ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА 7 страница

Спустя пару минут Джен вернулась со своей чашкой за наш столик и выразительно посмотрела на меня.

– Ты понимаешь, что я просто развлекалась?

– Да, скорее всего. Всё нормально. Но я не знаю, хочу ли ребёнка.

– Правда? – девушка подула на кофе, чтобы чуть его остудить, потом отхлебнула, но отдёрнулась. Наверное, обожгла язык.

– Нет, – я не рассказывала ей о проблемах с моим мозгом. И не была уверена, разумно ли что-то менять. – В данный момент мои мысли заняты другим.

– Никогда нельзя знать наперёд. Вдруг уже утром ты встретишь прекрасного принца.

– Ну, то же самое можно сказать и про тебя. Никогда ведь не знаешь, что произойдёт.

Джен обвела взглядом кофейню и наморщила лоб.

– Вряд ли здесь произойдёт что-то подобное.

Мы обе рассмеялись, а когда раздался звон дверного колокольчика, подняли глаза. Я застыла. Смех завершился счастливым вздохом. Мы глянули друг на друга и быстро отвернулись, чтобы снова не расхохотаться.

Когда Джонни проходил мимо, его пальто задело наш столик. Я нежно провела по нему пальцем. Джен застукала меня, но я лишь пожала плечами.

– Он зацепил тебя ещё сильнее, чем меня.

– Сегодня принесли фильм, – я говорила тихо, потому что знала, Джонни находился в паре метров от нас.

После истории с печеньем и грубого выставления меня за порог, я не хотела, чтобы Делласандро слышал мои разговоры о нём и считал меня одной из своих неадекватных поклонниц.

– «Сто лун»? Супер, – Джен быстро понизила голос, но, казалось, Джонни её просто не слышал. – Класс. Клёво. Когда можно к тебе прийти? Когда мы сможем его посмотреть? О, подожди. Ты его уже смотрела?

– Прости, – я сделала покаянное лицо. – Не смогла удержаться.

– Ах, дорогая, всё в порядке, – Джен подняла чашку за моё здоровье. – Не принимай близко к сердцу эту потаскушку. И, как он? Знаешь, он действительно прошёл трудный путь, но стал просто великолепен.

– Он был… – честно говоря, я даже не смогла вспомнить сюжет фильма. – Полагаю, что критики дали бы ему хорошую оценку. О движении камеры или, возможно, об экзистенциальном смысле потребностей молодёжи в современном обществе.

– Подобные ремарки, – торжественно заявила Джен, – являются причиной того, почему я тебя люблю.

– Нет, серьёзно. Он очень похож на другие, кроме того, ещё меньше связи между действиями.

Джен понизила голос и бросила мимолётный взгляд на Джонни, который сидел со своим кофе у противоположной стены.

– По крайней мере, скажи, что он голый.

– Совершенно голый.

– Этого мне достаточно. Потому что фильм с совершенно голым Джонни Делласандро не может быть плохим.

– Его жена там тоже играет. То есть, бывшая жена.

– Какая?

– У него их было несколько?

– Думаю, три или четыре, – она украдкой снова посмотрела на Джонни.

Разве он не понимал, что разговор шёл о нем? Или, не видел, что мы его разглядывали? Он не мог этого не заметить. Мы вели себя хуже, чем хихикающие на последней парте подростки, которые тайно обменивались записочками о новеньком красавчике-учителе.

– Как это могло ускользнуть от моего внимания?

– Может, потому что ты искала в гугле только фотографии его члена.

Я бросила в неё салфеткой.

– Фу!

Джен закрыла рукой рот, пытаясь удержаться от смеха.

– Прости.

– А в настоящее время он не женат?

– Думаю, нет.

– А подружка у него есть?

Брови Джен поползли вверх.

– Мои поползновения в его сторону всё-таки имеют границы. Но, полагаю, тоже нет. А, если да, то сюда он её не приводит. Хотя на прошлой неделе он был здесь с этой тёлкой, с которой я его уже видела пару раз на разных мероприятиях.

– Дерьмо, – я даже не пыталась скрыть своего разочарования.

– Ах, дорогая, – произнесла сострадательно Джен, – не принимай близко к сердцу.

Я наморщила лоб и облизала кончик пальца, чтобы собрать с тарелки последние крошки сахара.

– Да, знаю. Но, всё равно, жалко.

– Тебе надо с ним поговорить. Скажи, просто –«привет».

Я вздохнула и с опаской подняла на него взгляд. Но Джонни уткнулся в свою книгу, название которой я не смогла разобрать.

– Уже попробовала.

– И?

Пришлось внести ясность.

– Я испекла немного печенья, чтобы поблагодарить его за помощь в тот день, когда я поскользнулась на льду.

– Ты с ним трахнулась!

В нашу сторону тут же повернулись головы. Голова Джонни, к счастью, нет. Джен понизила голос до шёпота.

– Ты переспала с Джонни Делласандро?

– Нет! Нет, нет, нет, – у меня горели щёки. – Он вообще не желал со мной общаться. Когда я принесла ему печенье, он даже его не попробовал. Он вёл себя со мной, как придурок.

– Нет, – Джен, как подкошенная, рухнула на стул. – Я думала, он очень сдержанный, но чтобы придурок? Я сильно разочарована. Ты ему сказала, что хочешь на нём попрыгать или ещё какую-нибудь гадость? Может, поэтому он так себя повёл?

– Нет. Я просто испекла для него печенье, потому что он упомянул, что любит домашнее.

Джен фыркнула.

– Все так говорят.

– Только не Джонни Делласандро. Раз он не захотел попробовать моё шоколадное печенье, я сомневаюсь, что он заинтересуется тем, что у меня между ног.

Джен громко рассмеялась, я подхватила, хотя мне было не смешно. Мы обе с трудом успокоились лишь тогда, когда Джонни посмотрел в нашу сторону. Наши взгляды встретились. Его серьёзный, и мой, вероятно, полный радости. Мне следовало бы протрезветь под этим взглядом, но я этого не сделала. «Ну, вот, приплыли» – пришло мне на ум. Слишком уж я забитая.

– Какой мужик! К сожалению, мне надо идти. Бабушке сегодня в парикмахерскую, – Джен вздохнула. – Когда можно заехать, чтобы посмотреть фильм?

– В четверг?

– Хорошо. Ты захочешь смотреть его во второй раз?

Я кивнула, но без особой уверенности.

– Да.

– Круто. Увидимся в четверг, – Джен со смехом покачала головой и, уходя, пробормотала: – Печенье.

Я посидела ещё пару минут и попыталась настроить себя на холод и темноту, которые ожидали меня на улице. Еще пару минут потратила на посещение дамского туалета. Когда я вернулась, Джонни уже ушёл. Но недалеко, я увидела его возле дверей кофейни. Он курил сигарету.

Я остановилась. Хотела сказать «Привет», но передумала. Затем снова пришло на ум, что надо здороваться со всеми соседями, которых видишь на улице. Почему к Джонни я должна относиться иначе?

– Привет! – мимоходом поприветствовала я.

Он кивнул и выдул тонкую струйку дыма, которую тут же унёс ветер. Запах ударил мне в нос, но уж лучше табак, чем аромат апельсинов. Я решила, что не стоит вешаться ему на шею, чтобы не выглядеть большей идиоткой, чем я есть на самом деле.

Нам идти в одну сторону, и, не говоря ни слова, мы отправились рядом друг с другом. Никогда ещё путь от кофейни до дома не казался мне таким длинным. И холодным. Но я хотела, чтобы он не кончался.

Когда мы дошли до моего дома, меня трясло от холода. Челюсть свело от напряжения, потому что я пыталась не стучать зубами. Из носа текло, пальцы онемели. Я свернула на дорожку к входной двери и подумала, что Джонни молча пойдёт дальше, так как всю дорогу он не произнёс ни слова.

– Вам надо купить пальто, – сказал он.

Я обернулась.

– Что, простите?

Мужчина почти докурил сигарету и указал фильтром в мою сторону.

– Ваша куртка не слишком тёплая. Вам надо купить пальто.

– А, я заложила пальто, – ответила я.

Он долго и пристально посмотрел на меня.

– Да?

– Да.

– Ну, тогда, – он сделал пару шагов назад, – вы должны купить новое.

И это всё. Я смотрела ему вслед, когда он шёл по тротуару к своему дому. Он даже не обернулся.

Глава 12

Несмотря на то, что мне не предложили руку и сердце, я отправилась спать в хорошем настроении. Ночь прошла без сновидений, и проснулась я отдохнувшей. Никаких странных запахов, никаких сдвигов в восприятии. Я давно себя так хорошо не чувствовала. Едва ощутимое отличие, но я привыкла обращать внимание на малейшие сигналы моего тела.

После работы я разыскала платье, которое хотела одолжить мама, и приняла спонтанное решение его отвезти. Не страшно, что Гаррисберг находился в сорока пяти минутах езды от Аннвилла. Плохо другое. Я... я хотела увидеть маму. После всего произошедшего, мне необходимо сесть за наш старый кухонный стол и выпить чашку какао. Хотелось, чтобы обо мне позаботились. Хоть чуть-чуть.

Когда подъехала к дому своих родителей, не светилось ни одно окно, и отсутствовали машины на подъездной дорожке. Хоть я и открывала дверь своим ключом, чувствовала себя при этом гостьей.

– Есть кто-нибудь?

Ответа не последовало. Я глянула на часы. Начало восьмого. Совсем ещё не поздно, а для моих родителей так и вообще рано. Я спрятала ключи в сумку и поставила её по привычке возле входной двери. Мама до сих пор делала мне замечания, что нельзя разбрасывать вещи. А куда её поставить? Я здесь больше не жила.

– Мама? Папа? – чёрное платье до сих пор находилось в чехле из химчистки. Я повесила его в шкаф. – Вы где?

Хруст гравия подсказал мне, что кто-то подъехал. В следующую секунду открылась дверь гаража, на стенах столовой загремели декоративные тарелки. Я вошла в кухню, одновременно со мной там появилась и мама, которая выходила из гаража.

Мама закричала. Громко. Я тоже.

– Эммелин!

– Мама! – меня разбирал смех. – Ты не увидела мою машину?

– Я тебя не ожидала, – мама приложила руку к сердцу и тяжело задышала. – Ты напугала меня до смерти.

– Извини, – я поспешила к ней, чтобы обнять, но вошёл отец. – Привет, папа!

Он поприветствовал меня рассеянным поцелуем и объятием, затем прошествовал мимо нас в сторону спальни. Он никогда не считал мои визиты чем-то особенным. Боже, я обожала своего папу.

Мама схватила меня за рукав и оглядела с ног до головы.

– Ты похудела.

– Хотелось бы. А вот ты, однозначно, похудела, – мы виделись последний раз около месяца назад, и она определенно сбросила вес. На маме был надет спортивный костюм, сумка валялась на полу. – Вы ходили на фитнесс?

Мама глянула сперва на сумку, потом на свою одежду, а лишь потом на меня.

– Да. Мы с папой подумали, что надо потихоньку заниматься собой.

Мама никогда не была толстой. Бёдра и грудь пышные. А щёки, как ни странно, впалые. Я везла платье с мыслью, что вряд ли оно ей подойдёт. Но сейчас оно выглядело даже чуточку великоватым.

– Класс! – сказала я. – Надо брать с тебя пример.

Это была наша любимая фраза, которую мы говорили друг другу. Мама засмеялась и обняла меня. Я закрыла глаза и от всей души ответила на объятия.

– Ах, моя малышка, мне тебя не хватает.

– Мам, – запротестовала я по привычке, а не потому, что её слова для меня ничего не значили.

– Что ты здесь делаешь? – она отпустила меня.

– Привезла тебе платье.

– О, да! Здорово! – просияла мама. – Я быстренько в душ, а потом примерю. Ты уже ужинала? Для нас с папой я делаю простой салат, но в холодильнике что-нибудь найдётся.

– Нет, спасибо, не надо.

Я подошла к холодильнику и вытащила молоко. Но, когда открыла верхний шкафчик, то нигде не смогла обнаружить какао-порошок. Я огляделась, мой взгляд упад на стол. Он тоже оказался новым. Такого же размера и формы, как старый, но совершенно другой. Я поставила молоко обратно и тяжело опустилась на один из новых стульев.

– Ну, как ты думаешь? – мама немного нерешительно вошла в кухню. Платье сидело на ней идеально, лишь в груди чуть широко. Она медленно покрутилась.

– Классно выглядишь.

– Думаешь? – мама поправила декольте, которое было значительно глубже, чем на её повседневных платьях. – Не слишком глубокий вырез?

– Нет. Не думай. С высокой причёской и красивой цепочкой будет смотреться великолепно. Тебе нужны другие туфли, – я показала на её толстые носки, и мы обе рассмеялись.

– Хорошо. Значит с этим улажено, – она разгладила платье на животе и покрутилась перед зеркалом, которое крепилось на двери в подвал. – Тогда не надо покупать платье.

– Куда ты хочешь его надеть? – я думала, она скажет на свадьбу или ещё куда-нибудь.

– О… – мама чуть покусала нижнюю губу, потом подняла на меня блестящие глаза. – Папа пригласил меня на годовщину нашей свадьбы в круиз.

– Что? – у меня отвалилась челюсть.

– Да. И с ужином в каюте капитана. Для этого платье подойдёт просто великолепно.

Я просто не могла поверить.

– Круиз? Ты и папа?

– Да! – просияла она. – На Аляску.

Даже не по Карибам, которые намного ближе.

– Ничего себе! Классно, мама!

– Мы вдвоём… уфф, наверное, с нашего медового месяца никуда одни не ездили.

Она никогда не призналась бы, что знала многих родителей, которые не путешествовали без маленьких детей. Но мои родители даже спустя годы после того, как их друзья начали предпринимать вылазки по выходным, всё ещё оставались дома.

Я почувствовала, как к глазам подступили слёзы, которые мама не должна видеть, и поднялась.

– Вам будет очень весело. Когда вы уезжаете?

– О, первого марта. Поэтому мы теперь и ходим на фитнесс. К Марианне Джервис, помнишь её? Она сказала, что в круизах так много едят, что даже худые набирают по десять фунтов. И я подумала, что нам надо немного похудеть, – мама снова провела рукой по платью.

– Вы проведёте незабываемое время. И ты чудесно выглядишь.

Она оглядела меня.

– Эмм, с тобой всё в порядке?

Какао отсутствует. Новый стол. Моя мама в коктейльном платье моложе и прелестнее, чем я её когда-либо видела. Эти изменения произошли с момента моего отъезда. И я не хотела портить своими страхами её предвкушение радости.

– Ты всегда меня об этом спрашиваешь. И что я говорю в ответ?

– Ты всегда говоришь, что у тебя всё в порядке.

– Итак, у меня всё в порядке.

– Хорошо. Я сейчас только быстренько переоденусь. Посидишь немного? Я могу подогреть тебе ужин.

– Мне надо забрать из подвала кое-какие свои вещи. Если можно.

Мама разглядывала меня с удивлением.

– Конечно, можно, дорогая. Ты здесь у себя дома, и так будет всегда.

Я спустилась в подвал прежде, чем разразиться рыданиями, которые пыталась подавить. Ветхое кресло, которое я здесь оставила, стояло на месте. Рухнула в него и заткнула руками рот, чтобы не издавать ни звука. Я раскачивалась туда-сюда и плакала по причинам, которые до конца не понимала.

«Я хотела быть независимой. Так почему же чувствовала себя одинокой? »

Пришлось взять себя в руки, чтобы окончательно не потерять душевное равновесие. Этот нервный срыв такой детский и чересчур сентиментальный, и эгоистичный. И глупый. Не стоило так себя вести. Но я точно знала, если рассказать маме про приступ, она привяжет меня к стулу, и разрешит уйти только тогда, когда я предъявлю талон на визит к врачу. А, может быть, и нет.

Я хотела её попросить, чтобы она окружила меня заботой и побаловала, но не стала. Я знала, как она поступит в данном случае. Это моё бремя, и я должна нести его, а не она. Мне почти тридцать два года, в это время стоят уже на собственных ногах.

Я оставила здесь не много вещей, но в углу нашлось несколько пластиковых коробок со всевозможным барахлом. Старые ежегодники и фотоальбомы, несколько любимых кукол. Вещи, о которых я думала, что больше никогда не захочу их видеть. Чем больше я распаковывала коробок в новом доме, тем чаще мысли об этих вещах приходили мне на ум. Перед отъездом мне казалось глупым забирать с собой свою старую куклу-подружку Мэнди, которая все годы просидела на полке в моей комнате. Я оставила все эти вещи здесь, потому что хотела иметь дом взрослой женщины. Но без этих частиц моего детства я чувствовала себя нищей.

Я повытаскивала из угла коробки и открыла одну за другой, чтобы удостовериться, они ли это. Не хотелось по ошибке забрать рождественские украшения моей мамы. Все вещи на месте, как я их и упаковала. В третьей и последней коробках нужное лежало сверху…

– Эй, мама? – закричала я из подвала. – Ты положила её в мою коробку?

Мама с прихватками для посуды в руках заглянула в подвал. Когда она успела переодеться в джинсы и футболку?

– Джоржетту? Да, я нашла её под креслом, когда убирала комнату. И спрятала, потому что ты хотела её оставить.

Я держала в ладонях тряпичного медвежонка. Мех местами протёрся, один глаз когда-то потерялся, потом его аккуратно приклеили на место. Дедушка подарил мне медвежонка, когда я после падения на игровой площадке, лежала в больнице. Я очень хорошо помнила, как это было. Я очнулась, а у меня в руках медвежонок. Новая, незнакомая игрушка, которая быстро стала значить для меня нечто большее, чем остальные.

– Не могу поверить, что забыла его здесь, – я прижала к себе медвежонка.

– Ты можешь его сейчас забрать, – ответила мама. – Я проконтролирую.

Обратную дорогу Джоржетта провела на переднем пассажирском сиденье. Когда я вышла из машины, то засунула её в карман пальто. Это старое пальто я забрала у родителей, а новое так и не нашлось. Затем вынула из багажника одну из коробок и с трудом поволокла её по асфальту к дому.

Кто-то оставил у дверей пакет. Ну, да, коричневый бумажный пакет из супермаркета. Я поставила коробку, поискала ключи и аккуратно потрогала ногой пакет. Я забыла поменять лампочку над входной дверью, поэтому содержимое пакета оставалось в тени. Я распахнула дверь, поставила коробку в прихожую, чтобы не накапать снегом на довольно-таки чистый пол, и внесла пакет.

В нём лежало моё пальто.

И не только оно. Все мои шмотки были аккуратно сложены. Бюстгальтер, трусы, носки, футболка. Мои любимые джинсы. Не хватало только туфель. Я поискала записку, но не нашла.

– Чёрт! – вырвалось у меня. – Чёрт, чёрт, чёрт!

Кто-то проявил ко мне сострадание, но кто? Куда я пошла в одиночку в темноте совершенно голой? И что я там делала? Моё тело будто догадывалось, в какие неприятности я влипла. В колледже у меня была подружка, которая, прежде чем куда-то выйти, вставляла тампон. Всегда. Даже не во время менструации. Она не знала, что делать, если тампон отсутствовал. В противоположном случае, даже не вспоминала о нём. Я никогда не проделывала такие фокусы, но, когда задумывалась об иллюзиях, которые мой мозг создавал во время транса, нижняя часть живота сжималась.

Я встряхнула одежду. Она пахла кедровым деревом. Из футболки вывалился маленький клочок бумаги. Он запорхал в холодном воздухе, который врывался через открытую входную дверь, и упал на пол. Я закрыла дверь и нагнулась, чтобы поднять бумажку. Это оказалась квитанция из химчистки. Она выглядела довольно старой и пожелтевшей. На квитанции стояла фамилия.

– Чёрт, чёрт, чёрт! – я закрыла глаза в надежде, что открою их и увижу, это лишь игра моего воображения. Я открыла глаза. – Чёрт!

Фамилия на квитанции… Делласандро. Я застонала и смяла пальцами бумажку, затем решила поступить по-другому. Разгладила её на ладони и спрятала в карман брюк.

Зазвонил мобильник. Джен.

– Привет, дорогая.

– Привет, – сказала она. – Слушай, а ты не против, если я откажусь от нашего ночного кинопросмотра? Я чувствую себя неловко… но у меня настоящее свидание. Ну, не то, чтобы мы не увидимся, – поспешно добавила она.

Я засмеялась.

– Конечно, ничего страшного. С кем ты встречаешься?

– Его зовут Джаред, – ответила подруга. – Представляешь, он служащий похоронного бюро.

– С ума сойти! Ну, по крайней мере, у него есть работа, чего не могу сказать о моём бывшем бойфренде.

Джен захихикала.

– Да. Мы хотим в пятницу куда-нибудь выбраться, но у него странный график работы. Он спросил, ничего, если мы вместо пятницы встретимся в четверг.

– А где ты с ним вообще познакомилась? – я запихала вещи обратно в пакет, но смысл данного факта пока не осознавала. – Ты о нём никогда не рассказывала.

– Я чувствовала себя немного неловко.

– Девочка, когда это ты себя неловко чувствовала? – засмеялась я.

– Я познакомилась с ним на похоронах. Хоронили Хетти, сестру моей бабушки. Она умерла несколько месяцев назад. Джаред помогал организовать похороны.

– И на похоронах твоей двоюродной бабушки он предложил тебе встретиться? Вопиюще, – одновременно разговаривать и тащить коробку очень неудобно. Я поставила её на ящик, а сама отправилась на кухню ставить воду для чая. Джоржетта устроилась на кухонном столе.

– Нет. Не там. Я написала ему по интернету. У похоронного бюро есть свой сайт.

– Что? – я замерла. – Что за глупости?

– Совсем не глупости. Просто звучит странно. Это, скорее, информационный сайт. Хотя действительно комедия, сайт похоронного бюро. Мы начали переписываться, а потом он пригласил меня пообедать.

– Наверное, мне тоже надо проводить больше времени в интернете, – я считала это несерьёзным. Социальные сети пожирают вагон времени даже у тех, у кого его масса. Как у меня, например.

– Ты очень хорошая, Эмм. И весёлая.

– То же самое могу сказать и про тебя. Удачи тебе в четверг, и не переживай. Правда. Я ведь тебе сказала, что фильм так себе.

– Нет, каждый фильм с Джонни хороший, – её голос звучал уже не так убеждённо, как раньше.

«Джерад должно быть очень милый», – подумала я. – «Да и Джен не злюка».

– Ты, правда, не сердишься? Ну, дружба и всё такое?

– О, Боже, конечно, нет! – ответила я. – По крайней мере, хоть одна из нас должна иметь какое-то оживление в жизни.

– Это только ужин, – успокоила Джен, но в её голосе слышалось возбуждение.

– Жду в пятницу подробный отчёт.

– Ты его получишь.

Мы завершили разговор, в этот момент чайник засвистел. Я налила горячую воду через чайное ситечко и вышла, чтобы забрать остальные вещи из машины. На улице мимо меня проехал автомобиль и остановился возле дома Джонни. Я сделала вид, что копаюсь в багажнике, а сама наблюдала, кто приехал.

Джонни. Конечно. И женщина, которую я уже видела с ним в кофейне. Он крепко держал её за локоть, помогая преодолеть скользкий тротуар. Меня замучила ревность, непонятная и бессмысленная ревность. Я захлопнула багажник с таким грохотом, что было слышно на всю улицу. Джонни со спутницей обернулись в мою сторону. Я притворилась, будто полностью занята своей коробкой.

Он не являлся моей собственностью. Моя буйная фантазия не давала мне никаких прав, ревновать Джонни в реальной жизни. Мы ведь не любовники. Боже, мы даже не друзья.

Тем не менее, я изрыгала проклятия, пока волокла домой хлам, распаковывала и расставляла его. Парочку старых, но интересных детских книжек я поставила на полку, детский рисунок в рамке повесила на стену спальни. Потом прервалась и оглядела картинку. Очень даже неплохо, возможно, причина в том, что мама вставила её в рамку. У меня больше таланта, чем я думала.

Свои инициалы я поставила в правом нижнем углу – Э. М. М. Эммелин Мария Мозер. Моё имя, написанное таким образом, всегда вызывало у меня улыбку. Какие же умные мои родители. На картинке изображён дом, перед ним – женщина и мужчина. Женщина была принцессой или невестой, возможно, и тем, и другим. Сложно сказать, какому из этих образов соответствовали розовая юбка, вуаль и цветы в её руке. Она и мужчина держались за руки. Женская улыбка изображалась в виде изогнутой линии от уха до уха. Мужчина выглядел больше принцем, чем женихом. Наверное, потому что на нём чёрное длинное пальто и очень длинный полосатый шарф.

Я пригляделась повнимательнее. Длинное чёрное пальто. Длинный шарф в полоску. Внутри у меня всё перевернулось. Я потянулась к картинке. Стекло пыльное и в пятнах, деревянная рамка по углам облупилась.

Это мой дом. Тот, в котором я сейчас жила. Высокий и узкий, три окна по одну сторону от входной двери, одно – по другую. Спокойно, так мог бы выглядеть любой дом, но он выглядел, как мой.

И потом я увидела «Тардис», машину времени из британского телесериала «Доктор Кто». В первый раз она не бросилась мне в глаза, её скрывали не совсем правильно нарисованные деревья. «Вау! »

– Привет, доктор, – я коснулась фигурки ещё раз. Загадка отгадана. Ребёнком я была большой поклонницей «Доктора Кто». Мне тогда очень хотелось познакомиться с Томом Бейкером, который на все времена остался единственным настоящим «доктором».

– Чудачество, – произнесла я с любовью ко мне восьмилетней, и повесила картинку на место.

Но загадка с моей одеждой, напротив, до сих пор не отгадана, она мучила меня весь день. Мне в голову лезли всякие ужасы, один страшнее другого. Ясно одно, я хотя бы не совершила ничего противозаконного. Или меня на этом не застукали. Я не появилась ни в вечерних новостях, ни в «YouTube». Или того хуже, на эротическом портале «YouPorn».

Немного жаль, тогда бы я смогла узнать, чем занималась.

У меня не оставалось другого выбора, кроме как поговорить о случившемся с Джонни. Он вернул мне одежду и даже не попытался сделать вид, будто ничего не произошло. «Что же всё-таки могло произойти…»

Проклятье!

На сей раз никаких тарелок с печеньем. Не хотелось вторгаться в его частную жизнь и выставлять себя в глупом свете. Поэтому я отправилась в его галерею.

«Оловянный ангел» на Фронт-стрит занимал почти полностью великолепное здание, которое преобразовали в торговый дом. Я вошла и заметила, что в галерее много посетителей. Для вечера четверга это удивительно. Такое предположение возникло потому, что я не обладала никаким пониманием искусства, и совершенно им не интересовалась. Прогуливались парочки, в одной руке бокал вина, в другой – тарелка с кусочками сыра. Тихие комментарии о картинах, которые висели на стенах, и о, расставленных на помостах, скульптурах. На заднем плане играла нежная музыка.

Ну, супер. Я ввалилась с самый центр торжества. Как выяснилось, речь шла не о каком-то особом поводе, а о вернисаже, который проходил здесь каждый четверг. Я услышала разговор какой-то пары, как они были здесь на прошлой неделе и купили подруге подарок на новоселье. Сейчас они, кажется, присматривали подарок на день рождения.

Я никуда не торопилась и спокойно бродила по большим залам. Пол из отшлифованного и покрытого лаком дерева блестел. Не совсем ровные стены выкрашены в спокойный белый цвет, окна прикрывали тончайшие занавески. Световые гирлянды развешаны на горшках с растениями и крест-накрест натянуты под высоким потолком.

– Какой замечательный дом, – обратилась я к пожилой паре, которая выглядела, будто сошла со страниц модного журнала. Я радовалась, что пришла сюда прямо с работы. Туда, по крайней мере, я надевала юбку и лодочки, вместо джинсов и сапог.

– Да, Джонни, действительно, превратил его в сказку, – ответила женщина. – Вы увидите лишь небольшую его часть. Трудно поверить, что нечто подобное можно найти в Гаррисберге. Никто и не подозревал, что здесь столько талантов.

– Акцент сделан на его работах? – я смутно помнила, что Джен мне рассказывала об этом направлении.

– Да. Конечно же, на его собственных работах, с которыми вы, наверняка, знакомы.

Мужчина куда-то ушёл, возможно, чтобы наполнить свою тарелку сыром. Женщина махнула бокалом в мою сторону.

– Конечно.

Честно говоря, изучая жизнь Джонни в интернете, я мало уделяла внимания его художественному творчеству. Я знала его прошлое, но не более того.

– Мы были так счастливы, что в нашем обществе появился художник такого уровня, который поддерживает местных художников, – она сделала глоток и склонилась ко мне. – К тому же он умопомрачительно выглядит, правда?

Я отпрянула с лёгким отвращением.

– Эээ… Да. Вы не знаете, он сегодня здесь?

– Джонни по четвергам всегда здесь. Это его галерея, – дама произнесла данную фразу таким тоном, будто я являлась полной тупицей.

Когда дело касалось Джонни, куда-то терялись остатки моего разума. Но сегодня мне потребуется храбрость. Я поблагодарила даму и продолжала свой путь через зал, пока не увидела его. Он стоял в самой дальней комнате и разговаривал с какой-то парочкой. Вероятно, художники, я пришла к такому выводу на основании их одежды.

Джонни усмехался, даже смеялся. И как великолепно при этом выглядел! Мой живот горел огнём возбуждения, но в то же время, это желанная боль, которую я заслужила. Некоторое время я слонялась по коридору без дела, наблюдая, как он общался с группой, которая собралась вокруг него, и ревновала всё больше и больше. Но в этот раз чувство ревности не имело сексуальной подоплёки. Если Джонни и флиртовал, то делал это так тонко, что в глаза мне не бросалось. Но выглядел он так, будто любил всех людей, которые вокруг него собрались. Мне тоже захотелось присоединиться.

Наконец, он поднял глаза. Увидел меня. Его улыбка не исчезла, и смех не прекратился. Джонни мне не помахал, но и не сделал вид, будто хотел, чтобы я ушла. Скорее, будто ждал меня.

Я коротала время, рассматривая картины в зале, поклонники выражали Джонни своё почтение и уходили один за другим. Наконец-то, мы остались одни. Прежде чем увидеть, я почувствовала его своей спиной. Некоторое время я молча рассматривала картину перед собой, пытаясь набраться мужества для разговора.

Джонни не ждал.

– Вам нравится?

Я скосила на него взгляд, но пока не осмелилась посмотреть в лицо.

– Красиво.

– Красиво? К чёрту, красиво. Искусство не может быть красивым. Искусство должно расшевелить зрителей.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒