ тъ распространяется при восходѣ солнца, но тьма ускользаетъ при его содѣ йствіи. Въ самомъ дѣ лѣ, я долго напрягалъ умъ, пока не догадался въ чемъ дѣ ло; теперь же съ удовольствіемъ сознаюсь что не вполнѣ его разумѣ ю. Въ настоящее время года всѣ хъ возможныхъ болѣ зней я очень безпокоюсь о вашемъ здоровьѣ. Воздухъ пропитанъ головною болью, а земля испаряетъ лихорадку. Я же, до сихъ поръ по крайней мѣ рѣ, здоровъ и бодръ. Зима не покидаетъ насъ: вездѣ блескъ и холодъ. Вліяніе солнца видно только на крышахъ, которыя оно покрываетъ ледяными сосульками; другихъ признаковъ приближающейся весны, „этой эѳ ирной нѣ ги“, какъ говоритъ Томсонъ, не имѣ ется. Посылаю вамъ обоимъ три предмета, совершенно для меня лишніе; пользуйтесь ими и раздѣ лите ихъ между собою какъ хотите. Да благословитъ васъ Богъ, мой дорогой, болѣ е чѣ мъ дорогой Николай и многолюбимый братъ Михаилъ, братья крови и сердца моего. Да смягчатся ваши страданья радостью и здоровьемъ, и да пополнится остальное ваше время досугомъ и удовольствіями. Вы всегда пребываете въ мысляхъ любящаго васъ брата

Александра Бестужева.

23.

Якутскъ, 10го апрѣ ля, 1829.

Милыя братья!

Въ моихъ двухъ послѣ днихъ письмахъ я говорилъ вамъ о метеорологіи; сегодняшнее письмо будетъ посвящено магнетизму земли. Вы знаете, или вы не знаете, что подразумѣ вается подъ этимъ названіемъ. О помянутомъ предметѣ даже орлы между учеными знали не болѣ е насъ невѣ ждъ. Вѣ рно только то что электричество, гальванизмъ и магнетизмъ все одно и то же; что Лейденская банка и Вольтовъ столбъ, и компасъ дѣ йствуютъ подъ вліяніемъ одного закона и одной и той же силы въ разныхъ ея видоизмѣ неніяхъ. Но это еще не все. Извѣ стный Гумбольдтъ недавно открылъ видимое вліяніе сѣ вернаго сіянія на магнитную стрѣ лку, которая „колеблется, дрожитъ и прыгаетъ, когда сѣ верное сіяніе такъ любезно что освѣ щаетъ полярныя страны, какъ будто въ нихъ сокрыты глаза кокетки. Замѣ тьте также что движеніе стрѣ лки производится во всѣ хъ направленіяхъ, такъ что наклоненіе также мѣ няется какъ уклоненіе. Кромѣ того говорятъ, то-есть Гумбольдтъ говорить, что существуютъ магнетическія бури, не тѣ впрочемъ которыя кружатъ дамамъ головы; онѣ сильно дѣ йствуютъ на компасъ подъ всѣ ми широтами и заставляютъ прыгать бѣ дную стрѣ лку безъ видимой причины. Вы сами, я думаю, бывъ на морѣ, (*) не одинъ разъ замѣ чали подобное колебаніе компаса; остается узнать, связана ли эта магнетическая пляска съ музыкой тетки моей aurore boré ale (сѣ вернаго сіянія). Одинъ молодой Прусакъ посѣ щалъ съ этою цѣ лью нѣ сколько сѣ верныхъ странъ и находится теперь въ Камчаткѣ. Онъ докторъ философіи и человѣ къ съ большими способностями и образованіемъ. (**) Якуты приняли его за чародѣ я и увѣ ряютъ что онъ пришелъ сюда ловить звѣ зду скрывшуюся съ небосклона Европы. Они не въ состояніи постичь того какъ можно добровольно и безъ умысла просиживать ночи на пролетъ въ созерцаніи звѣ здъ. Глупцы!

(*) Оба брата, Николай и Михаилъ Бестужевы, воспитывались въ морскомъ кадетскомъ корпусѣ, оба служили во флотѣ, участвовали во многихъ экспедиціяхъ, и изъ нихъ второй только въ 1824 году перешелъ въ лейбъ-гвардіи Московскій полкъ.

(**) Рѣ чь, кажется, идетъ о докторѣ Эрманѣ, съ которымъ Бестужевъ имѣ лъ случай познакомится въ Якутскѣ и съ которымъ потомъ имѣ лъ ученую переписку на французскомъ языкѣ. Одно изъ писемъ А. Бестужева къ Эрману, написанное въ томъ же 1829 году, но уже изъ Дербента, напечатано въ Полномъ Собраніи сочиненій Марлинскаго, т. III.

Вы видите, однако, что все это въ прямомъ противорѣ чіи съ азотною теоріей сѣ вернаго сіянія которую я прежде усвоилъ, потому что она мнѣ казалась самою правдоподобною. Но какъ узнать что похоже на правду, когда мы не знаемъ что такое истина. Не значитъ ли это мѣ рять невѣ рною мѣ ркой? Я люблю, однако, согласовать противорѣ чія, и предполагаю что азотъ чрезъ горѣ ніе магнетизируетъ воздухъ до такой степени что производитъ подобное явленіе. Я не скрою, однако, моего сомнѣ нія относительно теоріи передвиженія азота. И отчего, бы въ самомъ дѣ лѣ, протекалъ только онъ одинъ, и по преимуществу отъ экватора къ полюсамъ? Атмосфера не разлагается ни вслѣ дствіе перемѣ щенія, ни въ угоду гг. Парроту и Шуберту; другія частицы составляющія воздухъ должны бы также перемѣ щаться какъ и азотъ. Что вы объ этомъ скажете?

Одинъ изъ жителей Якутска вздумалъ выкопать колодезь. 7 саженъ уже вырыто, а вода не хочетъ выступать и, вѣ роятно, не покажется никогда. Спросятъ, отчего? По простой причинѣ, потому что средняя температура, то-есть термометрическая сумма распредѣ ленная на 365 дней даетъ 5½ холода, изъ чего слѣ дуетъ что глубже 2½ саженъ температура земли равняется средней температурѣ страны, если не вмѣ шается волканическій огонь. Такимъ образомъ температура возвышается на каждую сотню футовъ глубины на одинъ градусъ. На поверхности температура мѣ няется по времени года. Внутренняя температура подъ экваторомъ на 18 выше нуля. Изъ всего сказаннаго слѣ дуетъ что я въ Якутскѣ послѣ смерти не промочу своихъ ногъ, такъ какъ почва здѣ сь постоянно оледенѣ лая. Итакъ въ одинъ прекрасный день найдутъ мои кости вмѣ стѣ со скелетами мамонтовъ. Оттепель наступила; ночи становятся прозрачными, дни ясными. Да будетъ ваше расположеніе духа такое же. Я здоровъ и веду себя хорошо; говѣ ю, молясь о васъ. Богъ въ помощь вамъ, друзья мои.

P. S. Получили ли вы съ прошлою почтой три посланныя отъ меня вещи, именно: куртку на лисьемъ мѣ ху и пр.

Неизмѣ нно любящій васъ братъ и другъ

Александръ Бестужевъ.

24.

Якутскъ, 1829 апрѣ ля 10го дня.

Любезнѣ йшая матушка!

Я снова озабоченъ сомнѣ ніями, не получая отъ васъ писемъ двѣ почты сряду. Дороги по сію пору должны были быть нетронуты по всей Сибири, и минувшая почта пришла къ намъ днемъ ранѣ е обыкновеннаго. Пасха на дворѣ, а со всѣ мъ тѣ мъ у насъ едва таютъ науличныя грязи, но за то когда рухнутъ всѣ снѣ га, то въ городѣ надобно будетъ пробираться вплавь; слѣ дственно самый праздникъ дастъ много работы и заботы охотникамъ и невольникамъ визитовъ. Благодаря Бога, я теперь избавленъ отъ этой язвы, и могу проводить въ халатѣ то время когда всѣ другіе во всѣ хъ углахъ святой Руси гремятъ колесами и калошами по грязной мостовой или просто по грязи безъ мостовой. Здоровье мое ровно; только что-то грустно душѣ. Исполняя долгъ христіанина и человѣ ка, мыслію прошу у васъ отпущенія за всѣ огорченія встарину причиненныя вамъ, — равно какъ и всѣ мъ въ Россіи, волей и неволей, — вѣ домымъ дѣ ломъ и неумышленнымъ словомъ. Я говѣ ю на сей недѣ лѣ и, Богу помогающу, надѣ юсь душевно поздравить васъ съ Свѣ тлымъ Воскресеніемъ Христовымъ и самъ обновленный духомъ. Желая всякаго счастія и полнаго здоровья, есмь покорный вашъ сынъ

Александръ Бестужевъ.

P. S. Полагая что при настоящихъ духовныхъ моихъ занятіяхъ „во многомъ глаголаніи нѣ сть спасенія“, я на сей разъ пожелаю только милымъ сестрицамъ моимъ радостно встрѣ тить день Пасхи, и весело, или по крайней мѣ рѣ безъ тоски, проводить оную. Получили ли отъ 25го марта съ письмами мой портретъ? Прощаясь съ вами какъ грѣ шникъ и привѣ тствуя васъ заранѣ е какъ причастникъ, остаюсь неизмѣ нно-любящимъ васъ братомъ.

Александръ Бестужевъ.

Портретъ отправленъ.

(На оборотѣ: ея высокородію милостивой государынѣ Парасковьѣ Михайловнѣ Бестужевой. Въ С. -Петербургъ, на Васильевскій островъ, въ 14 линіи, въ домѣ купца Шильцова. )

25.

Якутскъ, 1829, 25го апрѣ ля.

Любезнѣ йшая матушка!

Сегодня, то-есть 24го числа, я получилъ вдругъ два письма отъ васъ: одно отъ 25го января, другое отъ 17го февраля, съ приложеніемъ 200 р. за которые благодарю душевно, и тѣ мъ болѣ е что я было чувствовалъ въ нихъ не малую надобность. Посылка задержана въ Иркутскѣ, за разлитіемъ верховьевъ Лены, и получится здѣ сь не ранѣ е исхода мая. Что же касается до выговора за рѣ дкое писаніе къ читинскимъ братьямъ, — я не беру его на свои плечи, ибо пишу къ нимъ регулярно черезъ почту, а часто и двѣ сряду. Особенно въ этомъ году каждый почтовый день отправлялъ къ нимъ посланія: полученіе же зависитъ не отъ меня. Къ вамъ я пишу безъ исключенія всякую почту, въ доказательство той истины что хотя намѣ реніе и благое, но исполненіе плохое, и что сердце не всегда хорошій ораторъ. Христосуясь съ вами мысленно, я воспоминаю свѣ тлую заутреню, которую обыкновенно мы встрѣ чали въ церкви Академіи Художествъ; по крайней мѣ рѣ въ моемъ отрочествѣ. (*) Праздники провелъ особенно грустно, и по сердцу, и по погодѣ, которая стояла до сихъ поръ одного цвѣ та съ моимъ духомъ: холодна и ненастна; грязь была не проѣ здимая, снѣ гъ таялъ не падая, и вѣ теръ барабанилъ въ кровли и ставни. Только одинъ университетъ собакъ лаемъ своимъ доказывалъ что въ городѣ есть жизнь, да Якуты, которые считаютъ звонъ своеручный дѣ ломъ спасительнымъ, забравшись на колокольни, трезвонили отъ чистаго сердца. Здѣ сь колокольни суть единственное увеселеніе въ Пасху. Еще узналъ я что старухи носятъ внучковъ своихъ подъ колокола, считая это предохранительнымъ средствомъ отъ будущихъ болѣ зней. По крайней мѣ рѣ это не спасло многихъ дѣ тей отъ настоящихъ простудъ, обыкновеннаго слѣ дствія суевѣ рій. Сію минуту только проглянуло солнце, и барометръ даетъ слово за хорошую погоду, но кто же вѣ ритъ надписямъ барометра? Воздухъ можетъ облегчиться и при худой погодѣ, или ртуть упасть и въ хорошую. Только пора быть ведру на небѣ и въ сердцѣ вашемъ, любезнѣ йшая матушка. Будьте здоровы и покойны, вотъ моя просьба вамъ и молитва Богу. Лобзаю руку вашу. Покорный и любящій сынъ

Александръ.

(*) См. предисловіе къ этимъ письмамъ.

Любезнымъ сестрицамъ христіанское и братнее объятіе.

За Андрея благодарю, онъ уже здѣ сь; жалко и досадно видѣ ть его въ такомъ видѣ въ печати. (1) Не знаю когда, скрѣ пя сердце, снова за него приняться. Цвѣ ты (2) меня ободряютъ, но это не болѣ е какъ комплименты, и я знаю во сколько сребренниковъ цѣ нить общія похвалы, какъ и общія побранки. Нынѣ что-то залѣ нился, но кой-что прозы въ походѣ. Такъ какъ все на меня находитъ..... (3) то и нѣ мецкій языкъ покоится до новаго припадка охоты къ нему. Н. М—ѣ, скажите что я до послѣ дней искры памяти не забуду ея ко мнѣ пріязни, равно какъ и дружбы ея супруга.. (4) Да сохранитъ Богъ здоровье ея для малютки. (5) Поклонитесь знакомымъ и домашнимъ, и если увидите англійскаго моего учителя, то поблагодарите за прежнія книги. Получилъ ли онъ Алекс. Джонсона? Простите за малопись: долго ждалъ почты, а теперь нѣ тъ время. Вашъ Александръ.

⇐ Предыдущая 1 2 345 Следующая ⇒