ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА 8 страница

– Простите. Я не разбираюсь в искусстве.

Джонни рассмеялся. Но смех не звучал недружелюбно.

– В чём тут разбираться? Вы считаете, нужен диплом и академическая шапочка выпускника, чтобы разбираться в искусстве? Нет. Ничего этого не нужно. Нужно просто чувствовать его.

– Да, – произнесла я через некоторое время. – Полагаю, я его не особо чувствую.

– Я тоже, – признался Джонни. – Я развесил здесь эти картины, потому что парню нужны деньги, чтобы заплатить за колледж, и некоторым людям нравится такой стиль.

Я рассмеялась и, наконец-то, обернулась к нему.

– Правда?

– Правда.

Мы ещё секунду разглядывали картину.

– Я должна вас поблагодарить, вы вернули мои вещи, – сказала я.

Джонни ничего не ответил. Музыка звучала здесь тише, чем в других помещениях. Я могла слышать гул разговоров в другой части дома, стук каблуков по деревянному полу. Но здесь никого, кроме нас, не было.

– Я же вам уже говорил. На улице холодно. Вам необходимо пальто.

– Джонни…

Его глаза вспыхнули, но у меня язык не повернулся назвать его мистером Делласандро.

– Ничего. Всё в порядке.

– Где вы его взяли? – я приблизилась к нему на два шага и заметила, что он отступил лишь на шаг. Я не хотела, чтобы кто-нибудь нас услышал… и хотелось быть к нему поближе.

– Вы оставили его в моём доме, – сказал Джонни.

Мой желудок болезненно сжался. Я проглотила горькую желчь.

– Вот дерьмо! Что случилось? Что я делала? Я считаю… о, Боже, так неловко. Так…

Я не успела опомниться, как он вцепился мне в локоть и потащил через узкую дверь в крошечный кабинет, где усадил меня на стул, нагнул мне голову к коленям и налил мне стакан воды.

– Дышать, – приказал Джонни. – И, если вас сейчас вырвет, ради Бога, в это ведро.

Этого не должно было со мной произойти, но мир тревожным образом перевернулся. Когда я впадала в транс, казалось, что меня заносит в стороны, а сейчас – будто я сделала много кругов на карусели. Я пила маленькими глотками воду и глубоко дышала.

– Вы белая, как стена. Пейте.

Я пила.

– Прошу меня простить. Но я действительно должна знать.

– Вы не помните? – вместе с возросшим беспокойством усилился и его акцент.

Я покачала головой.

– Нет.

Джонни потёр рукой лицо, затем надавил двумя пальцами на переносицу. Он сидел на углу письменного стола. Я находилась от него так близко, что могла коснуться его колена, но не коснулась.

– Это было… ужасно? – в последнее время я пережила столько взлётов и падений, что заметила слёзы лишь тогда, когда они потекли по моим щекам. – Пожалуйста, Джонни. Пожалуйста, Джонни, скажите, что это не было ужасом.

– Эй, эй, – ответил мужчина. – Не надо плакать.

Его объятия такие горячие и интимные, хотя я знала, что виной тому мой мозг, который создавал иллюзию этой интимности. Но мне всё равно. Я бессовестно пользовалась состраданием Джонни и прижималась щекой к его груди. Биение его сердца успокаивала меня.

Джонни гладил меня рукой по спине и волосам.

– Тсс, ничего страшного не случилось.

Меня переполнила волна облегчения. Я закрыла глаза.

– Мне очень жаль, что так случилось.

Джонни ничего не сказал, лишь крепко держал меня. Его сердцебиение участилось. Пальцем он рисовал узоры на моей спине, и моё сердце заколотилось.

Я сделала глубокий вдох. Моя история не являлась тайной, но я не рассказывала её всем подряд. Даже Джен не знала, что со мной произошло, а она, между тем, являлась моей лучшей подругой. Но Джонни я обязана обо всём рассказать, хоть и не вынесу его сострадания.

– Когда мне было шесть лет, я упала со шведской стенки и так сильно ударилась головой, что неделю провела в коме.

Его рука замерла. Он не отпускал меня, но я почувствовала, как каждая мышца его тела напряглась. Его сердце забилось ещё сильнее, но он ничего не сказал.

– Я страдаю от неясного повреждения мозга, которое, к счастью, не привело ни к каким моторным ограничениям. Но с тех пор у меня постоянно происходят… провалы в памяти. Что-то вроде приступа. Обычно они длятся не более пары секунд, но бывает, что и несколько минут.

– Галлюцинации, – сказал Джонни.

С удивлением я отстранилась, чтобы посмотреть в его лицо.

– Что?

– Во время приступов происходят галлюцинации, – ответил он.

– Да. Я знаю. А откуда знаете вы?

– Я знаю об этом слишком хорошо.

Я ещё немного отстранилась, но он держал меня крепко, и мне не хотелось, чтобы он отпускал меня. Мой живот прижимался к пряжке его ремня, ноги стали ватными.

– Я называю это состояние приступом, хотя с точки зрения медицинской диагностики их можно отнести к слабым или сильным эпилептическим припадкам. Их не было очень долгое время. До позапрошлой недели. Потом они вернулись. Как и в тот вечер в вашем доме.

– Вы потеряли сознание, – сказал Джонни. – Ваше лицо стало совсем безжизненным.

– О, Боже, – произнесла я в отчаянии. – Как неловко. Что ещё произошло? Как случилось, что я без…

– Не думайте об этом, – перебил меня Джонни. Его зеленовато-карие глаза заблестели. – Я же говорил вам, что ничего плохого не произошло. Вы ведь ничего не могли с этим поделать, правда?

Меньше всего мне хотелось, чтобы он смотрел на меня, как на какого-то больного уродца. Ненормальную. Ущербную.

– Нет, но…

– Не беспокойтесь. Всё забыто.

Его хватка не ослабевала, а взгляд буквально обжигал меня. Я думала, что мне знаком этот пристальный взгляд, но видеть его вживую, совсем не то, что смотреть на экране. Мы оба задышали быстрее. Живот к животу, тесные объятия – мне надо встать на цыпочки, чтобы его поцеловать.

Я поцеловала его.

Лишь краткое соприкосновение наших губ. На большее я не осмелилась. Когда наши губы соприкоснулись, он прижал меня ещё крепче, и я от изумления вздохнула. Наши языки встретились, мир вокруг закачался, но я вцепилась в него и лишь по этому не упала.

По крайней мере, я так думала. В следующую секунду я уже стояла в полуметре от него, мои губы ещё влажные от его поцелуя, а сердце колотилось так сильно, что закладывало уши. Пространство не позволяло ему отойти, поэтому он прислонился к столу и удерживал меня на расстоянии вытянутой руки.

Я захныкала, чтобы меня отпустили.

Это был глупый, неприятный звук, который доставил ещё больше унижения. Я зажала рукой рот. И так широко распахнула глаза, будто собиралась сразу увидеть весь мир.

Джонни содрогнулся и отвернулся от меня.

– Уходите. Просто идите домой.

– Но…

– Эмм, – моё имя заставило меня замолчать. – Я сказал, сейчас же уходи. Прошу.

И я ушла. Пара нетвёрдых шагов, и я оказалась у двери, там молча остановилась, а он закрыл за мной дверь. На языке его вкус, ноги плохо слушались. Моё сердце так колотилось, что я боялась упасть в обморок. Несмотря на это, я улыбалась.

Он знал моё имя.

Глава 13

Эйфория продлилась около тридцати секунд. Этого времени хватило, чтобы осознать, я его поцеловала, а он меня оттолкнул. К счастью, никто не видел, как я выходила из его кабинета, и мне не пришлось беспокоиться о том, что у меня на лбу большими буквами было написано: «Отвергли». Я покинула «Оловянного ангела», не посмотрев ни на одно произведение искусства.

В понедельник Джонни не пришёл в кофейню.

Во вторник тоже.

И в среду.

К четвергу я убедилась, что отпугнула его навсегда, но не осмелилась даже заикнуться об этом Джен. Не понятно, почему я ничего не рассказала ей про поцелуй. Из-за боязни ранить её чувства? Я пыталась украсть то, что ей никогда не принадлежало. Или мне не хотелось признаваться, что Джонни меня не хотел? Но Джен чувствовала, что-то не в порядке. Ведь она моя подруга.

– Итак, – произнесла она, кусая сэндвич. К сожалению, обед в кофейне готовили не так вкусно, как пироги и маффины. – Выкладывай. Что случилось?

– Что должно было случиться? – я приподняла верхнюю половинку слегка намокшего круассана и взяла лист салата. – Посмотри. Стыд и срам. На этот сэндвич кладут итальянский цикорий.

– Хм-хм, – Джен уже срезала корочку со своего сэндвича. Она заказала себе бутерброд с арахисовым маслом для взрослых. Однако мы не поняли, почему он исключительно для взрослых.

Я вздохнула.

– Мне надо тебе кое-что рассказать, но я не хочу, чтобы это отразилось на нашей дружбе.

– Дорогая! – вздохнула Джен. – Что, чёрт возьми, произошло?

– Ну…

Она ждала. Я подбирала слова. Но признаться оказалось очень сложно. О некоторых вещах я не могла рассказать даже лучшей подруге.

Джен накрыла ладонью мою руку.

– Что-то действительно плохое? Ты можешь мне рассказать, Эмм. Правда. Ты больна?

Я выдернула руку. Мне хотелось рассказать ей всю правду про повреждённый мозг, приступы, о том, что я голой оказалась возле входной двери своего дома. Но не смогла. Я знала, она поняла бы, по крайней мере, часть эпизодов, но не хотелось взваливать на неё эти проблемы.

– Нет. Не это.

– А что тогда?

– Я кое-что сделала, а теперь не знаю, как ты к этому отнесёшься.

– Ты загрузила моё фото нагишом в социальную сеть?

Я рассмеялась.

– Слава Богу, нет.

– Тогда я уверена, что никаких проблем не будет, что бы ни произошло, – Джен отодвинула мою руку и откусила сэндвич. – Ох. Хрустящее арахисовое масло и экзотический джем по цене порядка пятидесяти обычных сэндвичей с джемом и ореховой пастой. Может это и есть причина, что они называются «Для взрослых»? Лучше бы я взяла с индейкой.

– Я его поцеловала, – призналась я.

Прежде чем что-то сказать, подруга сглотнула и сделала глоток молока.

– Кого?

Полагаю, что моего выражения лица оказалось достаточно для ответа, потому что у неё глаза полезли на лоб.

– Да, – предупреждая вопрос, добавила я. – Я была такой глупой.

– Как? Где? Что случилось? О, Боже, как это было? – на её взволнованный визг в нашу сторону обернулись несколько голов.

Жестом я велела подруге успокоиться и тихим голосом поведала всю историю. Не коснулась лишь моих галлюцинаций, которые происходили в тёмные фазы приступов. Джен слушала меня, не перебивая. И время от времени недоверчиво качала головой. Закончив рассказ, я откусила её сэндвич.

– О, господи! – произнесла, наконец, Джен. – Ну, и дела.

– Знаю, – несчастным голосом подтвердила я. – И сэндвич этот не вкусный.

Она рассмеялась.

– Знаешь, есть тысячи других ресторанов, где мы могли бы встретиться в обед.

– Да. Думаю, я хочу приходить сюда, так как… Ну, сама знаешь.

– Я знаю, – девушка слизнула с пальца каплю джема. – Не могу тебя в этом упрекнуть. Имею в виду, я знала, что тебя это тяжело ранит, но не знала, что настолько серьёзно.

– Это не серьёзно, – ответила я.

– Ты уверена?

– Он меня оттолкнул, уже забыла? Мужчины не отталкивают женщин, на которых у них стоит.

– Иногда бывает. Может, есть причина, о которой ты не знаешь. Может, у него есть подруга.

Я фыркнула.

– Ещё хуже. Лучше уж он бы меня просто не переваривал.

– Ты так думаешь? – Джен, кажется, я не убедила.

– Да. Он мною не увлёкся, это факт. Но я могу продолжить. А, если он не может быть со мной из-за женщины, хотя и хочет…

– Понятно, что ты имеешь в виду. Это, действительно, глупо.

Я засмеялась. После откровения мне стало немного лучше.

– И нереально. Он оттолкнул меня, будто я его укушу. Очень неприятно.

– Действительно, – согласилась Джен.

Полминуты мы смотрели друг к другу в глаза, потом разразились громким смехом. Вот и хорошо. Смех помог мне гораздо больше, чем слова сочувствия или заверения, что всё наладится.

– Ты не сердишься? – я окончательно обрела дар речи.

– Нет, с какой стати? – Джен выглядела сбитой с толку.

– Потому что… потому что речь идёт о Джонни.

Девушка рассмеялась.

– Так или иначе, он бросил бы меня ради тебя.

– Ты ведь ему сначала нравилась.

– Мы же не в шестом классе, дорогая, – Джен посерьёзнела. – Фигурально, ты влепила мне пощёчину. Но я всё равно скажу, хоть ты мне и не веришь, я думаю, ты ему нравишься.

– Никоим образом.

Она кивнула.

– О, да. Я так думаю. На прошлой неделе я была здесь разок без тебя. Он пришёл и огляделся. Окинул меня взглядом, посмотрел мне прямо в лицо, и заметил рядом со мной пустой стул. Понимаешь, что я имею в виду?

– Да, ладно, прекрати! Почему ты мне об этом не рассказала? – мне сразу стало так неловко за мой обличительный тон, но я перестала чувствовать себя виноватой, хоть и хотела отбить её увлечение.

– Пока ты мне ничего не рассказывала, я ни о чём таком и не думала. В этом есть какой-то смысл.

– Я же говорю тебе, он меня отверг, и ты уверяешь, что он меня высматривал? – я со вздохом покачала головой. – Прости, но соломинка слишком тонкая, чтобы за неё цепляться.

– Эй, а что было до поцелуя?

Перед моими глазами всплыла сцена, как он держал меня и гладил по волосам.

– Он был просто милым.

– Ты считаешь, что мужчина будет милым за просто так?

– Некоторые, да. О, Боже, – мой желудок судорожно сжался, и я закрыла лицо руками.

– Слушай, тут нет ничего такого, – Джен пихнула меня, и я подняла глаза.

Я не могла ей рассказать, что занималась любовью с Джонни уже тысячу раз. По крайней мере, в фантазиях. Я не могла ей рассказать про сладкий, грязный и божественный секс. Меня волновало, что эти фантазии давали толчок моему телу, после которого я впала в бессознательное состояние.

Звон колокольчика заставил Джен глянуть мне через плечо. Мне не требовалось оборачиваться и смотреть, кто пришёл. И так всё ясно. Её зрачки расширились, взгляд, который она на меня бросила – заговорщический, на губах застыла улыбка. Я оцепенела и на мгновение прикрыла глаза. Я слышала шаги. Ожидала прикосновение его пальто, когда он пройдёт мимо. Я открыла глаза.

Джонни стоял возле нашего стола и смотрел на нас обеих.

Джен, надо отдать ей должное, выглядела почти не удивлённой. Я же старалась держать рот на замке и не пялиться на Джонни, как идиотка. Мы смотрели на него. Он смотрел на нас.

– Девочки, – произнёс он, кивнув, и прошествовал дальше к прилавку.

В этот момент до меня дошло, лучше бы он меня проигнорировал, а не заметил.

– Вау, – тихо произнесла Джен. – Он ни с кем не здоровается.

– Девочки? – прошептала я, продолжая буравить его взглядом, но Джонни даже не обернулся в нашу сторону. – Девочки? Нам что, двенадцать лет?

Джен тихо рассмеялась.

– По крайней мере, мы гораздо моложе, чем он.

Я закрыла лицо руками и тихонько застонала.

– Будто мы носим гольфы до колена и балетки, а наши волосы заплетены в косички.

– Может, у него склонность к школьницам, – поддразнила меня Джен.

– Фу, – я посмотрела на неё сквозь пальцы и краем глаза заметила, что Джонни перебрался в дальнюю часть кофейни и сел спиной к нам на угловой диван. По крайней мере, не придётся устанавливать с ним зрительный контакт.

– Что я хотела сказать? Он никогда раньше со мной не здоровался, – брови Джен поползли вверх. – И, знаешь, он смотрел только на тебя.

Но я не стала обольщаться.

– Честно говоря, сначала я нагрянула к нему домой, потом разыскала в галерее и попробовала с ним поцеловаться в засос. Вероятно, он думает, что лучше кинуть мне маленькую косточку, прежде чем я, как Гленн Клоуз в «Роковом влечении», похищу его дочь или что-то в этом роде.

Джен засмеялась.

– Неплохо.

– Я серьёзно!

Снова звякнул дверной колокольчик, и спустя пару мгновений Джонни сидел уже не в одиночестве. К нему присоединилась женщина, с которой он уже не раз приходил сюда. Модная, гламурная… и, очевидно, нервная. Она не подошла к прилавку и ничего не заказала, а уселась напротив Джонни. Стягивая кожаные перчатки, она смотрела на него злыми глазами.

Когда женщина проходила мимо нас, Джен рассматривала её, а потом снова обернулась ко мне.

– Кажется, у него слабость к молодым женщинам. Неудивительно, что он назвал нас девочками. По сравнению с этой…

– Она ненамного старше нас.

– По меньшей мере, лет семь-восемь, а, может, и все десять. Одежда скрадывает возраст.

Моё самочувствие не улучшилось. Мы обсуждали женщину, которая, вероятно, преследовала Джонни. Это сводило меня с ума…

– Раз уж они здесь вместе, то они вместе. Совсем не похоже на то, что произошло между нами, а, может, и не произошло.

– Вдруг не всё так плохо? – спросила Джен. – Ты ведь сама так утверждала. Было бы хуже, если бы у него кто-то был.

– Может быть, и так. Возможно, он хотел быть со мной, а из-за этой женщины не мог.

– Знаешь, что? – Джен со вздохом отодвинула тарелку. – Я считаю, ты слишком много думаешь об этом. Купи бутылку вина, немного хорошего шоколада и вечерком сходи к нему. Надень какое-нибудь миленькое платьице, но не слишком откровенное. Извинись за то, что произошло или не произошло, и посмотри, что из этого получится.

Я закатила глаза.

– Конечно. Ты совсем рехнулась?

– Но, почему нет?

– Я уже раз попробовала сделать мирное предложение. И увидела, что в итоге вышло.

– Какая же ты пессимистка!

Я бросила на Джен недобрый взгляд. Она пожала плечами и ещё раз оглядела женщину. Затем наклонилась вперёд и прошептала:

– Это моё мнение.

– Я уже достаточно наделала глупостей, Джен. Нет. Не хочу стоять ему поперёк дороги. Буду избегать с ним встречи.

– Удачи, – Джен глянула через плечо, затем повернулась ко мне с удивлённым лицом.

Джонни поднялся. Его спутница тоже. Он, как джентльмен, подождал, пока она пройдёт мимо нас. Женщина не обратила на нас никакого внимания, а он возле нашего столика чуть замедлил шаг. Но на сей раз ничего не сказал. Просто посмотрел мне в глаза. Это мгновение длилось всего полсекунды, но его оказалось достаточно, чтобы вселенная родилась из пыли взрывающегося солнца. Затем Джонни ушёл. Он последовал за своей спутницей к выходу, и оставил меня бездыханную, с покалыванием в животе.

– Какой мужик, дорогая! – сочувственно произнесла Джен. – Ну, ты и кашу заварила!

***

Только я вошла в дом и сделала пару шагов, как на меня обрушилось зловонное цунами. Глаза заслезились от смрада перезревшего, заплесневелого апельсина. Раньше запах был гораздо слабее. Мягче. И не столь неприятный, несмотря на всё, что он предвещал. Но сейчас я подверглась лобовой атаке на моё обоняние, перед которой дрогнула.

Я вытянула руки и вслепую ухватилась за перила, но они выскользнули из моих пальцев. Через пару шагов я споткнулась. Закрывая рот и нос руками, я пыталась сдержать запах, который всё глубже проникал в меня. Но он уже впитался в мою кожу.

С отвращением я отдёрнула руку от лица, нервно вытерла её об одежду, но мне становилось всё хуже и хуже. Куда бы я ни повернулась, запах окутывал меня, как дыхание чумы. Я не могла от него освободиться, он был не только вокруг меня. Он был во мне. Он был на мне.

Я сама была им.

Земной шар накренился, я ползла на локтях и коленях, будто вылетела из карусели или упала с качелей и неправильно приземлилась. Казалось… Казалось…

Казалось, я летела в бездну.

Глава 14

– Привет.

При звуке тихого, низкого голоса я открываю глаза. Узнаю голос. Узнаю прикосновение руки к моей руке, хоть и не вижу кто это. Но даже с закрытыми глазами, я знаю, что это Джонни.

– Привет, – моргаю я в ярком солнечном свете.

Жара обрушивается на меня вместе с тысячей разнообразных запахов, но апельсином не пахнет. Делаю глубокий вдох и стараюсь не подавать вида, что совершенно сбита с толку. Как бы повёл себя Джонни, если бы я рухнула на пол, дёргаясь и дрожа? Если бы вела себя, как сумасшедшая?

В одной руке парень держит бумажный пакет с продуктами, другой прикрывает глаза от солнца.

– Ты прибыла как раз вовремя. У нас вечеринка.

Его голос звучит довольно сдержанно. Подозрительно. Да и взгляд, которым он меня рассматривает, не особо сердечный.

– Супер! – в моём же голосе, напротив, звучит тепло и наигранное веселье.

– Пойдём, – он поудобнее устраивает пакет на бедре и опять прикрывает глаза рукой, чтобы снова оглядеть меня с ног до головы. – Может, ты тоже хочешь раздеться?

Неудивительно, что я потею. На мне до сих пор зимнее пальто, но не то, которое вернул мне Джонни. Хотя оно моё самое любимое, я не смогла решиться его надеть. Мне очень неловко вспоминать о том инциденте. Кроме пальто на мне ещё шарф и перчатки.

– Верно, – мой смех звучит надтреснуто. – Держу пари, ты задаёшься вопросом, почему я так одета.

– Не особо.

Мы стоим рядом друг с другом и молчим. Я потею. Джонни убирает руку от глаз. От палящего солнца они сверкают, как бриллианты. Оно слишком яркое и красное, чтобы смотреть на него.

– Пойдём. Возьми себе что-нибудь выпить, а то хватит солнечный удар, – говорит Джонни спустя полминуты. – Пойдём, Эмм.

Я следую за ним в дом, иду по коридору к кухне, которая на сей раз тихая и пустая. Здесь намного прохладнее, лёгкий ветерок проникает сквозь открытое окно, а не через кондиционер. Я напоминаю себе, что сейчас семидесятые годы, энергетический кризис. Кондиционеры являлись роскошью, редкие люди могли их себе позволить, да и не всегда ими пользовались. Я снова поражаюсь подробностям, которые всплывают в моём мозгу.

Джонни убирает покупки. Я стягиваю тёплые вещи и с облегчением вздыхаю. На мне простая белая рубашка с перламутровыми пуговками. Я расстёгиваю две верхние, закатываю рукава и сразу же чувствую себя лучше. Я обмахиваюсь и собираю тяжёлые волосы, которые влажной волной лежат на шее. Как бы мне сейчас пригодилась заколка или резинка для волос.

– Вот, – Джонни бросает мне какую-то штуковину из толстой кожи, проколотую деревянным стержнем.

Я вопросительно смотрю на него.

– Что это?

– Это твоё, – говорит он. – Для волос.

Ничего подобного мне раньше не встречалось. Я верчу её в руках, чувствую мягкую кожу, которая образует какой-то цветок с виноградной лозой. И снова смотрю на Джонни.

– Это моё?

– Да, – Джонни пожимает плечами. – Ты в прошлый раз забыла здесь.

– Ты уверен? Разве я… – с одной стороны, мне не хочется пользоваться тем, что принадлежит кому-то другому. С другой стороны, я жду не дождусь, когда соберу на затылке волосы.

– Уверен, уверен, – он снова пожимает плечами. – Но, если не хочешь, можешь не брать.

Я вспоминаю, куда засунула резинку, и вытаскиваю её.

– Всё нормально. У меня вот что есть.

Он немного качает головой. По крайней мере, сейчас с улыбкой.

– Как хочешь.

Опираясь на столешницу, Джонни наблюдает, как я затягиваю волосы на затылке. Сегодня на нём снова бандана, возможно, по той же причине, что и я собираю пучок. Мне нравится, когда волосы падают ему на глаза, а ему, возможно, нет.

Мы смотрим друг на друга и не произносим ни слова.

– Итак, – говорю я после долгой минуты молчания. – Когда вечеринка?

– Когда вечеринка? – смеётся Джонни.

Он до сих пор не предлагает мне попить, хотя знает, что мне требуется вода. Рот пересох, я слегка вздрагиваю при глотании. Пот на моей коже медленно высыхает. Я смотрю Джонни в глаза. Спокойное и непрерывное сердцебиение в момент моего пробуждения сейчас учащается.

– Иди сюда, – говорит он.

Я встаю и, будто в замедленной съёмке, двигаюсь к нему сквозь тягучий, как патока, воздух. Я пью его поцелуй, будто воду, но он меня не охлаждает. Он гладит мои голые предплечья, и подхватывают меня чуть выше локтя. Этого небольшого прикосновения достаточно, чтобы у меня по спине побежали мурашки. Мои соски тут же болезненно набухают, между ног горит огнём.

Джонни прерывает поцелуй, но меня не отпускает.

– Почему так происходит? Когда ты уходишь, я никогда не уверен, что ты вернёшься вновь?

Ответ мне известен, но я качаю головой.

– Не знаю.

Джонни облизывает губы и смотрит на мой рот. Затем снова наклоняется для поцелуя. На сей раз, он гораздо нежнее. Его язык осторожно касается моего, а рука обвивается вокруг моей шеи. Мы великолепно подходим друг другу. Я засовываю руку под его футболку и прижимаю ладошку к его божественному животу. Мышцы вздрагивают под моим прикосновением, и Джонни тихо смеётся.

– Ты сводишь меня с ума, – произносит он.

Я прерываю поцелуй. Беру его лицо в свои руки и смотрю ему в глаза. Я что-то ищу. Но не знаю, что.

– Правда?

– Да, чёрт возьми. Каждый раз, когда ты исчезаешь, я думаю, что видел тебя в последний раз. Я не хочу, чтобы ты уходила, Эмм. Мне всё равно, что…

– Что что? – переспрашиваю я, когда он замолкает. – Что, Джонни?

– Мне всё равно, что будет потом, я лишь хочу, чтобы это продолжалась, как можно дольше.

Я несколько раз моргаю. Потом целую его и смотрю ему в глаза.

– Я не понимаю… что тебя заставило так думать…

– Ты сама мне сказала, – отвечает Джонни. – Ты не помнишь. Так же, как не помнишь про забытую заколку. Но ты мне говорила.

Я отступаю на шаг назад. Одной рукой он хватает меня за запястье, вторая скользит по моему бедру. Я благодарна за поддержку, в противном случае, я бы, наверное, рухнула на не слишком чистый пол кухни. Джонни снова прижимает меня к своей груди и кладёт подбородок мне на голову. Он крепко обнимает меня, будто не хочет от себя отпускать.

Точно так же он обнимал меня в своём кабинете. Такие же объятья, только на сей раз без чувства стыда. Я знаю, если запрокинуть голову, он будет меня целовать долго и страстно, поэтому не двигаюсь. Меня переполняет восторг.

Всё происходящее здесь – это иллюзии. Я снова уйду.

Странно, что я ему об этом рассказывала. Какой смысл признаваться кому-то во сне, что в реальности я не существую? Причина мне известна. Это непонятное замыкание в моём мозгу, когда импульсы между нервами идут, как поезд, которому неправильно перевели стрелку.

Я знаю, что в действительности ничего этого не происходит. Что я, возможно, до сих пор ползу на локтях и коленях по коридору. Надеюсь, я туда вернусь одетой, а не приду голышом из дома незнакомца.

И я знаю ещё кое-что. Мне совсем не хочется уходить из своих фантазий. Я не хочу в реальность, где Джонни меня отталкивает или того хуже, смотрит сквозь меня. Я хочу сюда, в прошлое.

Где он меня любит.

– Я никуда не уйду, – заявляю я и тянусь к нему губами.

Он целует меня и бормочет:

– Ты уйдёшь. Ты всегда так делаешь.

– Тогда давай наслаждаться временем, которое у нас есть, – шепчу я в ответ.

– Да, – говорит Джонни. – Время.

Меня совсем бы не удивило, если бы он уложил меня на столе и занялся бы со мной любовью. Но прежде чем мы успеваем что-то предпринять в данном направлении, распахивается задняя дверь. В кухню входит Кэнди, нагруженный двумя пакетами с продуктами, за ним следуют Беллина и Эд, которые также несут пакеты и бутылки с вином.

– Смотри, смотри, – говорит Беллина. Её голос грубый от многолетнего курения. Она окидывает меня взглядом с ног до головы. – Мы не хотели вам мешать.

В её голосе не чувствуется злорадства, я улыбаюсь губам Джонни и отступаю.

– Привет, Беллина.

– Помоги нам, пожалуйста. Кэнди закупил многовато еды. У нас сегодня вечеринка, – Эд, кажется, уже малость под мухой.

– Да, вечеринка в моём доме, – выглядит так, будто с Джонни никто не договаривался. – Рад, что вы пришли.

Все смеются. Даже я понимаю, что это шутка. Это дом Джонни, но, кажется, они все здесь живут. Слишком уж часто здесь происходят сборища. Дом похож на коммуну. Или улей.

Мы разбираем продукты. Каждый пакет для меня является сюрпризом. Банки без кольца для открывания. Товары, которых я не знаю. Вокруг меня все смеются и шутят. Сначала я тоже принимаю участие в разговоре, но с каждой упаковкой, которую обнаруживаю в шкафах или холодильнике, становлюсь молчаливее.

Обычно в чужом доме мне сложно освоиться. Но в доме Джонни личная жизнь и частная собственность особой роли не играли. Я брожу от шкафа к шкафу, разглядываю коробки, пакеты и банки. Выдвигаю ящики, бросаю взгляд на столовые приборы. Рассматриваю банки с чаем, которые стоят на полках. Но потом замечаю, что все смотрят на меня и делают вид, что ничего не происходит. Я разворачиваюсь в центре кухни вокруг своей оси и разглядываю честную компанию.

Затем перевожу взгляд на календарь, висящий на стене.

– Здесь всего так много, – громко сообщаю я, и мне наплевать, что они обо мне думают.

А что они должны обо мне думать? Ничего. Все их мысли рождаются в моём мозгу. Они могут делать только то, что придумаю я. Все эти люди – марионетки, кухня – сцена, на которой я – режиссёр. Но я стою на этой сцене и удивляюсь. Пот течёт по моей спине, и меня охватывает озноб.

Джонни перекрещивает свои пальцы с моими. У него крепкая хватка. Он не даёт мне дрожать. Когда я поднимаю на него глаза, все проблемы тают под его улыбкой.

– Пошли наверх, – говорит он. – Пошли, моя красавица.

– Ох, Эмм. Будь осторожнее. Он тебя спросит, не хочешь ли ты посмотреть на его гравюры, – Эд хихикает и прикуривает самокрутку с резким запахом.

– Всё в порядке? – Джонни не сводит с меня глаз и легонько тянет за руку. – Хочешь пойти со мной наверх?

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒