ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА 14 страница

– Да, ладно. Могло быть и хуже. Пришлось бы терпеть постоянные головные боли или превратиться в инвалида. Совсем ущербного, – добавила я, не пытаясь подавить горечь в голосе. – Честно говоря, травма серьёзно попортила мне жизнь.

Джен взяла меня за руку, легонько сжала ладонь.

– Спасибо. Вернёмся к тому, что я хотела тебе рассказать. Чем старше я становлюсь, тем чаще погружаюсь во мрак галлюцинаций. Это не настоящие сны, но они очень тесно связаны друг с другом. Кроме того, я обычно знала, что происходит это не взаправду. Хотя мой мозг лживо уверял в обратном. Например, иногда во время урока я оказывалась на цветочной поляне, где ловила бабочек. Я знала, что погрузилась во тьму и старалась сразу же себя оттуда вытащить.

– Ты, правда, такое можешь? Вытащить себя из галлюцинации?

– Иногда. Но не всегда… – я пожала плечами и подумала о том, как очнулась в больнице, а Джонни держал меня за руку.

– Фу, – Джен вздохнула и посмотрела на меня сочувствующим взглядом. Но не жалостливым.

– До того, как я переехала сюда, у меня больше года отсутствовали приступы, а до этого они были не особо тяжёлыми. Последние галлюцинации отсутствовали ещё дольше. Года три-четыре.

– А теперь?

– А теперь в моих галлюцинациях появился Джонни.

Глаза Джен опять полезли на лоб.

– Правда? И что?

– Первый раз была сплошная сумятица. Я была в поезде из фильма «Поезд проклятых». Там я выступала в роли графини или кого-то там ещё. И мы… ну, сама знаешь.

– Не фига себе, ты трахалась с ним в поезде? Я бы не отказалась от такой галлюцинации.

– Да, – улыбнулась я. – Это было великолепно. За исключением того момента, что я осознавала, что это приступ, а всё остальное просто прекрасно. Но это ещё ничего. С тех пор были ещё приступы, которые существенно отличались от первого. Но они взаимосвязаны. Я снова оказалась в семидесятых годах, в доме Джонни. В большинстве случаев происходила вечеринка. Иногда я думаю, что это одна и та же вечеринка, в которую я попадала в разное время. В любом случае, речь шла о нескольких днях или даже часах, да и дата была одна и та же. Там присутствовали и другие люди. Пол Смит, Кэнди Апплгейт.

– Вот, дерьмо! Ты говоришь о тех людях, из анклава?

– Да. И Эд Д'Онофрио.

– Автор? Который умер?

– Да, именно он, – на ум пришли мои последние блуждания в потёмках, когда я стояла в кухне тогдашнего Джонни, и наблюдала, как Эд сам себя уничтожал. – И Сэнди.

– Его первая жена?

У меня искривилось лицо, будто я съела что-то кислое.

– Да.

– Она тоже играла в «Ночи ста лун»? Она ведь не мать Кимми?

– Да. Джен, дело, ведь в том, что это чистое сумасшествие: у меня были галлюцинации о фильме, и о людях, которые в нём играли. Думаю, это сборная солянка из интернет-сайтов.

– Может быть, ты когда-нибудь видела его по телевизору? Как «Поезд проклятых». Возможно, это было очень давно, и ты не могла вспомнить, пока сейчас не увидела.

– Да, полагаю, так оно и было, – но такое объяснение меня не успокоило. – Впрочем, похоже на то, что я собственными руками сотворила этот мир. Человека, который играл в фильмах и менялся. Суперсексуальную версию его. В этих галлюцинациях я путешествую во времени и… трахаюсь с ним до потери сознания.

Подруга рассмеялась.

– И что в этом плохого? Я имею в виду, за исключением того, что ты страдаешь от приступов?

– В моей голове у нас просто фантастические отношения. Секс, наркотики и рок-н-ролл. Это совершенно другой мир. Но он не настоящий, – объяснила я ей. – Поначалу всё было действительно здорово – раз уж у меня повреждён мозг, и я страдаю от отключек, довольно приятно пошляться с Джонни Делласандро.

– Могу с тобой согласиться, – голос у Джен опять сострадательный, но без жалости. – Итак, в чём проблема? Я знаю, что ты с удовольствием прожила бы и без приступов.

Я засмеялась.

– Да, что-то такое есть. Во снах всё гораздо проще. Не о чем беспокоиться, и у меня есть Джонни.

– В реальной жизни он тоже у тебя есть.

– Я ему ничего не рассказывала о галлюцинациях. Не хочу, чтобы он думал, что это только из-за фильмов, позирования или других вещей, чем он занимался в прошлом, ты понимаешь? Я люблю Джонни сегодняшнего, – я сделала маленькую паузу. – По крайней мере, я так думаю.

– Разве это неправильно, влюбиться в него из-за его прошлого? – спросила Джен. – Нет ничего плохого в том, что он добился того, чтобы им восхищались. Джонни не стыдится того, чем занимался, он просто дальше развивался, не так ли?

– Полагаю, что да, – я не могла объяснить, почему всё воспринималось в искажённом свете. – Тогда придётся ему сказать, что все мои обмороки всегда заканчиваются тем, что я попадаю в семидесятые и трахаюсь там с ним, длинноволосым и с бакенбардами. Что, к слову, чистая правда. Вот так, чёрт возьми.

Джен захихикала.

– Воспоминания более яркие, чем реальная жизнь.

– Нет, это не так. Просто там всё по-другому. Не реально, – сухо произнесла я. – Итак, ты полагаешь, что говорить ему об этом не стоит?

– Я не знаю, надо ли тебе держать свои галлюцинации в тайне, но не уверена, что ты ему о них скажешь. Ты стала бы ему рассказывать, если бы в твоих фантазиях фигурировал другой мужчина?

– Возможно. Хотя, если бы секс был бы таким же грязным, как с ним, то, наверное, нет.

– Ты имеешь в виду, что он может ревновать… к самому себе?

Я захихикала.

– Может быть. У меня очень странное восприятие. Но дело не только в сексе. В последний раз у меня был разговор с Эдом Д'Онофрио, и поверь мне, это было по-настоящему жутко и совсем не сексуально. Я знаю, поговаривали, что он – гений и всё такое, но его стихотворения наводят на меня ужас. И представь себе, я вообразила, что он написал про меня стихотворение.

– Фу, это и, правда, жутко.

– Да. Вот видишь, почему я не хочу рассказывать Джонни об этих вещах. Мне и так неловко, страшно и достаточно тяжело, что он должен справляться с моими приступами и работать моим шофёром. Я не хочу ему рассказывать, что мой мозг выдумал полную чепуху о нём и его старых друзьях, понимаешь? Это пугает. Очень пугает, – произнесла я несчастным голосом. – Я ощущаю себя сталкером.

– Ты никогда им не была, – Джен закатила глаза.

– Значит, было что-то другое, – возразила я. – К тому же, в этом виновата ты.

Подруга засмеялась, сделала последний глоток пива и поставила бутылку на стол.

– Я заразила тебя лихорадкой-Джонни. Ты хочешь получить противоядие? Думаю, что нет.

Мы засмеялись вместе. Рассказав ей всю историю, у меня будто груз свалился с плеч.

– Ты не думаешь, что это болезнь? Я имею в виду, эти фантазии, когда я брожу в темноте. Это не значит, что я несчастлива с ним. С настоящим Джонни, то есть. Это намного лучше, чем я себе представляла.

– Если бы ты активно пыталась проводить время в своих фантазиях, я бы волновалась. Но ты этого не делаешь. Причина приступов не в тебе самой, они ведь возникают просто так?

– Я бы сдерживала их, если бы могла. Даже если бы мне пришлось потерять горячую порнушку семидесятых.

– Ты говорила, что всегда знаешь, что это приступ, а не твои фантазии?

Я слизнула соус с куриного крылышка и проглотила.

– Да.

– А ты никогда не пробовала управлять галлюцинациями? Как сном. Некоторые люди это умеют.

Я задумалась.

– Нет. Обычно я понимаю, что нахожусь в темноте, но не пробовала что-то менять. Какой в этом смысл?

Джен наклонилась и посмотрела на меня серьёзным взглядом.

– Если ты сможешь контролировать происходящее, ты сможешь и зафиксировать, когда проснулась. Умышленно, я имею в виду. Если ты сможешь влиять на происходящее, то сможешь и прекратить приступ, когда захочешь, вместо того, чтобы ждать, когда само собой прекратится.

– Ты так думаешь? – я тоже склонилась. – С чего ты взяла? У меня эти приступы почти всю жизнь, и я никогда об этом не думала.

Джен пошевелила пальцами и издала таинственный вой.

– Я на редкость одарённая.

Я швырнула в неё подушкой.

– Это может сработать. Думаешь, получится?

– Есть лишь одна возможность выяснить, – ответила она. – Ты должна попробовать.

Глава 24

– Странные ощущения, – я уютно устроилась на кровати, под спиной пара подушек, ноги укрыты одеялом.

Мы зажгли свечи, в качестве фона играла тихая музыка. Как порой бывало, я находилась пред искушением, но на сей раз не тела, а духа.

– Хм, как ты можешь быть уверена, если не пробовала?

– Я раньше никогда не пыталась вызвать приступ. Наоборот, делала всё, чтобы от него защититься.

Джен, сидевшая в кресле рядом с моей кроватью, покачала головой.

– Может быть, это, как гипноз. Сила воображения или что-то такое. Ты говорила, что знаешь толк в трансе и медитации. Тогда попробуй. Только сейчас, если у тебя будет галлюцинация, попытайся найти дорогу, попробуй с неё свернуть, чтобы в следующий раз в случае необходимости, быстрее проснуться. Ух ты, что я знаю.

Мы рассмеялись. Я зевнула.

– Бред какой-то.

– Ну, тогда, давай, двигай своей сумасшедшей задницей, – сказала Джен. – Я могла бы сейчас писать своему другу какую-нибудь сексуальную смс-ку, но нет, сижу здесь и пытаюсь тебя отправить помастурбировать в нирвану.

– Хорошо, хорошо.

Текли минуты. Я подумала, что, может быть, засну. Но хоть пару раз и зевнула, носом не клевала. Постель мягкая и удобная. Под спиной подушка. Я молча входила в медитационный транс.

Затем приподнялась в постели.

Кровать Джонни. Тех годов. Скомканные простыни. Запах секса. Из ванной доносится звук льющейся воды.

Я встаю и громко шепчу:

– Джен!

Ответа нет. Озираюсь, думаю, может, мой мозг и её перенёс в эту комнату, но Джен отсутствует. Делаю вторую попытку и снова получаю в ответ тишину.

Джонни тяжёлыми шагами выходит из ванной. Из одежды на нём лишь полотенце на бёдрах, на обнажённой коже блестят капли воды, волосы откинуты с лица и мокрыми прядями висят на спине.

– Эмм? Ты что-то сказала?

– Нет. Только… как долго я спала?

– Пару часов? – ухмыляется он. – Я уж было подумал, что ты проспишь праздник.

– Это вряд ли, здесь всегда что-то празднуют.

Джонни подходит к окну и раздвигает шторы, чтобы выглянуть в сад.

– Не совсем так. Сегодня здесь будет много людей. Громкие имена. Даже парочка знаменитостей.

– Хочешь произвести на меня впечатление?

Парень бросает на меня странный взгляд и стаскивает полотенце, чтобы промокнуть волосы. Как и всегда я не могу оторвать взгляд от его великолепного тела. Это единственный вид искусства, который я действительно ценю.

– Не знаю, – пожимает он плечами. – Вероятно, нет. В любом случае, для меня это не важно. Они сюда приходят, чтобы пить мой алкоголь, жрать мою еду, курить мои наркотики и трахаться в бассейне.

– Зачем ты тогда устраиваешь эту вечеринку, если не желаешь видеть этих людей?

Джонни скидывает полотенце, подходит ко мне. Ставит меня на ноги и разглядывает мои шмотки. Футболку с надписью «Танец с дьяволом», пижамные штаны. Проводит большим пальцем по моей груди, вокруг соска.

– Кто говорит, что я не желаю их видеть?

Я приоткрываю рот, и Джонни меня целует. Наши языки соприкасаются. Уверенная, что Джен за мной наблюдает, я прижимаю палец к его губам, пока мы не занялись кое-чем другим.

– Джонни?

– Да, детка?

– Ты знаешь, что можешь больше, чем фильмы и фотографии?

Парень опять бросает на меня странный взгляд.

– Ты снова хочешь сказать, что я должен стать художником?

– Нет, не то что ты должен им стать, а что ты им уже являешься, – я смотрю на лежащий на комоде альбом с его рисунками. – Ты действительно, действительно великолепный.

Джонни пожимает плечами. Его руки обхватывают меня ниже талии. Он прижимается ещё не совсем затвердевшим членом ко мне.

– Спасибо.

– Я действительно так считаю.

Мы соприкасаемся лбами, глаза смотрят в глаза.

– Эмм, Эмм, Эммелин.

Я улыбаюсь. Надо как-то управлять ситуацией, но особых усилий я не прикладываю. Вместо этого обхватываю руками его за шею.

– Да, да, да.

Ловлю на себе его серьёзный взгляд.

– Когда ты так говоришь, я почти тебе верю.

– Это правда. Ты очень талантливый.

Джонни чуть прищуривает глаза.

– Искусство сложнее, чем актёрская игра. Или работа моделью.

– Разве от этого оно становится менее достойным?

Парень тихонько смеётся. Мы двигаемся, раскачиваемся в такт музыке, которая доносится до нас из сада. Я слышу смех и плеск воды. Да, действительно, вечеринка потихоньку начинается.

– Я не знаю, – произносит Джонни. – Есть много вещей, которые я считаю достойными желаний.

– Да? И что, например?

– Ты, – говорит он.

Я беру его лицо в свои ладони.

– Джонни. Ты знаешь… это всё не настоящее. Ты ведь это знаешь? Мы. Всё, что здесь происходит.

Он качает слегка головой.

– Ты заблуждаешься. Серьёзно. Ты и я, Эмм. Здесь всё настоящее.

Я вздыхаю.

– Нет, это не так. Не перебивай. Я так больше не могу.

– Почему не можешь?

Мои губы отказываются отвечать на такой простой вопрос. На самом деле-то я пытаюсь, но Джонни прерывает мои старания глубоким, страстным поцелуем. Знаю, что пора его прекращать. Надо как-то руководить своей фантазией, а не пускать всё на самотёк, но я отвлекаюсь.

Какой ущерб могут нанести поцелуи и ласки? Мне нравится целоваться с Джонни. Ощущения великолепные. Мне не больно. И целуемся мы не в реальности. Я ведь в любой момент могу проснуться, если захочу.

– Пошли вниз, в сад, – бормочут губы Джонни возле моего рта, его руки гладят меня ниже талии. – Будет весело. Сэнди там нет.

– Я не против дать ей совет, – именно эту ситуацию я желала бы взять под контроль в своих фантазиях.

Он смеётся.

– Не сердись на неё. Она для меня ничего не значит. Ты же знаешь.

– Да, за исключением того, что она твоя бывшая жена и мать твоей дочери, – гримасничаю я.

– Все совершают ошибки.

– Надо учиться на своих ошибках, – мой указательный палец, как пистолет, утыкается в грудь Джонни, затем я кладу ладонь на его сердце.

Я чувствую, как оно бьётся. Чувствую его тепло, слышу его дыхание. Я вдыхаю его запах. Мои веки трепещут, глаза закрываются. Всё, что здесь происходит, это правда.

Но фальшивая.

– Мне надо идти, – даже в галлюцинации я ощущаю, как невежливо звучит эта фраза.

– Не уходи.

Я смеюсь и, не прикладывая особых усилий, отстраняюсь от Джонни.

– Мне надо.

– Тебе не надо. Ты можешь остаться здесь со мной. Навсегда.

Его рука крепкой хваткой держит мои ягодицы. Мне становится немного некомфортно. Его взгляд жёсткий, рот вытянут в тонкую линию. Он не улыбается и не шутит.

– Джонни, нет. Я серьёзно. Мне надо идти.

Он снова качает головой.

– Почему? Почему тебе всегда надо уходить?

Он целует меня. Поцелуй не мягкий и чувственный. Я злюсь.

– Прекрати, – отталкиваю я его.

На этот раз меня отпускают. Джонни вытирает рот тыльной стороной ладони, идет к стулу, хватает джинсы и натягивает их на голый зад. Надевает белую майку, проводит пальцами по волосам, стягивает их на затылке.

Я смотрю на него, скрестив руки на груди. Меня разбирает злость, я чувствую себя глупо, потому что умышленно создала такую ситуацию и, по-видимому, потеряла над ней контроль. Раз нельзя заставить его делать то, что надо мне, значит, можно попытаться проснуться.

Но у меня не получается.

Закрываю глаза. Открываю. Он не исчезает. Пробую снова. То же самое.

– Вот дерьмо, – раздражённо говорю я.

– Естественно, и ещё какое, – произносит Джонни.

– Нет. Нет… я не о том, – качаю я головой. Хотя наш разговор происходит лишь в моей голове, я не хочу, чтобы он думал о произошедшем между нами, как о чем-то плохом.

Я – дура.

Джонни опять выглядывает в окно.

– Речь идёт о тех людях, которые снаружи?

Он спрашивает так тихо, что я еле разбираю слова. Делаю пару шагов в его сторону, чувствую под ногами голые доски пола. Слышу смех, плеск, музыку.

Джонни смотрит на меня.

– Это из-за того, что я не представляю собой ничего особенного?

– Нет! Как ты можешь так думать? У меня и в мыслях такого не было! – раз он так говорит, значит, я так думаю. Всё идёт от меня. Всё. Я качаю головой.

– Речь о том, что я боюсь?

– Не знаю, что и сказать, – мой рот шевелится, слова слетают с губ, но я не уверена, что они долетают до него. Моргаю снова и снова, но ничего не меняется. Моё сердцебиение ускоряется в три раза. Я покрываюсь потом.

– Я имею в виду, что боюсь быть чем-то большим, чем персонаж фильма. Который хочет спать со всеми подряд, но никого не любит. Симпатичная мордашка с пустой головой. Тебе это не кажется реальным?

– Я вообще не это имела в виду. И так не думаю. Мне лучше знать. Мы знакомы с тобой, Джонни. Я знаю, что из тебя получится. Кем ты станешь, – я сглатываю, от эмоций у меня перехватило горло. Чувства, которые вне моего понимания.

Мне надо сесть, но я довольствуюсь тем, что опираюсь рукой о спинку стула. Касаюсь его и ожидаю, что рука пройдёт сквозь него, как через дым. Или призрак. Как сквозь фантазию, которая, как я знаю, реальна.

Джонни поворачивается ко мне.

– Тогда не уходи. Оставайся со мной здесь, хорошо? Пойдём веселиться. Останешься на ночь. Проснёшься рано утром вместе со мной.

– Я не принадлежу твоему времени, – выдыхаю я. – Прости, но это так.

– Но ведь что-то держит тебя здесь, – возражает он. – Что-то всё время возвращает тебя сюда.

– Это всего лишь сон.

– А для меня реальность! – Джонни произносит эти слова так громко и решительно, что я от страха шарахаюсь в сторону. – Для меня это, чёрт подери, реальность, Эмм! Это реальность с того самого момента, когда ты впервые появилась на моей лестнице и во все последующие разы. Мне всё равно, сошла ты с ума или нет. Наплевать. Только… оставайся. Пожалуйста.

Он протягивает ко мне руку, чтобы взять мою. Я позволяю ему приблизиться. Позволяю себя поцеловать. Нежно. Легко. И я чувствую, как плыву. Уступаю. И вместо того чтобы просыпаться, всё глубже и глубже погружаюсь в пучину своих фантазий.

– Я сделаю всё, что ты хочешь. Перестану сниматься в фильмах. К чёрту, завяжу даже с попойками. Я найду себе настоящую работу, если ты захочешь. Я надену этот грёбаный костюм с галстуком, куплю машину, буду регулярно оплачивать счета. Я стану тем, кого хочешь ты, Эмм. Только перестань исчезать из моей жизни, и снова появляться, и сводить меня с ума.

– Я хочу, чтобы ты был художником, – говорю я. – Я хочу, чтобы ты был тем, кем ты можешь стать. Большего я не хочу. И я хочу быть с тобой, Джонни. Но здесь этого не получится.

– Почему не получится? – он смотрит на меня умоляющим взглядом.

– Потому что я из другого времени и другого места.

Он хватает меня за грудь, гладит большим пальцем соски.

– Ты ведь чувствуешь, что находишься здесь и сейчас.

Я накрываю своей ладонью его руку.

– Но… меня здесь нет. И всё, что происходит сейчас, не стоит продолжать делать дальше.

– Что бы там ни было, – с безрадостным смехом твердит Джонни, – какое для тебя это имеет значение?

– Я не знаю.

– Но ты это делаешь, – произносит он. – Я люблю тебя, Эмм. И я очень хочу быть с тобой.

– Ты будешь со мной, – по моим щекам текут слёзы. На языке ощущается вкус соли. – Мы будем вместе. Но не здесь. И не сейчас.

– А когда тогда?

– В будущем, – это слова безумца, но он не отшатывается. – Я из будущего. Я сумасшедшая. Вы все здесь лишь то, что я выдумала.

– Всё равно оставайся, – говорит Джонни.

Я пробую проснуться ещё раз. Не получается. Пытаюсь что-нибудь изменить. Комната. Его нахмуренный лоб вызывает улыбку. Есть только один способ.

– Ну, ладно, – соглашаюсь я. – Загляну на минутку в сад.

Я хоть когда-нибудь кого-нибудь сделала счастливым? Джонни обнимает меня. Целует. Сияет и берёт меня за руку. Вместе мы спускаемся по лестнице к задней двери и выходим в сад. Он держит меня за руку и представляет людям, чьи имена мне знакомы, хотя я не узнаю их лиц. Он целует меня на виду у всех, приносит мне выпить, и я немного пьянею.

Время летит. Наступает вечер. Праздник идёт своим чередом. Вижу какую-то парочку, которая занимается любовью в бассейне, как Джонни и говорил. Вижу людей, которые курят гашиш. Кое-кто колется, но я быстро отворачиваюсь. Вид иголок в их венах – зрелище не для слабонервных.

Я многое вижу на этой вечеринке, но куда бы ни пошла, мой взгляд везде натыкается на Джонни.

Вроде бы раньше моё присутствие здесь занимало гораздо меньше времени. Наверное, что-то пошло не так, наверное, я сама позаботилась об этом. Другого выбора у меня нет, я очень хочу выбраться отсюда. Но меня медленно одолевает страх, что я никогда не найду обратную дорогу.

Люди разговаривают со мной, я отвечаю. Если они держат меня за пьяную, то лишь потому, что я слегка запинаюсь. У меня немного шатающаяся походка. Джонни стоит у противоположного края бассейна. Он смотрит на меня, в его взгляде лёгкое беспокойство. Молодая женщина в коротком топике, в котором её грудь выглядит, как арбузы, безуспешно пытается привлечь его внимание.

У меня немного плывёт в глазах, будто земля пытается повернуться. Я не могу проснуться. Беру какой-то бокал и отпиваю глоток, чего в реальной жизни никогда бы не сделала. Напиток огнём обжигает моё горло.

Я вламываюсь через заднюю дверь на кухню. Там Эд. Глаза вытаращены, рот открыт.

– Вот, дерьмо. Ты откуда взялась?

– Оттуда, – мой взгляд направлен на бутылку, стоящую перед ним. Сигарета. Наркотик. Блокнот.

Всё, как в последний раз, только бутылка почти пуста, пепельница переполнена, а наркотик закачан через последнюю чистую иглу. Я моргаю и поворачиваюсь к раковине, чтобы плеснуть в лицо холодной водой. В прошлый раз было так же.

– Чёрте что, – произносит Эд. – Ты была, потом ушла. Что это значит? Что, чёрт возьми, это значит?

– Может быть, ты под кайфом, – говорю я вязким, как мёд, голосом. – Может быть, сошёл с ума.

– Я сумасшедший, – соглашается Эд.

Мы смотрим друг на друга через кухню. Между нами вспыхивает искра. По крайней мере, я так думаю. Хотя нет. Это что-то другое. Что-то незримое наваливается меня, раздражает желудок, будто верёвками стягивает. Я вздрагиваю.

– Чертовски сумасшедший, – бормочет Эд. – Ты была, потом тебя не стало. Ты знаешь, что я написал про тебя стихотворение, Эмм?

– Да, ты мне об этом говорил.

– Тебе оно не понравилось. Не произвело впечатления.

У меня подкашиваются ноги. Я падаю на колени, прямо на кухонный пол. С силой ударяюсь ими о линолеум. Упираюсь ладонями в пол и задаюсь вопросом, в действительности ли я сейчас упала. Меня рвёт. Падаю в обморок? Как я могу упасть в обморок, если и так уже нахожусь без сознания?

– Вот дерьмо! – доносится до меня голос Эда.

Я закрываю глаза.

Земля под ногами ходит ходуном.

Затем внезапно оказываюсь в своей постели. Одна. Я открыла глаза, прищурилась, как сквозь туман, проявились контуры лица Джонни. Он держал меня за плечи и тряс.

– Эмм! – закричал он, когда я сконцентрировала на нём взгляд. – Что, чёрт возьми, ты делаешь?

– Она только попробовала… – начала было Джен, потирая глаза.

Джонни бросил на неё злой взгляд и притянул меня к себе.

– На редкость идиотская затея.

Джен казалась напуганной.

– С ней всё в порядке?

– Со мной всё хорошо, Джонни. Правда, – я слегка отодвинулась, чтобы получить доступ к воздуху. – Честно. Успокойся.

Он взял моё лицо в свои руки, посмотрел мне в глаза, и сдавленным голосом сказал Джен:

– Думаю, тебе лучше уйти.

Подруга слегка сжала моё плечо и ушла.

– Я тебе позвоню.

– Да, хорошо.

Я слишком устала, чтобы вставать, оказывать сопротивление Джонни, и провожать Джен. Поэтому просто свернулась калачиком рядом с ним. Я знала, что подруга меня поймёт.

Когда она ушла, Джонни поцеловал меня. Он всё ещё держал мой лицо в своих ладонях. И снова смотрел мне в глаза.

– Что, чёрт возьми, ты делала?

– Я пыталась понять, могу ли контролировать приступ, – прошептала я. Мне было стыдно, и я ненавидела себя за это.

Мужчина тяжело дышал и дрожал. На его лице были написаны чувства, такие глубокие, что даже я смогла их прочитать.

– И как? Можешь?

– По-видимому, нет, – уныло произнесла я.

Джонни покачал головой.

– Не делай так больше.

В раздражении я отвернулась от него.

– И чего же ты хочешь? Чтобы я делала только то, что скажешь ты?

– Нет, Эмм, – Джонни аккуратно повернул мою голову, чтобы я могла видеть его лицо. – Я не хочу снова потерять тебя.

Глава 25

Ощущения, будто во мне что-то сломалось, не обязательно являлись предвестником плохих событий. Мой мозг метался между сознанием и сном, казалось, что он восстанавливался, хотя это и не совсем верно. Я не настолько глупа, чтобы уверовать, что всё вернётся на круги своя. Сегодняшнее моё состояние хуже давнишнего, но лучше вчерашнего.

В течение недели, когда Джонни преданно за мной ухаживал, у меня не раз появлялось желание прибить его, но, благодаря ему, я не возвращалась в темноту. Неделя прошла с ясной головой. Потом ещё одна. В конце месяца в воздухе запахло весной, а в моих снах перестал появляться Джонни тогдашний.

Я договорилась о приёме с доктором Гордон, якобы для моей ежегодной профилактики, и позволила ей провести другие обследования, включая КТ (прим. пер.: КТ – компьютерная томография). Когда мне предложили томографию, я не протестовала. Мы поговорили о вечере в больнице и вариантах лечения. Она бы с удовольствием выписала мне ещё и таблетки от эпилептических припадков, но я от них отказалась.

– У меня уже и так голова распухла от мыслей, что надо не забыть принять таблетку. Вторая – это уже слишком.

Доктор Гордон покачала головой.

– Вы уверены, что не хотите поменять противозачаточные таблетки на средства, которые проще применять?

Я засмеялась. Наверное, сидя в тонкой рубашке в гинекологическом кресле, и хохоча во всё горло, я очень странно выглядела.

– Нет. Всё в порядке. У меня сейчас прочные отношения, а не меняющиеся партнёры, которых интересует только удовольствие. И мы пользуемся презервативами. Думаю, лучше поговорить о болезнях, передающихся половым путём, и закрыть эту тему. Кроме того, у него была вазэктомия (прим. пер.: вазэктомия – хирургическая операция, во время которой производится перевязка или удаление фрагмента семявыносящих протоков у мужчин).

Доктор Гордон улыбнулась.

– Похоже, у вас всё под контролем.

Я пожала плечами.

– Раз это необязательно, то лучше обойдусь без таблеток.

Она положила руку мне на плечо.

– Я знаю. Но, как ваш лечащий врач, я обязана хотя бы предложить вам лечение, которое считаю лучшим. Даже если вы не захотите следовать моим советам.

Я кивнула. Доктор знала меня уже много лет.

– Я знаю. Но считаю, что таблетки на приступы не влияют никак. Приступ начался. Приступ закончился.

– Приступ начался. Приступ закончился, – повторила она. – Мне бы хотелось, чтобы мы нашли ответ получше.

Конечно, она этого хотела. И я мечтала об этом. Мои родители и друзья. И Джонни. Но объяснить природу приступов не мог никто, и мне приходилось мириться с действительностью.

К доктору Гордон меня отвезла мама. Мы хотели устроить день матери и дочери, поэтому я отказалась от услуг Джонни. После визита к врачу мы вместе пообедали, посмотрели какой-то фильм и поехали домой. Мама хотела порыться в моём платяном шкафу, вдруг ей подойдёт что-нибудь из одежды.

В растрёпанных чувствах я смотрела, как мама мерила вещи. Она худела, а я… нет.

Но, несмотря на это, за маму я была рада. Она крутилась передо мной в длинной цыганской юбке, которую я купила на распродаже, но так ни разу и не надела. Юбка не подошла мне по размеру и относилась к разряду импульсивных покупок, когда цвет не тот и материал не радует. Но мама в ней выглядела сногсшибательно, о чём я ей и сказала.

– Ты, правда, так думаешь? – она пригладила юбку по бокам и опять закрутилась перед зеркалом. – Мне нравится, хотя сама бы никогда такую не выбрала.

– Знаю. Наверное, это судьба, что в тот день я увидела её у Маршалла.

Как я и предполагала, мама посмотрела на ценник.

– Я отдам тебе деньги.

– Нет, не надо, – покачала я головой и погрозила пальцем. – Ни в коем случае.

Она вздохнула.

– Эммелин.

– Нет, нет, – я нашла в шкафу подходящую блузку и протянула маме. – Попробуй её с юбкой.

Мама замерла и глянула на меня через плечо.

– О, пока я не забыла, в моем багажнике лежит для тебя пара коробок. Твой папа нашёл их на чердаке, когда мы разбирали вещи для церковной распродажи.

– Я принесу, – бросив остатки вещей, которые собиралась разобрать, на кровать, я схватила ключи от её машины.

Ящики оказались с крышками и ручками, чтобы их можно было легко перенести, но их содержимое весьма тяжёлое. Я поставила ящики в гостиной, оставив входную дверь приоткрытой, чтобы немного проветрить. Между тем, мама уже переоделась в свою одежду и спустилась по лестнице.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒