АЛЕКСАНДРЪ БЕСТУЖЕВЪ ВЪ ЯКУТСКѢ 2 страница

Несмотря на свое относительно безотрадное положеніе и на офиціальность писемъ, Бестужевъ, вѣ рный своему веселому характеру, не упускаетъ случая пошутить и поострить, и съ пера его зачастую срываются шутки и каламбуры. Особенно живы тѣ его письма которыя удавалось ему посылать неофиціальнымъ путемъ. Таковы письма за №№ 8, 11, 14, 17 и, какъ кажется, за №№ 20 по 23. Во всякомъ случаѣ, эти послѣ днія письма замѣ чательно живѣ е и интереснѣ е прочихъ писемъ, обыкновенно называемыхъ имъ „казенными“, съ ихъ, какъ онъ выражается, „осторожностью и замороженными строками“.

Въ заключеніе считаемъ нужнымъ замѣ тить, что мы печатаемъ письма Бестужева слово въ слово съ подлинниковъ и съ самыми небольшими выпусками нѣ которыхъ не имѣ ющихъ никакого интереса строкъ; мы думали сдѣ лать больше выпусковъ, но отъ этого много потерялъ бы колоритъ этихъ писемъ, и безъ того не длинныхъ. (*) Тамъ гдѣ оказалось это нужнымъ, мы обставили письма краткими объяснительными примѣ чаніями.

(*) Самыя письма обязательно сообщены намъ Е. А. и М. А. Бестужевыми, которымъ мы и свидѣ тельствуемъ нашу признательность, равно какъ Е. Б. З. за содѣ йствіе въ приготовленіи этихъ писемъ къ изданію.

-------------------------

Иркутскъ, 7го декабря 1827.

Любезная матушка, милыя сестры, я здоровъ, братья здоровы, (*) мы видѣ лись и радовались какъ небесному дару свиданію. Получите подробное письмо о пути съ нѣ которымъ г. Чекменевымъ. Теперь не имѣ ю времени, ѣ ду въ Якутскъ. Письма адресуйте Ивану Богдановичу Цейдлеру, г. гражданскому губернатору Иркутской губерніи. Если найдете дорогимъ прислать мнѣ венгерку, то лучше деньгами, въ Иркутскѣ шьютъ очень хорошо. Матвѣ й Муравьевъ (**) проситъ извѣ стить сестру что онъ будетъ за Якутскомъ, въ Вилюйскѣ, адресъ тотъ же что и мнѣ. Будьте счастливы и здоровы. Я вѣ чно вашъ искренній Александръ.

Цѣ лую вашу руку и обнимаю сестеръ, (***) покорный сынъ Александръ.

Кланяюсь Алекс. Фил.; Сомову † и домашнимъ.

(На оборотѣ ): Прасковьѣ Михайловнѣ Бестужевой, спросить у Николая Ивановича Греча.

(*) То-есть Николай и Михаилъ Александровичи, съ которыми Александръ Александровичъ видѣ лся въ Иркутскѣ, на пути ихъ въ Читу, нынѣ областный городъ Забайкальской области съ населеніемъ въ 1. 400 душъ обоего пола, а до 1851 деревушку съ острогомъ; первая замѣ чательна была тѣ мъ что въ ней издавна былъ складочный пунктъ транспортовъ идущихъ изъ Верхнеудинска въ Иркутскъ, а послѣ дній тѣ мъ что въ немъ заключены были съ 1827 по 1830 участники въ событіяхъ 14го декабря 1825 года. Въ августѣ 1830 читинскіе заключенные переведены были въ Петровскій заводъ.

(**) Подполковникъ (до іюня 1826) Матвѣ й Ивановичъ Муравьевъ-Апостолъ возвратился изъ Сибири въ 1856.

(***) Елену, Марію и Ольгу. Всѣ три пережили четырехъ изъ пяти своихъ братьевъ.

† Сомовъ, авторъ разныхъ статей, замѣ токъ и критическихъ обозрѣ ній „россійской словесности“ въ петербургскихъ журналахъ и альманахахъ 1820—30.

Якутскъ, 9го января 1828.

Да вѣ домо будетъ вамъ, любезные братья Николай и Михаилъ Александровичи, что я благополучно доѣ халъ до Якутска наканунѣ Новаго года, и завтра перехожу на наемную квартиру, гдѣ завожусь хозяйствомъ. Климатъ здѣ сь суровъ, морозы не падаютъ ниже 38°, но насчетъ образованности городъ сей далеко лучше того понятія которое имѣ ютъ о немъ въ Россіи. (*) Оставляя до другаго раза подробности, мыслію переносясь въ Чету, сердцемъ желаю вамъ съ твердостію переносить судьбу свою. Будьте здоровы, прощайте, друзья души моей.

Братъ и другъ вашъ Александръ.

На оборотѣ: Николаю Александровичу Бестужеву, въ Чету (Иркутской губерніи).

(*) Якутскъ, съ 1822 областной городъ Якутской области, находится на рѣ кѣ Ленѣ; Жителей въ немъ въ настоящее время насчитывается не болѣ е трехъ съ половиною тысячъ, а сорокъ лѣ тъ тому назадъ, когда жилъ въ немъ А. А. Бестужевъ, число жителей было, безъ сомнѣ нія, еще меньше.

Якутскъ, 1828, февраля 10го дня.

Здравствуйте, милые сердцу братья Николай и Михаилъ!

Теперь, Живучи на своей квартирѣ, я еще болѣ е имѣ ю досуга мечтать о васъ чѣ мъ когда-либо; вы можете вообразить что мечтанія эти не всегда бываютъ розоваго цвѣ та, но всегда ли они были таковыми и въ лучшіе дни нашей жизни? Нынѣ по крайней мѣ рѣ имѣ ешь горести не вымышленныя и, конечно, подостойнѣ е тѣ хъ которыя имѣ ли честь безпокоить насъ на раздольѣ. Одно только разсужденіе что грустью ничего не исправишь и никому не поможешь развлекаетъ меня въ одиночествѣ, въ совершенномъ одиночествѣ. Я произвожу необходимость въ добродѣ тель и, такъ сказать, терпѣ ливо „пережевываю“ свою участь. Зима, правда, здѣ сь довольно скучна: день короче якутскаго носа (et c’est beaucoup dire), а морозы блокируютъ меня въ дому. Я очень привыкъ къ холоду, и всѣ члены привезенные изъ Россіи еще находятся въ наличности; но признаюсь, дѣ йствіе онаго на грудь очень болѣ зненно: десять шаговъ производятъ одышку, и потому прогулки, столь необходимыя для моего здоровья, весьма рѣ дки. Впрочемъ, книги и занятія по новому устройству моему коротаютъ время, и весна, которой не видалъ я такъ долго, возвратитъ мнѣ, вѣ роятно, и прежнее здоровье, и старинный веселый, безпечный духъ мой. Еслибы вы видѣ ли какимъ я сдѣ лался хозяиномъ, какой порядокъ и чистота царствуютъ въ моемъ уютномъ жилищѣ, то погладили бы меня по головкѣ. Боже мой, Боже мой! Зачѣ мъ вы не со мною? Какъ часто я думаю, принимаясь за ложку, я бы былъ счастливъ еслибъ они дѣ лили скромный обѣ дъ мой — думаю — и обѣ дъ мой стынетъ неприкосновенъ.

Я ничего не знаю о васъ, но надѣ юсь узнать по великодушію его превосходительства, господина иркутскаго гражданскаго губернатора. Дай Богъ чтобъ эти вѣ сти хотя въ милліонную долю отвѣ чали моимъ желаніямъ. Отъ матушки ни строчки, и я, признаюсь, начинаю сомнѣ ваться въ ея здоровьѣ, въ ея существованіи: надобна особая благодать свыше чтобы перенести столь тяжкіе и столь частые удары. Да будетъ воля пославшаго насъ въ міръ, я ко всему приготовленъ. Да облегчитъ спокойствіе духа и дружество узы ваши. Ваша твердость только утверждаетъ жарко любящаго и благожелающаго вамъ брата Александра.

Якутскъ, 1828 года, 25го марта.

Любезные братья Николай и Михаилъ: Христосъ Воскресе!

Вотъ уже третій годъ (*) какъ мы розно встрѣ чаемъ этотъ свѣ тлый праздникъ! И никогда еще я не встрѣ чалъ его такъ скучно какъ нынѣ, потому что не имѣ ю отъ родныхъ ни слуху, ни слова. А надпись надъ денежнымъ конвертомъ: „Отъ сестры Елены Александровны“, мало оставляетъ надежды чтобы добрая матушка наша была въ живыхъ. Иначе письма бы шли отъ ея, а не отъ сестрина имени. Несмотря однакоже на всѣ печали, Богъ подкрѣ пляетъ душу и хранитъ мое здоровье. Я все переношу съ терпѣ ніемъ истинно христіанскимъ. У насъ воздухъ начинаетъ дышать весною, слѣ довательно у васъ, я думаю, скоро все зеленѣ ть будетъ. Дай-то Богъ чтобы сердца ваши ожили вмѣ стѣ съ природой. Во снѣ и на яву жарколюбящій васъ братъ желаетъ вамъ душевнаго покоя.

(*) То-есть съ 1825 года, когда въ послѣ дній разъ въ жизни А. А. Бестужевъ встрѣ чалъ съ братьями, сестрами и матерью этотъ праздникъ въ Петербургѣ.

Якутскъ, 1828 года, апрѣ ля 10го дня.

Любезные братья Николай и Михаилъ!

Вы дѣ лите со мной грусть — раздѣ лите же радость мою: 4го апрѣ ля я получилъ письмо отъ матушки и сестеръ, онѣ всѣ живы и довольно здоровы. Впрочемъ, вѣ роятно, и вы равнымъ образомъ были порадованы письмами, и потому я не распространяюсь вдаль. Я здоровъ и оживаю вмѣ стѣ съ природой, зима у насъ минула безъ слѣ довъ, все сухо, и ранняя весна прогуливается по нашему городку не замоча ноги. Однакожь, по малороссійской пословицѣ, здѣ сь „до Свитаго Духа, не знимай кожуха“, и старожилы не теряютъ надежды прокатиться на санкахъ въ маѣ. Съ возвратомъ тепла, вѣ роятно, растаетъ и лѣ нь моя, я снова примусь за перо, такъ давно покинутое что оно бы заржавѣ ло, еслибы родной гусиный жиръ не предохранилъ его равно отъ мороза и влажности и засухи. Объ васъ, мои милые, никакой вѣ сти, это крѣ пко огорчаетъ меня, но что жь дѣ лать! Богъ для всѣ хъ, на Него и надежда.

Будьте здоровы, я молюсь только объ этомъ, ибо въ другомъ вы мнѣ образцомъ служить должны, ибо можете. Да облегчитъ дружба то чего не въ силахъ усладить родство, родство по духу и крови. Снова и снова будьте счастливы по возможности; что касается до меня, я теперь отдохнулъ душою, получивъ извѣ стія о своихъ. Живу хорошо, то-есть спокойно....

Якутскъ, 1828, апрѣ ля 25го.

Любезные братья!

Очень радъ что вы оба получили недавно извѣ стія и посылки изъ незабвенной Россіи, изъ дому роднаго. Я и самъ жду книгъ, хотя и теперь не вовсе бѣ денъ ими. Теперь меня услаждаетъ Томъ Муръ, и правъ Байронъ, не даромъ назвавъ его Анакреономъ, онъ умѣ лъ такъ сказать объиталіянить неблагородный англійскій языкъ, и чувства его знойны и томны какъ климатъ Петрарки.

Пробѣ гаю понемногу и Гомера въ переводѣ, но я не могу вдругъ вынесть его, il é crasé de sa grandeur et mon entendement flé chit sous le poids des pensé es qu’il reveille. Ce sont vé ritablement des idé es sé minales, tantô t elles s’é panouissent en fleurs, tantô t, mû rissent en fruits. (*) Я еще почти ничего не дѣ лаю. По цѣ лымъ часамъ гляжу на солнце и вдыхаю вѣ теръ. Они для меня новы, или по крайней мѣ рѣ обновлены; иногда тоскую, нерѣ дко грущу, вы знаете по комъ. Сердце сердцу даетъ вѣ сть. Но не проницая тумана, насъ раздѣ ляющаго, я, такъ сказать, стараюсь оцѣ пенить мысль о васъ, стараюсь думать о васъ отдѣ льно отъ печальнаго настоящаго. Гляжу на васъ какъ на радугу въ тучѣ, но всегда ли успѣ ваю? Богъ это знаетъ лучше людей.

(*) Онъ подавляетъ своимъ величіемъ, и мой разумъ изнемогаетъ подъ тяжестью возбуждаемыхъ имъ мыслей. Дѣ йствительно, эти мысли плодотворны: онѣ то распускаются цвѣ тами, то созрѣ ваютъ плодами.

Кажется, военныя дѣ йствія возобновляются въ Персіи, и потому Павелъ (*) можетъ попробовать счастье въ роковой лотереѣ. Свинецъ или золотой костыль, или горсть праха? Какъ знать. Но жребій шевелитъ уже шапкою, и что вынется, то и сбудется.

(*) Павелъ Александровичъ, пятый и младшій изъ братьевъ Бестужевыхъ, въ 1826 году произведенъ изъ юнкеровъ артиллерійскаго училища въ прапорщики полевой артиллеріи и отправленъ на Кавказъ за найденный начальникомъ училища на его столѣ томъ Полярной Звѣ зды, альманахъ на 1824 годъ.

Здѣ сь погода немного измѣ няетъ. Холодной вѣ теръ крутитъ пыль, но не сгоняетъ ленскаго снѣ га. Караваны тянутся въ Охотскъ, но видъ Якутовъ, одѣ тыхъ въ грязныя шубы при вешнемъ солнцѣ, все еще напоминаетъ о царствѣ хлада. Окрестности Якутска мало занимательны, по крайней мѣ рѣ я сужу такъ, глядя на нихъ издалека. Лѣ съ не оперяетъ дальнихъ холмовъ; рѣ ки не видать въ островахъ, топь и болото окружаютъ городъ. Только чахоточные тальники темными полосами стелятся по лугу. Впрочемъ, теперь нельзя вѣ рно судить о видахъ, зелень хотя не перемѣ няетъ мѣ стоположенія, но даетъ ему другое лицо. Подождемъ и посмотримъ! Николинъ день, день твоихъ именинъ, любезный Николай, который проводили мы нерѣ дко такъ весело въ кругу семьи своей, есть первый весенній праздникъ. Якуты тутъ поютъ и пьютъ, и пляшутъ. О, пусть запрыгаетъ въ груди сердце твое вспомня о далекомъ братѣ, и если ты не выронишь слезу, прижавъ къ груди Михаила, вспомни тогда что Александръ въ ту же минуту о тебѣ мыслитъ, о васъ можетъ-быть плачетъ — почему я не скажу что я могу плакать? Думаю что кто видѣ лъ гибель безъ страха, тотъ имѣ етъ право пролить слезы безъ стыда. Будьте счастливы, сколько возможно, независимо отъ обстоятельствъ; я покоенъ только мыслію о вашей твердости. Цѣ лую и объемлю васъ, милые братья и друзья, — привѣ тъ и прощаніе.

Вашъ душою Александръ.

Якутскъ, 25го мая 1828 года.

Любезные братья Михаилъ и Николай.

Наконецъ мы дождались весны, которая напрасно намъ поманила такъ рано. Еще теперь едва почки разверзаются, и зелень видна только на сырыхъ мѣ стахъ. Рѣ ки пошли на прибыль: 17го и 20го уже покрыли весь предъ-якутскій лугъ съ его холмами. Только гдѣ -гдѣ колеблются верхи тальниковъ, льды катятся, сокрушаясь, къ морю, то густѣ я, то перемежаясь, картина прелестная! Вода оживила грязные побережья нашего городка, потому что все отражено въ ея зеркалѣ. Люди толпятся у береговъ и ждутъ паузковъ; ихъ еще нѣ тъ. 9го мая, въ день твоихъ именинъ, любезный Николай, я видѣ лъ якутскую пляску на ундолѣ, то-есть праздникъ ихъ. Это было на лугу предъ городомъ; она утомительно единообразна. Якутки, взявшись за руки, двигаются тихо въ бокъ, какъ у насъ маршируютъ въ полъоборота налѣ во, и вотъ все. Напѣ въ и голосъ всѣ хъ ихъ пѣ сенъ одинъ и тотъ же, точно скрипъ неровнаго чухонскаго колеса съ прерывнымъ тактомъ. День былъ жаркій, и можете вообразить каковы были пахучіе ихъ танцы подъ бременемъ двойныхъ шубъ и теплыхъ шапокъ! Они лѣ томъ и зимой ходятъ въ мѣ ху, и какъ никогда не моются, то тотъ кто находится въ большой ихъ компаніи въ опасности задохнуться отъ мефитическихъ паровъ. Вообще надобно сказать что все въ этомъ народѣ носитъ отпечатокъ холода и бѣ дности климата. Лица, большею частію, блѣ дны, напѣ въ скученъ, танцы печальны. Право, кажется, они мерзнутъ въ пляскѣ: никакой живости въ движеніяхъ, никакого огня въ глазахъ, весь ихъ праздникъ однообразенъ какъ онѣ; къ этому присоединялся еще недостатокъ кумыса, за поздними травами, а гдѣ Бахуса нѣ тъ, тамъ и Момуса не увидишь. Я, славу Богу, здоровъ. Много хожу, не рѣ дко ѣ зжу верхомъ на четвероногихъ селедкахъ здѣ шнихъ. Лошади якутскія очень сносны, но малы ростомъ и не красивы, цѣ ной не дороги, отъ 30 до 100, и надобно сказать что жиръ здѣ сь цѣ нится дороже стати, потому что конина любимый кусъ Якута, и нерѣ дко случается что здѣ сь крадутъ лошадей для нѣ сколькихъ котлетъ. Вотъ мое житье-бытье: какъ-то поживаете вы, мои милые? безотвѣ тно какъ могила жилище ваше, но есть Богъ, Онъ подкрѣ питъ васъ. Сестра Елена отъ 8го марта извѣ щаетъ меня что Павелъ, проведя 12 дней съ Петромъ, (*) двинулся далѣ е въ Персію: поручите защитѣ Провидѣ нья юные ихъ шаги. Съ Турками, кажется, рѣ шительныя возьмутся мѣ ры. Гвардія въ походѣ къ границамъ, и императоръ тоже теперь долженъ уже быть на дорогѣ къ новымъ лаврамъ, у меня душа радуется, когда заслышу хоть газетные выстрѣ лы. Пора, пора дать карачунъ бусурманамъ. Конечно, вы мнѣ дѣ лаете тысячу мысленныхъ вопросовъ, между прочимъ о литературныхъ моихъ занятіяхъ? отвѣ тъ мой будетъ весьма кратокъ, я вовсе ничего не произвожу. Причина? спросите вы. О, еслибъ я зналъ ее, то навѣ рно бы отыскалъ средство искоренить зло. Но голова, какъ и желудокъ человѣ ческій, не изъ хрусталя, и слѣ дственно недоступна изысканіямъ. Радъ не радъ, а извиняюсь выраженіемъ: такъ. Впрочемъ, все это не мало зависитъ и отъ лѣ ни, которая въ послѣ дніе годы сидки (**) разрослась во мнѣ какъ добрая крапива, хотя по стиху:

Бываетъ грустно мнѣ, а скучно не бываетъ.

Я надѣ юсь, въ свою очередь, что вамъ бываетъ горько, но скучать некогда: у насъ такое множество чувствъ важнѣ йшихъ занимаетъ сердце, что врядъ ли и въ селезенкѣ есть мѣ сто для сплину.

Будьте счастливы въ самихъ себѣ со всѣ ми товарищами бѣ дствія. (***) Будьте здоровы для счастія любящаго васъ брата и друга Александра.

Цѣ лую васъ и объемлю.

(*) Петръ Александровичъ, четвертый изъ братьевъ Бестужевыхъ, въ 1825 году былъ мичманомъ 27го флотскаго экипажа, но за участiе въ событіяхъ 14го декабря лишенъ чиновъ съ написаніемъ въ солдаты съ выслугой. Онъ отправленъ былъ на Кавказъ, гдѣ, послѣ трудной, боевой жизни, сошелъ съ ума и умеръ уже въ деревнѣ, въ Петербургской губерніи, на рукахъ своихъ сестеръ.

(**) То-есть съ декабря 1825 года.

(***) То-есть съ лицами заточенными въ Читинскій острогъ за участіе въ декабрьскомъ заговорѣ: этихъ лицъ было въ то время въ Читинскомъ острогѣ болѣ е семидесяти человѣ къ.

Якутскъ, 1828, іюня 16го.

J’é tais grandement surpris, mes trè s chers freres et amis Nicolas et Michel, d’apprendre que vous ne receviez guè re de mes lettres dont j’avais soin de vous é crire tous les quinze jours. Le gouverneur avait la cruauté de me laisser en cette illusion, m’y ayant enduit lui-mê me par ses promesses. C’est une consolation de moins, c’est une raison de plus de plaindre que je ne sois point ensemble avec vous. J’ai eu de vos novelles: j’en é tais avides, votre fortitude me raffermit le coeur, et en pré sentant un si bel exemple de la patience, m’apprend de me faire digne d’estime, en estimant, en imitant votre indiffé rence pour toutes les peines physiques. D’ailleurs il nous serait honteux de lâ cher pied, quand les femmes timides se sont é levé es au beau idé al de l’hé roï sme et d’abné gation. (1) Vraiment, quand j’y pense, je suis pé né tré d’une admiration pure et consolante. Cela me rafraî chit l’â me, et je fais là paix avec l’humanité quelquefois si pré somptueuse et si abjette! Je me porte bien. J’ai repris tant soit par mes couleurs et mon humeur jovial qui me servait mieux que tontes les leç ons de la philosophie. Mon genre de vie fut assez uniforme, quoique l’abondance des sentiments, qui ne sont rien moins que trivials empê chait à l’ennui s’emparer de mon é sprit. J’é tais logé assez commodé ment et trè s proprement tout le temps que je me trouve ici. Au surplus je suis devenu bon mé nager et cuisinier passable. L’argent ne me manquait pas d’autant plus que je suis frugal de nature; la seule manie qui ne me quitte pas, c’est celle de m’habiller é lé gamment; je suis la vignette de mode à Jakoutsk. Je goû te peu la socié té d’ici, et la seule chose que je puisse dire à son louange, c’est ce que les femmes ne manquent pas d’esprit, et les hommes de vanité; mais la vé ritable hospitalité est gelé e dans cette patrie du froid aux 40 degré s; il n’y a que l’é talage. Je ne fré quente point les assemblé s et ne suis connu qu’avec deux maisons. On vient parfois me voir et m’ennuyer: mê me j’ai vu des jolies dames chez moi.... Honni soit pourtant qui mal y pensera! Je suis parfaitement sû r que mon vé né rable collè gue et savant agronome Jean, (2) que sais-je? arrivera pour y attacher l’histoire du clocher de Riga. Demandez lui ce que c’est — et faites mes sincè res привѣ ты, et mes regrets encore plus valables que je sois privé de sa compagnie; nous aurions maintenant agité une foule des questions qui restent intactes, faute d’exploitation. Serrez bien la main à Antoine, faites mes complé ments des condolé ances a Alexis la barbe é pilé e. Embrassez bien cordialement Poustchin, (3) Eugè ne, (4) Steinhell. (5) Je tiens chaude la ré miniscence de leur amitié ainsi que celle de Mouche-barbue et de Jakob à longue moustache, et du jeune poè te „le prince de mon â me“, (6) comme je l’appelais. A propos de la poë sie: mon André est imprimé avec toutes ses fautes et pé ché s capitaux, et ce que pis est à mon insû et contre mon gré expresse. Oh, femmes, femmes! (7) s’en est fait!... Je tombe dans les griffes des journaux et sans dé fense. Mes occupations intellectuelles consistent dans la lecture, car je possè de tant et plus des livres trè s instructifs. Sur les traces de Michel (8) (mon ange, non pas l’archange) je tacherai d’acqué rir des connaissances polyglotes. Derniè rement on m’a envoyé les classiques allemands et latins. Pour rimailler, j’ai fait peu, plutô t par distraction me croyant quelque temps é pris; le temps a dé montré que c’é tait un feu d’artifice. Je monte souvent à cheval et gravis les monts; je chasse et je me promè ne. Voilà mon genre de vie. Dieu veuille qu’il sois bientô t le vô tre aussi, et que je puisse le petrager: alors, seulement alors je m’estimerais heureux. L’arrivé de Zachar (9) mit fin à ma solitude forcé e, et j’en suis content comme homme, comme roi de moi-mê me. Je cours la poste comme vous voyez en vous é crivant ceci. Eh bien donc, excusez le peu de liaison qui existe dans les lignes: nous avons tant de choses à nous dire que mê me une feuille de platane ne suffirait pas; je me ré pose sur les autres dé tails sur la lettre de Zr. Mathieu, (10) Чижовъ et Назимовъ (11) se portent bien, et nous nous é crivons assez souvent: le fait est que mon lot est meilleur que celui qui leur tomba en partage. Quand il vous sera possible de m’é crire quelque mots, cela me rassurera sur votre ê tre si non votre bien-ê tre. Priez Madame (12) au moins qu’elle é crive la date comme ç a: 18(VII/I)28 quand vous vous porterez bien, et ordinairement quand vous serez malade, en replaç ant le numé ro du mois en bas pour M. et en haut pour N. Je vous embrasse de tout mon coeur. Vous savoir heureux, c’est mon dé sir le plus fervent. Alexandre.

M. Glé bow et Ré pine (13) mes compliments, de mê me à notre Pik-de-Mirandola l’omnisciens Zavalichine. (14)

P. S. j’ai reç u beaucoup des choses de Рылѣ евъ. En avez vous de mê me? La santé de maman est chancellante; que Dieu la protè ge: elle est si gé né reuse!

J’ai vu le portrait dessiné par vous, mon respectable Nicolas, et une foule des souvenirs se pré cipita sur mon coeur! S’il se peut, faites le mien: moustache en bas, et sans favoris. (15)

(1) Здѣ сь A. A. Бестужевъ, безъ сомнѣ нія, напоминаетъ о самоотверженіи г-жъ П. Анненковой, княгини Трубецкой, кн. Волконской, Юшневской, А. Г. Муравьевой, баронессы Розенъ и нѣ которыхъ другихъ дамъ явившихъ истинное самоотверженіе и глубокую преданность своему долгу. Отказавшись отъ свѣ та, спокойной жизни и всѣ хъ удобствъ своего прежняго въ немъ положенія, эти высокодостойныя женщины послѣ довали за своими мужьями въ Сибирь.

(2) Иванъ Дмитріевичъ Якушкинъ? Онъ умеръ въ 1858 году.

(3) Ивана Ивановича Пущина, товарища по воспитанію поэта А. С. Пушкина. Пущинъ умеръ 3го апрѣ ля 1859, въ селѣ Марьинѣ, близь Бронницъ, въ Московской губерніи.

(4) Князь Евгеній Петровичъ Оболенскій умеръ 26го февраля 1865, на 69 году отъ рожденія, въ Калугѣ. Некрологъ его, написанный барономъ А. Розеномъ, смотри въ газетѣ День, 1865, № 18.

(5) Баронъ Владиміръ Ивановичъ Штейнгель умеръ въ С. -Петербургѣ, 8го сентября 1862. Некрологъ его составленъ мною. Смотри въ газетѣ Современное Слово, 1862.

(6) Князь Александръ Ивановичъ Одоевскій умеръ отъ чахотки, на возвратномъ пути съ Кавказа, куда переведенъ былъ изъ Сибири.

(7) Андрей, князь Переяславскій, Москва 8 д. изд. 1828. Поэма въ стихахъ, напечатана г-жoй Шереметьевой.

(8) Братъ Александра Бестужева, Михаилъ Александровичъ, всегда отличался замѣ чательными способностями къ языкамъ. Онъ въ совершенствѣ зналъ нѣ сколько иностранныхъ языковъ.

(9) Графъ Захаръ Чернышевъ въ 1825 году былъ ротмистромъ Кавалергардскаго полка, за участіе въ событіяхъ 14го декабря 1825 года былъ сосланъ въ каторжную работу и въ 1828 году изъ Читинскаго острога высланъ на поселеніе въ Якутскъ.

(10) Матвѣ й Ивановичъ Муравьевъ-Апостолъ.

(11) Чижовъ, лейтенантъ 2го флотскаго экипажа, и Михаилъ Александровичъ Назимовъ, лейбъ-гвардіи конно-піонернаго эскадрона штабсъ-капитанъ, за участіе въ дѣ лѣ декабристовъ, сосланы были на поселеніе въ Восточную Сибирь.

(12) Если не ошибаюсь, Юшневскую, которая вела отъ своего имени переписку Николая и Михаила Бестужевыхъ съ ихъ родными.

(13) Штабсъ-капитанъ Репинъ и коллежскій секретарь Глѣ бовъ за участіе въ событіяхъ декабря 1825 сосланы были въ каторжную работу, и оба умерли въ послѣ дствіи въ Сибири, живя уже на поселеніи.

(14) Лейтенантъ Дмитрій Иринарховичъ Завалишинъ.

(15) Я былъ чрезвычайно удивленъ, милые мои братья и друзья Николай и Михаилъ, узнавъ что вы не получаете моихъ писемъ, которыя я писалъ каждыя двѣ недѣ ли. Губернаторъ имѣ лъ жестокость оставлять меня въ заблужденіи, вызвавъ меня самъ своими обѣ щаніями. Еще утѣ шеніемъ меньше, еще причиной болѣ е сожалѣ ть что я не съ вами. Я имѣ лъ о васъ вѣ сти, которыхъ ждалъ съ нетерпѣ ніемъ; ваша твердость подкрѣ пляетъ мое сердце, и такой примѣ ръ терпѣ нья учитъ меня быть достойнымъ уваженія, уважая и подражая вашему равнодушію къ физическимъ страданіямъ. И не стыдно ли было бы намъ падать духомъ, когда слабыя женщины возвысились до прекраснаго идеала геройства и самоотверженія? Въ самомъ дѣ лѣ, при этой мысли, я проникнутъ чистымъ, умиротворяющимъ чувствомъ восторга. Эта мысль обновляетъ мою душу, и я мирюсь съ человѣ чествомъ, нерѣ дко столь тщеславнымъ и столь низкимъ. Я здоровъ. Румяный видъ мой и шутливое расположеніе духа, которое было мнѣ полезнѣ е всѣ хъ уроковъ философіи, понемногу возвращаются. Мой образъ жизни былъ довольно однообразенъ, хотя избытокъ чувствъ, далеко не обыденныхъ, не допускалъ скукѣ овладѣ вать моимъ умомъ. Мое помѣ щеніе было довольно удобно и очень чисто во все время моего здѣ шняго пребыванія. Къ тому же я сдѣ лался хорошимъ хозяиномъ и изряднымъ поваромъ. Недостатка въ деньгахъ у меня не было, тѣ мъ болѣ е что я отъ природы умѣ ренъ; единственная слабость не покидаетъ меня, это слабость къ щегольству; я представляю собой модную картинку въ Якутскѣ. Здѣ шнее общество мнѣ не очень нравится, все что я могу сказать въ его похвалу, это то что женщины не лишены ума, а мущины тщеславія; но истинное гостепріимство обледенѣ ло въ этомъ отечествѣ 40-градусныхъ морозовъ; тутъ только выставка. Я не посѣ щаю собраніи и знакомъ только съ двумя дамами. Иногда меня навѣ щаютъ и наводятъ на меня скуку; видѣ лъ я у себя даже хорошенькихъ дамъ. Но да будетъ тому стыдно, кто превратно истолкуетъ мои слова. Я совершенно увѣ ренъ что мой почтенный товарищъ, ученый агрономъ Иванъ, какъ знать? явится чтобы приплесть къ моимъ словамъ разказъ о колокольнѣ въ Ригѣ. Спросите у него что это значитъ, передайте ему мой искренній привѣ тъ и мои еще болѣ е дѣ йствительныя сожалѣ нія о томъ что я лишенъ его общества; мы бы подняли теперь бездну вопросовъ, которые остаются нетронутыми за отсутствіемъ изслѣ дованія. Пожмите крѣ пче руку Антону, передайте мои соболѣ знованія Алексѣ ю съ выщипленною бородой. Обнимите дружески Пущина, Евгенія, Штейнгеля. У меня горячо сохранилось воспоминаніе о ихъ дружбѣ, также какъ о дружбѣ Mouche barbue и Якова съ длинными усами и молодаго поэта, котораго я называлъ княземъ моей души. Кстати о поэзіи: мой Андрей напечатанъ со всѣ ми ошибками и смертными грѣ хами, и что еще хуже, безъ моего вѣ дома и именно противъ моего желанія. О женщины, женщины! Все пропало. Я попалъ въ когти журналистовъ и безъ защиты. Мои умственныя занятія заключаются въ чтеніи, такъ какъ имѣ ю множество поучительныхъ книгъ. По слѣ дамъ Михаила (моего ангела, а не архангела), я постараюсь пріобрѣ сти познанія полиглотовъ. На дняхъ прислали мнѣ нѣ мецкихъ и латинскихъ классиковъ; стихотворствую я очень много, и скорѣ е для разсѣ янности, вообразивъ себя одно время влюбленнымъ; время доказало что это былъ только искусственный огонь. Я часто ѣ зжу верхомъ и влѣ заю на горы; охочусь и прогуливаюсь. Вотъ мой образъ жизни. Дай Богъ чтобы тотъ же былъ и вашимъ, и чтобы я могъ раздѣ лить его съ вами; тогда, только тогда буду считать себя счастливымъ. Захаръ прекратилъ мое принужденное уединеніе. Я доволенъ, какъ человѣ къ, какъ король, самимъ собой. Я пишу вамъ на почтовыхъ, какъ вы видите. И потому простите несвязность этихъ строкъ; намъ столько надо пересказать что не хватило бы листа платана; я разчитываю на другія подробности въ письмѣ Захара. Матвѣ й, Чижовъ и Назимовъ здоровы, мы переписываемся довольно часто; но дѣ ло въ томъ что моя участь лучше той которая выпала имъ на долю. Если вы найдете возможнымъ написать имъ нѣ сколько словъ, они меня успокоятъ насчетъ вашего состоянія, если нельзя сказать благосостоянія. Попросите madame выставлять число по крайней мѣ рѣ такимъ образомъ: 18(VII/I)28 когда вы здоровы, и обыкновеннымъ образомъ, когда вы будете больны, перемѣ щая число мѣ сяца внизъ для М и на верхъ для N. Обнимаю васъ отъ всего сердца. Знать васъ счастливыми самое горячее желаніе моего сердца.

⇐ Предыдущая 123 4 5 Следующая ⇒