ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА 10 страница

Джонни зашевелился на табурете, но я твёрдо стояло на ногах. Мужчина ласкал пальцами моё влагалище, целовал меня, другая его рука лежала на моём бедре, чтобы я не дёргалась. Я наклонилась вперёд. Чтобы усилить нажим на его губы и руку, мне пришлось наклонитьголову. К моему огорчению, при такой позе член Джонни исчез из поля зрения. Мне оставалось лишь двигаться на волне желания, которая поднимала меня к вершине.

Я стала такой влажной, что пальцы Джонни без труда могли скользить во мне туда-сюда. Они двигались очень медленно, большой палец нажимал на волшебную точку. Мои бёдра синхронно двигались. Мы целовались до тех пор, пока у Джонни не перехватило дыхание, и он не застонал. Держать глаза открытыми я ужене могла. От наслаждения веки налились свинцовой тяжестью. Говорить я тоже не могла. Могла лишь отдаваться ему.

И он доставлял мне удовольствие. Его рот, его пальцы. Его голос, который снова и снова шептал моё имя, когда он на мгновение отлипал от моих губ, чтобы оставить горячую цепочку поцелуев на моей шее, дразнил меня лёгким покусыванием.

Оргазм налетел на меня, как товарный поезд. Сильно, быстро и беспощадно. Я боялась рухнутьпод его напором, но Джонни удерживал меня в вертикальном положении. Когда я достигла пика, то открыла глаза и посмотрела на Джонни. Он не улыбался. Его взгляд был мрачным и распалённым, щёки горели, приоткрытые губы влажны от нашего поцелуя.

Когда эмоции померкли, я заметила, что вцепилась пальцами в его плечо. Я ослабила хватку. Отголоски оргазма сотрясали моё тело, когда мужчина вытаскивал пальцы из влагалища, и я поздно заметила, что стояла на цыпочках. С трясущимися коленями я встала на полную ступню.

– Ооо, – мне удалось произнести только это.

Я подняла голову, чтобы поцеловать его ещё раз, но Джонни слегка отвернулся. Будь я настойчивей в своём намерении, мои губы коснулись бы его щеки. Но я не настаивала. На сей раз у меня хватила ума вовремя остановиться.

– Прости, – сказал Джонни и осторожно отодвинулся от меня. – Я не могу.

Затем он встал и просто ушёл.

Глава 16

– Наверное, мне нужен новый чемодан, – продолжила мама наш разговор, на котором я уже двадцать минут не могла сконцентрироваться.

Но ничего страшного. Пока мы прогуливались по торговому центру, она с радостью рассказывала о предстоящем круизе. Когда мама прерывалась, будто ожидала моего ответа, я глубокомысленно хмыкала. Разумеется, я знала, что лапшу на уши ей не повесишь. Она лишь дожидалась подходящего момента для допроса, делая при этом вид, что пришла сюда за порцией замороженного йогурта.

– Итак, – произнесла она, втыкая ложку в горку из ванили и ягод. – Что случилось?

Я взяла себе чашку шоколада с карамелью, но до сего момента не сделала ни глотка.

– А?

– Эммелин, – одернула меня мама. – Я знаю, что что-то случилось. Расскажи мне.

Я открыла рот, чтобы рассказать. Про приступы, про ситуацию с Джонни, естественно, в весьма сглаженной версии. Хотелось рассказать ей обо всём, но потом мой взгляд остановился на пакетах у её ног, и я прикусила язык.

Мама с папой собирались в круиз. Впервые в их браке они организовывали отпуск без меня. Я слишком хорошо знала свою маму и опасалась, что одно лишнее слово, и она откажется от поездки. Поэтому ничего не рассказала.

За исключением:

– Да, немного с парнем поцапалась, мам.

Она просияла.

– Правда?

Я вынужденно рассмеялась, хотя на сердце скреблись кошки.

– Пожалуйста, может, ты будешь поменьше радоваться?

– Поцапалась с парнем, означает, что у тебя кто-то есть, – мама с удовольствием облизала свою ложку.

– Ты говоришь так, будто у меня никогда не было друга.

– По крайней мере, с тех пор, как ты переехала, ты ни о ком не упоминала.

Я размешивала в чашке замороженный йогурт, превращая его в суп. Есть не хотелось, но пришлось взяться за ложку. Не стоило тревожить маму отсутствием аппетита. Я пожала плечами.

– Итак, расскажи мне о нём.

– Ну, во-первых, он не мальчик.

Мама на мгновение лишилась дара речи, а когда заговорила, легкомыслие в её голосе звучало вымученным.

– Это… это девушка?

Я от души рассмеялась.

– Нет, что ты.

– Ох. Хорошо. Слушай, ты помнишь Джину Вентцель? Думаю, она постарше тебя на пару лет. Её мать работает в магазине Вайца.

Я знала, если ждать длительное время, история обрела бы смысл.

– Я её знаю. Это девушка из группы поддержки.

– И лесбиянка.

Я опять рассмеялась.

– Ох, мама.

– Это точно. Её мама сама мне сказала. Она сказала, Джина живёт с женщиной, с которой в своё время познакомилась в Арканзасе.

– Потому что в Арканзасе полно лесбиянок? – спросила я после короткой паузы, во время которой тщетно пыталась сложить куски головоломки.

– Без понятия, – ответила мама. – Я только повторила, что её мама мне рассказала. Они подумывают вместе усыновить ребёнка.

– О, я рада за них, – Джина меня раздражала. Моя память услужливо подсунула довольно распутную блондинку, которая как-то раз мерзко прокомментировала мою одежду. Кроме того, мы относились к разным компаниям.

– О, да, это было бы прекрасно для обеих, – кивнула мама и облизала ложку. – Тебе тоже не помешало бы.

– Чтобы я стала лесбиянкой?

Мама ткнула ложкой в мою сторону.

– Я имею в виду, что мы с папой любили бы тебя, даже если бы ты была лесбиянкой. То есть, только представь себе, как должны чувствовать себя родители таких девушек из радио.

Невозможность следовать нелогичным умозаключениям моей мамы навеяла на меня грусть.

– Кто это, девушка из радио?

– Ну, это из песни «Я поцеловала девушку» (прим. пер.: «IKissedaGirl» (рус. Я поцеловала девушку) – песняКэти Перри). Представь себе, что думали их родители.

– Я уверена, они гордились ими, мама.

– Ну, папа и я в любом случае гордимся тобой, Эммелин. Без разницы лесбиянка ты или нет, – в глазах мамы блестели слёзы, но она улыбалась. – Ты хорошо развилась. Я имею в виду, я всегда надеялась, но никогда не думала… мы никогда не были уверены…

– Я не лесбиянка, – у меня начинался эмоциональный упадок сил. От предменструального синдрома я готова была разрыдаться. Не хотелось рухнуть здесь, в торговом центре. Не говоря уже о том, чтобы поощрять в этом маму.

– Итак, ты поцапалась с парнем. Но он не мальчик. Значит, с мужчиной, – голосом педанта объявила мама.

– Ах, да. Он взрослый мужчина. Не мальчик. Совсем не мальчик, – я наморщила лоб, когда вспомнила, как Джонни называл меня девочкой.

– Думаю, всё в порядке. Тебе уже за тридцать. Самое время встречаться с мужчинами, сказала бы я, – заулыбалась мама. – И, как он?

– У нас не складывается. Я имею в виду, он мне очень нравится… – я вздохнула и откашлялась, чтобы избавиться от чувств, которые меня переполняли. – Я ему не нравлюсь.

– Значит, он – идиот.

– Фу, мама. Спасибо. Но думаю, ты слишком пристрастна.

Она улыбалась, выскабливая содержимое своей кружки.

– Мне всё равно. Я твоя мать. Мне позволено говорить, что какой-то парень, прости, мужчина – идиот, если ты ему не нравишься. Как его зовут?

– Джонни.

Она фыркнула.

– Это имя не для мужчины.

– Оно… полагаю, с давних времён к нему прицепилось, и все знают его под этим именем. Не думаю, что его зовут Джоном. Он просто… Джонни. Ему идёт это имя.

– Ты уверена, что не нравишься ему?

Я думала о том, как он просто ушёл и оставил меня голой в пахнущей сексом кухне.

– Да, уверена.

– Он идиот. Забудь о нём.

– Не уверена, что смогу, мама. Он неповторимый.

– Ни один мужчина не является неповторимым, – ответила она с хмурым взглядом.

Я вздохнула.

– Он такой.

– Ох, Эмм, дорогая, я ненавижу, когда ты так говоришь. Почему ты принимаешь всё так близко к сердцу?

Моё горло болезненно сжалось.

– Боже, мама, где твоё сочувствие?

– Я тебе уже сказала, что он идиот.

– Сказала, этого достаточно.

– Но тебе он нравится. Это видно.

– Он… другой. Невероятно талантливый. Много поездил, много всего пережил и испытал. Рядом с ним, мама, я чувствую себя последней невежей. Ну… как девочка.

– Ты и есть девочка, – заметила она.

– Я – женщина, – возразила я.

Мама смотрела на меня с нежностью в глазах.

– Я это знаю, милая. Неповторимых парней или мужчин не бывает, ты это почувствуешь.

«Я люблю маму! »

– Я знаю, но не могу по-другому. Он просто… Как глупо! Он глупый! Глупый Джонни Делласандро!

Мама хихикнула, но быстро замолкла.

– Почему-то это имя кажется мне знакомым.

– Он художник, – я знала, что это ей ничего не скажет. – У него галерея в Гаррисберге. Она называется «Оловянный ангел».

– Нет, не поэтому, – мама вытащила пакет бумажных платочков и начала вытирать пальцы.

– Он был… актёром, – нерешительно продолжила я.

У неё глаза на лоб полезли.

– Кто-то знаменитый? Как Том Круз?

– Не такой знаменитый, но достаточно, – я вспомнила о статьях, сайтах и фанатах. – Кроме того, это было давно.

– Как давно? – она недоверчиво смотрела на меня.

– Эээ… в семидесятых.

Мама откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди.

– Полагаю, он не был ребёнком-актёром?

– Нет.

– Ох, Эммелин, – наморщила она лоб. – А это случайно не тот мужчина из ночных фильмов по кабельному телевиденью? Тот, кто своё… ну, сама знаешь что, показывает?

– Ах…

– Эммелин Мэри Мозер, – растерянно воскликнула мама.

Не важно, сколько тебе лет, но, когда слышишь своё полное имя, значит, тебя ждут неприятности.

– Не верю.

Мама подвинулась на стуле поближе и понизила голос, будто говорила о чём-то непристойном.

– Он должен быть ровесником твоего отца. Это, по меньшей мере!

– Это не так! – возразила я. – Папе пятьдесят девять, а Джонни только пятьдесят семь.

– Боже мой! – мама прижала руки к груди. – К счастью, он не любит тебя. Он недолжен тебя любить. Если бы он это сделал, то был бы больше, чем идиотом. Он был бы… педофилом.

– Мама!

– Он слишком старый для тебя, Эммелин.

– Мама, – произнесла я, как можно спокойнее. – Мне уже почти тридцать один. Мой возраст вряд ли сделает его педофилом.

– Тем не менее, он для тебя старый, – упрямо настаивала мама.

Я наморщила лоб.

– Если бы я встречалась с женщиной, ты бы не находила в этом ничего ужасного, но со старым мужчиной – это плохо?

На мгновение она растерялась. Её взгляд помрачнел. По крайней мере, она ругалась со мной, а не душила своей заботой.

– Я ему не нравлюсь, – повторила я уже, наверное, в тысячный раз.

А затем подумала, как же сильно он меня не любил, когда ласкал пальцами и доводил до оргазма.

Чтобы не покраснеть, я уставилась на свой растаявший йогурт. Некоторыми вещами мне не хотелось делиться с мамой. Никогда. Несмотря на сильную любовь и взаимопонимание. Я заставила себя съесть ложку невкусного, раскисшего йогурта.

– Тебе он действительно нравится? – мама знала меня слишком хорошо. Порой это сильно раздражало.

– Ну, да. Да. Я тебе уже говорила…

– Он какой-то особенный. Я знаю. Но не все ли она поначалу такие?

Я подняла на неё глаза.

– А разве они такими не остаются?

Мама заулыбалась, её лицо приняло мечтательное выражение.

– Некоторые остаются. Я, например, твоего отца до сих пор нахожу очень сексуальным.

Я наморщила нос.

– Эй, послушай, я не твоя лучшая подруга. Ты сейчас говоришь о моём отце.

Мама засмеялась.

– Ты спросила.

Я радовалась, что их брак оказался счастливым. Он делал меня счастливой дочерью, чьи родители любили друг друга. Как хорошо, что это так!

– Пошли. Раз шоколад не поднимает тебе настроения, значит, поможет небольшой шоппинг, – мама встала, чтобы выбросить мусор. Я тоже поднялась.

– Ладно. Ты хочешь, чтобы я разорилась.

– Эмм, этот простой способ заставить меня купить тебе туфли перестал работать ещё в восьмом классе.

Я заулыбалась и ласково посмотрела на маму. Потом мы собирали её пакеты и продолжали прогулку.

– Нет, не думаю.

– Не рассказывай об этом папе. Он балдеет от предстоящего путешествия.

Я действительно не хотела, чтобы мама покупала мне какую-нибудь обновку, но приятно знать, что её можно к этому склонить.

– Почему он балдеет?

Мама начала мне что-то рассказывать, но моё внимание привлёк маленький киоск. Я проходила мимо него уже тысячу раз, не удостаивая вниманием. Мне не нужны ни кожаный ремень ручной работы, ни плетёные из кожи браслеты. Но сегодня… сегодня всё было по-другому. В последнее время такое происходило часто.

– Подожди немного, – пробормотала я маме. Она всё ещё говорила и тащила меня в книжный магазин. – Мам, подожди.

– Привет, – поздоровался парень за прилавком. Красавчик, чёрная чёлка в стиле эмо зачёсана на одну сторону, на глазах намёк на подводку. Это уже долгое время не вызывало у меня «бабочек в животе».

Сейчас продавец казался мне слишком юным.

– Привет, – ответила я. – Можно мне это посмотреть?

Я указала на заколку. Кожа в двух местах имела отверстия, сквозь них продет стержень. Совсем не похожа на мои обычные заколки. Я ими не пользовалась. Но в моём мозгу отложилось, что следовало бы ею обзавестись, потому что во время приступов у меня была именно такая.

– Конечно, – одним пальцем он снял заколку с полки и протянул её мне. – Можно сделать индивидуальный вариант.

Я взяла заколку и на мгновение застыла. Парень оглядел меня с головы до ног. Мне понравился этот взгляд. Очень понравился. Так меня не разглядывали с… ну, да, последний раз меня так разглядывали во время моих блужданий в темноте. Я наморщила лоб.

– Мне это не нужно, – я вставила деревянный стержень в отверстия, снова вытащила, пытаясь вспомнить, какая была у меня заколка во время приступа, такая или нет. Тогда я не обратила на неё особого внимания и не помнила, какого она дизайна.

– Вам очень подходит, – голос парня звучал на редкость честно. – У вас очень красивые, густые волосы.

– Спасибо, – сказала я спустя секунду и притронулась к хвосту, который свисал мне на плечи. У меня действительно густые волосы, возможно, даже слишком густые для обычных резинок. Они рвались в самые неподходящие моменты. – Я её беру.

Я заплатила чуть меньше десяти долларов, что для заколки не так уж и мало, но дешевле, чем в других местах. Я сняла резинку, и волосы рассыпались по плечам и лицу. Секунду я наслаждалась их тяжестью, потом собрала и закрепила их новой заколкой на затылке. Повертела головой направо, налево, чтобы почувствовать, как она держала. Нормально.

– Смотрится великолепно, – произнёс парень. – Вы уверены, что не хотите индивидуальный дизайн? Я мог бы изобразить на ней рисунок или ваши инициалы.

– Что ты себе купила? – поинтересовалась мама, вернувшись из книжного магазина. – О, Боже, Эмм! Что это?

– Заколка.

Она рассмеялась.

– Я носила точно такую же, когда познакомилась с твоим папой. Боже мой!

Я улыбнулась.

– На ней было изображено твоё имя?

Мама опять засмеялась.

– Думаю, нет. Если я правильно помню, на ней были цветы. Или листья марихуаны, я уже подзабыла.

Парнишка едва не подавился от смеха. Удивляться не стоило, но я была в шоке.

– Мам!

– Что? – она смотрела на меня невинными глазками. – Я же не говорю, что её курила. Знаешь, в те годы марихуаной украшали многие вещи. Только и всего. Послушай, Эмм, тогда были семидесятые.

– Не желаю украшать марихуаной свою заколку, – я посмотрела на парня. – Сколько стоит индивидуальное оформление?

– Бесплатно. Вот почему вам надо это сделать. Всё включено в полную стоимость.

– А если изобразить мои инициалы? – сказала я. – Э. М. М.

Пришлось подождать всего пару минут, но когда он мне вернул заколку, то смотрел на меня извиняющим взглядом.

– Что-то не так со станком. Я ввёл ваши инициалы, но, должно быть, нажал не на ту кнопку. И вот что из этого вышло.

Цветы и виноградная лоза. Прелесть. Рисунок показался мне знакомым. Я проглотила горькую слюну.

– О, и в самом деле, прекрасно.

– Правда? Я могу вам сделать новую…

– Нет, – я покачала головой. – Мне нравится эта.

Он отдал мне заколку и ещё кое-что. Свой номер телефона. Я подождала, пока мы удалимся из зоны видимости, и выбросила его в мусорку.

– Зачем ты это сделала? – спросила мама. – Очень милый юноша.

– Да, он действительно милый юноша, – согласилась я.

Но я не хотела юношу. Я хотела мужчину. Хотела Джонни.

Глава 17

– Ты уверена, что хочешь сюда приходить? – спросила Джен. – Есть куча других кафешек. Да и кофе здесь не очень.

Я задрала подбородок, пожала плечами и от свистящего ветра подняла воротник пальто. С нашего места на противоположной стороне улицы я поглядывала на своё любимое кафе. Я стояла здесь уже десять минут и ждала Джен. Пришёл ли Джонни, я не видела. И, как выходил, тоже.

– Нет. Я не позволю этому идиоту всё испортить. Джонни Делласандро может делать всё, что хочет. Что он о себе такого возомнил? – произнесла я со злостью. Неприятный привкус этих слов, как скисшее молоко, приклеился к моему языку.

– Тогда идём, – Джен дрожала и высказывала намерение перебежать улицу.

В последние дни температура опять упала, обещали снегопады. Серые облака были прекрасным отображением моего настроения. С тех пор, как пару дней назад Джонни удрал из моей кухни, оно колебалось между стыдливым отчаянием и медленно кипящим гневом самоуверенности.

– Это только… – её голос затих.

Я перевела на неё взгляд. Нос не чувствовался. И пальцы. И шея. Я собрала волосы новой заколкой в высокий пучок и по глупости оставила полоску кожи над шарфом. Мне не хотелось стоять на углу улицы, как дешёвая проститутка, но, благодаря Джонни Делласандро, я чувствовала себя таковой.

– Ты не хочешь идти?

– Я не хочу, чтобы ты шла, если у тебя похоронное настроение.

Мой ответ прозвучал очень медленно, потому что я старалась не клацать зубами.

– Ты боишься, что я устрою ему сцену? Нет, Джен. Я скорее трахну себя сухим фаллоимитатором, чем позволю ему изгнать меня из кофейни. Я ходила сюда задолго до того, как я вообще узнала о его существовании.

– Ай! – вздрогнула Джен и рассмеялась.

– Без смазки, в задницу, – добавила я. Хоть мне и было не смешно, я захихикала. – Пошли, на улице колотун. Мне всё равно, есть он там или нет. Думаю, съесть что-нибудь жирное.

– Я тоже, – сказала Джен. – Если ты не против. Полагаю, сухой фаллоимитатор в заднице, выглядит, на мой взгляд, очень убедительно, но…

– Я в этом уверена, – зубы от холода уже выбивали барабанную дробь. – Правда. Я не знаю, что у него за проблемы, пусть он ими подавится.

– Хооорошо, – Джен громко засмеялась и захлопала в ладоши. – Тогда пошли.

Его там не было, и наш разговор оказался излишним. Мы сделали заказ, отнесли его на свой столик. Освободившись от пальто и шарфов, взялись за чашки, чтобы согреть руки. Мне всё ещё было не до смеха, но не хихикать с Джен, так сказать, невозможно.

– Расскажи, как у тебя дела с тем типом из похоронного бюро? – поинтересовалась я и слизнула зефир с пены мятно-шоколадного латте, который пробовала сегодня впервые. В пене увязли шарики мяты перечной, и мало кто мог устоять перед ней даже спустя пару месяцев после рождества.

– О, дорогая, – ответила Джен. – Мне он нравится.

– Ну, ведь это же здорово. Не так ли?

Подруга помешала ложечкой свой латте и пожала плечами.

– Полагаю, да.

– Почему ты только полагаешь?

Тяжелый вздох.

– Ну, ты ведь знаешь, как это. Любишь мужчину. Даже очень. Он любит тебя. Всё у вас зашибись… Несмотря на это, я всё время ожидаю огромного скандала.

– Но, почему? – удивилась я.

Она снова вздохнула.

– Потому что всегда так.

– Не всегда, – не согласилась я, а потом добавила, – во всяком случае, я так слышала.

– Да, я знаю. Любовь, как йети или похищение пришельцами. Я слышала от многих людей, с кем это происходило, но реальных доказательств нет. Это пугает меня до смерти, – Джен скорчила гримасу.

Теперь настала моя очередь вздыхать.

– О, Эмм. Прости. Извини, я такая бесчувственная, – она слегка сжала мою руку. – Кстати, очень милая блузочка.

– Вежливая попытка сменить тему, – я оглядела блузку, которую купила в магазине Армии спасения. Ничего особенного, рукава-фонарики, воротник-бант. – Пятидесятипроцентная скидка, так как она довольно некрасивая.

– Остроумная комбинация жилета и рубашки. Что-то… в стиле ретро.

Я засмеялась.

– Карманы тоже фальшивые.

Внезапно взгляд Джен переместился за моё плечо.

– Можно ещё сменить тему.

Мои мышцы тут же напряглись, спина сама распрямилась.

– Это он, да?

Звякнул дверной колокольчик. По моей спине побежал холодок, но я его не чувствовала. Обернувшись в его сторону, я ждала, как он отреагирует. Проигнорирует, как обычно? На сей раз мне не хотелось позволить ему пройти мимо.

Джонни остановился возле нашего столика. Он кивнул Джен, но смотрел на меня.

– Эмм. Привет. Можно мне с тобой поговорить?

Я не обратила внимания на приглушённый писк Джен и пинок, которым она наградила меня под столом. Взяв в руки чашку, я смотрела на Джонни без намека на улыбку.

– Ты говоришь со мной, не так ли?

Он не выглядел ни рассеянным, ни смущённым. Это мне очень импонировало. Джонни чуть склонил голову и сказал:

– С глазу на глаз.

– Я здесь с подругой.

– Честно говоря, – влезла в разговор Джен, – мне всё равно надо уходить. Я обещала позвонить Джераду.

Она говорила извиняющимся голосом, хотя извиняться ей не за что. Я бросила на неё умоляющий взгляд, но он не повлиял на её желание уйти. Подруга уже встала и потянулась за своим пальто.

– Предательница, – пробормотала я.

– Приятно было увидеться, – сказала она Джонни.

Он улыбнулся в ответ.

– Ты давно не появлялась в галерее.

Джен замерла в недоумении.

– Я, эээ…

– В ближайшие месяцы я представлю новых художников. Ты тоже должна принести мне что-нибудь из своих работ.

На сей раз мы обе издали удивлённый визг. Но Джонни не разозлился, он терпеливо ждал ответ.

– Ох, конечно! – голос Джен звучал нерешительно, но её улыбка стала шире. – Да, с удовольствием. Я принесу.

– Занеси как-нибудь вечером на этой неделе. До семи часов я всегда в галерее.

– Супер! Хорошо, – кивнула она и бросила на меня нервный взгляд. – Увидимся, Эмм.

– До встречи.

Когда Джен ушла, Джонни опустился на её стул. Я бросила на него злой взгляд.

– Что это значит?

– Что? – он сдвинул в сторону чашку и положил руки на стол. Пальто он не снял, вероятно, не собирался задерживаться.

– Откуда ты вообще знаешь, что она художница? – пить мне больше не хотелось, и я размешивала наполовину растаявшие мятные шарики.

Брови Джонни поползли вверх. И уголок рта. Я ненавидела эту улыбку. Она манила улыбнуться в ответ, а я этого не хотела. Не говоря ни слова, он ткнул пальцем в сторону дальней кофейни, на которой висели фотографии и картины на продажу. Некоторые из них принадлежали кисти Джен.

– Я считала, что они тебя не интересовали, – произнесла я ледяным тоном. – И никогда бы не подумала, что ты знаешь, кто она.

– Ты считаешь, что я не знаю, кто сюда ходит регулярно, а кто нет? – на лице Джонни появился намёк на улыбку. – То есть, я прихожу сюда просто попить кофе и не обращаю внимания на окружающих?

– Именно это я и имею в виду, – мятные шарики раскрошились в моих пальцах, их крошки посыпались в чашку.

– Да, уж, – произнёс мужчина тихим голосом. – Это не так.

Его взгляд оставался равнодушным. Улыбка стала чуть шире. Но я ни при каких обстоятельствах не желала поддаваться его обаянию.

Затем появился аромат апельсинов…

Мои веки безвольно затрепетали. Я быстро сделала вдох, не преднамеренно, а скорее инстинктивно. Запах усилился. Я поднялась и с такой силой задвинула стул, что его ножки прочертили по полу.

– Мне надо идти.

– Эмм, – Джонни тоже поднялся, – подожди.

Мне некогда ждать. Я погрузилась в темноту, падала вниз кувырком, задыхалась и снова появлялась на поверхности, будто выныривала со дна глубокого озера.

Мне не холодно. Мне жарко. Я стою в ванной комнате, ладони ощущают холодный фарфор раковины. Льётся вода. Меня покрывает пот. Когда я облизываю верхнюю губу, чувствую вкус соли.

Набираю полную пригоршню воды и пью. Большими глотками. Брызгаю водой на лицо. Мне всё равно, что промокнет блузка. Даже джинсы с высокими разрезами спереди все мокрые. Я разглядываю в зеркале своё отражение. Дикий взгляд, кожа, покрытая каплями воды.

Я медленно поворачиваю голову и оглядываюсь. К сожалению, отсутствует календарь, который подскажет дату, но занавеска в душе с геометрическими узорами в коричневых, зелёных и оранжевых тонах даёт мне подсказку. Всё ясно, это приступ. Ещё минуту назад я находилась в кофейне, готовая штурмовать двери и думать: «Шёл бы ты куда подальше, Джонни Делласандро, ты, высокомерный ублюдок! ».

Но сейчас, во время приступа, переспать с ним одно удовольствие. Я вытираю руки о довольно грязное полотенце и открываю дверь из ванной. В центре комнаты кровать. На ней, на разрытых простынях лежит совершенно голый Джонни.

– Привет, детка, – запинается он и оглядывает меня с ног до головы. – Почему ты оделась?

Я в недоумении.

– Я…

– Чёрт, – смеётся он. – Сэнди очень разозлится, что ты надела её шмотки. Но рубашка на тебе сидит лучше. У неё для этой рубашки маленькие сиськи.

Меня до сих пор разбирает злость. Это высказывание не улучшает моего настроения. Я упираюсь рукой в бедро. Мне всё равно, что это лишь приступ, а скандалю я сама с собой.

– А что делают шмотки Сэнди в твоей ванной? Почему эта шалава ходит туда-сюда, будто это её дом? Будто ты её собственность? Ты предлагаешь улечься мне рядышком?

Джонни усаживается и не предпринимает даже попытки, прикрыться.

– О чём, чёрт возьми, ты говоришь?

Мне тяжело дышать. Я немного дезориентирована, поэтому хватаюсь рукой за дверной косяк.

– О ней, о Сэнди. Твоей жене. Ты помнишь о ней?

– Я тебе уже говорил, что мы разошлись, – он встает и босиком двигается в мою сторону.

У него божественное тело. Джонни убирает волосы с лица и притягивает меня к своей груди, чтобы поцеловать.

– Не сердись, детка, – бормочет он мне в губы. – Давай, раздевайся. Иди обратно в постель.

Обеими руками я упираюсь ему в грудь, он отступает на шаг.

– Нет.

Лицо Джонни мрачнеет.

– О, Боже, детка. Ты приводишь меня в замешательство. Ты исчезаешь в ванной с лучезарной улыбкой, а когда возвращаешься, то выглядишь так, будто хочешь меня убить.

– Как давно это было? – спрашиваю я.

– Мы с Сэнди расстались приблизительно год назад.

– Я не об этом. Как давно я ушла в ванну? – разговор даётся мне с трудом, язык заплетается.

– Не знаю. Пять, десять минут?

– О, Боже! – я не только могу возвращаться в мир, который создала из своих фантазий и интернет-сайтов, оказывается, я ещё могу совершенно неожиданно в него погружаться и снова исчезать.

Я тащусь обратно в ванную, опираюсь на раковину. Желудок сводит судорогой, и меня выворачивает наизнанку. Наверное, сейчас из меня выливается мятно-шоколадный латте. Мои веки полуприкрыты, я почти не вижу Джонни, но слышу его шаги по плиткам, затем чувствую на плече его руку. Не открывая глаз, нащупываю кран и открываю на полную мощность холодную воду. Я подставляю ладони под струю, затем прикладываю их потом к щекам и ко лбу.

– Всё в порядке? – пальцы Джонни успокаивающе поглаживают меня по спине. – Что случилось?

– Жара. Всё дело в ней, – вырываются у меня, и я удивляюсь, зачем лгать.

– Выпей глоток, – поглаживания по спине продолжаются.

Без его прикосновений я чувствовала бы себя лучше, но мои пальцы вцепляются в раковину. Долго стою, не двигаясь, потом понимаю, что позывы к рвоте прошли. Снова брызгаю водой в лицо и поворачиваюсь к нему, вся покрытая каплями.

– Что это, Джонни?

– Что что? – он снимает с крючка полотенце, нежно промакивает им мои щёки. Затем поднимает мне подбородок, смотрит мне в глаза и целует в лоб. Парень прижимает меня к своей груди и обнимает. Мне без разницы, что объятия слишком жаркие, и его голая грудь, вспотевшая прилипает к моей щеке. Я прижимаюсь губами к его коже, ощущаю вкус соли и секса.

– Здесь. Мы.

Он смеётся.

– Я не знаю. Что ты хочешь, чтобы было что?

– Я хочу, чтобы было всё, Джонни, – мой голос звучит боязливо.

– Эй, – говорит он, – эй, тихо.

Я не плачу, а дрожу от напряжения, и Джонни должен думать, что я рыдаю. Его объятия успокаивают. Как несколько дней назад в его кабинете, только намного лучше. Так как я знаю, что если его поцелую, то он замкнётся.

– Почему это не может быть? – спрашивает он спустя минуту.

Жара в ванной комнате невыносимая. Тяжело дышать. Разговаривать тоже.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒